Нежеланный король

      — И всё это время ты пил за мой счет, — пробормотал Давос, пока они пробирались сквозь толпу у гавани.       — Да, ведь каждый раз я был на мели, — весело ответил Салладор, как всегда ослепительный в серебряной рубашке и зеленых шелковых штанах. — Ну же, неужели ты решил, что быть хозяином Последнего Одинокого Дома так прибыльно? Поверь мне, это не так, — лисениец покачал головой. — О, боги, видел бы ты, в каком он состоянии…       Давос моргнул и схватился за кошель, когда мимо пронеслась толпа оборванцев.       — Кто — он?       — Последний Одинокий Дом, конечно же, — ответил Салладор, пробиваясь к нему.       — Так это, получается, настоящий дом? — удивленно пробормотал Давос, следуя за ним. После того поразительного заявления в Малом Совете Салладор был занят какими-то странными делами, из-за чего Давос даже не успел его как следует обо всём расспросить. — Я думал… ну, что это просто Сааны…       — О, нет, это наш… маленький дворец, удаленный от всего, чем мы могли бы владеть в Лисе или других Вольных Городах, — сказал Салладор, когда им удалось добраться до площади торговцев рыбой. — Его построили мои предки на пике нашего могущества, — он широко улыбнулся. — Я считаю его лучшим местом на земле, и, как и мой дядя, с гордостью заявляю, что, увидь его ваш Ломас Путешественник, его «Рукотворные чудеса» пополнились бы еще одной постройкой.       Давос рассеянно кивнул и посмотрел в центр площади. Состязания подмастерьев уже начались, и подмастерья бондарей и корабельщиков бегали по полю с клюшками в руках. Судя по всему, мяч был у корабельщиков, а бондари пытались перехватить его, пока те не забили очко. Он невольно засмотрелся, как один из бондарей бросился на целую группу корабельщиков, защищавших того, кто вел мяч. У-у-у, неслабо приложили, подумал он, когда корабельщики отпихнули бондаря, а тот, кто вел мяч, запустил его в столб. Наблюдатель ударил в гонг и засчитал им очко. Салладор с улыбкой наблюдал за ним.       — Наслаждаетесь спектаклем, лорд Сиворт?       Давос смущенно пожал плечами.       — Когда я был юнцом… ну, для мальчишек из Блошиного конца нет большей радости, чем состязания подмастерьев, — он заметил, что бондари гонят мяч обратно по полю, а корабельщики пытаются им помешать.       — О, Давос, не стыдись, — сказал Салладор. — Я до сих пор люблю смотреть, как пинают мяч на великой площади Лиса для Роверги Бьярвес в честь Индросова дня, — он подался вперед, с общим интересом наблюдая за состязанием. — Когда я был юнцом, меня сопровождал дядя. Он всё время смеялся и не пропускал ни единой игры. Он говорил, что они слишком малы, чтобы зваться войной, и слишком жестоки, чтобы быть игрой.       — Вот как ты говоришь о моем сердце и моей радости, Салла? — раздался женский голос со странным акцентом, который Давос не смог определить. Давос и Салладор обернулись и увидели женщину, одетую в белый саван. Ее лицо было сокрыто вуалью, а за руку она вела маленькую девочку. Салладор коротко поклонился.       — Риге Соджисто. Я… удивлен видеть тебя здесь.       Женщина рассмеялась.       — Как официально, Салла. Я тоже приятно удивлена. Что до места нашей встречи — что ж, а кто мешает мне отправиться туда, куда хочется? Это только на пользу юной Сарли, — она указала на маленькую лисенийку, которая робко улыбнулась Салладору и Давосу.       — Привет, дядя Салла, — сказала девочка, не сводя темно-фиолетовых глаз с пирата.       — Я твой кузен, бика, — с ласковой улыбкой поправил ее Салладор и перевел взгляд на женщину в вуали. — А где… вторая?       — Самарра — взрослая женщина, Салла, — ответила она. — Она больше не прячется у матери за юбкой, а идет своей дорогой. Возможно, она на Летних островах. Или же сплавляется по Йину, как мы с ее отцом после свадьбы. Или же она отправилась на Теневой остров, чтобы провести время со своей дражайшей подругой и спутницей…       — А, так ты теперь это называешь, — сказал Салладор, приподняв бровь.       — Вот и сгинул весь официоз, — со смешком ответила женщина и посмотрела на Давоса. — Ты всё ещё не представил меня своему другу.       Салладор протяжно выдохнул.       — Лорд Сиворт, познакомьтесь с моей достопочтенной тетей, женой моего брата… — он вновь глянул на нее. — Как ты теперь желаешь называться?       — Так, как меня знает большинство, дорогой Салла, — ответила женщина. Она повернулась к Давосу и пристально посмотрела на него темно-фиолетовыми глазами. — Я, лорд Сиворт, зовусь Всебелой Вдовой.       Давос сглотнул, его язык отяжелел.       — Это… большая честь, госпожа, — он слышал о Вдове в винных погребах и на пристанях, когда был контрабандистом. Люди страшились ее, называя королевой пиратов необычайной свирепости, отваги и мастерства. Порой он даже сомневался, не выдумка ли она. — Никогда не предполагал, что мы встретимся.       — Мастер над кораблями и адмирал Узкого моря считает, что недостоин времени ужасной Вдовы? — весело спросила она. Хоть ее лицо и было скрыто вуалью, сквозь нее он различал тень улыбки. — Да, лорд Давос, я слышала о вас, как и вы слышали обо мне.       Сарли вдруг рассмеялась.       — Он попал, муна! Он попал по палке! — она захлопала в ладони. — О, как он чудесен!       Вдова погладила дочь по серебристым волосам.       — Я рада, что тебе это нравится, нуха нумио.       — Можно дать ему золотых, муна? — спросила Сарли, во все глаза глядя на мать.       — Не знаю, принято ли такое здесь, — ответила Вдова.       — Не принято, — неожиданно для себя ответил Давос. — Подмастерья соревнуются из любви к играм. Если лорд или иностранец им заплатит, они сочтут это оскорблением. Когда игры кончатся, мастера вознаградят их за старания.       — Ну вот, — надулась Сарли. — А как мне их вознаградить?       — Так же, как и я в юности, — ответил Давос. — Шуми во всё горло.       Сарли улыбнулась и принялась громко поддерживать подмастерьев.       — До чего любезный контрабандист, — заметила Вдова.       — Как и все здесь, госпожа, — сказал Давос, поворачиваясь к ней.       — А ведь верно! — рассмеялась она. Салладор не сводил взгляда с тети.       — Я думал, ты на другом конце света, — сказал он.       — Пару месяцев назад так и было, — ответила Вдова, поднимая руку, унизанную кольцами. Давос заметил, что все они были сделаны из бледного белого металла и украшены жемчугом, прозрачными алмазами, белыми топазами и сапфирами. — Но я вернулась, — она взмахнула ладонью, и в ней появилась золотая монета. — Осыпанная дарами из Асшая, что у Тени, — она умело перекатила монету между изящными пальцами.       — Люди поговаривают, что асшайское золото проклято, — тихо заметил Салладор.       — Верно, — кивнула Вдова. — Но его берут, — она взмахнула рукой, и монета испарилась. — Ох, как охотно его берут, — она пожала плечами. — Я вернулась в Мори Мере Лентон и услышала, что ты призываешь всех капитанов и принцев нашего великого дома…       — Моего великого дома, — с намеком на сталь в голосе поправил Салладор.       — Он мой по узам брака, — парировала Вдова.       И тут Давоса осенило.       — Вы… Вы были женой… Самарро, — сказал он. Салладор и Вдова повернулись к нему. — Самарро Саана. Последнего валирийца.       Он практически видел исходящую от нее гордость.       — Да, была, — она положила ладонь на плечо Сарли. — А это — его младшая дочь, Сарли Саан.       Сарли Саан обернулась и широко улыбнулась Давосу, показывая на нашивку на рубашке. На ней был изображен зеленый морской дракон, который собирался проглотить человека.       — Да! Дочь Самарро Саана, который был принцем Узкого моря, хозяином Последнего Одинокого Дома, наследником славы, хранителем пламени, властителем вод, первым и последним Первого и Последнего Домов славной республики Валирии!       — Теперь эти титулы ношу я, — заметил Салладор. Сарли изогнула белую бровь.       — Пока что, — многозначительно сказала она. Салладор улыбнулся ей.       — Тогда мне стоит быть осторожнее.       Сарли прищурилась, наверняка полагая, что это выглядит устрашающе.       — Вот именно, дядя.       — Кузен, бика, — с неизменной улыбкой поправил Салладор.       Давос кашлянул, пытаясь разобраться, как же ему вести себя с женой и дочерью Девятигрошового короля. Вероятно, правильного ответа здесь не существовало. Война прошла уже как двадцать лет. И мы погрязли в новой.       — Я… должен сказать, я удивлен, что вы решили посетить этот город, — неловко сказал он. Вдова театрально развела руками.       — Не буду лгать — мне давно об этом мечталось. Мы с кузеном часто обсуждали, как приплывем сюда, прогуляемся по здешним улицам и полюбуемся видами. Кузена давно уж нет, он погребен под землей… Ах-х-х, ильмахо, ильмахо! Поэтому, раз судьба предоставила мне подобный шанс, я приплыла сюда в его память, — она вновь погладила Сарли по волосам. — И взяла с собой мою чудную девочку.       Давос напряженно кивнул, видя, что Салладору отчего-то не по себе.       — Полагаю, он был славным человеком, раз вы так его чтите, — сказал Давос.       — Лучше его я не встречала, — ответила Вдова. — Лишь мой муж мог сравниться с ним, и даже он соглашался, что мой кузен его превосходит.       Тут кроется какая-то загадка, подумал Давос.       — Что ж, надеюсь, вы довольны Королевской Гаванью, — сказал он.       — Вполне, вполне, — сказала Вдова. — Да, вонь чудовищная, но места прекрасные, — она указала на подмастерьев. — Игры чудные, — и перевела ладонь на ложу мастеров, установленную для состязаний. — Как и ваши лорды.       Давос подавил смешок.       — Это не лорды, госпожа. Это — мастера из Великой Гильдии, которые собрались на состязания.       — Да? — удивилась Вдова. — Даже тот высокий, в серебряном парчовом плаще?       Давосу пришлось прищуриться, чтобы понять, о ком она.       — В роду Томмена Брайтфлауэрса были знатные люди, — сказал он, — но много поколений назад и… так сказать, не отмеченных в семейном древе, — он посмотрел на торговца шелком и бархатом; хоть вид у него был до странного упрямый и грубый, держался он величественно. — По правде говоря, я пересекался с ним, когда… занимался другим промыслом. Он — очень важный человек в Гильдии.       — А что за раб рядом с ним? — спросила Вдова.       — У нас нет рабов, — ответил Давос. — Это — Молларо Дин, мастер над бондарями. Тоже важная персона в Гильдии.       Вдова одобрительно кивнула.       — О, моему кузену бы это понравилось. Именно о таком он и мечтал, — она указала на женщину, стоящую в другом конце ложи. — А кто она?       — Аргелла Брайтфлауэрс, — сказал Давос. — Сестра Томмена и мастер над хозяевами таверн. Она сидит так далеко от него, потому что…       — Можете не продолжать, — сказала Вдова. — У меня когда-то был брат.       Толпа подмастерьев ударилась клюшками в погоне за мячом. Из ложи мастеров раздался крик.       — Стоп! Стоп! — раздался звенящий голос Томмена. — Время вышло! Соревнование завершено! Победители по очкам и по владению мячом — подмастерья бондарей!       Молларо Дин засвистел и застучал ногами по полу.       — Да! Так их! Наши парни всех сделают!       Томмен пропустил это мимо ушей.       — Подмастерья бондарей сразятся с подмастерьями мясников! Подмастерья корабельщиков сразятся с подмастерьями каменщиков! Да будут состязания…       — Настоящими и достойными! — крикнули мастера, подмастерья и добрая половина толпы.       — Ну во-о-от, — разочарованно простонала Сарли, когда народ стал расходиться. — Всё кончилось. А я хотела еще посмотреть!       — Они будут состязаться еще несколько недель, — сказал Давос. Сарли распахнула глаза.       — О! Здорово! — она повернулась к матери. — Давай останемся, муна?       Вдова присела перед дочерью и положила ладони ей на плечи.       — Увы, нуха нумио, нас ждут дела в Доме, созванном твоим дядей…       — Кузеном, — поправил Салладор, устало закатив глаза.       — Посему мы должны вернуться, — закончила Вдова, не слушая его. Сарли надулась.       — Но я хочу посмотреть соревнования.       — Мы — Сааны, нуха нумио, — сказала Вдова. — Есть то, что мы обязаны делать.       — Не просто Сааны, — сказала Сарли, и ее фиолетовые глаза заметались в надежде, что лазейка сработает.       — Но всё ещё Сааны, — со смехом в голосе ответила ей мать. — А какой девиз у Саанов?       Сарли глубоко вздохнула.       — «Я подчинюсь законам дракона», — произнесла она одновременно с матерью. Давос заметил, что Салладор одними губами повторил за ними. Сарли зажмурилась, когда ее мать встала, и ухватилась за ее бледную элегантную ладонь.       — Если тебя это порадует, — сказал Давос, — я, эм… планировал скоро заглянуть в ваш… дом, — он кашлянул. — И тогда смог бы рассказать тебе, чем закончились состязания.       Сарли Саан ахнула.       — Правда?       — Конечно, — ласково сказал Давос. — У меня самого есть дети.       Сарли ослепительно улыбнулась и повернулась к матери.       — Он и впрямь великий лорд, муна!       Вдова рассмеялась и кивнула Давосу.       — Что ж, тогда до встречи в Последнем Одиноком Доме, — сказала она, уводя дочь, но потом остановилась. — Салла! Твоя мать за тебя волнуется! Будь добр, пиши ей почаще!       Салладор закатил глаза.       — О, боги Лиса и старой Валирии, женщина, не вмешивайся в мои дела!       — Ничего не могу поделать, — сказала Вдова, уходя от них. — Мы же, как-никак, семья!       Когда они затерялись в толпе, Давос повернулся к Салладору.       — Она показалась мне… приятной, несмотря на ее репутацию.       — Какими по первости кажутся многие ужасные вещи, — заметил Салладор. — Она без конца плетет интриги против меня. Я практически уверен, что это ее внезапное появление — лишь шаг в очередном грандиозном плане, в результате которого ее дочери должны занять мое место. Старшей нигде не видать, но она в любом случае готовит что-то недоброе. Вся в мать пошла, — он рассмеялся. — Да и в отца заодно, — он повернулся и вновь посмотрел на гавань. — Идем. Нам нужно обойти немало кораблей, и незачем вместо них забивать головы Всебелой Вдовой.       Давос последовал за ним.       — Откуда она родом? — спросил он. Салладор обернулся к нему и чуть улыбнулся. — У нее странный акцент, — добавил Давос.       — О, да, — ответил Салладор. — Акцент тех, кто родом отовсюду и в то же время ниоткуда, — он покачал головой. — Насколько мне известно, она родилась в Спорных землях. Ее отцом был вестеросский рыцарь, а матерью — внучка тирошийского архона. Всё детство она… следовала за Золотыми Мечами. Мой дядя познакомился с ней, когда только-только начал поддерживать Мейлиса Блэкфайра. Он был очарован и просил у Мейлиса ее руки. Мейлис Блэкфайр ответил, что не может отдать то, чем не владеет, и добавил, мол, если моему дяде она так нужна, пусть сам ее завоюет, — Салладор пожал плечами. — Самарро Саан соглашался на любой вызов. Он ухаживал за ней, завоевал ее, а затем женился на ней.       — Значит, она и впрямь была его женой? — спросил Давос.       — Да, была, — ответил Салладор, — и больше я не хочу обсуждать вдову моего дорогого дяди и мать моих кузин. Она немало крови мне выпила, — Давос увидел, что «Валирийка» Салладора тоже стояла в гавани.       Что странно — сегодня на ней развевалось знамя. Салладор предпочитал обходиться без них. Но теперь на его парусах красовался тот же странный символ, что и на рубашке Сарли — зеленый дракон, проглатывающий человека. Салладор заметил его замешательство.       — Герб моей семьи, — сказал он. — Подготовлен ко встрече.       — Не знал, что у Саанов есть герб, — пробормотал Давос. Салладор медленно кивнул.       — Если у Таргариенов есть герб, девиз и цвета дома, то почему им не быть у Саанов? — Давос ошарашенно заметил, что его друг стал до странного мрачен. — И их нам выбрал старый Самперо Саан, освободитель Лиса и отец Саргассо Саана.       — Странно, что он выбрал дракона, пожирающего человека, — тихо сказал Давос. Салладор улыбнулся.       — А-а-а, так ты думаешь, что он проглатывает дитя, — он покачал головой. — Это не так. Он рождается.       — А каков девиз? — спросил Давос.       — Ты его уже слышал, — ответил Салладор. — «Я подчинюсь законам дракона», — он пожал плечами. — И мы подчинимся, друг мой. Подчинимся.