Нежеланный король

      — Де… Де… — септа Селиса закашлялась и махнула музыкантам, чтобы те не играли. Прочистив горло, она начала заново: — Дева в этот день особый вас любовью осени, — пропела она голосом, плохо подходящим для высоких нот. Отец в небесах, подумал сир Освелл, она же того гляди в обморок хлопнется.       — Славим, славим леди, быть вам вечно в ее милости, — пропел хор септ, причем куда звучнее несчастной Селисы, хоть на ней было серебристое одеяние, а на них — грубые и простые. Она поморщилась, когда песня вернулась к ней.       — Удачи вам на праздновании ваших именин! — скверно пропела она.       — Да будет путь ваш светел, каким бы ни был длин! — пропел хор септ. Вперед вышла хорошенькая молодая септа.       — Уда-а-а-а-ачи, — пропела она великолепным голосом. — Све-е-е-ета! До-о-о-о-обрых имени-и-ин!       Селиса нахмурилась, глядя на нее, словно желая отобрать ее красоту и голос. Солистка отступила, и хор вновь запел:       — Славим, славим Деву, сердца полны ее любви! Сверкать вам ее светом, сиять от ночи до зари!       Септа Селиса глубоко вздохнула.       — Восславим Семерых, в одном единым! — пропела она. К удивлению сира Освелла, низкие ноты дались ей очень неплохо. Как будто огромный колокол зазвенел. Жаль, вся песня так не поется.       — Восславим! — пропел хор септ.       Раздались аплодисменты, а затем септон Стефан, ризничий Звездной септы, вышел вперед и, озарив улыбкой свое красивое строгое лицо, поднял поломанную руку.       — Этот милостивый дар от женской обители, — сказал он резким голосом и указал на маленькую принцессу, сидящую у брата на коленях, — вам, леди Дейнерис Таргариен, на ваши именины. Пусть они будут радостными и станут предвестниками радостных дней для вас и вашего брата, нашего милостивого короля.       Белый Бык кивнул, пристально глядя на септона Стефана. Ранее, многие годы назад, его звали Стефаном Костейном, бывшим у сира Герольда оруженосцем. Увы, на одном из турниров он поломал правую руку и уже не мог надеяться стать рыцарем. Многие юноши на его месте вернулись бы в отчий дом и принялись горевать, а Стефан отправился молиться в Звездную септу. Он принял обет и, когда умер прежний кистер, занял его место, чтобы руководить великой септой вместо верховных септонов, которых более века назад перевели в Королевскую Гавань.       Сира Освелла поразила та горечь, с которой вспоминали об этом жители Староместа и Простора. Прошло больше века, но для них всё было словно вчера — и верховные септоны, и Праведные… Разумеется, некоторые из последних до сих пор здесь служили, но всё же… Освелл посмотрел на септу Селису, поправлявшую серебристое одеяние. Трое мужчин, четверо женщин, одна из которых даже не говорит, и никто из них не выбирал верховного септона. Что это, как не отмашка Звездной септе?       Гарт Тирелл сидел рядом с королем и его сестрой, вгрызаясь в большой кусок мяса и читая письмо. Освелл заметил, как он сглотнул, а потом хмыкнул, и как с его губ скатилась длинная полоска жира и слюны. Обара Сэнд повернулась к нему.       — Что такое, лорд сенешаль?       Он рыгнул, а затем улыбнулся узколицей девочке.       — О, это всего лишь послание от одной из моих дражайших дочурок. Радость моей старости. Я считаю дочерей ниспосланными нам сокровищами, поскольку сыновья зачастую лишь обременяют и разочаровывают, — Гарс Флауэрс принес отцу еще один кувшин вина и по мановению руки сенешаля умчался прочь. Уиллас Тирелл, сидевший рядом, удивленно моргнул.       — У вас есть дочери, прадядя?       — А то как же, лорд Уиллас, — пожал плечами Гарт. — Мне их родила очень славная браавоская леди. Да, они носят ее имя, как того требует традиция в… подобных делах. Но они всё равно помнят, кто их отец, и присылают мне письма о том, что творится в Браавосе и на востоке. А я пишу им о том, что творится здесь, — он вздохнул. — Конечно, не всё так гладко… Боюсь, мои девочки не ладят. Младшая обиделась на старшую за то, что та унаследовала место ее матери, и затеяла с ней что-то вроде соперничества… — он покачал головой. — Печально, но разве в таких ситуациях что-то попишешь?       Обара нахмурилась.       — Младшие дочери должны слушаться старших сестер! — заявила она, кивнув для пущего эффекта.       — Я всегда слушалась Лаевину, пока ее не отдали в жены богу, — согласилась Эйснит Ваэта. Сир Освелл вновь задался вопросом, представляет ли маленькая квохорка, что на самом деле случилось с ее сестрой. Должна же она понимать, что значит свадьба с Черным Козлом!       — Увы, боюсь, это уже не в моей власти, — вздохнул Гарт. — У обеих моих дорогих девочек теперь есть собственные дочери, в которых они с младенчества разжигают дух вражды. Но всё не так уж плохо. Благодаря этому старшая стала очень хороша в своем деле, а младшая внесла в него очаровательные новшества, — он хмыкнул. — Она всегда была умницей. И остается. Ее письма всегда полны поэм.       — Держите, ваша милость, — сказала леди Фалена, передавая Визерису тарелку. — Всё нарезано на идеальные маленькие кусочки.       — Фаль, я и сам могу резать еду, — сказал король, слегка надувшись.       — Так говорил и мой дорогой братец Джейс, — со вздохом заметила Фалена. — И именно поэтому погиб. Наследник рода Лотстонов пал от куска говядины, — она глубоко вздохнула и попыталась сдержать слезы. К несчастью, она всё же скатилась по ее щеке. Она взглянула на Визериса и улыбнулась. — Прошу, позвольте мне вам помочь, ваша милость. Чтобы ваша сестренка никогда не скучала по брату, — она ущипнула Дейнерис за щеку, и юная принцесса радостно гугукнула.       — О, хорошо, Фаль, — сказал он, нервно улыбнувшись ей. Взяв вилку, он поднес к губам крохотный кусочек мяса.       Фалена улыбнулась ему.       — Наслаждайтесь каждым укусом, мой король. Кто знает, каким будет ваше следующее блюдо? — она любовно погладила Визериса по волосам. Сир Освелл прикусил губу. Она угадала с мечом, но следом за ним вручила юному королю еще более знаменательный подарок — то, на что он надеялся, покидая Драконий Камень. Мать, со вздохом подумал Освелл. Фалена без особого труда нашла себе место в окружении Визериса. Даже Обара ее приняла, подумал он, глядя, как маленькая дорнийка режет мясо на крохотные кусочки и вслед за королем подцепляет их вилкой.       Это его настораживало — сир Освелл ждал, что она со дня на день затребует себе Харренхолл или вновь предложить вызвать Золотые мечи из-за моря. Но леди Лотстон, похоже, устраивало просто ухаживать за Визерисом и его сестрой. И за другими детьми тоже. Вспоминая, кем были ее предки, он всякий раз содрогался.       — Тост, тост! — воскликнула леди Руари. Лисенийка встала, сверкая одеянием из серебряной ткани с павлиньими перьями, и подняла свой кубок. — За маленькую принцессу, за милую малышку, за славную малышку, за драгоценную малышку! Да познает она радость, познает достаток, познает удачу в дни и годы грядущие! — гости громко ее поддержали, и тост был выпит. Утера схватила бутыль борского золотого и наполнила кубок.       Вот уж кто любит принять на грудь, подумал Освелл. Было так странно наблюдать, как знатная лисенийка постепенно теряет всяческие манеры, словно гость, решивший поселиться в не в своем доме. Что еще безумнее — король, казалось, только добрел к ней.       — Еще тост! — крикнула она. — За нашего короля, за юного Визериса! Пусть он будет смелым королем, пусть он будет славным королем, пусть он будет великим королем! Пусть он будет королем, который вознаграждает друзей, обожает родных, прощает признавших вину и наказывает нечестивых! — на этих словах в ее глазах будто вспыхнуло пламя. — Наш король! Наш король! Визерис! Наш король!       Фалена высоко подняла кубок и улыбнулась, вновь чуть не плача.       — Да, да! Визерис! Третий этого имени! Король! — большая часть собравшихся присоединилась к ее крикам, а Гарт Тирелл громко шлепнул ладонью по столу. Сир Освелл увидел, как сир Герольд стер слезу с глаза.       Утера рассмеялась и указала на Фалену.       — И тост за чудную леди Лотстон. Пусть исполнятся ее желания в жизни и в любви.       Фалена распахнула глаза и покраснела. Когда вино было выпито, Утера с ухмылкой рухнула на стул. Оберин и Гарт посмотрели на нее и о чем-то зашептались. Наконец, Оберин встал с кресла.       — Леди Руари, вы, похоже, в хорошем настроении. Разве вы не волнуетесь за Лис? Тирош ведь объявил ему войну.       Утера пожала плечами.       — Мой принц, за то время, что я живу, Лис и Тирош воевали полдюжины раз, а живу я каких-то семнадцать лет. Трудно волноваться за нормальное положение дел.       Оленна Тирелл изогнула бровь.       — Тебя нисколько не страшно за твой дом, девочка?       Леди Руари рассмеялась.       — Лис мне не дом, а лишь место, где я родилась. Более или менее, — она отмахнулась. — Признаю, это чудный город, но такой ядовитый. А магистры! Боги, что за отвратительное сборище. Половину из них стоит высечь, поверьте моему слову!       — А что стоит сделать с другой половиной, миледи? — улыбнулся принц Оберин. Лисенийка ухмыльнулась.       — Разумеется, обезглавить, мой принц.       Гарт Тирелл кашлянул и вытер покрытые жиром губы.       — Похоже, вы бы с радостью приложили к этому руку, леди Утера.       Она вновь рассмеялась и пуще прежнего откинулась на стуле, положив на стол свои хорошенькие босые ножки.       — О, мне только дай хлыст, топор и дюжину молодчиков, чтобы не подпускать этих мразей к дверям, и я тут же за это примусь!       Повисло неловкое молчание.       — Мне кажется, — сказала Королева Шипов, — ты — единственная наша гостья, которая предложила развязать войну с городом, в котором родилась, — она указала на знатных персон из Вольных городов, которые смотрели на леди Руари так, словно у неё выросла вторая голова.       Утера хмыкнула, пристально рассматривая миску с яблоками.       — Они не из Лиса, леди Тирелл, — она подбросила ногой миску. Пока гости, сидевшие поблизости, уворачивались или прикрывали головы, она быстро схватила одно из падающих яблок и вгрызлась в него. — Обожаю эти яблоки. Раньше я гадала, как их можно ставить на герб, но, чтоб меня, теперь я понимаю! — она откусила ещё раз и с удовольствием простонала.       Король покачал головой и хмыкнул.       — Леди Руари, вы такая сумасбродка, — с улыбкой сказал Визерис. Она улыбнулась в ответ и запрыгнула на стол.       — Ваша прекрасная леди — дурочка, мой король, — сказала она в поклоне, а затем обернулась. — Так, а где же булочки?.. — она пошла по столу, пока гости спешно убирали с её пути тарелки.       Ликан Трегален смерил её взглядом.       — Вы же понимаете, — с каменным достоинством сказал он, — что мой отец был принцем Пентоса?       — И чем это для него закончилось? — протянула она, а потом подняла руку, продолжая идти дальше. — Не отвечайте, это был риторический вопрос.       Оленна вздохнула.       — Я начинаю думать, что мы зря потратились на акробатов.       Король с улыбкой повернулся к ней.       — Мы увидим акробатов? — его сестра радостно гугукнула, хотя Освелл предположил, что она просто ощутила, что старший брат счастлив.       — Из Норвоса, — ответил Гарт. Эйснит Ваэта кивнула.       — В Норвосе очень хорошие акробаты, как и танцующие медведи, — маленькая квохорка подалась вперёд и серьёзно посмотрела на Гарта. — Я недавно слышала крайне занятную песню про медведя, — заметила она.       — Как и все мы, — сказал Гарт.       — И не единожды, — кивнула Оленна.       — О, — пробормотала Эйснит. Она нахмурилась и скрестила руки. — Мне понравилось то, что нам раньше пели. Про Деву. За исключением той грубой женщины, которая её начала. С подобным голосом на такое не ставят.       — Септа Селиса должна вести певцов, — объяснил король. — Это её обязанность как верховной септы женской обители.       — А-а-а, — сказала Эйснит с понимающей улыбкой. — Ясно. Вроде того, как хозяин Козьей Пасти должен помазать ступени храма кровью убитых в начале оборота луны. Я начинаю разбираться в ваших верованиях, — она глянула на Фалену Лотстон. — Леди Фаль, а как вы поклоняетесь богам, находясь так далеко от их обиталища?       Леди Лотстон рассмеялась.       — Дорогая, боюсь, я на это не отвечу. Мы, Лотстоны, перестали поклоняться Семерым, когда покинули земли андалов. Увы, Семеро никогда не были к нам добры.       — Кого же вы чтите, Фаль? — поинтересовался Визерис. Она улыбнулась ему.       — Если говорить о моей семье, то в ней чтят то одного бога, то другого, то нескольких. Мой дядя Джон молится Бледному Дитя. Я же посвящённая Саагаэля, Дарителя боли, Того, чьего лица не увидишь, ибо у него нет лица, — под конец она кашлянула. — На валирийском это звучит внушительнее, — Фалена повернулась к Утере, которая всё ещё стояла на столе, но теперь глубоко заинтересовалась сложной причёской леди Фаулер. — А вот леди Руари, насколько мне известно, исповедует веру в Семерых. Верно я говорю, леди Руари? — Утера продолжала смотреть на волосы леди Фаулер. Фалена потерла виски. — Леди Руари?       Утера моргнула.       — О. Да. Так меня зовут, — она чуть наклонилась и уставилась на леди Фаулер. — Прошу прощения, что оставила тебя, моя дорогая, — она перекувыркнулась и, к неудовольствию нескольких гостей, приземлилась на пол, после чего направилась к Фалене.       — Столько драконов потрачено зазря, — вздохнула Оленна.       — Да, дорогая Фаль? — спросила Утера, зарываясь пальцами в волосы леди Лотстон.       — Леди Эйснит интересовалась, как исповедуют веру в Семерых за Узким морем, — несколько нервно сказала Фалена. Утера глянула на маленькую квохорку.       — О, мы посещаем морские септы и… молимся и всё такое, — она пожала плечами. — Ничего особенно сложного.       — У вашего бога есть храмы не только на земле? — спросила Эйснит, распахнув глаза.       — А то, — протянула Утера. — И запомни: Семеро — и он, и она, и оно. Одновременно, — она фыркнула. — И андалы при этом смеются над Индросом Полуночным.       — Смотрю, вы очень набожны, — сказал Оберин.       — Я такого и не заявляла, — ответила лисенийка. — Моя мать растила меня в вере. Если Семеро её устраивали, то они устраивают и меня. Прочие вопросы я доверяю жрецам и септонам.       — Лисенийка, чтущая Семерых, и андалы, поклоняющиеся языческим лисенийским богам, — Оленна вздохнула. — Куда катится мир?       Гарт взглянул на Фалену.       — Вы сказали, что являетесь посвящённой Дарителя, а не простой последовательницей. Можно ли уточнить, как далеко вы зашли?       — Разумеется, лорд сенешаль. Я вам покажу, — Фалена закатала левый рукав, обнажая странные разноцветные полосы на коже. Всего их было девять, замысловато переплетённых друг с другом: красная и зелёная, оранжевая и жёлтая, синяя и лиловая, коричневая и цвета соломы, а в центре — черная.       Гарт приподнял бровь.       — Боги. Девятая Печать. Я впечатлён. Не думал, что вы могли решиться на такое.       Леди Лотстон чуть улыбнулась.       — Храм поначалу тоже. К последней они уже упрашивали меня официально вступить в их ряды. Но, разумеется, они не могут ничего требовать от носителя Девятой Печати.       Оберин с интересом наблюдал за ней, пока Эллария сжимала его плечо.       — Это же татуировки, да? — тихо спросил он.       Фалена провела рукой по восьми цветным линиям.       — Эти — да, — она осторожно коснулась чёрной полосы в центре. — А эта выжжена.       Утера погладила Фалену по спине.       — Я… слышала, что у посвящённых есть ещё одна татуировка на спине. Может, ты и её покажешь, хм-м-м-м?       Фалена нахмурилась и отодвинулась.       — Леди Руари, вы пьяны.       — И чувствую себя превосходно, — провозгласила Утера и огляделась. — Музыку! Музыку! Я желаю танцевать! — она схватила Фалену за руку. — Ты можешь потанцевать со мной! — она начала напевать и тянуть ее за собой.       Фалена Лотстон вздохнула и посмотрела на Визериса.       — Вы не против, если я уведу леди Руари, чтобы она… собралась с мыслями и успокоилась?       — «Встречай, встречай, сердечный друг, встречай,» звала она, — пропела Утера. — Из-за Узкого моря по волнам к тебе любовь вела!       Визерис кивнул.       — Я… не против, Фаль, — он с надеждой взглянул на нее. — Возвращайтесь, когда ей станет лучше.       Фалена улыбнулась и нежно ущипнула его за щеку.       — Ради вас, мой король, я обязательно вернусь, — она встала и схватила Утеру за руку. — Давай, пойдем…       — Уж коль король дочь предлагал, то оставался б с ней, — пропела лисенийка, пока леди Лотстон выталкивала ее из зала. — Меня же плотник в жены взял, мне нет его милей!       Когда они ушли, в зале повисло неловкое молчание. Оленна Тирелл измученно вздохнула.       — Что ж, это было… занимательно.       Принц Оберин смущенно огляделся.       — Можно и так сказать, — он повернулся к Гарту. — Как обстоят дела с наследством Пиков?       Гарт вздохнул.       — Сплошная неразбериха. У лорда Титуса не было ни завещания, ни наследников или даже близких родственников — если только не объявятся его пропавшие тетушки.       Оленна фыркнула.       — Ага, как же. Обе безумны. Как и его отец, лорд Грейв. Считал себя совой и пытался летать. Все Пики так или иначе не в своем уме, — она уставилась на Гарта. — У него же была сестра, не так ли?       Гарт горестно кивнул.       — Была. Выпала из окна много лет назад. Никто не знает, намеренно или нет, — он вздохнул. — Бедняжка. Но ничего не попишешь. Род Пиков из Звездного Пика пресекся. У них были кузены за Узким морем, которых туда сослали после Восстания, несколько бастардов и великое множество Боллов, всеми силами претендующих на их замок и готовых свернуть друг другу шеи.       Оленна хмыкнула.       — Главное, чтобы не пытались свернуть шеи нам, — она покачала головой. — Клянусь, они всего на каплю разумнее Пиков.       Визерис огляделся.       — А… акробаты скоро будут?       — Скоро, ваша милость, — улыбнулся ему Гарт. — Я пошлю кого-нибудь за ними, — он оглядел зал. — Гарс! Гарс! Где этот ленивый болван?       — Я за ними схожу, — тихо сказал Освелл.       — Рыцарь Королевской гвардии пойдет за акробатами? — спросила Оленна.       — Без Королевской гвардии вы не останетесь, — сказал Освелл, указывая на Белого Быка, сидящего вместе с мечом, Барристана и Гарта Грейстила, стоящих на страже, и сира Ульвика, о чем-то оживленно болтающего в углу с сиром Дезиалем. — Я… Мне здесь душновато. Возможно, свежий воздух приведет меня в чувство.       Король кивнул.       — Хорошо, сир Освелл. Сделайте это ради меня и моей сестры.       Освелл поклонился.       — Благодарю, ваша милость.       Гарт повернулся к нему; из уголка его рта текла струйка вина.       — Они в Саду Увеселителей.       — Благодарю, лорд сенешаль, — сказал Освелл и покинул зал.       И чего я здесь забыл, подумал он. На миг он пожалел, что не отправился с сиром Эртуром и Сантагаром сопровождать Тарли, а затем ощутил себя идиотом. Я чудом вырвался из одного ужаса и рвусь в другой? Боги, что же стало с моей жизнью?       — …пьяна, — раздался голос Фалены Лотстон.       — Угу, — сказала Утера. — Пьяна, как лорд, и, что хуже, безумно жажду тебя, — послышался шорох ткани. — Ну же, поцелуй меня, моя милая. Поцелуй, погладь и назови меня своей.       — Я… Мы не в том месте, — пробормотала Фалена, хотя по ее голосу Освеллу казалось, что ей это не помеха.       — О, Фаль, назови меня по имени, — проворковала лисенийка. — В мире нет звука слаще, и я так по нему истосковалась, а ты…       — Ради всего, что на земле и под небом, ты забыла, где мы? — прошипела Фалена. — На что мы согласились?       — Нет, но всё же скоро закончится, так к чему отказывать себе в чувствах? — ответила Утера. — Толстяк знает, старуха знает, змей знает, и никто из них даже не попытался убить меня. Мы справились!       — Не сомневаюсь, что так же думал и Эйнис перед тем, как его пронзило ножом, — сказала Фалена. Сир Освелл задумался, к чему она упомянула короля Эйниса, которого уж точно не закололи.       — Пф. Эйнис был кретином, — заявила леди Руари, а затем разразилась хихиканьем. — Ну надо же. Получилось даже лучше, чем я думала! — она взяла себя в руки. — Послушай, Фаль, они понимают, что я не желаю пареньку зла! Боги, да пусть будет королем! Пусть сидит на этом уродском троне! Подле него может стоять моя сестра, а заодно все прочие его куколки, и вопрос наконец-то будет решен!       — Лорд Тарли… — начала леди Лотстон.       — В пекло лорда Тарли, — прорычала Утера. — В пекло его и всех моих так называемых друзей в Просторе. Они годами никак не помогали мне и моей матери, как бы она ни умоляла этих ублюдков! Они хуже, чем народ на востоке! Все ждут, что явится очередной блистательный принц и взмахнет мечом, чтобы они почувствовали себя важными и мужественными, идя на смерть! Что ж, идеальный блистательный принц у них теперь есть, и мы подарили ему меч. Он не того цвета, что им мил, и не совсем уж меч, но для них и этого должно быть достаточно. Я не собираюсь перед ними выделываться, — она исступленно простонала. — Пусть мальчик будет королем, Фаль! Он такой славный и королем будет таким же!       — С этим мы согласны, лапушка, — раздался голос Фалены. — Но послушай, мы так близки к тому, о чем мечтали. О чем мечтала моя семья с начала этой глупой и ужасной заварухи. Нельзя всё сейчас испортить…       — О-о-о, просто поцелуй меня, Фаль, — простонала Утера. — Подари всего один поцелуй с твоих прекрасных сладких губ. Подари мне его, и я буду счастлива, даже если мне отсекут голову…       Он завернул за угол и наконец-то увидел их. Утера обнимала леди Лотстон, а Фалена прижимала правую ладонь к лицу лисенийки, глядя ей прямо в глаза. Стоило им увидеть его, как они принялись неловко отстраняться друг от друга.       — Ах. Сир Освелл, — с застывшей на лице улыбкой сказала леди Лотстон. — Как?..       — Сколько вы слышали? — сухо спросила Утера.       — Достаточно, — ответил Освелл. Фалена сглотнула.       — Сир Освелл, клянусь, что бы вы ни слышали, это не…       Освелл поднял руку.       — Не утруждайтесь, леди Лотстон. В этом месте плетут столько лжи и заговоров, что ваши с леди Утерой планы в сравнении кажутся безобидными. Двор нашего короля — лабиринт из крапивы, и я не знаю, куда деваться и что срывать, — он покачал головой. — По правде говоря, мне хоть и не ясно, что вы замыслили, но я чувствую, как сильно вы любите короля, и мне этого достаточно.       Обе леди поклонились.       — Я… благодарю вас, сир, — сказала Фалена. — Это и впрямь так. Я люблю юного Визериса и не причиню ему вреда, — она решительно взглянула на него. — И, если то в моих силах, никто другой, — она кашлянула. — Я… Я должна вернуться, — она начала уходить, но Утера схватила ее за руку.       — Погоди, любимая, я так и не дождалась поцелуя, — заявила лисенийка, притягивая к себе Фалену. Сир Освелл учтиво отвернулся. Когда он вновь повернулся, миловидно покрасневшая Фалена уже убегала на пир. Утера с теплотой посмотрела ей вслед, а потом перевела взгляд на сира Освелла. — Полагаю, вы не просто так ушли с праздника.       — Король Визерис желает видеть акробатов, — коротко ответил сир Освелл. Когда он направился к Саду Увеселителей, она бросилась к нему.       — Я хочу поблагодарить вас за молчание… — начала было леди Руари.       — Леди, как я уже сказал, я пришел к выводу, что вы обе — единственные честные придворные, вышедшие из детского возраста, — сир Освелл осознал, что ему нужно что-то добавить, пока она не поняла, что себя он к ним не отнес. — Даже если у вас другое имя.       Лисенийка улыбнулась.       — Знаете ли вы, сир Освелл, для чего на Разоблачении Утеро носят маски? Чтобы сбросить их в нужный час, — она покачала головой. — Не сомневайтесь, они спадут и обнажат истинные лица.       Сир Освелл глянул на нее.       — Вы действительно подруга лорда Тарли?       — Он так скажет, если надавить, — фыркнула Утера. — Я бы с этим не согласилась даже под пытками. Больше я по этому поводу ничего не скажу.       — А я ничего не спрошу, — ответил сир Освелл. Она кивнула.       — Вы — хороший человек, сир Освелл.       Освелл нахмурился.       — Не надо льстить мне, дитя, за то, что я решил помалкивать о твоих глупых планах и маленькой интрижке.       Она глянула на него.       — Это не лесть, сир Освелл, — она положила ладонь ему на плечо. — Может, я юна и, да, сумасбродна, но мне хватает ума различить скорбь, особенно столь ядовитую, какая нависла над вами. Сомневаюсь, что вы поделитесь со мной, что же вас так ранит…       — Ваши сомнения разумны, — заметил Освелл. Она продолжила, словно он и не прерывал ее.       — Но, чем бы это ни было, я прошу вас оставить это в прошлом. Акулы вздрагивают от запаха крови, а в этом месте много акул, сир, — она вновь положила ладонь ему на плечо. — Послушайте, в жизни случаются неприятности. Кузен моей матери говорил, что падения и лживые языки не диктуют нам, кем быть, если только мы им этого не позволим. Наше дело — выстоять любые неудачи и клевету. Чтобы настоящие испытания нас уже не сломили.       — А… А если мы не станем? — невольно спросил Освелл. — Что если неудачи и клевета подкосят нас?       Она взглянула на него бледно-фиолетовыми глазами — такими же, как у короля.       — Тогда он бы сказал, что нам стоит готовиться к новым испытаниям. Они не прекратятся, пока мы не умрем, сир.       Сир Освелл кивнул.       — Кузен вашей матери, похоже, был великим человеком.       — Так говорили и мне, — сказала леди Руари. — Я никогда с ним не встречалась. Он умер задолго до моего рождения. Но моя мать боготворила его, как и мой отец, и в этом вопросе я доверяю их суждениям, — она повернулась. — Что ж, доброго вечера, сир рыцарь. Мне пора заплатить за выпитое вино, — она вприпрыжку ушла от сира Освелл, и он продолжил свой путь. Утера Руари была для него загадкой, как и ее странная спутница, и в данный момент он не горел желанием ее разгадывать.       Хайгарден — такое болото, что в сравнении с ним даже они кажутся невинными, подумал сир Освелл. Он собирался было направиться к Саду Увеселителей, как к нему подбежал великий мейстер Гормон.       — Сир Освелл, что вы тут делаете?       — Хочу позвать акробатов на пир, — ответил Освелл.       — Акробатов? Когда я донесу эту новость до короля, ни у кого не будет нужды в акробатах, — отрезал Гормон. — Идем. Идем, пока ты не выставил себя дураком.       Поздновато спохватились, мейстер. Освелл последовал за Гормоном в зал. В нем стало тише; были слышны лишь приглушенные разговоры.       — Внимание, внимание! — крикнул Гормон, вбегая в зал. — Послание королю! Серьезное послание!       — Что за послание, мейстер? — нахмурился Оберин Мартелл.       — Я… — Гормон нервно огляделся. — Это мрачные вести, которые лучше сообщать в узком кругу…       Юный Визерис нахмурился.       — Если они насколько мрачны, — сказал король, — тогда остальные рано или поздно всё равно о них узнают. Пусть их услышат сейчас, великий мейстер.       Гормон сглотнул.       — Я… Конечно, ваша милость, — он глубоко вздохнул. — Золотая Роща захвачена Оленями.       В зале повисло молчание. Король распахнул глаза.       — Вы уверены, великий мейстер?       — Да, ваша милость, — дрожащим голосом сказал Гормон и вытащил письмо. — Лорд Бисбери покинул замок, надеясь отбросить армию сира Тигетта, и Рыцарь Псов со своей бандой воспользовались моментом, проникли внутрь и сокрушили гарнизон, — собравшиеся пораженно ахнули. — Лорд Бисбери вернулся к замку и осадил его, обещая быстро отбить его. Он даже отправил требования сиру Титосу, — Гормон развернул письмо. — «Сир Титос Клиган, псарный сын, сделанный рыцарем, я, лорд Уоррин Бисбери из Медовой Рощи, командующий армиями Визериса III Таргариена на востоке, требую от вас немедленной сдачи замка, отобранного вами у законного правителя этих земель, а также капитуляции — как вас, так и ваших псов. В этом случае вы будете помилованы и сосланы на Стену, в противном же вы и все, кто сражается с вами, будут преданы мечу. Клянусь в этом», — Гормон кашлянул. — Сир Титос ответил на это отказом и написал: «Славный Уоррин Бисбери, лорд Медовой Рощи, сир Титос Клиган, рыцарь замка Клиганов, шлет вам привет и поклон! Прочитав ваши требования, обдумав их в положенное время и взвесив в моем сердце и суждении, а также представив Семерым, единым в одном, я принял следующее решение: возьмите свои требования и по моему совету…» — Гормон прочел дальше и кашлянул. — И так далее. Это отказ, ваша милость.       Визерис моргнул.       — Что советует сир Клиган?       — Ничего важного, — Гормон сглотнул. Визерис прищурился.       — Великий мейстер, полагаю, мне решать, есть ли в его словах что-то важное.       — Ваша милость… — начал было Гормон, но тут Гарт вскочил со стула и без усилий выхватил письмо у брата. Гормон мрачно уставился на него. — Лорд сенешаль, король…       — Наш король, — заявил Гарт. Он глянул на письмо, прочел текст и ухмыльнулся. — «Я принял следующее решение: возьмите свои требования и по моему совету ими подотритесь, — в толпе раздались охи и смешки. Король Визерис, казалось, был озадачен, тогда как принц Оберин и леди Оленна слегка улыбнулись. — У нас ваш замок, лорд, и мы вам его не отдадим, пока вы нас не заставите. Препояшьте свой меч, сир, и примиритесь с Семерыми, как это сделал я, ибо только с помощью меча и Их милости вы сможете нас побороть. Так я говорю пред лицом Старых богов и Новых… Люди короля Станниса заняли Золотую Рощу, и мы намерены ее удержать.»       Сир Герольд поднялся с места.       — Мы слышим отчаянное хвастовство отчаявшегося человека, ваша милость. Лорд Уоррин, несомненно, скоро вернет себе замок.       — А если нет, сир Герольд? — тихо спросила леди Оленна. Король прикусил губу.       — Это действительно мрачные вести, — прошептал он. Обара Сэнд взяла его за руку, а леди Лотстон нежно похлопала его по плечу. Принцесса Дейнерис, увидев, сколько внимания достается брату, начала ерзать у него на коленях и хватать его за шею. Визерис вымученно ей улыбнулся.       Принц Оберин кашлянул.       — Полагаю, всем очевидно, что армия на востоке остро нуждается в помощи.       — Да, — кивнул Визерис. — Да. Мы пошлем силы в помощь лорду Бисбери, — его губы сложились в суровую прямую линию. — И не только в помощь, если его ошибки продолжат плодиться.       Гарт Тирелл почесал дряблый подбородок.       — Нужно, чтобы кто-то возглавил эти силы…       — Я могу, — заявил сир Освелл. К его удивлению, все в зале обернулись к нему. — Я… горю желанием помогать вам и Железному трону.       Визерис кивнул.       — Вы очень преданны, сир Освелл, — он повернулся к Фалене и что-то ей прошептал. Леди Лотстон сняла с его колен Дейнерис, и Визерис встал и подошел к сиру Освеллу. — Пожалуйста, опуститесь на колено, сир, — прошептал король.       Сир Освелл послушался, но даже на одном колене он возвышался над Визерисом на добрый фут. Юный король обхватил его лицо ладонями.       — Сир Освелл Уэнт, я желаю, чтобы вы отправились на восток, чтобы помочь моим армиям и при необходимости взяли на себя командование, — он глубоко вздохнул. — Регенты! Мое желание разумно?       — Безусловно, ваша милость, — сказал принц Оберин.       — Это мудрое и благородное желание, — согласился Гарт Тирелл.       Визерис пристально посмотрел на Освелла бледно-фиолетовыми глазами.       — Мои регенты согласны, что это разумное желание, сир Освелл. Вы осуществите его?       Сир Освелл Уэнт глубоко вздохнул.       — Да, ваша милость.       — Тогда осуществите его во имя мое, сир Освелл, — сказал Визерис.