Нежеланный король

      — Стол, леди Катая, стол, — звонко заявил Фюн Виелист, ударив ладонью по прилавку, — и вино для меня и моих соотечественников.       Катая окинула музыканта критическим взглядом. Фюн как обычно производил впечатление бедствующего человека, но сегодня в нем что-то изменилось.       — Бесплатно ничего наливать не буду, Фюн. Ты и так немало задолжал, а отдаешь всегда запоздало. Если вообще отдаешь.       Менестрель простонал и бросил на прилавок сумку, полную монет.       — Я был нанят на официальное возведение Яноса Слинта в настоящие и достойные мастера…       Катая закатила глаза.       — И за что тебя только взяли…       Фюн потянул себя за оттопыренное ухо.       — Если вы намекаете, что меня наняли лишь за семейные связи, не сомневайтесь, вы неверно истолковали ситуацию. Мы с моим дядей не ладим. Кроме того, еще меня наняли играть на свадьбе Роллингфордов, — он указал на сумку. — Это должно покрыть сегодняшние расходы и добрую часть того, что я задолжал.       Катая взяла сумку и высыпала содержимое, выискивая гнутые и подпиленные монеты. Таких не оказалось, и, похоже, Фюн впервые лишь немного приукрашивал свои заработки.       — Только часть, — сказала она, — хотя это я оставлю на твое усмотрение.       Фюн галантно поклонился, попутно перекрутив свою нелепую бело-черную накидку, а затем присоединился к компании музыкантов, устроившихся у окна. Все они принесли с собой инструменты, что Катаю до странного обеспокоило — особенно когда рядом с ними сидела Мирта, раздраженно глядящая в окно и держащая на коленях маленькую Марею. Когда Ваэттория пошла подавать напитки, Катая отослала ее и сама понесла поднос к их столу.       — …слишком затянулось, — пробормотал Хэмиш-Арфист. — При таком кровопролитии лорды начали тратить все деньги на мечи, а не на песни.       — Я часто это слышу, — с улыбкой сказал Фюн, — но дела у меня по-прежнему хороши.       — Говоришь так, будто это достижение, — заявил Красный Илин. Виелист нагло поставил ноги на стол.       — Возможно, меня никогда не сочтут модным, как некоторых из вас, но я никогда не остаюсь без работы. Люди любят хорошую игру на виеле.       — Так чего ж они тебя нанимают? — спросил Ральф-Зарянка. Все собравшиеся разразились хохотом, который, казалось, несколько усилился, когда Катая поставила напитки. Фюн вздохнул.       — Смейтесь-смейтесь надо мной, прожигая мои деньги, — сказал он отпивая вина. — Я переживу. Но не приползайте потом, умоляя замолвить за вас словечко перед мастерами или лордом Вайсом.       — Радуйся, что свадьбу устраивают Роллингфорды, — сказал Илин. — Пару месяцев назад я играл у лорда Фрея, и мне почти не заплатили. Да еще и накормили холодным мясом и таким же остывшим супом, — он поморщился и покачал головой. — А потом началось провожание… — Илин зажмурился и поежился.       — Ну, мне не придется лицезреть голого лорда Хорька, — сказал Фюн. — Только как он кудахчет, а лорд Сом квохчет ему в отчет.       — О, боги, они, что, там оба будут? — спросил Хэмиш.       — Шоуни был на свадьбе лорда Фрея, — заметил Илин. — Думаешь, он упустит шанс поесть задарма? Он и лорд Уолдер обсуждали новую леди Фрей, — он слепо уставился в кубок. — Боги, это было ужасно.       — Ну, считай, что тебе жутко повезло, — сказал Ральф. — Вряд ли старый развратник уже женится. Видит Семеро, я поражен, что он не помер прямо на брачном ложе.       — Да, не там, — сказал Хэмиш. — Но леди Аннара, тем не менее, беременна.       Илин поморщился.       — Ну, правду мне говорил отец. В этом падшем мире творятся только злые дела, — он от души отпил вина, а его товарищи хмыкнули.       Катая подошла к Мирте. Блондинка нервно улыбнулась ей.       — Л-леди Катая. Я… Мне нужно подышать. И постоять на солнце. Мне очень… Я…       — Не нужно искать оправданий, — сказала Катая. — Уверена, что так будет лучше?       — Я… — Мирта прикусила губу и кивнула. — Я думала, что ей стоит его увидеть, — сказала она, указывая на ребенка на коленях. Катая мрачно взглянула на Марею.       — Понятно.       — Если вы считаете, что мне не стоит… — выпалила Мирта.       — Я такого не говорила, — сказала Катая. — Решать лишь тебе.       Мирта кивнула.       — А… Алаяйя хотела бы…       — Он ей никто, — сухо сказала Катая.       — Но… — начала Мирта, но умолкла. Она нервно улыбнулась. Катая кивнула и ушла.       — …у этого короля много не заработаешь, — сказал Ральф, когда она проходила мимо стола. — Он не любитель музыки. Честно говоря, он вообще ничего не любит.       Юный певец, которого Катая не знала — пухлощекий и низкий, с уже наметившейся плешью на макушке — смерил Ральфа взглядом.       — Есть же еще королева. Если муж тебя не пустит, то, по моему опыту, всегда можно положиться на жену.       Ральф сухо рассмеялся.       — Но не эта королева, Саймон. Может, на людях она и улыбается, но в душе такая же нелюдимая и мрачная, как и ее муж. Я слышал от слуг, что они с большим удовольствием часами сидят за книгами и время от времени перебрасываются парой слов.       Юный певец хмыкнул.       — Счастливый брак, нечего сказать.       — Он уже заделал ей ребенка, — заметил Хэмиш, — так что какое-то счастье есть.       — Эгей, за столом найдется место для еще одного певца? — к столу прошествовал Аларик Эйзенский и глянул на Катаю. — Вина, если можно. Я жажду чего-то темного и горького.       — Аларик, — сказал Фюн, когда певец сел. — Я слышал, что ты обрастаешь богатством в Лисе.       — Тебе наврали, друг мой, — ответил Аларик. — В Лисе я оброс разве что бедностью, — он покачал головой. — Больше я в тот проклятый город ни ногой, и вам всем советую туда не подаваться. На каждую заработанную монету я тратил три, а за каждый подарок приходилось платить.       — Жаль, не длиной твоего языка, — закатил глаза Ральф.       — Зловредная Зарянка, — сказал Аларик. — Ничего другого я от тебя и не ждал.       — Есть ли новости из Эссоса? — спросил Хэмиш.       — Только те, что советуют держаться от него подальше, — ответил Аларик. — В Лисе кричат о предательском убийстве лорда Эсейлиса. В Тироше ходят толки о краже золотого кубка. Оба города точат ножи и нашептывают Миру, Пентосу и Волантису. Между тем по всему Узкому морю Всебелая Вдова бешено вербует людей и корабли — говорят, хозяин Последнего, Одинокого Дома готовится им отомстить или ему уже не быть хозяином.       А где-то еще… колдун с армией призраков завоевал ягнячий народ, но новости с такого далекого востока обычно оказываются наполовину слухами, наполовину ложью. Точно одно: дотракийцы по совершенно непонятным причинам неслыханными толпами выдвинулись на запад. Некоторые говорят, что они якобы обнаружили Жеребца, который покроет весь мир, другие — что они ушли из разрушенного Ваэс Дотрака. Какой бы ни была причина, они движутся к морю. Принц рослого народа просил о помощи — он заявлял, что конные владыки уничтожат Саат, стоит подпустить их ближе. К нему присоединился Иб, и они возвели стену из дерева, чтобы защитить Город Белых стен, но им этого мало.       Король слоновой кости построил флот и отплыл с Острова Слонов к Пряному проливу, требуя дань. Он получил немало, и теперь может похвастаться, что богат пряностями в той же мере, что и слоновой костью, но гильдии Кварта затаили зло. Там прольется кровь. А в Волантисе группа торговцев, стремясь возместить убытки из-за захваченных в Королевской Гавани кораблей, отправилась на Острова Василиска за рабами во время сезона дождей. Они привезли с собой красную смерть. Триархи вовремя ее пресекли и сожгли корабли и загоны для рабов. И рабов заодно. И тех, кто их привез. Неприятно, но иначе бы нас ждала чума похуже, чем в тот раз, когда в Пентосе разразилась серая хворь.       — Да не может быть хуже того, — сказал Ральф.       — Когда она век назад пронеслась по Порту Ихос, из десяти жителей умирало семеро, — сказал Аларик. — Город чуть не вымер. И это еще была умеренная вспышка, — он покачал головой. — Гнусная болезнь. И непроходящая. Она может выжидать годами, а потом вспыхнуть снова. Прошло много лет, прежде чем она сожрала Ихос. Я слышал, что кваатийцы посылали рабов и преступников сжигать город, когда прошла последняя волна смертей. Они сравняли большую часть города с землей, прежде чем сочли, что в нем безопасно.       — Так почему же волантийцы уверены, что им это не грозит? — спросил Фюн.       — Эти загоны для рабов находились далеко за пределами города, а когда алхимики что-то жгут, они сжигают это дотла, — сказал Аларик. — Но Триархи пока что держат ухо востро.       — Приятно слышать, — сказал Илин.       — Ну что же, друзья, — внезапно сказал Фюн, поднимаясь со стула. — На горизонте виден лорд Ланнистер, и, как я и говорил, мы обязаны его проводить, — Катая застыла, услышав это. Ее взгляд устремился к окну, стоило ей услышать цокот копыт и стук шагов по Шелковой улице. Краем глаза она увидела его, сидящего на великолепном гнедом коне во главе своих людей. И тут заиграли музыканты.       Она вмиг узнала мелодию, хоть они и играли ее иначе — весело и быстро, будто для джиги. Но она узнала ее, и у Катаи дыхание перехватило в горле. «Рейны из Кастамере», поняла она. Они насмехаются над ним. Она выглянула в окно, чтобы увидеть его. Он чуть напрягся в седле, но, может, ей лишь показалось. Что бы ни случилось, Тайвин, лорд Утеса Кастерли, накинул на плечо золотой плащ и проехал под звуки «Рейнов из Кастамере», эхом разносящиеся по Шелковой улице.       Барды рассмеялись и сели, а Мирта унесла дочь.       — О, боги, — хохотнул Ральф. — Как же меня это повеселило.       — Господа, — сказал Фюн, поднимая кубок, — за лорда Ланнистера, а, точнее, за его отбытие. Пусть острота этой радости возрастет от того, что он никогда не повторит сего действия. Пусть он держится подальше от этого прекрасного города.       — Внемлите, внемлите! — крикнул Ральф, а потом допил остатки своего пойла. Остальные музыканты последовали его примеру, хотя Аларик покачал вино в кубке, будто хотел насладиться им подольше.       Катая подошла, чтобы забрать их кубки.       — Все вы хороши пинать лорда Ланнистера, когда он упал, — тихо заметила она и сама этому удивилась.       — Такие, как Тайвин Ланнистер, никогда не позволят пнуть их, покуда они стоят, — в тон ей сказал Фюн. — Спроси Олвена Сладкоголосого, Лукаса Лютню или Виллу Белую Розу, но, увы, они тебе не ответят. Это… так странно, что всё сработало, — он пожал плечами. — Или нет. Года при нем были ужасны, а последние месяцы — тем более. Нет ничего более человеческого, чем праздновать конец бедствий. А я не допущу, чтобы меня упрекали за нечеловечность, — это вызвало всеобщее одобрение и немного аплодисментов.       — Уходит не только он, — заметила она. — Я тоже скоро покину город.       Стол на миг затих. Музыканты переглянулись, а потом Хэмиш встал.       — Леди, позвольте выразить от меня лично огромное сожаление, что вы покидаете нас, и пожелать вам успехов и счастья в начинаниях… куда бы они вас ни привели, — последовал еще один одобрительный ропот.       — Если будете продавать дом, — заметил Фюн, — мой дядя всегда заинтересован в покупке очередной… таверны.       — Куда собираетесь поехать? — спросил Аларик.       Туда, куда отправляются все шлюхи, невольно вспомнились ей слова Тайвина.       — В Тирош, — сказала Катая.       — Мудрый выбор, — заметил менестрель. — В Лисе столько же яда, сколько и борделей. А борделей там много, — Аларик смущенно отвел взгляд и кашлянул. — Уверен, вы хорошо там приживетесь. Но, честно сказать, подозреваю, что вам везде будет хорошо.       Катая кивнула, а потом ушла, кивнув Феннелле, чтобы та присмотрела за столом. Она зашла в комнату, где спала ее дочь, взяла дитя на руки и долго-долго прижимала к себе.