Нежеланный король

      — Не стану отрицать, — сказал Гарт, лежа в длинном кресле. — В подобные дни я считаю солнце лучшим лекарством, — он громко зевнул, подставляя лицо под солнечные лучи.       Принц Оберин, стоявший у ограды, покачал головой.       — Если бы я вас не знал, лорд сенешаль, то счел бы самым ленивым человеком на свете. Но, уверен, прямо сейчас, пока вы сидите в саду, в вашей голове роятся такие схемы и планы, какие мне постичь невозможно.       Гарт хмыкнул.       — Вы льстите мне, принц. Даже мне нужен отдых, — к нему подошел Гарс, несущий кубок с борским золотым. — А, вот и последний его компонент, — Гарт отхмахнулся от сына. — Больше ничего не нужно, мальчик, — Гарс быстро кивнул и убежал. Гарт стал наслаждаться напитком. — Ах-х-х-х, навевает о прошлом. О лете, когда я был молод и проводил дни с сиром Гареттом Олдфлауэрсом.       — Не думаю, что слышал о нем, — сказал Оберин.       — Сейчас мало кто его помнит, — вздохнул Гарт. — Он участвовал на турнирах и отличался невероятным мастерством и очарованием, — он покачал головой и провел пальцем по кубку с вином. — Его обаянию сложно было противостоять. Впервые увидев его, я осознал, что могу полюбить мужчину с той же силой, что и женщину, — он облегченно вздохнул. — О, я до сих пор помню этот миг озарения: он омывался после боя; его кожа блестела, мышцы были сведены от напряжены. О, это было великолепно, — он крепко сжал кубок и от души отпил вина. — Я часто думаю о нем, когда выпиваю.       — Он… отвечал вам симпатией? — спросил Оберин. Гарт улыбнулся.       — Глубокой и сильной, принц Оберин, — он покачал головой. — Да, понимаю, сейчас так не скажешь, но по молодости я привлекал взгляды и женщин, и мужчин. И с готовностью этим пользовался, — он вздохнул. — Но то было давно. Теперь я постарел, сижу в саду и думаю обо всем, что делал.       — Лорд сенешаль! — раздался девичий голос. Гарт повернулся и посмотрел на юную гостью. Тиена Сэнд прибыла значительно позже сестер — мать с большой неохотой отпустила ее сюда. Возможно, именно из-за позднего появления она и не влилась в окружение Визериса, несмотря на всё её очарование. Или, возможно, её попросту сильнее завораживало общество Гарта. Даже сейчас хорошенькая блондинка наблюдала за ним с глубочайшим интересом.       — Что такое, дорогая моя? — спросил он. Тиена указала на картину, спрятанную в углу сада.       — Что это? — спросила она, распахнув глаза. — Выглядит… любопытно.       Гарт улыбнулся, взглянув на нарисованную алую розу, с шипов которой на соболиное поле падали капли крови.       — Это, Тиена, кровавая роза Тиреллов, изначальный герб моей семьи. Под этим знаменем мы служили в Штормовых землях Дроксу Пенрозу, Делателю Трупов, когда он воевал со Штормовыми королями, и под ним же позже служили Гарденерам, — он пожал плечами. — Свирепый символ для свирепых времен. Тогда у нас даже девиз был другой.       — И какой же? — спросил Оберин.       — «Колем и душим», — ответил Гарт. — Как я уже говорил, всё для свирепых времен. Лео Тирелл изменил и герб, и девиз, получив титул Верховного стюарда, но не все с этим смирились. Еще долгие годы спустя люди говорили о Золотой и Алой розах Тиреллов, причем не как о членах разных семей, а как о персоналиях.       — И к какой же принадлежите вы? — спросила Тиена.       — Дорогая моя, я — типичнейшая Алая роза Тиреллов, — со снисходительной улыбкой ответил Гарт.       — Надеюсь, милая, тебе здесь не скучно, — обратился к дочери Оберин.       — О, нет, отец! — сказала она. — Тут чудесно! Большинство местных растений ядовиты!       Гарт хмыкнул.       — Мое славное дитя, ты сильно ошибаешься. Всё, что я выращиваю в своем саду, ядовито.       Тиена распахнула глаза.       — Ого, — она указала на ближайший куст. — Даже это?       — О, это мой любимчик, — сказал Гарт, поднимаясь с кресла и подходя поближе. — Серый Монах. Сам по себе — безвреден. Если хочешь, можешь съесть листочек, и тебе ничего не будет. О, но если взять этот листочек и еще парочку, высушить, потом вымочить, взять получившийся сок и смешать в нужной пропорции с вином или элем — нет, твои юные ушки не услышат, в какой именно. Некоторые знания, полученные тяжким трудом, я сохраню в секрете, — он улыбнулся девочке, которая смотрела на него с восхищением. — Затем это нужно месяц настоять, и вот уже готов смертельный яд. Если подмешать его в любой напиток, у жертвы отечет мозг. Тот, кто выпьет бокал, будет вести себя, как выпивший бутыль, а выпивший бутыль будет вести, как выпивший сотню. Некоторых перед смертью пошатывает, другим кажется, будто их облепили насекомые или паразиты. Некоторые нападают на окружающих, а другие лежат на земле и стонут, — он наклонился к Тиене и улыбнулся. — А когда они умирают, их друзья вздыхают и говорят, мол, не стоило ему так напиваться.       Тиена хихикнула, а Оберин приподнял бровь.       — Напомните мне больше никогда не брать у вас кубка, прежде чем вы от него не отопьете.       — Ах, принц, — рассмеялся Гарт. — Как будто вы прежде поступали иначе, — Оберин на это печально кивнул.       Тиена указала на лозу с красивыми фиолетовыми цветами.       — А это?       — Ядовитый поцелуй, — ответил Гарт. — Ее цветы вызывают неприятную сыпь. Их эссенция вызывает еще более неприятную и сильную, но только если грамотно ее использовать, — она разочарованно уставилась на него. — Ну же, дитя. Не все яды должны убивать. К примеру, если какой-нибудь юный лорд подыскивает жену, а я желаю, чтобы он остановил выбор на нужной мне юной леди, то обезображенная соперница будет ничем не хуже мертвой, а то и лучше.       Оберин перевел на него взгляд.       — Разве подобная странность не случилась как раз тогда, когда Пакстер Редвин подыскивал жену?       — Да, Лейлу Хайтауэр, теперь известную, как леди Лейлу Каппс, и в самом деле сразила загадочная кожная болезнь, когда он решил за ней ухаживать, — ответил Гарт. Тиена уставилась на него, распахнув рот. — Я ни в чем не признаюсь, дитя, — заметил он, подмигнув ей, а затем оглядел сад. — Видишь ли, смерть — это самая последняя мера. Без нее не обойтись, но порой для дела сойдут, ну, боли в животе или ослабевший кишечник. А если так, то почему ими не пользоваться? Твой отец — змей, который пользуется своей репутацией, как кинжалом. А я же, дитя, цветок. Я цвету на обочине и внушаю мысль, что я безобиден.       Принц Оберин улыбнулся.       — И всё же что-то подсказывает мне, лорд сенешаль, что вы свели в могилу куда больше людей, чем я.       — Да, моим жертвам число — легион, — сказал Гарт. — И лишь немногие способны заподозрить тучного, старого добряка Гарта Тирелла в чем-либо, кроме личной неприязни и подпорченного воздуха, — он вздохнул. — Знаете, когда я путешествовал по Вольным городам, я забредал в храм Плачущей Госпожи, где готовят лучшие Слезы Лиса. И там я увидел… ядовитого человека, сидевшего в саду.       Оберин ахнул.       — Невозможно. Это же… легенды. Как шрайки и грамкины.       — Возможно, как шрайки, принц, — ответил Гарт. — Но не как грамкины. Ядовитые люди, безусловно, есть на свете.       — Кто такие ядовитые люди? — с интересом спросила Тиена.       — Это те, — начал Гарт, — кто, после долгой и кропотливой учебы, решил постичь величайшую тайну Мастерства. Они впитывают яды и отравы в строго отмеренных количествах и удерживают их в себе при помощи особых чар и заклинаний. Этот процесс долгий, и если ученик допустит ошибку в расчетах, он умрет. Но если он всё отмерил точно, он сам становится ядом. Если находишься рядом с ним, то умираешь. Ядовитые люди обычно выискивают своих врагов и ходят за ними, тем самым приближая их кончину. А потом идут в храм, где доживают остаток дней, ведь они тоже долго не живут. Жрецы отводят их к Древу Плача, которое растет посреди храма, и там они сидят в ожидании смерти, — Гарт начал отрешенно скользить пальцем по кубку. — Как я уже сказал, я видел там одного. Он только что после долгого ожидания отравил убийц своих родителей. Он сидел там, довольный и спокойный. В его ладони села птица. А затем она умерла.       — Похоже, это зрелище произвело на вас глубочайшее впечатление, — тихо сказал Оберин. Гарт грустно улыбнулся.       — Не буду лгать, — сказал он. — Мне показалось это прекрасным. Такая преданность делу, цели, Мастерству. Полнейшая и идеальная преданность. Я пожелал подобной и для себя. Какими бы ни были жертвы.       Тиена и ее отец посмотрели на него.       — И вы ее добились? — невинно спросила Тиена. Гарт вздохнул.       — Я не знаю, дитя. Я прожил долгие годы, постигая Мастерство, и всё равно не знаю, — он грустно улыбнулся. — Возможно, это доказывает, что не добился, — Тиена посмотрела на него, а потом взяла за руку. Сжав его ладонь, она прижалась к ней головой. — О, спасибо, дорогая моя, — с улыбкой сказал Гарт, погладив ее по светлым волосам. — Почему-то я знал, что ты поймешь.       — Тиена! — раздался знакомый голос. Девочка обернулась, увидела вошедшую в сад Элларию Сэнд и с улыбкой побежала к ней. Эллария шла осторожно, внимательно рассматривая кусты, словно ожидая внезапного нападения. Гарт ее за это не винил: жизнь с Оберином научила ее опасаться подобных мест, да и, к тому же, люди так часто прибавляли к ее имени «Сэнд», что забывали, что она — дочь Уллера. Темные толки ходили вокруг Адова Холма, и еще более темные окружали руины Пекла, лежавшие в песках. Лорды Адова Холма отказывались разрушить то, что было уничтожено драконами многие века назад.       «Чтобы мы помнили» — так говорил один из лордов Уллеров. Гарт заметил, как Эллария пригляделась к невинному с виду цветку (который, как он знал, был совсем не безобиден), и задумался, какие же черты она переняла от своего рода.       — Тиена, вот ты где, — сказала Эллария, ловко пробираясь к девочке, ничего не касаясь. — Король собирается провести день в плавании по реке и хочет, чтобы ты с сестрами его сопровождала.       Тиена прикусила губу.       — А… Леди Руари там будет? — с надеждой спросила она.       — Да, конечно, — кивнула Эллария. — И она упоминала, что тоже была бы рада тебя видеть.       Тиена задумалась, а потом виновато глянула на Гарта.       — Простите, лорд сенешаль, — сказала она. — Мне очень понравилось в вашем саду.       Гарт добродушно похлопал ее по голове.       — Ну-ну, дорогая моя, я не посмею лишать тебя радости провести время с его милостью и твоими сестрами. Особенно если того просит очаровательная леди Руари.       Лицо Тиены засветилось от счастья.       — О, она просто обворожительна. Вы знали, что ее родители сплавлялись по Замойосу до Йина, чтобы отпраздновать их свадьбу?       — Ну надо же, — сказал Гарт. Его не впервые поражало, как сильно лисенийка отдавалась своей роли — отважной и умной девушки, желающей завести друзей и искренне влюбленной в свое великое путешествие. Я почти что чувствую себя глупцом за то, что счел ее опасной. Почти что. Он наклонился и дружелюбно похлопал Тиену по голове. — Ну, иди. Не заставляй друзей ждать.       Тиена улыбнулась ему, а затем привстала и поцеловала Гарта в пухлую щеку.       — Спасибо, лорд сенешаль, — она бросилась к воротам сада, но потом обернулась. — Я вас люблю.       — Я тоже люблю тебя, дорогая, — сказал Гарт, помахав ей рукой. Эллария улыбнулась ему, а затем тоже поцеловала в щеку и пошла следом за Тиеной. Гарт глянул на принца Оберина. — Вам крайне повезло найти на свете столь прекрасную леди.       — Я знаю, — сказал Оберин и вздохнул. — Если бы только ваша невестка это видела. Элларии вечно приходится мириться с ее пренебрежением.       — Моя дорогая Оленна, несмотря на ее многочисленные достоинства, во многом остается той же провинциальной леди, какой родилась, — заметил Гарт. — Она никогда не странствовала и не обучалась, как мы с вами, поэтому ее кругозор весьма ограничен.       Оберин кивнул.       — Мне кажется, что она не так преданна юному королю, как мы с вами.       Гарт пожал плечами.       — Ей тошно признавать, что обстоятельства… хм-м-м, не столько изменились, сколько открылись в полной мере. В ней теплится желание заключить более достойный мирный договор с Оленями, хоть она и понимает, что такого не случится и случиться не могло. Не с этим Баратеоном и не после того, как мы привезли сюда Визериса.       Оберин прищурился.       — А если бы он всё-таки согласился на эти более достойные условия, лорд сенешаль?       — Учитывая, что это, скорее всего, всегда останется предметом из области фантазий, — тихо сказал Гарт, — мы бы подписали договор, притихли и поставили бы перед собой задачу разрушить королевство Станниса, когда подвернется шанс, — Гарт поджал губы. — Несомненно, это звучит помпезно, но… вы жаждете отмщения за сестру. Ну, мы с Оленной жаждем отмщения за нашего племянника и сына, — он вздохнул. — Знаю, Мейс может казаться вам дураком…       — Я бы не сказал… — начал Оберин.       — Потому что не хотите меня обидеть, — сказал Гарт. — Но я знал моего племянника. Я вырастил его, я его обучал, и я знаю, что он был дураком. Как и его мать. Но он был нашим дураком, и мы любили его, хоть и возмущались его глупостями, а теперь он мертв, — Гарт протяжно выдохнул. — Я позаботился о теле. Казалось, будто его растерзали звери. Моего племянника. Лорда Простора. Вот, что они с ним сделали, — он пристально посмотрел на Оберина. — Теперь понимаете, почему между Тиреллами и этим Баратеоном не может быть никакого мирного договора, как его не может быть между вами, Мартеллами, и кем угодно, кого поддерживает лорд Тайвин? Была пролита кровь, жестоко и свирепо, и наши семьи под всем этим лоском остались такими же жестокими и свирепыми. Мы желаем утолить наш гнев кровью, как делали в прошлом. Только теперь мы жаждем крови не друг друга, а общего врага, что ставит его в очень уязвимое положение.       Принц кивнул.       — И мы пройдем вместе до конца.       — В борьбе со Станнисом? О, да, — сказал Гарт. — В ней больше кровожадности, чем коварства, но и его она не лишена. Юнец не любит сохранять жизни врагам. Что весьма непростая задача для того, кто одарен талантом их наживать, но что уж имеем. Если твой враг может вздохнуть спокойно, только наступая сапогом тебе на глотку, тогда не подпускай его к себе, — он пожал плечами. — Всё настолько просто, — он посмотрел на кубок и отпил вина. — Боюсь, именно так всё закончилось со мной и сиром Гареттом.       — Значит, он не оценил вашу симпатию? — спросил Оберин. Гарт нахмурился.       — Когда я вернулся из дальних земель после смерти отца и стал лордом сенешалем у своего брата, сир Гаретт нашел меня и попытался… принудить меня дать ему место при дворе, раз мы раньше были близки. У Олдфлауэрсов всегда было больше гордости, чем рассудка, — он пожал плечами. — Я отказался. Он продолжал настаивать. Когда он дал понять, что после очередного отказа начнет чинить неприятности моей семье, я с ним разобрался.       Оберин приподнял бровь.       — Ядом?       — Собственными руками, — спокойно ответил Гарт. — Тогда я был весьма силен. Да я и сейчас не слаб, но тогда… — он вздохнул. — Я свернул его прекрасную, толстую шею, а потом… избавился от тела, — он поднял кубок и сделал еще один глоток. Принц пристально посмотрел на кубок.       — А.       — Верно, — с улыбкой сказал Гарт, поглаживая узоры на кубке. — Как я уже говорил, я часто думаю о нем, когда выпиваю, — он закрыл глаза и вспомнил прекрасные летние дни, а также долгие-долгие годы службы.