Нежеланный король

      Янос с некоторым удовлетворением посмотрел на бумагу, зажатую в руке. Я могу распрощаться с этим местом и этими ужасными людьми, да еще и остаться в выигрыше. Ему было так приятно ударять по контракту своим кольцом мастера. Он представлял, что бьет им лордов Клидаса и Уолдера, и это его чрезвычайно приободрило.       Тем не менее, у него еще оставались дела в замке. Когда мимо него прошли три женщины, он узнал в них леди Стокворт и ее дочерей. Только он задался вопросом, что же их сюда привело, как леди Танда обратилась к старшей дочери:       — И запомни, Фалиса, дедушка может немного вспылить, но я с этим разберусь…       — Ты в этом уверена? — спросила Фалиса. — Помнишь, что случилось во время Ложной весны?       — Твой отец, да благословят его Семеро, не умеет вовремя прикусить язык, — ответила Танда. — Послушай, я теперь старшая его внучка! Старшая дочь его старшей дочери! Он всегда рад меня видеть — только и делает, что смеется!       Фалиса кивнула, а потом обернулась и заметила, что ее сестра спряталась в углу.       — Лоллис! Да что с тобой такое?       — Плахое место, — сказала Лоллис, в ужасе рассматривая коридор. — Плахое.       Фалиса нахмурилась.       — Вот ведь глупая гусыня, — она схватила сестру за запястье и потащила за собой, не слушая ее завываний. В итоге, когда мать на нее шикнула, она всё же умолкла. Ту ли из сестер считают глупой? — подумал Янос. Он покачал головой и пошел дальше. Ему нужно было заскочить к стюарду, затем — в палатку музыкантов, чтобы забрать Морроса, а потом его уже ждала Королевская Гавань. Пусть многие и жалуются на ее вонь, но я нашел место, которое провоняло и похуже.       — …сопровождал принца, — послышался впереди женский голос.       — Даже без собственной крепости! — ответили ей. — А вот мой был рыцарем, знаменитым на все Западные земли, да еще и с замком недалеко от Ланниспорта!       Янос заметил двух спорящих девушек; они были до того похожи, что становилось неуютно. Их каштановые волосы доходили до тонких талий, а одеты они были в изысканные наряды… куда более изысканные, чем обычно носила Рис Роллингфорд, отметил для себя Янос.       — Этот замок, Халиса, принадлежит его отцу, — рассмеялась одна из них.       — Старику, который вот-вот преставится! — усмехнулась Халиса. — И он перешел бы к Григору, если бы новый король не… Ух-х-х-х! — она топнула ножкой, а потом внезапно развернулась и посмотрела на Яноса. — Ты! Торгаш! На что уставился?       — Ни на что, миледи, — спокойно ответил Янос. — Мои дела здесь окончены, и я направляюсь домой.       Близняшки — он предположил, что они сестры, — смерили Яноса взглядом.       — Так направляйся быстрее. В здешнем обществе тебе не место, — заявила одна из них. — И мы с сестрой не желаем, чтобы ты еще хоть сколько-то тут околачивался.       — С удовольствием последую вашему совету. Я тоже не желаю больше здесь находиться, — ответил Янос, проходя мимо них. Близняшки надулись и последовали за ним.       — Кошмар! Простолюдины совсем страх потеряли! — возмутилась одна из них.       — Верно подмечено, Хейли, — подхватила вторая, указывая на Яноса. — Тебе платят, чтобы ты тут находился, торгаш! Как половым и конюхам!       — Да-да! — воскликнула Хейли. — И нашим служанкам!       — Не соглашусь. Во-первых, мне платят больше, — сухо ответил Янос и сразу же об этом пожалел. Как он и боялся, сестер это лишь сильнее разозлило.       — Поглядите-ка на этого умника, — процедила Хейли. — Он еще смеет нам указывать! Дедушка прав! Королю нужно их в порошок растереть!       Халиса рассмеялась.       — Да! Сдавить, пока из них золото не потечет! Тогда будут знать свое место! — они постреляли в него взглядами, а потом развернулись и направились в солнечные. Янос покачал головой и ощутил внезапную волну жалости к мужьям девушек, кем бы они ни были. Но меня это и не касается. Он прошел мимо еще одной группки гостей. Сир Уильям Мутон — нет, уже лорд Мутон. Его отец погиб от раны, полученной на мосту через Черноводную. И его жена, леди Эдит. Сестра сира Ричарда Лонмаута. Погибшего на том же мосту. Он покачал головой. Всё это как-то неправильно. Эта свадьба…       Янос глубоко вздохнул. Не сомневаюсь, что на любой свадьбе, где присутствуют Фреи и Шоуни, будет неуютно. Такие уж они люди. И всё же… Если учесть всё, что произошло… Он покачал головой и зашел в кладовку, которая служила также и кабинетом стюарда. Там сидел старый Флориан Фрей, слепо смотревший в пустоту. Кузен лорда Фрея будет постарше его и далеко не таким бодрым. Неподалеку стоял его помощник, Хромой Лотар, который беседовал с алхимиком. Один из сыновей Уолдера и, похоже, тот, на кого свалили всю работу. Честно говоря, по виду его всё устраивает, подумал Янос, разглядывая богатые одежды Лотара Фрея. Он пользуется всеми доступными привилегиями, а если кто и недосчитается монет, то всё можно повесить на старого Флориана — ведь его разум уже не тот, что прежде, да? Стало быть, и углубляться в это дело смысла нет, правда?       — …хранить надо осторожно, — услышал он голос алхимика.       — Так и будет, — сказал Лотар. — Даю слово.       — Очень осторожно, — сказал алхимик.       — Повторюсь, так и будет, — сказал Лотар и повернул голову. — А-а-а, мастер Слинт. У вас какое-то дело к стюарду?       Янос кивнул. Лотар принадлежал к числу тех немногих Фреев, которые не были открыто грубы с ним. Тон у него был любезный, а глаза — злые, но, пока он не опускался до оскорблений, Яноса всё устраивало.       — Я заключил контракт с вашим отцом и лордом Шоуни. Мне нужно, чтобы стюард Флориан заверил облигацию.       Лотар повернулся к Флориану и потряс старика за плечо.       — Флориан. Тут пришел торговец с контрактом.       Старик встрепенулся, и Янос понял, что тот спал с открытыми глазами.       — Что? — крикнул Флориан, не осознавая громкости своего голоса. — Где я?       — В Роллингфорде, — ответил Лотар. Флориан моргнул.       — В Роллингфорде? А что я тут делаю?       — Ты приехал на свадьбу, Флориан, — терпеливо объяснил Лотар.       — На свадьбу? О, обожаю свадьбы! — старик моргнул и огляделся. — А можно мне спеть «Медведь и прекрасная дева»?       — Не сейчас, Флориан, — вздохнул Лотар.       — Ох, как мне нравится эта песня, — сказал Флориан. — «Учуял он мед ее кудрей! Медведь и дева, что всех милей!» — он улыбнулся. — И так далее. Я пел ее на свадьбе моей кузины с лордом Баттервеллом, — он почесал подбородок. — Тогда что-то произошло. Что-то важное, — старик было задумался, но потом пожал плечами. — А, ладно, как-нибудь да вспомню.       Янос, Лотар и алхимик кивнули ему.       — Да, — сказал Янос, кладя свиток на стол. — Я принес облигацию… — Флориан кивнул. — Чтобы вы, сир, ее заверили.       Флориан распахнул рот от радости.       — Конечно! Ведь я же стюард! Да! — он с детским восторгом вытащил печать, но тут Лотар поднял руку.       — Сир, позвольте сначала мне всё проверить, — он прочитал контракт, пересчитал печати и кивнул. — Да, всё в порядке. Мы поставим печать, я сниму копию, и на этом мы сможем проститься, — он вытащил из-за пояса маленький пузырек чернил и открыл его. Флориан с улыбкой обмакнул в них печать и со счастливым видом оставил ее след на бумаге. После этого Лотар быстро переписал текст, подписал его, по всей видимости, именем Флориана и положил перед стариком. Тот оставил печать и на ней, напевая под нос мотив «Медведя и прекрасной девы».       Янос забрал у него копию и кивнул, отчего-то чувствуя себя грязным. Лотар кивнул ему и алхимику.       — Что ж, полагаю, на этом мы и закончим. Прощайте, — Янос и алхимик кивнули и направились к двери. Янос надеялся, что после их пути разойдутся, но алхимик продолжал следовать за ним.       — Должен сказать, — протянул алхимик, — мне приятно видеть здесь брата по Королевской Гавани. Вы, полагаю, мастер Слинт?       Мы не братья, подумал Янос.       — Да, я мастер Слинт. Но Великая Гильдия никак не связана с Гильдией алхимиков, — сказал он.       — Официально — да, — заметил алхимик. — Но… дом-то у нас один, — он улыбнулся. Лицо его имело странную бледность, типичную для его профессии. — Меня зовут Халлин. Сейчас уже мудрейший Халлин. До недавнего времени я был лишь скромным послушником, но… теперь нам как никогда нужны мудрецы. Столь многие погибли.       Боги, вот жалость-то, подумал Янос. Вы казнили стольких невинных людей, а теперь умираете сами. Прямо сердце кровью обливается.       — Поздравляю с повышением, — сказал он.       — Среди погибших был и мой отец, — сказал Халлин. — При взятии Королевской Гавани. Как… как и ваш.       Твой отец убивал мужчин и женщин Эйрису на потеху. Нет, не как мой.       — Сожалею о вашей утрате, — сказал Янос.       — Эйрис и лорд Россарт только-только приняли его в Малый Совет, — продолжал Халлин. — Халсин. Лорд Халсин. Вы о нем слышали?       — Халсин из Алхимиков, — сказал Янос. — Да, я о нем слышал, — Халсин-душегуб, так его называли в Гильдии. Он всё пытался уговорить Эйриса построить у городских стен огромный маяк, в котором постоянно бы горел дикий огонь. Говорил, что это станет чудом света. Причем полезным. Он клялся, что король найдет ему сотни применений. Янос поежился.       — Лорды захотели, чтобы я выступал на свадьбе. Без конца думаю о том, что бы сказал отец, узнав, что его сына равняют с дрессированным тюленем, — сказал Халлин. — Я отказался. Но Лотар всё равно заказал некоторое количество Вещества для Близнецов.       Янос замер.       — К чему кому-то в Близнецах дикий огонь?       — Практических применений у него немало, — ответил Халлин. — И, если с ним обращаться очень осторожно, он совсем не опасен. Когда придет зима, многие позавидуют тому теплу, в котором будут нежиться Близнецы.       — Я удивлен, что вы решили его продать, — тихо сказал Янос.       — Мы страдаем от нехватки средств и избытка Вещества, — ответил Халлин. — Даже отметая то, что утрачено, — он повернулся к Яносу. — Для Эйриса было приготовлены огромные запасы Вещества. И некоторые… сгинули без следа. Мой отец искал их, как и мудрейший Оссифер, пока их не убили. Он боялся, что ими могут воспользоваться недобросовестные люди.       Янос кивнул.       — Но… беспокоиться-то не о чем, — тихо сказал он. — Наверняка оно хранится в чьем-нибудь подвале. Никто уже не поднесет к нему факел, и со временем оно… потухнет.       — Вещество так себя не ведет, мастер Слинт, — заметил Халлин. — С годами оно лишь набирает мощь. И становится более… нестабильным. Мой отец боялся, что из-за этого может произойти несчастье. Рано или поздно. Возможно, даже через много лет, — алхимик многозначительно посмотрел на Яноса. — Поэтому мы были бы очень признательны, если вы сообщите Великой Гильдии, что им стоит поискать… тайники с веществом.       — Я им передам, — сказал Янос. Халлин развернулся.       — Будьте осторожны, мастер Слинт. Пусть свет освещает вам путь в эти темные времена.       Янос посмотрел ему вслед и поежился. Об этом тоже стоит сообщить в Гильдию, подумал он, направляясь к палатке музыкантов. Зайдя внутрь, он услышал знакомый мотив.       — Пусть он подарит мне акр земли, — пел Фюн Виелист. — Розмарин, шалфей, зверобой! Меж дном морским и гладью воды, и тогда снова будет со мной, — Янос заметил, что рядом с ним сидит Моррос, а также молодая женщина с темными волосами. Одета она была ярко, а на руки ее были плотно нанизаны браслеты. В ее взгляде на Фюна Янос не смог разглядеть ничего, кроме восхищения.       Фюн провел смычком по струнам виелы, извлекая чистейшие звонкие ноты.       — Пусть всё распашет гусиным пером, розмарин, шалфей, зверобой! А после засеет единым зерном, и тогда снова будет со мной, — Янос присел рядом с сыном и принялся слушать песню. — В дырявый мешок пусть сожнет урожай, — пел Фюн. — Розмарин, шалфей, зверобой! Да чтоб ни пылинки не потерял, вот тогда он будет со мной! — он грациозно взмахнул смычком и поклонился слушателям. Женщина, Моррос и Янос захлопали ему.       — Не думаю, что на свадьбе место для «Ярмарки в Тамблтоне», — заметил Янос.       — Я на ней разминаю руку, — сказал Фюн. — И, давайте будем честны, этой свадьбе куда больше подойдет она, чем «Снял король корону, королева — башмачок» или «Покружимся-повертимся».       — Старик Флориан, похоже, намерен спеть «Медведя и прекрасную деву», — с улыбкой сообщил Янос. Фюн поморщился.       — Боги упасите.       — И, поглядев на жениха, — продолжил Янос, — я вполне уверен, что «Покружимся-повертимся» писали именно для него, — Фюн и женщина хихикнули, и Янос встал с места. — Ну, мне пора. Спасибо, что присмотрел за моим сыном.       Фюн кивнул.       — Да не за что, Янос, — он улыбнулся мальчику. — Моррос — хороший парень, с которым приятно общаться.       — Пока, Фюн, — сказал Моррос, подбегая к отцу. — Пока, Алара.       Янос моргнул и повернулся к женщине.       — Ваш отец постоянно спрашивал, где вы.       — Ну и пусть спрашивает, — сказала Алара. — Когда я рядом, он либо требует помассировать его дряхлые руки-ноги, либо велит убираться прочь, чтобы он мог обсудить мужские дела, — она пожала плечами. — Вот пусть и обсуждает, сколько влезет.       Фюн хмыкнул.       — Не докучай леди ее отцом. Он и так для нее обуза, а она, как назло, вся пошла в мать.       — И премного этому рада, — сказала Алара. Янос кивнул. Почему-то после этих фраз ему стало лишь сложнее произнесли следующие слова:       — Я бы хотел… попросить тебя об еще одной услуге, — сказал он. Фюн поклонился.       — Чего желаете, мастер Слинт?       — Меня… волнует эта свадьба, — сказал Янос. — Всё в ней… будто не сходится, как надо. Чем больше я всматриваюсь в детали, тем… ужаснее становится картина, — он глубоко вздохнул. — Я уеду, а ты останешься. Я бы хотел тебя попросить… держать ухо востро и ни на что не закрывать глаза. Не могу сказать, чего точно стоит опасаться, но ты мог бы…       Фюн мрачно на него посмотрел.       — Там же будут лорды, Янос. Лорды, рыцари и знатные господа. К которым мы не относимся.       — Но ты тоже благородных кровей, — с надеждой возразил Янос. — С обеих сторон.       — Да, моя мать из Арренов, как и нынешний десница, — тихо сказал Фюн. — Но из неправильных Арренов, так что это не одно и то же. И некоторая моя родня из Чаячьего городка говорит, что дядя Рогар поступил глупо, выдав свою сестру за мужчину из Королевской Гавани, какими бы какими бы хорошими компаньонами они ни были по ту сторону Узкого моря. Не то чтобы сир Рогар их слушал, благослови его боги, — он вздохнул. — Что до Брайтфлауэрсов… У нас есть герб. Голова чернобурки в кольце из красных и золотых цветов на горностаевом поле. И очень смелый девиз. «Иль мы не в праве?». Мне он даже нравится. Но у нас нет ни титулов, ни земель, — виелист хмыкнул. — На самом деле, земель-то у нас достаточно, но не так, как у благородных господ.       — Так твои предки… были бастардами? — тихо спросила Алара. Фюн нахмурился.       — Четыре века назад, да и то не в полной мере, — он мрачно хохотнул. — Третий сын лорда Флорента влюбился в дочь торговца. Ее семья была богатой, а он был всего лишь третьим сыном, так что им дали пожениться, пусть лорд Ясноводной крепости и поворчал немножко. Но потом оба его старших брата и их дети умерли, и он стал наследником. Наследником с тремя детьми от дочки торговца, да еще и с четвертым на подходе. Его родители упросили септонов аннулировать брак, детей, рожденных в нем, объявили бастардами, а нового наследника выдали за девицу из Хайтауэров, — он пожал плечами. — От этого второго брака идет нынешний род Флорентов. А от первого — Брайтфлауэрсы, которые бежали на восток, спасаясь от ненависти и зависти родни, пока не встретили на Черноводной Эйгона Завоевателя. Там мы и остались, — он повернулся к Яносу. — Вот вам урок, мастер Слинт. Бойтесь лордов. Их гнев страшен для тех, кого они могут подмять.       — Ты озвучил один урок, — ответил Янос. — Думаю, в твоем рассказе есть и другие.       Фюн покачал головой.       — Вы прямо как мой дядя Томмен. Он учит людей думать, а это, клянусь, очень и очень опасно.       — Так ты мне поможешь? — спросил Янос. — Понимаю, дело рискованное. Для нас обоих, но для тебя, возможно, даже больше.       Виелист поколебался, и тогда Алара кашлянула.       — Думаю, попробовать стоит, — сказала она. — Я не знаю, чего добивается мой отец, но… — она зажмурилась. — Он злой человек, который планирует злые дела. Все сестры и зятья, которые мне нравятся, боятся лишний раз вздохнуть, а те, которые не нравятся, ухмыляются и злорадствуют, — она покачала головой. — Это дурной знак.       — Ладно-ладно, — сказал Фюн. — Всё ради тебя, любовь моя, — он повернулся к Яносу. — Я буду твоими ушами и глазами.       — Спасибо, — сказал Янос. Он хотел было что-то добавить, но вдруг до него донесся топот копыт. Он выглянул из палатки и моргнул, увидев женщину на коне в сопровождении нескольких стражников. Он крепко схватил Морроса за руку и завел к себе за спину, чтобы мальчик даже ненароком оказался рядом с этой всадницей.       Она была одета во всё черное, белое и серое, а на ее хорошеньком бледном лице не проступало ни эмоции. Ее бездушные глаза казались черными точками на белой маске.       — Эй, ты, — сказала она властным тоном. — Это тут моим людям велели поставить наш шатер?       Янос сглотнул.       — Боюсь, что нет, леди Стонтон, — сказал он. — Тут стоит палатка музыкантов, где они репетируют перед свадьбой.       Эвремонда Стонтон поджала тонкие бледные губы и сузила глубоко посаженные черные глаза. Веки у нее были тяжелыми и полуприкрытыми, будто она никогда в жизни не удивлялась. Прямо как у ее отца, подумал Янос. Так же смотрел и он, когда по приказу короля сносил кому-то голову. Да, в Эвремонде Стонтон было столько от ее отца, что Яносу стало не по себе. Он вспомнил, как его отец, один из добрейших людей на его памяти, открыл бутылку вина, услышав о смерти Саймонда Стонтона. «Я сейчас мог бы сказать столько постыдных слов, — произнес тогда Оливар, — поэтому лучше воздам хвалу мудрости Семерых».       Я то и дело встречаю ужасных людей с ужасными, но уже мертвыми отцами, подумал Янос. Может, Семеро хотят мне на что-то намекнуть.       После долгого молчания Эвремонда всё же вздохнула.       — Досадно. Придется ехать дальше. Музыка не даст нам как следует отдохнуть, — она подняла руку и махнула своей свите. — Вперед! — и они поскакали прочь.       Спустя какое-то время Фюн сказал:       — Эвремонда Стонтон. Боги упасите.       — Она ведь кузина леди Рис? — спросила Алара. — Она… правда убила юную девушку?       — Я бы не назвал это «убийством», — сказал Фюн. — Эвремонда эту девочку даже за человека не считала, — он нахмурился. — Ей просто хотелось пронестись на лошади по улице, а девочка оказалась у нее на пути.       — Она даже не слезла с седла, глядя, как девочка корчится от боли, — добавил Янос. — А потом уехала, не попытавшись никак ей помочь.       — Не будь она благородных кровей, — сказал Фюн, — ее бы отправили на плаху, и не будь она дочерью мастера над законами, ей бы пришлось заплатить куда больше, чем она в итоге выложила.       — Она еще и жаловалась на это, — сказал Янос. — Говорила, мол, лучше бы проехалась по дочери бедняка. Как она сказала: «Вышло бы дешевле».       На лице Алары всё отчетливее проступал ужас, а на лице Фюна — мрак.       — Так она и сказала, Янос, — согласился виелист. — Я буду следить за тем, что здесь творится. О, еще как буду.       Янос кивнул и увел Морроса. Если они поспешат, то уже завтра будут в Королевской Гавани. И мне очень этого хочется, подумал он. Сейчас — как никогда сильно.