Нежеланный король

      Эти зеленые люди связали руки ему за спиной, повалили тюком на лошадь и повезли из одного проклятущего замка в другой. Виктарион рычал под нос, клял судьбу и глупость отца, решившего, что сможет доверять этим негодяям и даже выиграть от этого. Хотя именно Бейлон навлек на Виктариона нынешние проблемы, он невольно одобрял его поступки. Именно так и поступают железнорожденные — не выпрашивают смиренно об одолжении, а забирают то, что заслужили. Он облизнул губы.       Сир Десмонд Грелл присмотрелся к нему.       — Хочешь пить, Грейджой?       Виктарион нахмурился, глядя на мастера над оружием лорда Талли, но потом всё же кивнул. Грелл дал знак кому-то из подчиненных, и тот подошел к Виктариону и поднес бурдюк ему ко рту. Зеленое вино, слабое, как вода, еще и кислое вдобавок, подумал он. Как они меня оскорбляют.       Грелл покачал головой.       — Не буду лгать, Грейджой. Я только обрадуюсь, избавившись от тебя. А произойдет это, как только мы доберемся до Риверрана.       — А, может, и раньше, — сказал Виктарион. — Может, мне посчастливится высвободиться.       Грелл фыркнул.       — Ты на этот случай отряд бойцов в штанах припрятал? — сир Десмонд презрительно покачал головой. — Повторюсь, Грейджой, я только обрадуюсь, избавившись от тебя, — он обернулся. — Живее. Заедем в город лорда Харровея. Он недалеко, и там можно передохнуть в гостинице. Даже ты, тупоголовый шлюший выродок с островов, от этого не откажешься.       Виктарион зарычал и попытался ударить его, но потерял равновесие и свалился с лошади. Грелл и его люди рассмеялись, а потом закинули его обратно на лошадь. Виктарион так смутился, что едва сопротивлялся.       — Ну, — сказал Грелл, — если ты уже нарезвился, может, поедем?       — Не стоило так говорить о моей матери, — пробормотал Виктарион, когда они двинулись в путь. — Она была свободорожденной леди Железных островов.       — Была? — сухо спросил Грелл.       — Ее звали Инграбодой из дома Сандерли, — сказал Виктарион. — Красивее ее не видывал свет. Покуда она жила, на островах не было никого прекраснее ее, — рыцарь из зеленых земель издал звук, похожий то ли на кашель, то ли на смех. — Ты мне не веришь? — рявкнул Виктарион.       — О, нет, Грейджой, — ответил Грелл, странно улыбаясь. — Даже не ставлю твои слова под сомнение. Самая красивая женщина на Железных островах, — он покачал головой. — Поистине чудо за гранью моего понимания.       После этого они ехали молча, пока не добрались до городка. Виктарион поморщился, завидев его, да и Грелл рассвирепел.       — Побери Неведомый весенние дожди! — выпалил рыцарь. Трезубец вышел из берегов, подтопив большую часть города. Мужчины и женщины черпали воду ведрами, вычищая свои дома. Грелл рыкнул, глядя по сторонам. — Пекло. Здесь не переночевать, — старый рыцарь окликнул прохожего и спросил насчет переправы, после чего он с остальными людьми повез Виктариона к краю реки.       Виктарион смотрел, как мимо него проносится вода, и вспомнил юность, когда он плавал в море. И каким-то образом это навело его на мысли о Барбре Бракен, хихикавшей, когда его увозили из Харренхолла. «О, мой бедный железный здоровяк, — с улыбкой сказала она, идя под руку с тем странным бледным северным лордом. — Я предупреждала, что вы зря послали меня шататься по темноте, и вот, что с вами стало.» А потом она рассмеялась. Виктарион рыкнул. Неестественная сука. Стоило ее изнасиловать. Это бы преподало ей урок.       Мимо него быстро и бесшумно текла вода. А река… довольно спокойна, подумал Виктарион. Я бы мог плыть по ней даже со связанными руками. Она бы унесла меня от них, унесла в безопасное место. Еще думая об этом, он скатился с седла и упал в воду. Он слышал, как кричат его охранники, даже когда его поглотила вода.       Теперь надо пинаться и плыть, подумал он, но вода текла так быстро, так быстро, что он не мог победить ее, и его унесло течением. Такая быстрая, такая сильная, думал он, но потом все мысли растворились, и вода потащила его вниз, на дно, она была под ним и вокруг него, а затем, затем он вновь оказался в Пайке, но много лет назад, когда был еще мальчиком. Что-то произошло в тот день — он не помнил, что — но его отец и мать с грустью смотрели на него. Квеллон отвернулся и тяжко вздохнул, а его мать наклонилась и пристально посмотрела на Виктариона темными глазами. Он боялся этих глаз, он помнил это, боялся этих долгих презрительных взглядов, которые могли уничтожить и оставить с чувством, что все кости превратились в студень. «О, Виктарион, сынок, — шептала она, хотя ее губы не двигались, — тебе дано много сил, но не ума.»       А потом он вернулся к реальности, ощутив, как что-то его опутало, опутало его руки и ноги, а потом его потащило из воды, а потом к нему вернулись звуки.       — Отец, — раздался голос, который одновременно был и юн, и до странного низок. — Тут что-то в сетях, — Виктарион почувствовал, как его положили на что-то твердое, и, открыв глаза, увидел грязного мальчика с жесткими чертами лица, который смотрел на него огромными выпученными глазами. Распахнутые губы мальчика были толстыми и пухлыми, чем напомнили Виктариону выброшенную на берег рыбу, а его растрепанные волосы — такими грязными, что он даже не стал гадать, какого они цвета.       — Хорошо, хорошо, утеночек, — раздался низкий, рокочущий голос. — Разве я не говорил, что знаки предсказывали нам сегодня удачу, радость моя? Разве твой отец не знает ветер, волну и всех рыбок?       Мальчик повернул голову — Виктарион предположил, что к отцу.       — Это человек, отец.       Повисла тишина, но короткая.       — Хм-м-м-м-м. А на нем есть сапоги, яичко? Мне нужна пара новых сапог.       Мальчик опять посмотрел на Виктариона.       — Живой человек, отец.       — В самом деле? — Виктарион услышал, как что-то движется, а потом перед ним оказался отец мальчика, такой же пучеглазый, пухлогубый и похожий на рыбу, как его сын. Он посмотрел на Виктариона, запутавшегося в сетях, а потом кивнул. — Ну, утеночек, крошка моя, ты знаешь, что делать, — мальчик кивнул и вытащил из-за пояса нож, с искренним безразличием глядя на Виктариона. — А потом сними с него сапоги, прелесть моя. Похоже, они моего размера, а это нечасто случается! Какой счастливый день!       До Виктариона донесся топот лошадей, а потом он услышал, как сир Десмонд кричит своим людям остановиться.       — Эй, там, на лодке! Рыбак!       Отец отвернулся и посмотрел туда, где, как думал Виктарион, был берег.       — Ба, кого я вижу, сир Десмонд, — сказал он. — Вот же случай свел: два старых друга — и в таком месте, — он улыбался, но его голос был холоден, а в выпученных глазах совсем не виделось тепла.       — Безумный Микель, — с явным неудовольствием ответил сир Десмонд. — Кого ещё я мог встретить в подобный день.       Микель улыбнулся ещё шире, и Виктариону с его места показалось, что у безумца на удивление острые зубы.       — Мир больше, чем мы знаем, и меньше, чем мы думаем, — весело ответил рыбак.       — Я приехал не слушать твои пьяные бредни, — сказал сир Десмонд. — Это что, твоя дочь?       — О, да, моя милая Морелла, любуется недавним уловом, — ответил Микель. — Я ей так горжусь, моим утеночком, — Виктарион так заметно удивился, что мальчик оказался девочкой, что Морелла нахмурилась и пригрозила ему ножом. — Ну же, радость моего сердца, подойди и поприветствуй нашего старого друга, сира Десмонда.       Морелла обернулась, продолжая настороженно посматривать на Виктариона, и подобралась к отцу — вероятно, чтобы сиру Десмонду было лучше ее видно.       — Здрасьте, сир Десмонд, — сказала она сухим, низким тоном. — Как поживаете, сир Десмонд? Надеюсь, хорошо, сир Десмонд?       Сир Десмонд фыркнул.       — Я не в настроении, Микель. Мы оба знаем, что два таких безумца думают обо мне и что я думаю о вас.       — О чем это вы, сир Десмонд? — спросил Микель. — У нас для вас лишь самые теплые пожелания. Правда, голубочек?       Морелла улыбнулась, и Виктариону вновь почудилось, что он видит рот, полный маленьких острых зубов.       — Очень теплые. Самые натеплые.       — Ага, а я желаю, чтобы вас обоих вздернули, — заявил сир Десмонд. — Однажды либо мое, либо ваши желания исполнятся, и что-то мне подсказывает, что удача улыбнется мне. Но не сегодня. Сегодня у меня к вам, как ни печально, дело. По реке недавно справлялся человек? Высокий и сильный. Скорее всего, вплавь, но, может, и иначе, — повисла короткая пауза. — Это пленник лорда Талли, и его лордство был бы очень благодарен тому, кто его вернёт. Настолько благодарен, что даже прикроет глаза на пару невольных случаев контрабанды.       Микель щёлкнул языком.       — Как вы жестоки, сир Десмонд. Жестоки и несправедливы, обвиняя меня в том, чего я не совершал.       — Мы оба знаем, что ты промышлял и этим, и чем похуже, Безумный Микель, — сказал сир Десмонд. — При твоей дочери я, так уж и быть, умолчу о самом ужасном. Хоть и за ней водится немало проступков, за которые ее стоит отправить на виселицу следом за тобой.       — Вы пришли оскорблять меня и мою малышку, — фыркнул Безумный Микель, — или же узнать о большом человеке, проплывшем по реке? Боги, я и не разберусь, чего вы добиваетесь.       — О человеке, — буркнул сир Десмонд. — Оскорблять вас слишком просто.       Микель пожал плечами.       — Ну, мы вашего большого человека ни живым, ни мертвым не видали, — он повернулся к дочери. — Правда, Морелла?       — Да, отец, — ответила она, подбираясь к Виктариону и вновь показывая ему свой нож.       — Ты уверен? — спросил сир Десмонд.       — Боги, разумеется, — ответил Микель. — За последний год я повидал немало тел в этих водах, даже поболе, чем за всю жизнь. Я знаю, как они выглядят.       — Мне нужно было убедиться, — последовал тихий ответ. Рыбак кивнул.       — О, правда? Как вы привередливы. И вы правы! Я солгал! Я видел этого человека! И прямо сейчас он лежит в моей лодке! Мне велеть Морелле притащить его сюда?       — О, Семеро, — сказал рыцарь. — Ну почему с тобой всегда так?       — Как вы не устаете повторять, я безумен, сир Десмонд, — прорычал Микель. — Да вам повезло, что я ещё не вою на солнце!       — Пощади меня Матерь, — он устало простонал. — Ладно, мы потеряли достаточно времени. Эта парочка нам не поможет, — раздался цокот и фырчание лошадей, который скоро затих, после чего Микель запрокинул голову и захохотал.       — О, какая забава! — прокаркал он и посмотрел на Мореллу. — Мы его провели, да, утеночек? Мы выхватили его добычу, как чаячье яйцо из гнезда!       Морелла хихикнула.       — Верно, отец!       Микель прошел по своей лодке и вновь посмотрел на лежащего Виктариона.       — Ну, что, мой неповоротливый друг, кто ты и что натворил, раз лорд Талли тебя поймал, а потом послал сира Десмонда на твои поиски? — не успел Виктарион ответить, как рыбак наклонил голову. — Ты похож на железнорожденного. Украл, убил или изнасиловал? Или всё сразу?       Виктарион покачал головой.       — Я… Это… Я — Виктарион Грейджой, сын Квеллона и брат Бейлона.       Микель закатил огромные глаза.       — Имена. Они мало значат для меня, а для моего гусеночка — и того меньше. Отвечай на мой вопрос, или я порадую себя твоими сапогами.       Виктарион сглотнул.       — Я… Мой отец был лордом Железных островов. Мой брат теперь их король. Они… Они богато вознаградят вас за мое спасение.       — Забрать то, что принадлежит Талли, — само по себе награда, — улыбнулся Микель. — Что я всегда говорю о Талли, утеночек?       — Предатели, воры и подонки до мозга костей, — процитировала его Морелла. — Мы ненавидим их и отбираем у них то, что они отняли у нас. Тысяча проклятий на их голову, и этого всё равно мало.       Микель рассмеялся.       — Хорошо сказано, росиночка, хорошо сказано, — он повернулся к Виктариону. — Но мы с дочкой, конечно же, не отказались бы от подарка от твоего прославленного рода. Мы не скупы, нет, но мы не дураки. К багру, Морелла. Поплывем туда, где мы сможем свободно пообщаться с нашим гостем, — девочка поклонилась и потопала прочь. Вскоре Виктарион услышал плеск воды и ощутил, что лодка вновь пришла в движение. Микель хмыкнул и сел рядом с ним.       — Ты… Разве ты меня не освободишь? — пробормотал Виктарион.       — Когда-нибудь, — ответил Микель. — Я считаю, что люди как следует ценят свободу, когда она дана в нужное время, — он зевнул. — Неподалеку отсюда есть место, где мы можем поговорить свободнее. Сторожевая башня, построенная Хуками, когда они пытались захватить власть не только над устьем Черноводной, — он спокойно посмотрел на Виктариона. — Они были вторым домом, претендовавшим на господство над Трезубцем, хотя их аргументы были крайне далеки от реальности. Первым домом были Лангуорды. Они выжили, хотя их род сильно поубавился, то, что они когда-то были королями, забыто, а вот Хуки мертвы подчистую, — он вздохнул и покачал головой. — Мораль тут такова, что я не знаю, чья участь хуже.       — Если… Если вы меня отпустите… — вяло начал Виктарион.       — И дадим тебя поймать? — Микель улыбнулся. — Славным я тогда буду хозяином. Ты не знаешь ни Трезубца, ни его детей, зато я — я отлично с ними знаком. Правда, утеночек?       — Как знаком с каждым пальцем на руках, на ногах и тем большим, что посередине, — крикнула Морелла.       — Какой умный ребенок, — хмыкнул Микель и вновь посмотрел на Виктариона. — К слову о награде, которую ты упомянул. Я бы хотел ее увидеть. О, она точно согреет мое сердце, согреет.       Виктарион кивнул.       — Ты… Ты ее получишь.       — Конечно, получу, юный Виктарион. Конечно, получу, — спокойно сказал рыбак. Лодка остановилась в затемненной части леса. Перед Виктарионом вновь появилась Морелла с ножом в руке. — Освободи его, желудь мой. Освободи его, пока он слушает, кто оказал ему эту великую услугу, — Морелла начала ловко разрезать сеть. — Не случай свел тебя со мной, железнорожденный. Нет, со мной случаев не бывает. Река и воды знают, кто их господин, и желают служить ему, даже когда люди о нем забыли. Люди лишь презирают и насмехаются, но воды чтут память, — он кивнул. — Ты смотришь на короля, Виктарион.       Виктарион сглотнул.       — По… Понятно, — сказал он. О, Утонувший бог, я попал в руки безумцу.       — На короля и его чудесную дочурку, — сказал Микель, когда Морелла подошла к нему. — Услышь, Виктарион Грейджой, мое истинное имя и титул. Я — король Микель Мадд, пятый этого имени, король Рек и Холмов в безвестности, — он указал на дочь. — А это — моя дочь и наследница, принцесса красного, синего и зеленого, как и ее отец, в безвестности, — Морелла величаво вздернула нос и кивнула. — И, поскольку тебя преследовали наши враги, Грейджой, что ж, мы с гордостью сделаем тебе добро, — он хмыкнул. — И, возможно, получим награду, которую ты обещал. О, какой счастливый день, утеночек. Какой замечательный день.       Они с Мореллой захохотали, а Виктариону вновь показалось, что он видит рты, полные острых зубов.