Нежеланный король

      — Великая Гильдия желает знать, может ли она устраивать состязания подмастерьев на площади торговцев рыбой, — сообщил Петир, следуя по пятам за Джоном и держа в руках пригоршню писем и свитков.       Десница вздохнул и задумался. Никакого вреда от этого вроде бы не будет; раз уж Станнис разрешил им обзавестись собственной армией, то пусть больше думают о развлечениях, чем об оружии.       — Направь им согласие Трона, — сказал Джон, — но вели проводить всё мирно.       — С обычными формальностями? — спросил Петир.       — Не вижу причин что-то усложнять, — ответил Джон. Бейлиш кивнул и отправился писать письмо, которое давало бы членам гильдий право наблюдать, как их подмастерья мутузят друг друга палками. Он по собственному опыту знал, что подобные мероприятия могут быстро стать неуправляемыми — под конец войны Девятигрошовых Королей на одном таком чуть не случился бунт, да и из Чаячьего городка практически каждый год присылали вести о различных инцидентах. Но гильдии обожали устраивать эти состязания, и запрещать их даже в обычных обстоятельствах было опасно. А в этом нынешнем смятении, со всем, что случилось, и всем, что дано…       Великая Гильдия запросила разрешение создать ополчение, чтобы поддерживать мир и защищать горожан, и Станнис… Станнис ответил согласием. Над другими просьбами он пока думал. Но ополченцы уже маршировали по улицам Королевской Гавани, раздобыв себе стальные шлемы и пики. Они даже послали весточку за море и наняли нескольких мирийских арбалетчиков, заплатив тем из кармана гильдий. Дуракам не на что золото тратить, подумал он. Его это, мягко говоря, раздражало. Впрочем, так Станнис мог взять больше солдат для наступления на Простор, да и ополчение пока честно следило за порядком. Кто знает, окупится ли эта затея.       Джон вздохнул и продолжил путь на очередное заседание Малого Совета, на котором впервые будет новый хранитель великой печати. Септон Балерион пару недель назад обосновался в Красном Замке, и нескончаемый поток послушников из Великой септы нес ему книги, свитки, карты и много чего еще, в чем Джон не мог разобраться. Но, как бы это ни сбивало с толку, освобождение от бремени обязанностей хранителя пришлось весьма кстати. Праведный с радостью занялся его делами и даже намекнул, что придет на заседание с важными новостями.       Правда, похоже, забыл, что заседание назначено на сегодня. Именно поэтому Джон Аррен направлялся в его покои, чтобы о том напомнить. Мимо него всё чаще пробегали послушники, испуганно глядевшие, в какую сторону он идет. Один из них даже встал перед дверью в покои Балериона.       — Лорд десница, — нервно сказал он, — септон Балерион очень занят…       — Как и я, — спокойно ответил Джон. — Уйди с дороги, юноша.       Молодой человек послушался, и Джон Аррен зашел в покои. Видя, сколько всего несут септону, Джон полагал, что всё здесь будет завалено бумагой и старыми книгами. К его огромному удивлению, в покоях было прибрано и разложено аккуратными стопками. Он не сразу заметил Балериона: старый септон сидел в углу и пристально смотрел на какую-то маленькую жаровню, стоявшую перед ним на столе.       — Септон, — начал Джон. — Сегодня…       — Я знаю, — сказал Балерион, не отрывая взгляда. — Заседание Совета уже началось или скоро начнется. Но я полагал, что разберусь с этим быстро, однако получил такие результаты, каких редко добиваюсь… — он быстро провел ладонью над жаровней.       Джон моргнул и неожиданно для себя подошел к столу, пытаясь разглядеть, что же так заворожило септона. Он увидел в жаровне маленький огонек… горевший синим цветом. Когда он подошел ближе, ему показалось, что тот имеет форму танцующей девушки. Когда Балерион провел над ним рукой, пламя двинулось за ним, крутясь и вертясь не как огонь, а как нечто живое. Септон кивнул, а затем внезапно бросил в пламя горсть порошка. Огонек вспыхнул фиолетовым и пропал. Балерион щелкнул языком.       — Что ж, прошло куда лучше, чем я рассчитывал, — он взял несколько особенно толстых свитков и повернулся к Джону. — Пойдемте на заседание.       Джон кивнул. Они быстро покинули покои и вышли в просторный зал. Только на середине пути к Джону вернулся дар речи.       — Септон Балерион, что… что это было?       — В жаровне, лорд Аррен? — спросил Балерион, и на его до странного юном лице возникла улыбка. — Простой фокус. Такие показывают на улицах в половине Вольных городов и в иных восточных краях. Я лишь пытался понять его суть.       Джон сглотнул.       — Это… не походило на фокус.       — В этом вся суть фокуса, — бойко ответил Балерион и хмыкнул. — Ну же, лорд десница. Не думаю, что такая мелочь выбила вас из колеи.       — Вы… относитесь к этому совсем не так, как септон, — заметил Джон.       — А как я должен относиться? — с улыбкой и блеском в глазах спросил Балерион. — Неужто моя вера в Семерых пошатнется при виде горящего в жаровне огонька, лорд Аррен?       Джон глубоко вздохнул и решил, что лучше закрыть эту тему. Он вновь посмотрел на Праведного. Джон много лет был знаком и с Веларионами, и с Таргариенами, и часто повторял фразу «кровь древней Валирии», но она всегда казалась ему не более чем комплиментом. А этот старик… Так и чувствуется, что она течет в нем, что ты смотришь на того, чей род восходит к колдунам и драконьим владыкам.       — Насколько я понял, на заседании будут и некоторые из нанятых капитанов, — заметил Балерион.       — Его милость желает занять Ступени, — ответил Джон. — Чтобы подготовиться к наступлению на Дорн и железнорожденных.       Балерион щелкнул языком.       — Сложное дельце. Очень… сложное. Особенно в нынешних обстоятельствах.       Джон ждал объяснений, но не получил их. Он решил, что септон, скорее всего, всё расскажет на заседании. Новый хранитель великой печати, похоже, обожал мистификации.       — Им можно доверять? — спросил Балерион. — Этим капитанам?       Джон задумался.       — Не более чем остальным наемникам. Это сборище разбойников, пиратов и иностранцев, но… они до странного преданны нашему делу. Или, вернее, нашему золоту.       Балерион кивнул.       — Хорошо, — сказал он и замолк. Более они не говорили.       Зал Малого Совета встретил их небольшой суматохой.       — …уверяю, десница и хранитель уже скоро придут, — говорил капитанам лорд Сиворт.       — А вот и они, — заметил из-за стола лорд Челстед, одетый в мерцающую голубую мантию с узором из алых и оранжевых лягушек. Джон Аррен повернулся было к присутствующим, как к нему бросилась белая собачонка. Один из капитанов — юный пентошиец со светлыми всклокоченными волосами — побежал за ней и подхватил ее на руки.       — Нет, Сони, нет! Не тронь добрых господ, — пробормотал он, а затем виновато кивнул септону и лорду Аррену, пытаясь успокоить зверюшку. — Простите, лорд десница. Ей нравится со всеми знакомиться.       — Десять тысяч громов! — крикнул капитан Элглео, спешно подходя к нему. Чернобородый мириец накинул мясистую руку на узкие плечи пентошийца. — Не прогоняйте мальца Гидрио, лорд Аррен. Он — славный парень, верный делу, — мириец пожал плечами. — Просто чересчур уж любит эту собачонку.       — Ей без меня тоскливо, — пробормотал юный пентошиец. Элглео закатил глаза.       — Ну разумеется, — заявил он.       Джон и септон Балерион подошли к своим местам.       — Что ж, пока ваша собака сидит смирно, — сказал Джон, — я не против пускать ее на собрания.       — О, она будет паинькой, — заверил пентошиец, пока собака лизала его щеку.       — Клянусь Каменной Коровой Фароса, если бы меня так любила женщина, как тебя — эта псина, я был бы счастливейшим человеком в мире, — хмыкнул Элглео.       Джон Аррен окинул взглядом группу капитанов-наемников. Многие из них были не столь очаровательны, как мириец и его юный первый помощник. Сердитая женщина с Летних островов, которую Элглео назвал «Синим Лотосом», выглядела не на шутку опасной, как и смуглый мужчина, который клялся, что его зовут капитан Даорис. Они как раз беседовали с Салладором Сааном, как всегда ярким в своей элегантности и весело смеющимся, будто находился на приятном пиру. Разбойник, притворяющийся принцем, подумал Джон. Его точная копия из Браавоса, коммодор Нарро Престейн, одет был не менее элегантно, но гораздо более сдержанно. Он вел тихую беседу с капитаном Флинтом, изгнанным северянином, который каким-то образом оказался капитаном корабля. Джон не знал его истории и сомневался, что тот ей поделится.       И вот на них мы должны рассчитывать, подумал Джон, качая головой и садясь рядом со Станнисом.       — Прошу прощения за задержку, ваша милость, — сказал он королю, замечая, что с противоположной стороны от Станниса сидели лорд-командующий Бринден и сир Ломас, а вот Пицель оказался на отдалении. Лорды Челстед и Сиворт сидели справа от Джона, а септон Балерион — на другом конце стола; в данный момент юный Гидрио помогал ему разложить свитки. Станнис кивнул.       — Ничего страшного, лорд Аррен, — он осмотрел собравшихся. — Так у меня было время выслушать, что капитаны думают о моих планах, — он слегка нахмурился. — Они… колеблются.       Коммодор Престейн виновато пожал плечами.       — На Ступенях непросто даже в мирное время, ваша милость. Теперь, когда воюют Лис и Тирош… любые попытки с нашей стороны возвести там укрепления могут восприниматься, как угроза.       — Мы с лордом Арреном сражались на Ступенях, — заметил сир Бринден. — Мы понимаем, насколько опасны Тирош и Лис.       — При исключительных обстоятельствах, — сказал Балерион, разворачивая свиток. — Тирош был союзником королевства Мейлиса, а Лис был вынужден принять нейтралитет из-за угрозы объединенных флотов Саанов и Старой Матери. В итоге сражались мы с одним, у которого была молчаливая поддержка другого. Теперь же… — он вздохнул. — Всё мрачнее.       Станнис пристально посмотрел на Праведного.       — Так разгоните морок, септон. Именно с этой надеждой я и дал вам эту должность.       — Я постараюсь, — сказал Балерион и откашлялся. — Во-первых, перечислю свои недавние действия в качестве хранителя великой печати. Я договорился с некоторыми вольными отрядами. Рваное Знамя, Железные Щиты и Длинные Копья согласились служить нам, а Доблестные и Весельчаки пока просто заинтересованы.       Джон Аррен уставился на него во все глаза, а Бринден Талли выпалил:       — Весельчаки? Эта кучка подонков?       Септон Балерион кивнул.       — Это один из немногих отрядов, которые сражаются и на море, и на земле. Они даже хвастают этим.       — Потому что сражались с нами и там, и там, — заметил Джон. — Когда Мейлис Блэкфайр называл себя королем.       — Немного поздно заявлять, что мы не будем иметь никаких дел с теми, кто служил Девятигрошовым королям, — заметил Балерион, — особенно когда за столом сидит племянник Самарро Саана.       Все взгляды обратились к Салладору Саану, но тот лишь весело пожал плечами.       — Это правда? — спросил сир Ломас. Салладор рассмеялся.       — Конечно. Во время войны я служил на его корабле дозорным и там же впервые почувствовал вкус битвы, — он улыбнулся. — Обид не держу — надеюсь, как и вы.       Станнис кивнул.       — Вы преданно служили мне, Салладор, не стану отрицать, — он нахмурился. — Но я не уверен, что банда Девятиглазого поступит так же.       — Они уже давно не банда Девятиглазого, — заметил Балерион. — Он умер вскоре после войны. Получил выкуп за лорда Редвина бочонками арборского золотого, выпил половину из них и погиб в муках. Дав нам всем урок помнить о воздержании, — он кивнул. — Нынешний капитан у них — некто Кровь, который куда любезнее, чем можно предположить по его имени, и с грозной репутацией. Если его нанять, он хорошо нам послужит.       — Я бы предпочел их не нанимать, — сказал Бринден. — Вольным отрядам веры нет.       — И они дорого обходятся, — добавил лорд Челстед.       — Проигрыш в войне обойдется куда дороже, — заметил септон Балерион. — Хайгарден тоже нанимает вольные отряды; чем больше будет на нашей стороне, тем меньше достанется им. Младшие Сыновья и Воины Девы уже откликнулись на их предложение, а Красный Змей связался со старыми друзьями из Эссоса… Семью Песнями, Славными Кавалерами, Обществом Большого Ножа…       Нарро Престейн поморщился.       — О, Многоликий, у Оберина Мартелла есть связи с самыми худшими и безумными наемниками в Эссосе?       — Похоже на то, — ответил Балерион, разворачивая один из свитков. — Однако, это лишь малая толика того, что я хотел бы обсудить. Начавшаяся война Лиса и Тироша происходит при обстоятельствах, которые могут сделать ее куда опаснее прошлых, — он разложил свиток на столе. — Это карта Эссоса на момент начала войны. Ранее она была весьма точна.       Взглянув на карту, Джон поразился, насколько искусно нарисованной и детализированной она была. И, судя по реакции окружающих, не только на него она удивила. Септон поставил палец на изображение нескольких всадников с луками.       — Где-то здесь расположен Ваэс Дотрак, единственный город дотракийцев. Точнее, там он располагался. Сейчас же, согласно большинству донесений, он превратился в тлеющие руины, в кои обратилось и единство дотракийцев. Теперь они нарушают торговые пути на равнинах и воюют друг с другом. Некоторые объединяются в устрашающие орды, но цели их загадочны. Кхал Дрого, сын кхала Барбо, отвел наибольшую сюда… — он провел пальцем к озеру, находящемуся посреди Вольных городов.       — Кинжальное озеро, — пробормотал лорд Челстед. — Старой крови это не понравится.       Лорд Сиворт кивнул.       — Сын кхала Барбо… — он покачал головой. — В Эссосе дюжины… может, сотни дотракийских банд. Но в Вольных городах услышишь разве что о десятке. Одну из таких возглавлял Барбо.       Престейн кивнул.       — Опасный человек. Если его сын способен не только сохранить то, что оставил ему отец, но и приумножить это во время кризиса… — он покачал головой.       — Именно об этом и думают в Вольных городах, — заметил Балерион. — К Кинжальному озеру уже направляют дань, Квохор и Норвос с особым рвением подтвердили Древнюю Связь, Пентос запросил согласие Браавоса на то, чтобы занять некоторые старые крепости, а Мир… — Балерион вздохнул. — Что ж, именно он напрямую связан с войной между Лисом и Тирошем.       Праведный постучал пальцем по рисунку города.       — Мир называют «Умелой дочерью Валирии». Он не так прекрасен, как его Надушенная сестра, и не так свиреп, как Бронированная. Он наиболее уязвим, как и Пентос, но Пентос богаче, да еще и окружил себя большими и крепкими стенами, — Балерион иронично усмехнулся. — Возведенными руками мирийцев. И вот в чем проблема Умелой дочери. Мир постоянно втягивают в войну за Спорные земли, за которую расплачиваются мирийским стеклом, мирийским кружевом и мирийскими ремесленниками. И при виде орды дотракийцев с таинственными намерениями Мир задается вопросом: «А как мне спастись?» Он смотрит на Бронированную сестру. В прошлом Мир часто стравливал Тирош и Лис, но сейчас… сейчас нужно принять более взвешенное решение.       Балерион мрачно взглянул на Малый Совет и капитанов.       — Мир и Тирош заключили союз. Отряды тирошийских наемников уже выдвинулись к Миру, а Мир направил корабли к Тирошу. Лис остался за бортом. И на сей раз Мир вряд ли бросит Тирош ради золота или земель. Но это не самое худшее… — Балерион провел пальцем до города, который Джон Аррен хорошо себе представлял. — Тирош обратился за помощью к Волантису, еще по ту пору, когда они бодались с Лисом. Такое случалось и прежде и в основном заходило в тупик. Городом правят «слоны», а они прежде всего за мир. Война дорого обходится, и ставки на ней высоки. Но теперь Лис остался один и борется на два фронта. Легкая цель, а где есть легкость, возникает и соблазн… — Балерион поежился. — Поэтому всё более и более вероятно, что они отправят союзную эскадру кораблей в качестве подачки «тиграм» и ради жажды наживы. Союзников у Лиса всё меньше.       Салладор Саан нахмурился.       — Это всего лишь эскадра, — сказал он. — Лис без труда выстоит.       — Увы, она не одна, — сказал Балерион. — Где появляется один стервятник, подтягиваются и другие, — он указал на другой город. — К союзу Тироша и Мира тайно присоединился Пентос.       Пицель моргнул.       — Невелика разница. Пентос может иметь всего двадцать военных судов, — заметил великий мейстер, а затем виновато взглянул на Станниса, но тот жестом велел ему продолжать. — А эти суда от родного порта не отходят, чтобы защитить его от пиратов.       — Верно, великий мейстер, — кивнул Балерион. — Еще в Пентосе запрещено держать рабов, и жители клянутся, что следуют законам. А все слуги у них якобы наемные, — старый септон поморщился. — Так же обстоят дела и с судами. В водах Пентоса остаются двадцать военных кораблей, за которые платит совет магистров. А вот торговые корабли плавают, как им вздумается, и некоторые доплывают до Тироша, где выгружают груз и закупаются оружием, а заодно подрабатывают наемниками.       Нарро покачал головой.       — Я часто говорил отцу: еще одна война — и Пентос подружится даже с Титаном, — Гидрио распахнул глаза и отшагнул от браавосца, поглаживая рычащую собачонку.       Балерион приподнял седую бровь.       — Сосредоточимся пока на нынешней войне, прежде чем преступать к новой, — он окинул взглядом собравшихся. — В данном случае эти пентошийские корабли нанимаются Тирошем и Миром по исключительной сделке.       Сидящие за столом обменялись нервными взглядами — особенно капитаны. Салладор протяжно выдохнул.       — И что же мой родной город собирается с этим делать? — тихо спросил он.       — Совет Лиса занят обсуждениями, — сказал Балерион. — Он принял решение назначить гонфалоньером Драндео Рогаре.       Салладор посмотрел на Праведного.       — И что на это ответил старый шакал?       — Что примет эту должность, если ему дадут абсолютную власть над флотом и армиями, и что будет служить, не требуя замены, либо четыре года, либо до окончания войны — что уж закончится раньше, — сухо сказал Балерион. Салладор рассмеялся.       — О, да, очень в духе Драндео. И совет отказался, да?       Балерион кивнул.       — Отказал. Вместо него выбрали Медеро Офанса — в основном на том основании, что он не оскорбляет никакую фракцию.       — Разумеется, — пробормотал Салладор, качая головой. — Я часто говорил, что половину совета нужно выпороть, а другую половину обезглавить, иначе хорошего правительства Лису не видать.       — И вы еще удивляетесь, почему совет не ладит с вашей семьей, лорд Саан, — заметил Нарро Престейн.       — Да, удивляюсь, — согласился Салладор. — Мы — их меч и щит, стоит только попросить, а платят нам за это подозрениями и ненавистью, пока вновь не обратятся за помощью, — Джон Аррен хотел было рассказать о том, как Сааны разграбляли Лис, а заодно объявляли себя королями Ступеней и островов Василиска, присвоив все деньги своих правителей, но передумал.       Станнис с интересом посмотрел на нового хранителя великой печати.       — И что вы предлагаете, септон Балерион? Что нам предпринять в этой войне с Лисом?       — Я бы предложил вступить с Лисом в союз, ваша милость, — ответил Балерион. — Это бы дало нам выход на Ступени и, вероятно, заставило бы более предприимчивых союзников Тироша… пересмотреть свои взгляды.       Пицель вежливо кашлянул и посмотрел на Станниса. Король вновь коротко кивнул. Пицель поднялся и начал важно поглаживать свою бороду.       — Септон Балерион, хоть я и понимаю масштаб вашей задумки, но не слишком ли она… опасна? Объединившись с Лисом в подобных обстоятельствах, мы рискуем оскорбить не только Тирош и Мир, но также Волантис и Пентос, — великий мейстер елейно улыбнулся. — Вы должны признать, что это будет чрезвычайно сильным вызовом даже для всех Семи Королевств вместе взятых.       — Такой риск есть, — согласился Балерион. — Но мы рискуем куда большим, если Лис разорят. Как только Вольные города вновь ощутят вкус безжалостного кровопролития, они не захотят его прекратить, — он вздохнул. — Боюсь, мы стоим на пороге второго Века Крови. Нам вряд ли получится его предотвратить, но мы можем его отсрочить или хотя бы сдержать его за пределами Узкого моря.       За столом повисло гробовое молчание.       — Новый Век Крови, — наконец, пробормотал Престейн. — Это… Люди о многом твердят, но… такого не может быть. Это лишь домыслы.       — Увы, но нет, — сказал септон Балерион с осунувшимся лицом. — В течение трех столетий Эссос был более или менее стабилен. Не свободен от раздоров и конфликтов, но стабилен. Важную роль в этом играли дотракийцы. Но теперь всё изменилось. Они ведут себя не так, как раньше. Молодой вождь ведет за собой орду, огромнее которой не видели со смерти кхала Моро, сына Менго. И останавливается с ней на общем пороге Вольных городов, — Балерион покачал головой. — Нет, мир меняется, и быстро. И когда он вскипит… прольется кровь. Мы можем лишь надеяться, что ее будет немного. И это, скорее всего, тщетная, глупая надежда.       — Значит, — сказал Рис Челстед, — мы обратимся к Лису и предложим нашу помощь…       — Хотелось бы, чтобы всё было так просто, — сказал Балерион. — Лис горд. Он не примет подачек. Он должен запрашивать, должен играть богатого кавалера, должен создавать иллюзию, что делает нам одолжение.       Лорд Челстед вздохнул и потер переносицу.       — Значит, вы предлагаете найти способ заставить лисенийцев попросить нас о помощи, а не то они поморщат носик, даже сидя посреди разрухи?       — Именно, — сказал септон.       Челстед простонал и уронил голову на стол.       — Боги, а я-то думал, что с родней моей жены настрадался.       Джон приподнял бровь.       — Хранитель великой печати признает, что предлагает… трудный план действий.       — Не лишенный сложностей, — добавил Балерион, чуть улыбнувшись.       — Возможно, я знаю, как донести ваше предложение до совета Лиса, — сказал Салладор Саан. Джон заметил, что Престейн вдруг улыбнулся, а септон Балерион лишь вежливо повернул голову.       — Правда? — спросил Праведный.       — О, да, — ответил лисенийский пират, загадочно улыбаясь. — Я знаю одного знатного лисенийца очень высокого ранга. Он не пользуется большим почетом в Лисе, но когда он выступает в совете, его слушают, хотят того магистры или нет. Это право он требует себе по крови, по традиции, по мощи своих кораблей и по силе тех, кого он может призвать на помощь, — он глубоко вздохнул. — Он называет себя хозяином Последнего Одинокого Дома.       Септон Балерион приподнял бровь.       — Надо же. С таким именем только колдовством заниматься. И этого… хозяина можно убедить ратовать за Железный Трон?       — Я бы не поднял эту тему, если бы не был в этом уверен, — впервые со всей серьезностью сказал лисениец. — Но дело не только в нем. Выступая в совете, он говорит от имени всего дома, на что дом должен дать свое разрешение.       — Странно тогда называть его «хозяином», — заметил Бринден Талли.       — Таковы устои Валирии, — резко ответил Салладор, — и им всегда следуют, тогда как в ваших Семи Королевствах сотни мелких законов, из-за которых вы постоянно воюете.       — И что же потребуется твоему лисенийскому хозяину, чтобы получить разрешение? — мрачно спросил сир Ломас.       — Он должен будет поговорить со своей семьей, — ответил Салладор. — Некоторые родичи выдвинут требования. Другие — возражения. Дом взвесит их, и хозяин в этом поможет. В итоге дом вынесет решение, и, если оно будет в вашу пользу, хозяин выступит в совете.       Станнис подался вперед.       — Салладор Саан, я устал перебрасываться словами. Вы можете гарантировать, что этот человек встанет на нашу сторону?       Пират глубоко вдохнул.       — Конечно, ваша милость, — со странным достоинством ответил он. — Ведь он — это я. Я, Салладор Саан, принц Узкого моря, хозяин Последнего Одинокого Дома, наследник славы, хранитель пламени, властитель вод, первый и последний Первого и Последнего Домов славной республики Валирии предлагаю передать ваше предложение Прославленному, Великолепному и Непревзойденному Дому Саан, во главе которого я стою.