Нежеланный король

      Торговец стоял, скрестив руки, перед лордами Шоуни и Фреем, которые внимательно вчитывались в контракт. Сир Аллисер стоял в углу покоев, позади других гостей, и надеялся, что тот его не узнает. Шансы на то были высоки: Аллисер сейчас не отличался ото всех остальных помазанных рыцарей. Но я же его вспомнил. Я помню, как Янос Слинт вместе со своим отцом развозили провиант по казармам. Оливар всегда приберегал хорошее мясцо для помазанных рыцарей и дворцовой стражи. Когда он приезжал в Красный замок, мы ели не хуже короля. Странно видеть его в роли торговца, но Янос, похоже, неплохо справляется. Аллисеру было интересно, что же случилось с Оливаром, но он, разумеется, не мог спросить.       — Хех, — сказал Уолдер. — Да, да, звучит приемлемо…       Клидас кивнул.       — Да. Ха! Тебе нас не надуть, Слинт! Ха!       Янос равнодушно кивнул.       — Я рад, что условия устроили вас обоих. Давайте скрепим соглашение, — один из юных бастардов Фрея, тощий парень с осунувшимся лицом, подбежал к ним с сургучом и свечой. Он капнул воском на пергамент, и лорды прижали к нему свои печати. Янос проверил, видно ли их, после чего с силой ударил по остывшему воску своим кольцом мастера. Уолдер прижал ладонь к щеке.       — Хе! Что, уже торопишься свалить от нас, Слинт?       — Тороплюсь успеть домой, — ответил Слинт, глядя, как застывает сургуч. — В столице сейчас идут состязания подмастерьев, — он кивнул и аккуратно скрутил контракт. — Я слышал, что у мясников в этом году идет победа за победой. Я бы хотел на них посмотреть.       Клидас фыркнул.       — Ха! Ты, Слинт, поди, по юности тоже в этом участвовал?       — Участвовал и выигрывал, — спокойно сказал Янос. — Я пять лет приводил мясников к победе в состязаниях. Я был трижды награжден титулом самого ценного игрока в команде. Мое имя записано в Алой Книге Писцов вместе с другими выдающимися чемпионами.       Старики сначала фыркнули, а затем загоготали.       — О-хо-хо-хо! — смеялись они. — О, боги, да он гордится, что родился сыном мясника, — сказал Уолдер Фрей, стирая слезу с глаза. Яноса это нисколько не тронуло.       — Сыном и внуком мясника, — сказал он. Клидас нахмурился.       — Ты нас не поправляй, Слинт. Ты ведь гордишься ими обоими, да?       Янос скрестил руки.       — Мой дед был лучшим мясником Волантиса, а затем, переехав сюда, стал лучшим мясником Королевской Гавани. Значит, велик шанс, что большую часть жизни он был лучшим мясником в мире. Его сын, мой отец, считался равным ему в мастерстве. Почему бы мне не гордиться, что во мне течет кровь двух людей, которые преуспели в своем ремесле?       — Гордиться? — крикнул Уолдер, размахивая пальцем. — Чем тут гордиться? Это жалкое занятие для жалких людей! Любому под силу разделать мясо! Даже дураку, хе!       — А вам? — спокойно спросил Янос.       Уолдер уставился на него, после чего надулся и опустил взгляд. Клидас хихикнул.       — Ха! Мой кузен хотел сказать, Слинт, что нам, выходцам из благородных семей, было бы унизительно снисходить до подобного дела. Мы стоим выше тебя! Ха! Вот поэтому тебе нечем гордиться, сын мясника. Нечем!       Янос сощурился и кивнул.       — Я отнесусь к вашим словам с той же серьезностью, как и ко всем прочим, — сказал он, а затем поклонился и с каменным достоинством покинул покои.       После этого на мгновение воцарилось молчание.       — Хе. Вот нахал, — наконец, сказал Уолдер. Клидас тут же кивнул.       — Ха! Эти мастера из Королевской Гавани стали очень уж гордыми. Ха! Да и чего они мастера? Двух дюжин сделок, которыми и гордиться не стоит! Ха! Представь себе, у них есть даже гильдия музыкантов! Музыкантов! Ха!       Лорд Сандерленд громко и нервно рассмеялся над его замечанием.       — Хорошо сказано, дедушка! Верно подмечено!       Клидас смерил внука взглядом.       — Я это знаю и без твоих дурацких подсказок, Тристон, — он покачал головой. — Клянусь, ты весь пошел в свою мать. А я ненавидел твою мать. Ха! Я выдал ее замуж за твоего отца, только чтобы отправить ее на проклятущие Три Сестры, чтобы она там сгнила с тоски. Что и вышло. Ха!       Сандерленд моргнул, а потом вымученно рассмеялся.       — О, дедушка, вы такой шутник!       Клидас улыбнулся. На его улыбку было неприятно смотреть. Аллисеру внезапно захотелось, чтобы рядом был кто-то знакомый — братья Крэббы, Джереми Риккер или Джармен Баквелл. Но все они ушли повидаться с родными. Да, где-то в замке были и родные Аллисера, но он не желал их видеть. Особенно сейчас.       — Ха! — фыркнул Клидас. — Да, я таков. Шутник по жизни. Кстати, почему бы тебе не пойти и не поискать свою женушку? Уверен, она соскучилась по твоим… назиданиям. Ха!       Сандерленд кивнул.       — Да, дедушка, вы правы. Моя дорогая Лира наверняка… жаждет услышать о… — он неловко закашлялся и выбежал из покоев. Клидас и Уолдер проводили его взглядами, после чего Уолдер повернулся к кузену.       — Хе. Вот ведь дубина, а? — сказал лорд Фрей. Клидас кивнул.       — Ха! Я бы сказал, что ему повезло стать лордом, но… он же лорд Трех Сестер. Ха-ха!       Казалось, он хотел добавить еще что-то, но тут двери отворились, и в покои зашли три женщины. Леди Стокворт, подумал Аллисер. И ее дочери. Он не понимал, что их сюда привело, но потом леди Стокворт поклонилась Клидасу.       — Дедушка, — сахарным тоном сказала она.       — Танда, — сказал Клидас. — Ха! Какой… приятный сюрприз, — он поежился. — А где твой муж?       — Мэнли приказали вернуться в Королевскую Гавань, — Танда всхлипнула. — Он шлет вам свои извинения.       — А заодно тебя с дочерями, — нахмурился Клидас.       Танда принялась жеманничать, как юная девушка, а старшая дочь стала ей подражать, пока младшая озадаченно разглядывала покои.       — Мы всего лишь хотели порадовать вас, дедушка, — проворковала леди Танда. Старшая дочь — Фалиса, кажется? — живо кивнула.       — Как только мы услышали об этом великолепном семейном сборище, то сразу же отправились в путь, — сказала она, отчаянно стараясь улыбаться как можно шире. — Хотя нам… похоже, не доставили приглашение. Наверное, по чьей-то оплошности.       — Ха! Его и не отправляли, — сказал лорд Клидас. Женщины удивленно уставились на него. — Сами вспомните, как ужасно прошел мой прошлый визит.       — Мэнли просит прощения, дедушка, — взмолилась Танда. — Он страшно вспыльчив. Золотые плащи у него всю кровь выпили! Мы прибыли, чтобы загладить вину!       Фалиса тут же закивала.       — Мы бы никогда не посмели вас обидеть! Никогда! — она глянула на сестру, явно не понимавшую, что происходит. Фалиса нахмурилась и быстро — и, похоже, болезненно — пихнула ее в бок. Девушка моргнула и заревела. — Видите? Даже Лоллис просит прощения! — сказала Фалиса.       — И вину вы решили загладить, заявившись ко мне без приглашения, — заметил Клидас. — Ха!       Фалиса и Танда опешили, осознав это, пока Лоллис продолжала реветь.       — О, дедушка, — захныкала леди Стокворт. — Я… мы не думали… мы… мы…       Клидас приподнял косматую бровь.       — Просите прощения. Ха! Да, это я уловил, — сказал лорд Шоуни. — Хм-м-м-м, что ж, раз уж приехали, не стану же я вас выгонять. Всё-таки все вы пошли в свою мать. Ха! — он глянул на Уолдера. — Лорд Фрей, пусть кто-нибудь из твоих парней найдет место для мой внучки и ее дочерей.       Уолдер кивнул бастарду, который ранее принес сургуч.       — Ригер, ты слышал лорда Шоуни, — парень кивнул и взял леди Стокворт под руку.       — О, спасибо, спасибо, дедушка, — сказала Танда, пока ее выводили из покоев.       — Вы всегда так щедры и добры, лорд Клидас, — сказала Фалиса, уводя всхлипывающую Лоллис.       Уолдер проводил их взглядом и повернулся к кузену.       — В мать, говоришь, пошли?       — О, да, — кивнул Клидас. — Такие же мерзкие дуры. Ха! — он покачал головой. — Говорят, младшенькая слабоумная. Если ее мать и сестра считаются Стоквортами в здравом уме, то у меня для девочки плохие новости, — он ухмыльнулся лорду Уолдеру, и они оба загоготали. — О-хо-хо-хо!       Когда они успокоились, Уолдер нахмурился.       — Хе. Может, стоило их прогнать?..       — О, не знаю, не знаю, — сказал Клидас. — Муж Танды — капитан Грязных ворот. И он, по некой причине, любит и ее, и ее мерзких дочурок, — он пожал плечами. — Ха! Не понимаю я его. И никогда не понимал. До сих пор вспоминаю, как мейстер передал мне Клидена. «У вас родился сын», — сказал этот дурак с цепью на шее, будто это какое-то достижение. Ха! Я глянул на эту корчащуюся дрянь и задумался, как хоть кто-то может любить этих гаденышей, — старик покачал головой. — Что, впрочем, не помешало мне их заделать. Ха! Этот процесс мне очень нравился. Как и тебе, Уолдер, — Фрей усмехнулся, и они вновь загоготали. — О-хо-хо-хо!       — Ка ты их ловко спровадил, — сказал Уолдер, стирая слезу с глаза. — Хе. Клянусь, этот идиот Сандерленд и дуры Стоквортши были готовы тебе пятки лизать.       — Таковы радости старости, Уолдер, — сказал Клидас. — Ха! Ну, старости и богатства. Дураки так жаждут урвать хоть часть богатства, что считают даже презрение благостью. Ха! И мне нравится их изводить. Пусть отплачиваются за все те часы, что я слушал их рёв — а заодно рёв их родителей, дедов и бабок, — старик протяжно выдохнул.       Тут в покои вбежали две девушки-близняшки с длинными каштановыми волосами.       — …грубиян, ну какой грубиян! — сказала первая.       — Никакого уважения! — добавила вторая.       Клидас окинул их жадным взглядом.       — Так-так, какие красавицы к нам заглянули! Скажите-ка, а не хочет ли одна из вас… а то и обе… вернуть улыбку на мое старческое лицо?       Девушки удивленно взглянули на него, а затем захихикали.       — Дедушка, вы нас не узнали? — спросила первая.       — Это же Хейли, — сказала вторая, указывая на сестру, а потом ткнула в себя, — и Халиса. Дочери Хоссифера! — они захихикали, и Уолдер улыбнулся кузену.       — Хе-хе, Клидас, вот так новость, — сказал он. — Я вот никогда своих внучек не забывал. Хе.       Лорда Клидаса, похоже, это совершенно не смутило.       — Ха! Это потому что у тебя никогда хорошеньких внучек не рождалось. Ха-ха!       Уолдер щелкнул языком.       — Верно, Клидас, верно! — они запрокинули головы и загоготали. — О-хо-хо-хо!       Клидас улыбнулся девушкам.       — Хейли! Халиса! Ха! Вы выросли такими красавицами! Идите, обнимите дедушку, — девушки радостно завизжали и побежали к старику, который обвил своими жилистыми руками их тонкие талии. Близняшки поцеловали его в лоб, а сир Аллисер заметил, что старик опустил руки куда ниже, чем следовало. — О, как я рад вас обеих видеть! Ха! И, раз уж ваша негодяйка-тетя Алара бросила своего несчастного уставшего отца в одиночестве, может, вы, душечки, потрете его ноющие плечи и затекшие ноги, хм-м-м? — девушки сразу же бросились за работу: Хейли взялась за ноги, а Халиса принялась массировать ему плечи. Клидас радостно вздохнул. — Ха! Самое то! Скажите, душечки, как вы поживаете? Как там ваши мужья-рыцари?       — О, Майлса убили, как распоследнего идиота, — фыркнула Хейли. — А муженек Халисы сбежал, а то и помер давно, так что и она, считай, вдова!       Халиса надулась, массируя дедушке плечи.       — Как ужасно, что король приказал отрубить бедному Григору голову! Он же так ему услужил! Убил и принцессу, и маленького принца! Король должен был его благодарить! Он же прочистил ему дорогу к трону! Но нет, нет, король взял и обиделся! — она покачала головой. — Вот нахал!       — Верно, — согласилась ее сестра. — Мне всегда говорят, что мой Майлс погиб достойно. Но ведь они даже битву не выиграли! Он просто погиб! Да еще и в какой-то Каменной Септе! — у Аллисера перехватило дыхание. Сир Майлс Мутон и сир Григор Клиган. Эти ужасные девушки считают своих мужей героями.       — Хм-м-м, душечки, вам бы прикусить язычки, — сказал Клидас. — Некоторые наши гости тоже могут обидеться. Ха!       Уолдер почесал подбородок и на удивление глубоко задумался.       — Верно-верно. Тема-то щекотливая. Хе, — он глянул на кузена. — Не буду врать, даже я… стараюсь много об этом не рассуждать.       — Ты человек осторожный, — заметил Клидас. — И это делает тебе честь, пусть дураки над ней и смеются. Ах-х-х, чуть левее, Халиса, — девушка стала массировать в другом месте, и довольный старик кивнул. — Ха! Вот так! Но, да, мы с тобой поучаствовали в танце и смотрели, как танцуют наши отцы. Ха-ха! О, как мы танцевали. Юнцы даже не представляют, о чем мы говорим. Ха! — он повернулся к Уолдеру. — Ты слышал, как тебя теперь называет лорд Талли?       Уолдер поморщился.       — Хе. Разумеется, слышал, он оскорбляет меня уже двадцать лет кряду. Любит называть меня лордом Крысой или лордом Хорьком, — он откинулся в кресле и оскалился. — Пару раз звал меня лордом Горностаем. Хе. Считал, что здорово сострил. А вот и нет. Но его не переубедишь.       — О, нет, — с улыбкой сказал Клидас. — Он придумал тебе новое прозвище.       Уолдер моргнул.       — Какое же?       Клидас улыбнулся еще шире.       — О, тогда не буду тебе говорить, кузен. Оно тебя расстроит. Ха! Придумал тоже, говорить такую гадость про тебя, почтенного старца… — Аллисер заметил, что Халиса и Хейли тоже заулыбались, будто знали, чем кончится шутка.       — Нет, ты скажи, — потребовал Уолдер.       — Ха! Ладно, ладно, — с хитрой улыбкой сказал Шоуни. — Он называет тебя Покойным лордом Фреем, — близняшки прыснули, и Уолдер распахнул глаза.       — Этот… этот… — он вяло затопал ногами. — Я не мертв! Хе! Я живее его отца! И отца его отца! Хе!       — Ха! И живее его дяди, — заметил Клидас; его глаза блестели.       — Да-да, — сказал Фрей. — Его проклятущего дяди! Он был чуть старше меня, но я его похоронил! Его отец был моложе меня, но я пережил и его! Хе-хе. Я всю жизнь переживаю Талли и планирую пережить их всех.       Клидас кивнул.       — Ха! Вот это настрой, Уолдер! Он насмехается над тобой, потому что считает, что ты никак ему не ответишь. Но мы-то с тобой знаем, что это не так, да?       Уолдер улыбнулся.       — Хе. Верно. Верно, кузен, — они с Клидасом хмыкнули и загоготали. — О-хо-хо-хо! — они продолжали хохотать, даже когда двери отворились, и в покои зашла следующая стайка гостей. Всего в ней было восемь юношей и четверо девушек. Аллисер узнал того, кто шел самым первым, лорда Уильяма Мутона, и понял, что рядом с ним идет его жена, леди Эдит. Прежде она была Эдит Лонмаут. У Уильяма было красивое лицо, но Аллисеру оно казалось бледным и пухлым. Чего нельзя сказать о его жене. Суровая женщина. По-своему прекрасная, но суровая. Уильям вышел вперед и поклонился.       — Прадедушка, я рад оказаться здесь, среди друзей, — сказал он, особо выделив последние слова. Клидас зевнул.       — Да, да, я тоже рад тебя видеть… Вейлан, да?       — Уильям, прадедушка, — ответил юноша. — Лорд Мутон.       — О, да, да, — улыбнулся Клидас. — С годами я становлюсь таким забывчивым. М-м-м… Значит, лорд Мутон? Получается, твой отец мертв. Ха! — он щелкнул языком. — Какая досада, какая досада…       — Я прибыл вместе с женой, — сказал Уильям, показывая на леди Эдит.       — Мы благодарны за приглашение на это… грандиозное и благородное событие, — сказала она.       — Да, да, оно очень грандиозно, — заметил Клидас, опять зевнув. Уильям глубоко вздохнул.       — А с нами, конечно же… лорд и леди Хейфорд, лорд и леди Эджертон, лорд и леди Кит вместе с братьями леди Кит: Лемфордом, Лотором, Льюисом и Ларисом Лоллистонами.       Один из четырех практически неотличимых юношей кивнул.       — Наш отец тоже должен был приехать, дедушка, — сказал он, — но подагра…       — Ха! Да, видел я его когда-то в Харренхолле, — сказал Шоуни. — Его ноги были похожи на дыни. Я благодарен богам, что они избавили меня хотя бы от этой беды, пусть и на остальные не скупились, — он вгляделся в братьев Лоллистонов. — Вы сыновья Селии или Эйнны?       — Двое от одной и двое от другой, дедушка, — с улыбкой сказала леди Кит. Клидас покачал головой.       — Ха! Никогда не пойму вашего отца. Одной моей дочери ему, видите ли, было мало: стоило ей умереть, как он мигом примчался за второй. Ха-ха! Как по мне, это признак дурного вкуса.       — Хе, — сказал Уолдер. — Но дочери без матерей ведь не появятся, да, Клидас?       Шоуни улыбнулся.       — Ха! Верно, Уолдер, — сказал он, и они вновь загоготали. — О-хо-хо-хо!       В стайке гостей закашлялся довольно хилого вида молодой мужчина с блеклыми волосами цвета соломы — сначала тихо, а потом громко, едва успевая дышать.       — Джон! — воскликнула женщина рядом с ним. Она была высокой, темноволосой и, с удивлением заметил Аллисер, заметно беременной. Она быстро схватила его за плечи и ослабила рубашку. — Дыши, Джон. Дыши, — мужчина сделал несколько судорожных вдохов и сумел взять себя в руки. — Лорды Шоуни и Фрей, прошу прощения, но мой муж… здоровье очень часто его подводит. Мы вынуждены покинуть вас.       Из-за других гостей показалась низенькая и худенькая рыжая девушка.       — Я бы хотела помочь моей сестре и зятю, — она посмотрела на мужчину, которого Аллисер посчитал ее мужем. — Ты ведь не против, Эверетт?       — Нет-нет, — сказал он. — Но мне было бы спокойнее, если бы рядом с вами была чья-то крепкая рука, — он посмотрел на зятя, с трудом переводящего дух. — Без обид, лорд Хейфорд, — Джон Хейфорд вяло, но понимающе кивнул.       — Ладно, — сказала рыжая девушка, огляделась и, к удивлению Аллисера, указала на него. — Вы, сир. Вы же Аллисер Торн, верно?       Аллисер моргнул.       — Да, так меня зовут.       — Отлично, — сказала она. — Мы наслышаны о ваших делах. Сопроводите нас?       — Не могу отказать в такой просьбе, — пробормотал Аллисер, думая, о каких таких делах она может говорить. В Войне Девятигрошовых Королей я был оруженосцем, как и сотни других. Я был в осаде Сумеречного Дола и помогал разгромить Братство Королевского Леса, но на этом всё. А в недавнем восстании… Он покачал головой, следуя за троицей. Моим величайшим подвигом был побег из темницы, да и то чествовать за это надо Коннингтона. Пока они уходили, он услышал, как лорд Мутон спрашивает Хейли, как она справляется с потерей ее мужа, его брата, и девушка тут же начала лить львоящериные слезы.       — Пойдем к моим родным, — сказала леди Хейфорд. — У них есть лекарство.       — Как и у меня с Эвереттом, — сказала ее сестра. — Я… леди Эджертон.       — Понятно, — сказал Аллисер. Они обе посмотрели на него, будто чего-то выжидая, но потом пошли дальше, помогая лорду Хейфорду. Аллисер шел последним, как вдруг услышал тихий голос.       — Сир Аллисер, — говорил он. Обернувшись, Аллисер увидел тощего юношу с ярко-рыжими, который широко ему улыбался. — Я о тебе слышал.       Не сразу, но Аллисер его узнал. Эйгон Фрей. Крэббы рассказывали о нем. Говорили, что он убил слугу в Близнецах по совершенно надуманному предлогу и после бахвалился этим, как каким-то подвигом.       — Как и я о тебе, Эйгон.       Юноша — скорее, мальчишка — одарил его абсолютно невыносимой усмешкой.       — Кровавый, сир. Теперь меня так зовут. Нам с моим полоумным кузеном достались одинаковые имена, но лишь я могу называться Кровавым, — он облизнулся. — Ведь я родился в крови… сжимая собственную пуповину.       — А если бы ты родился с зубом, ты бы просил называть тебя «Клещами»? — выпалил сир Аллисер. Леди захихикали, и даже лорд Хейфорд улыбнулся. — Поди прочь. Мне некогда обмениваться с тобой любезностями.       — Никто не смеет меня оскорблять, — парень раскинул плащ, который, что Аллисера совсем не удивило, оказался красным, и показал ему меч и кинжал. — Я пришел обсудить с тобой важные дела. Слышал, ты служил оруженосцем у королевского гвардейца?       — Служил, — сказал Аллисер. — И именно он помазал меня в рыцари. Больше мне нечего тебе рассказать, мальчик, — сира Харлана Грандисона никто бы не назвал великим рыцарем, но всё же он служил в Королевской гвардии. Аллисер вспомнил, как виделся с ним незадолго до его кончины. «Если моя служба вскоре кончится, — сказал тогда старик, — то пусть в книге запишут, что я служил пусть и без отличий, но и без стыда». Ты ошибался, сир. Ты был истинным рыцарем, рабочей лошадью среди гарцующих пони; ты делал всю важную работу, а слава доставалась другим. Мир обеднел без тебя, и я… я по тебе скучаю. Ужасно.       — Я хоть и не рыцарь, но мечом владею отлично, — сказал Эйгон Фрей. — Немногие смогут так же быстро выхватить клинок, — его руки нависали над мечом и кинжалом. — Хочешь, покажу, сир?       — Нет, — ответил Аллисер. — Но ты всё равно это сделаешь. Ну, давай, тощий хмырь, показывай.       Эйгон усмехнулся и одним плавным движением выхватил клинок и сразу же ударил в то место, где только что стоял Аллисер. Но он был готов к этому; он подался вперед и схватил Эйгона за плечи. Как вы и говорили, сир Харлан. Как вы и говорили. Скорость ничего не значит, если не знать, как бить. Он припечатал парня к стене и с немалым удовольствием послушал, как тот вопит. Меч выпал из онемевших пальцев Эйгона. Сир Аллисер не стал ждать, когда он придет в себя, уронил его на пол и еще пнул по ходу.       — Что ж, я посмотрел, — сказал Аллисер. — Я не впечатлен, хоть ты и быстро выхватил клинок, — он нагнулся над парнем. — Больше не доставай меня и моих родных, мальчик, — Эйгон всхлипнул, поднялся и убежал, рыдая, как ребенок. В глубине души ты трус, подумал Аллисер. И, готов поспорить, жулик. Вид у тебя такой.       — Он оставил меч, — сказала леди Эджертон.       — Пусть лежит, — сказал Аллисер. — Думаю, наш могучий воин скоро вернется за своей погремушкой. Пойдем отсюда, — они кивнули и продолжили путь.       Вскоре их встретил громкий женский голос.       — Алис, Хелин, что… О, у Джона опять… — и тут Аллисер настолько опешил, что замер и уставился на женщину, стоявшую к ним спиной.       — Джессами? — пробормотал он.       — Аллисер? — сказала его сестра, а в следующий же миг он уже был в ее объятьях. — Клянусь Старыми и Новыми богами! Аллисер! Ты жив! Я слышала… Говорили, что ты сбежал, но… Я не смела…       — Всё так, — тихо сказал он. — Я сбежал. Джон Коннингтон… Всё так, — он отодвинулся от нее. — Хорошо выглядишь, сестра.       — А ты выглядишь так, будто тебя потаскало по всем семи преисподням, — сказала Джессами, обхватывая его лицо ладонями. — Что, вероятно, недалеко от правды.       Аллисер взглянул на леди Хейфорд и леди Эджертон.       — А вы… Алис. Хелин. Дочери Оуэна.       — Мы надеялись, что ты нас узнаешь, дядя, — сказала Алис, держа руку на животе.       — Я… — Аллисер пожал плечами. — Вы так выросли, девочки. Очень выросли, — боги, как они выросли. В последний раз он видел их… еще в столице. Алис тогда играла с куклой, а Хелин была вся в грязи и с разбитыми коленками. Двенадцать… нет, пятнадцать лет назад. Джессами взяла его за руку.       — Заходи, Аллисер. Вся семья здесь и ждет тебя, — она пожала плечами. — Ну, почти вся. Мои Дженнифир и Дезимона сейчас с мужьями. Но мой Лаймонд здесь, а также Гарс и Рикард. И, конечно же, Мадлен.       Когда он зашел в покои, то увидел, как стройный темноволосый юноша с ложечки поит лекарством лорда Хейфорда.       — Вот так, Джон, — сказал он. — Давай не будем облегчать Неведомому работу, хорошо?       Джон с облегчением выдохнул.       — Спасибо тебе, Лаймонд. Боги, от одной мысли, что я мог умереть, слушая лорда Клидаса… — он посмотрел на двух женщин, сидящих рядом, одна из которых нянчила ребенка. — Простите, Корнилла и Джена. Я знаю…       — Тут не за что извиняться, — сказала женщина с ребенком, а вторая тем временем закатила глаза. — Мы, Шоуни, не дураки.       Ребенок — маленькая девочка, насколько понял Аллисер — заметила Джессами и потянулась к ней, и та быстро взяла ее на руки и начала укачивать.       — Я его дочь и лучше всех знаю, каков он, — сказала вторая женщина. — Я росла, слушая его отвратительные остроты и хохотки, — она поежилась. — Обычно массируя его ужасные старые кости. Я так рада, что с этим покончено. Хоть мне и жаль бедняжку Алару, которой досталась эта работа.       — Я слышал, она куда-то сбежала, — сказал Аллисер. Женщина кивнула.       — Тем лучше для нее, — она кашлянула. — Я — Джена. Жена Руперта, — она указала на вторую женщину. — Это…       — Корнилла, — сказал Аллисер и указал на стройного юношу. — Жена Лаймонда. Я всё-таки слежу за тем, что происходит с моей семьей, — во всяком случае, с семьей Джессами. Он посмотрел на сына сестры. — Я сожалею о том, что случилось с твоим отцом…       — Спасибо, дядя, — сказал Лаймонд. — Это… — он зажмурился. — Он этого хотел. Умереть, сражаясь в славной битве. «Не хочу стать одним из тех измученных стариков, которые только и могут, что вспоминать о былой славе, — говорил он мне. — Хочу ворваться во тьму с мечом в руке и песней на устах».       Аллисер кивнул.       — Да, очень в духе Хендрика, — ему всегда нравился зять. — Теперь мне стоит называть тебя лордом Гудбруком?       — Просто Лаймондом, дядя, — с улыбкой сказал юноша. — Для того, кто подарил мне мой первый меч, я всегда буду Лаймондом.       — Я… спасибо, Лаймонд, — сказал Аллисер и посмотрел на Джену. — А где твой муж?       — С отцом и братьями Лаймонда, — ответила она. — Ну, сир Аллисер, каким вы находите моего отца?       Сир Аллисер хотел было смягчить удар, но, судя по ее речам и тону, она не боялась правды.       — Подозрительным. Лорд Шоуни кажется мне не очень преданным нашему делу. А Фрей… какой уж есть, — он пожал плечами. — Но они дали нам приют, и сир Реймен в них верит, так что на моей стороне лишь смутные подозрения.       — Они не такие уж смутные, — сказала Джена. — Мой отец никогда никому не помогал, если не чуял в этом для себя выгоды. Раньше он при каждом удобном случае упоминал, что именно он первым отправил войска в помощь Таргариенам. Позже он стал рассказывать, что первым признал свою неправоту и отвернулся от них.       — Что до моего кузена Реймена, — заметил лорд Хейфорд, — то его суждения омрачены гибелью трех старших братьев и дяди и изгнанием другого его дяди. И я могу его понять, ведь это и мои братья и кузены. Но… боюсь, он верит в обман.       — В подобные времена, — сказал Аллисер, — нас окружает один обман, — остальные согласно закивали.       — Но из-за веры в обман Клидаса Шоуни и Уолдера Фрея мы все можем плохо кончить, — сказала Джессами, пока ее маленькая дочь застенчиво поглядывала на Аллисера. Она погладила ее по голове. — Пойдем, Мадди. Скоро приедет твой маленький жених. Здорово, правда? Когда он подрастет, то станет лордом.       Аллисер посмотрел на нее.       — Кто?..       — Юный Марк Графтон, — ответила она. — Хотя он, скорее всего, будет называться фамилией матери. Марком Стонтоном.       — А-а-а. Сын Эвремонды, — кивнул Аллисер и нахмурился. Ее отец был верен королю, даже став кровожадным идиотом, но Эвремонда… определенно не пошла в отца. Слишком уж избалованная и дикая. А теперь еще и леди Грачиного Приюта, да помогут нам боги.       Дверь в покои отворилась, и Аллисер увидел младших сыновей его сестры.       — …хуже всего то, как много здесь девчонок из Фреев, — сказал Рикард. — И каждая подыскивает мужа, — он поежился.       — Ой, да ладно тебе, — хмыкнул Гарс. — Есть среди них и симпатичные.       Им улыбнулся еще один племянник Аллисера, Руперт.       — Я думаю, вы оба когда-нибудь поймете, что в браке есть определенное очарование, которое нельзя описать, а можно лишь прочувствовать.       — М-м-м, — ухмыльнулась ему Джена, — похоже, сир Руперт, вы начали ценить свою ошеломительно идеальную женушку.       Руперт подошел к ней и взял за руку.       — И ценю ее больше с каждым днем, — сказал он, целуя ее ладонь, и Джена хрипло рассмеялась.       — Клянусь, — сказал Оуэн Торн, заходя в покои, — вы всё чаще забываете, что мы вообще-то рядом… — он замер и неловко уставился на Аллисера, который неловко посмотрел на него. Спустя миг он вымученно кивнул. — Аллисер.       Аллисер кивнул в ответ.       — Оуэн, — он кашлянул. — Мне пора.       — О, нет, — заявила Джессами. — Хватит с меня этой нелепой вражды. Я знаю, что вы оба такие же колючие и гордые, как и любой Торн, когда-либо живший на этой земле, но я всё-таки ваша сестра и я требую, что вы вышли на балкон, утрясли свои дрязги и вместе вернулись к семье, — она приподняла черную бровь. — К семье, которая вас любит. Вас обоих, — Оуэн и Аллисер уставились на нее, после чего развернулись и вышли на балкон.       Долгое время никто из них не говорил ни слова. Аллисер разглядывал знамена во дворе, которых собралось поразительное множество. Похоже, от несметного потомства лордов Клидаса и Уолдера наконец-то появился какой-то прок, хотя к добру это или ко злу, Аллисер не понимал. И здесь не только они, понял Аллисер, заметив стяг Крэббов с красным крабом на золотом поле. Лютор вроде бы называл ему их девиз, но каким он был?.. Он увидел меч в клешнях краба и хмыкнул. Ах, да. «Наша хватка крепка».       Оуэн протяжно выдохнул.       — Рад, что с тобой всё… в порядке.       Аллисер глянул на Оуэна.       — Я — беглый преступник, который воочию видел падение дома, которому мы, Торны, служили с тех пор, как они прибыли на эти берега, — он нахмурился и покачал головой. — Странное у тебя понимание порядка.       Оуэн нахмурился; косматая борода цвета соли с перцем придавала ему суровый вид.       — Клянусь Старыми и Новыми богами, Аллисер, — сказал Оуэн, — тебе обязательно всё нагнетать? Ты не погиб и сбежал из плена. Это уже замечательно! В нынешних-то кошмарных временах, — он зажмурился. — Боги, думаешь, мне наплевать на то, что случилось? Я, как и ты, служил Железному Трону, служил Таргариенам и гордился этим. А теперь… — он вновь вздохнул. — Я всё ещё жив. И горжусь этим.       Аллисер кивнул.       — Я… я тебя понимаю, Оуэн. Всё… — он пожал плечами. — Ты меня знаешь. Меня и в лучшие-то дни было трудно выносить. А нынешние дни… одни из худших.       Оуэн, казалось, задумался, а потом пристально на него посмотрел.       — Говоришь, воочию видел? Что было в Красном замке, когда он пал?       — Сущий кошмар, — ответил Аллисер. — Нам нанесли удар такой силы, что мы не смогли его выдержать, и сразу после все паразиты, считавшие себя мудрецами, проявили себя дураками, — он горько рассмеялся. — Никто не знал, что делать. Король… Эйрис единственный понимал, что произошло и что требуется предпринять, но… только когда к нему возвращался рассудок. А это случалось так редко. Мерривезер и Стонтон только чесали языками, пока Варис, лорд Веларион и алхимики лили яд Эйрису в уши. Коннингтон был мимолетным лучом света, но от него требовали невозможного и, когда ему этого не удалось, уничтожили его, — при мысли о бедном лорде Джоне у Аллисера сжалось сердце. — А потом был лорд Челстед! — он фыркнул. — Жалкий и бесполезный. Столько лет пытался возвыситься, а в нужный момент пошел на попятную. Всё стало хуже, когда его сделали десницей. Он говорил всем, что мы уже проиграли. Когда прибыл принц и принял от него командование войсками, но всё равно считал, что мы лишь отсрочили поражение.       — Я слышал, что его сожгли за плохие советы, — сказал Оуэн.       — И правильно сделали, — пробормотал Аллисер и покачал головой. — Подумать только… он столько лет заверял, что Рейгар плетет заговор за спиной отца, но что он сделал, став десницей? Начал плести заговор! — он повернулся к брату. — Когда принц вернулся, они о чем-то говорили наедине, да еще и несколько часов. Насколько я понял, Челстед клялся служить ему в любых начинаниях… — он вздохнул. — Ну, мы оба понимаем, в каких.       Оуэн кивнул.       — Спасибо, что напомнил, как важно держаться подальше от королевского двора.       — Жаль, у меня это не вышло, — прорычал Аллисер. Оуэн удивленно уставился на него.       — Боги, ты до сих пор злишься, что я назначил Босола мастером над оружием в Терниях?       — А почемубы мне не злиться? — спросил Аллисер.       — Ты был рыцарем в Красном замке! — сказал Оуэн. — Ты служил оруженосцем у королевского гвардейца! Я думал, тебя примут в гвардию! Что тебе какие-то Тернии?       — Это мой дом, Оуэн, — тихо ответил Аллисер. — Тернии были моим домом.       Его брат какое-то время молчал.       — Ясно, — наконец, сказал он. — Прости, если обидел тебя, Аллисер. Но я сделал это не со зла, а потому что верил, что тебя ждет великое будущее.       — Не в то ты верил, брат, — сказал Аллисер, качая головой. — Я старик без дома и лорда. Никакой белый плащ меня не ждет.       Оуэн нахмурился.       — У тебя его увели. Я так и говорил, когда умер сир Харлан…       — Нет-нет, — сказал Аллисер. — Сир Джейме в сотню раз лучше меня владел мечом, — он вспомнил, как юнец тренировался в замке, и поморщился. Было больно наблюдать такую красоту. Всякий раз, как он видел сира Джейме с мечом, ему отчаянно хотелось сделать что угодно, лишь бы помочь этой ужасной красоте достичь величия. Стать новым Эртуром Дейном, например. Но теперь это уже невозможно.       — Возможно, — сказал его брат. — Но если бы Эйрис выбрал тебя, он мог бы еще жить и жить.       — Скорее всего, — согласился Аллисер. — Но… Он не мог этого знать. Никто не мог. Нет, несмотря на то, кем он стал, он имел право выбрать сира Джейме. Это он виноват, что подвел короля. Только он, — он хмыкнул. — По правде сказать, брат, мне было обиднее, когда вместо меня выбрали сира Освелла. Я так возмущался об этом сиру Харлану. Я владел клинком лучше нет, лучше сидел в седле, лучше командовал солдатами. Сир Харлан сказал, что в Королевской Гвардии достаточно хороших мечников, наездников и командиров. Вместо Гвейна Гонта нужен был человек, который умел подчиняться.       Оуэн кивнул.       — Сир Харлан был по-своему великим. Мир не знает, кого потерял в его лице.       — Да, — согласился Аллисер. — Но я знаю, — он посмотрел на брата. — Ты доверяешь лордам Шоуни и Фрею?       — Я держу жену и младших детей… вместе с детьми старшего сына… подальше от них, — ответил Оуэн. — Такой ответ тебя устроит?       Аллисер кивнул.       — Как Адрианна поживает?       — Спроси ее сам, когда приедешь в Тернии, — сказал Оуэн. — Пошли внутрь. Если всё действительно плохо, то мы хотя бы будем вместе, — Аллисер кивнул, и они вернулись в покои.       За это время к собравшимся присоединился лорд Эджертон, который рассказывал, как закончилась встреча с лордами Фреем и Шоуни.       — А потом… без шуток… Хейли, которая так оплакивала Майлса, начала интересоваться, не подыскивает ли кто из братьев Лоллистонов жену.       Джена покачала головой.       — Вижу, близняшки с потерей любимых в привычной для них манере. Они — любимицы отца по многим причинам, причем в некоторые вы бы даже не поверили.       Джессами хмыкнула и заметила братьев.       — Вы вернулись! Ну как, топор войны зарыт?       Аллисер пожал плечами.       — Пока нет, но… всё лучше, чем было. Это ли не чудо, — его сестра кивнула, а из-за двери раздались знакомые зычные голоса.       — А-а-а, тебе стоит познакомиться с сиром Аллисером, — сказал Курген Крэбб. — Великий человек, великий! — дверь отворилась, и в покои сначала зашел Курген, а потом и Лютор с каким-то тощим маленьким человечком. Все удивленно воззрились на них, но Курген, нисколько не смутившись, повертел головой в поисках Аллисера. — А-а-а, сир Аллисер. Я слышал, что вы пошли к родным. Ну, мы с Лютором тоже кое-кого нашли! — он обхватил ручищей маленького человечка. — Моего кузена, Дикона! Дикона Крэбба! Мы его зовем Ловким Диком! Это сын сестры моего отца!       Аллисер невольно приподнял бровь.       — Но при этом вы оба Крэббы?       Дик улыбнулся и пожал плечами. По его улыбке было понятно, что они и впрямь родня.       — Мой отец был Крэббом из Шепотов, а моя мать — Крэббом из Красного Дома. У нас большая семья.       — Красного Дома? — спросила Хелин.       — Это наша крепость, — сказал Курген. — Ну, скорее, дом. Поэтому мы и зовем его Домом. Он сложен из красного кирпича, поэтому он Красный.       — Семья у нас большая, — заметил Лютор. — Только воображения лишена, — Дик хмыкнул.       — Они — хорошие люди, — сказал Аллисер, — которые помогли мне сбежать.       — Ну, друзья моего брата — моя друзья, — сказал Оуэн. — Оуэн Торн, лорд Ежевичной долины, хозяин Терниев, Первый Друг, Хранитель короны и Носитель Белой Розы, к вашим услугам.       — Курген Крэбб, хозяин Красного Дома, к вашим услугам, — сказал Курген и указал на брата. — Как и Лютор, мой брат и стюард, — он глянул на Лютора. — Ты ведь мой стюард, да?       — Стюард, егерь, конюший, — сказал Лютор. — Разных дел мастер, — Лютор пожал плечами. — Семья у нас большая. А вот Красный Дом — нет.       — Я удивлен, что вы прибыли на сбор, — сказал лорд Эджертон. Курген смерил его взглядом.       — Мы, Крэббы, звали своими господами лишь один дом, и это дом Таргариенов. Остальные могут хоть подохнуть, нам плевать, но если на помощь зовет Железный Трон, мы откликнемся, — он моргнул, заметив, что в покоях есть и женщины, и дети. — Прошу прощения за грубые слова, — робко сказал он Джессами, кивнув маленькой Мэдди. Джессами улыбнулась.       — Ничего, всё нормально.       Оуэн кивнул.       — Верно. Мы, Торны, считаем так же. Корона, которую я упоминал, хранится в Терниях. На ней кровь бесчисленных Вересковых королей. И кровь Эйгона Завоевателя, который получил ее от моего предка и возложил себе на голову, — его брат помрачнел и задумался. — Есть узы, заключенные на крови. Их чтят превыше всего. Такие узы связали нас с Таргариенами. Мы их хранили. И будем хранить, пока то в наших силах, — Аллисер посмотрел на родных и на Крэббов и ощутил близость, которая ускользала от него в течение многих лет.       Триумф или поражение, жизнь или смерть — это стоит того, чтобы стоять вместе с близкими и верными людьми за правое дело, подумал он и улыбнулся.