Золотая оса

Трансформеры, Transformers (кроссовер)
Слэш
NC-17
Завершён
663
автор
Размер:
69 страниц, 13 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
663 Нравится 214 Отзывы 169 В сборник Скачать

Золотая оса 2

Настройки текста
      Их поместили в камеры, разделив простых солдат и офицеров. Кого-то в общие карцеры, а кого-то, как Оптимуса, в одиночку. Закованный в блокираторы Прайм ничего не мог сделать, выбраться не получалось…       Ему помог Дрифт. Бывший десептикон сумел взломать систему на своей и соседней камерах. На клик Оптимус задумался: не ловушка ли это, но куда сильнее его тревожила мысль о Бамблби.       Его маленький разведчик, его Би в когтях чудовища! Темный ужас сжимал искру, почти лишая рассудка.       Весёлый, улыбчивый, никогда не унывающий спарк, не сдающийся, что бы ни произошло и как бы не била его жизнь. Одно его присутствие делало светлее самые тёмные дни.       Он не мог позволить Мегатрону сломать его. Не мог отдать его.       Оптимус помнил, каким чудовищно искалеченным его нашли на развалинах Тайгер Пакса. Юный разведчик, сумевший противостоять Мегатрону и его ручному телепатическому чудовищу — Саундвейву. В первые ворны он шарахался ото всех, кто пытался до него дотронуться, доставляя много беспокойства Рэтчету, но после успокоился, и словно бы забыл о страшных событиях…       Такой юный, но такой сильный.       Оптимус не позволит ему вновь переживать весь тот ужас, что обрушил на него Мегатрон.       Путь до кварты лорда удалось узнать, взломав один из терминалов, к счастью не попавшись никому на глаза. Дрифт страшно ругался, узнав, что на базу прибыл Турмоил. Передёргивая плечевыми блоками, он морщился на одно только имя бывшего командира. А ещё, ощутимо боялся. Похоже, был уверен, что пришли непосредственно за ним.       В отличие от базы автоботов, у конов, почти никто не шатался без дела по коридорам, поэтому до нужного места, они добрались практически без неприятностей. Жилое крыло для высшего офицерства встретило их удивительной тишиной и пустотой.       Взломать замок на двери удалось далеко не сразу и с большим трудом. К счастью для Прайма, в кварте Белого Вождя хозяина не оказалось.       Оптимуса встретила большая кварта без роскоши и излишеств, всё практично и функционально — странно, от Мегатрона он ожидал совсем другого оформления личного отсека…       Он проходит вглубь жилых помещений, туда, куда ведёт слабый, затихающий пеленг сигнатуры Бамблби, мимолётно отмечая небольшие странности. Всё здесь носит следы хозяина, но… не одного? Вот кристаллы с книгами — довольно известные, но редкие издания сказок. Оружейная стойка — ожидаемо, набор для гравировки по металлу — странно. Погашенные инфорамки, в энергарии, на видном месте — рядом с обычным энергоном и сверхзарядкой, энергон для спарков — того самого, чистого голубого спектра, который запоминаешь в детстве на весь актив. Энергоновые леденцы. Здесь живёт спарк?       Нет, глупость, их не было с начала войны…       Оптимус старается выкинуть безумную мысль из процессора, и наконец, открывает нужную внутреннюю переборку.       Огромная платформа выпадает из первого впечатления о кварте — на ней легко уместятся мехов пять. Мегатрон явно любит развлечения и ни в чем себе не отказывает.       Но сейчас, на всём этом великолепии, завернувшись в изолетик по самые антенны и свернувшись, как спарк в протоформу, лежал только один.       — Бамблби!       Голдвайсп балансирует на грани онлайна и оффа, когда чувствует появление постороннего в кварте — это не Мегатрон и не Саунд, у тех нет привычки скрывать личные поля дома. Но угрозы нет, взведённые, наконец, получившие полную свободу, протоколы искрочтеца молчат.       — Бамблби!       Кто-то хватает за плечи, разворачивает одеяло, буквально вытряхивая из уютного гнёздышка, которое он с большим трудом себе свил.       — Бамблби, посмотри на меня! Это я, Оптимус! Проснись!       Он неохотно активирует оптику и с трудом ловит видеозахват. Действительно, обеспокоенная рожа Прайма маячит перед фейсплетом. А он уже было решил, что это просто наводки от личности-маски.       Голд оглядывается расфокусированной оптикой, поводит шлемом, вытряхивая остатки сонливости и отправляя сообщение Мегатрону по внутренней связи. Сейчас главное не вызвать подозрений у лидера автоботов. А то ещё всю кварту разнесёт…       — Ржа! Что он с тобой сделал?! — Оптимус пытается его растормошить, заставляет сесть на платформе. — Давай, приходи в себя! Нам надо убираться отсюда!       — Убираться? Куда? — Совсем не сложно изобразить с трудом работающий процессор, сложно не заржать от вытянувшегося фейсплета автобота.       Надо будет этот кадр отдельно заархивировать, чтобы показывать всем желающим, начиная со Старскрима.       — Ты говоришь?..       — Говорю? — Задумчиво и сонно. — Наверное.       На попытке снова свернуться в протоформу и впасть в оффлайн, его тряхнули слабым зарядом тока. Ржа! Вот ведь докопался.       У десептиконов в этом вопросе всё проще — видишь, что товарищ неадекватный, хватаешь на руки и тащишь. Автоботу же почему-то жизненно необходимо привести его в чувства. Только время зря теряет.       Он бы его, конечно, и так потерял — Голдвайсп не дал бы себя так просто куда-то унести, но сама ситуация как бы намекает.       В коридоре раздаётся грохот, короткая очередь выстрелов и заковыристый мат — кажется, голосом Дрифта. А потом в кварту вступает Мегатрон, насмешливо и весело смотрящий на Прайма.       Тот оборачивается, хватается за оружие… и замирает, чувствуя упёршееся в затылок дуло.       — Не стоит.       Наводки от личности-маски что-то протестующе пищат, но молодой десептикон легко задавливает их.       Мегатрон понимающе поводит бровью, видя вытягивающийся фейсплейт Прайма. Переводит взгляд за его спину.       — Всё в порядке, Голдвайсп?       — В порядке. — Хрипло отвечают голосом Бамблби. — Разбудили только.       — Как некультурно. Оптимус, тебя не учили не приходить в гости без приглашения?       — Что ты с ним сделал?       — Ничего особенного. Для начала отинтерфейсил, потом погладил и отправил отсыпаться. — Лорд не стал даже скрываться.       — А ты — мешаешь, — угрюмо сообщили из-за спины.       Оптимус попытался дёрнуться, но встроенный бластер лишь сильнее вдавился в шлем. В оптике лидера автоботов вспыхнула ярость. Похоже он пришёл к определённым выводам и они ему не понравились.       — Он же еще спарк!       — Странные вы, автоботы. То, что он спарк, не мешало тебе отправлять его на разведку под бомбы и выстрелы. Для войны он взрослый, а для интерфейса не дорос?       — Не строй из себя повреждённого на процессор. В отличие от большинства, я знаю, что он у тебя работает, — глухо зарычал Прайм. — Ты его переписал!       — Кхм-кхм! — Бамблби больно ткнул его в шейные магистрали. — Я всё ещё тут. И прекрасно тебя слышу. Не стоит говорить обо мне как об элементе мебели.       — Ты уже не Бамблби, — отвечает Оптимус, чувствуя, как в искре нарастает боль. — Ты — фальшивка, сотворенная Саундвейвом.       Мегатрон, за чьим лицом он пристально следит, улыбается и качает головой. От него веет, кажется… печалью?       — Не надо сворачивать ему шею, Голд, — говорит он. — Дезактиву ничего не докажешь.       — Ему и живому ничего не докажешь. Даже узнай он мою историю, все равно будет твердить, что должен был так поступить. У него же великая цель, а когда есть великая цель, она все оправдает.       За спиной раздается раздражённый рык — так умеют только десептиконы, рычать не голосом, а бронёй. В шейный магистрали впиваются когти — ржа! Когда они успели произвести такое глубокое изменение корпуса?! Не прошло и цикла с момента их пленения.       — О какой истории ты говоришь? — Нужно тянуть время, решает автобот. Возможно личность Бамблби ещё не до конца уничтожена, надо только дать ей возможность за что-нибудь зацепиться.       Есть ли смысл ему говорить? Голдвайсп уверен, что нет. Оставшаяся, ещё не до конца растворившаяся маска — уверена, что да. Оптимус поймёт. Автобот Бамблби верит в своего командира. Десептикон, из личности которого он был когда-то создан, скептически смеётся над этими наивными попытками.       Право слово, доказывать что-то Прайму — нет глупости более бесполезной.       Однако, он ведь ничего не потеряет, если попробует, верно? И если Оптимус окажется именно таким, каким считает Голд — Бамблби в нём умрёт окончательно.       Он исчезнет в любом случае, в ближайший квартал, но почему бы и не ускорить и так вовсю идущий процесс?       — Назови мне дату последнего кибертронского Искрения, — предлагает он.       Прайм называет, и десептикон внутренне усмехается. Ну, конечно…       — Ты ошибся на восемь ворнов, — бесстрастно сообщает он. — Последнее искрение — было на восемь ворнов позже. В Каоне. Во время бомбардировки силами автоботского правительства. Ровно шестьсот двенадцать новых искр. Новых спарков. Из тех шести сотен жив — только я. Мои братья и сёстры по искрению умерли тогда… а те, кто выжил, в течение декады умирали под завалами, от голода, радиации и повреждений корпуса.       — Этого не может быть, — ровно отвечает Прайм, справившись с растерянностью и ужасом от слов Бамблби. — Ты выглядел старше, когда пришел к нам.       — У меня не было времени на то, чтоб побыть беспечным спарком, — Голдвайсп пожимает плечами. — Сильный стресс, необходимость бороться и выживать ускоряют развитие корпуса, если хочешь, у Рэтчета спросишь потом. Когда меня нашли Мегатрон и Саундвейв, я умирал… и когда меня спасли, мой корпус получил установку на ускоренный рост. Ресурсов у меня хватало — считай, всей базой кормили…       — Это ложь. — Оптимус сжимает кулаки до скрипа. — Искрение нельзя так просто пропустить, это не то явление, которое проходит… незаметно.       — Энергия взрывов скрыла импульс. — Мегатрон дёргает щекой. — Даже Саундвейв нашёл его только чудом.       — Знаешь, кто такие Искрочтецы, Прайм? — Интересуется молодой десептикон за спиной. — Знаешь, на что мы способны?       — Все Чтецы умерли в Золотом Орне. Ты не можешь быть одним из них. — Категоричность Оптимуса, как всегда, не знает границ.       Автобот даже не подозревает, что каждым своим словом вбивает гвозди в крышку гроба личности Бамбалби.       — Почему ты так уверен?       — Я бы заметил! Я Прайм — я бы понял.       — Но я позади тебя. И я говорю тебе — я Искрочтец. Твой ответ, Оптимус Прайм?       — Я тебе не верю. Ты лишь несуществующая личность, подделка!       На некоторое время в кварте повисает тишина.       — Забавно. — Наконец, говорит золотой десептикон. — Ты любил мою маску — Бамблби, но сейчас, каждое твоё слово убивает то, что осталось от него.       — Это ложь. Я не любил его. Он был мне только товарищем.       Голдвайсп улыбается, перехватывая взгляд нахмурившегося Мегатрона.       — Спасибо, Оптимус. Ты только что, окончательно уничтожил то, чем был автобот Бамблби. Он ведь, знаешь ли, тоже… тебя любил. Точнее… того, кем ты казался.       — Кем я казался? — тупо переспрашивает Оптимус.       Голдвайсп спрыгивает с платформы, обходит его, становясь спереди. Праймас, какое жуткое выражение на его фейсплейте…       Он говорит голосом судьи, зачитывающего приговор.       — Оптимус Прайм. Лидер и символ автоботов. Борец за правду и свободу для всех разумных. Герой, произносящий такие правильные слова… Оптимуса Прайма легко полюбить. Вот только сменив имя, внутри ты так и остался Орионом Паксом, полицейским на службе сената, не имеющим никакого закона кроме устава. Ты знаешь, каким должен быть Прайм, и стараешься выглядеть похожим… но тебе тяжело в чужой броне. Истинного Прайма ведет закон, написанный в его сердце, а у тебя есть лишь мертвые слова.       — Это не правда… — Беспомощно выдыхает Оптимус.       — Ты можешь в это верить. — Кивает тот, кто стоит пред ним.       А потом неожиданно пошатывается. Мегатрон вздрагивает, желая поймать, но золотой мех вновь обретает равновесие. Он протягивает руку над стоящим на коленях автоботом и неожиданно, с совсем незнакомой интонацией, какой не было и никогда не могло быть у его маленького Бамблби говорит:       — Я вижу тебя, я вижу твою искру. Ты — не Прайм. Твоё имя — Орион Пакс. Оно — твоя сущность. Оно — твоё сердце. Пусть будет так.       Грудная броня Оптимуса расходится, вспышка сияния искры и глухой стук. На пол кварты Мегатрона падает уснувшая Матрица Лидерства.       Звенящую тишину разбивает удивлённый, рассеянный и несколько ошарашенный голос мехлинга:       — Оу… А я не знал, что так умею…       Голдвайсп наклоняется, поднимает Матрицу, вертит в ладонях, а потом морщится.       — Она испорчена. — Поясняет он под взглядом Мегатрона. — Кажется, кто-то внёс дефект в систему. Нужно будет отнести её к Олспарку. Вряд ли ей можно будет пользоваться в ближайшие Орны.       — То есть, всё это время, Прайм был не настоящий? — Изгибает лорд надбровный щиток.       — Нет, ну почему же. — Голд печально улыбается, бросая жалостливый взгляд на уже бывшего Прайма, что с потерянным взглядом смотрит в пол. Он сейчас не способен адекватно реагировать на происходящее. — Прайм был настоящий. Он мог бы стать хорошим Праймом. Она бы научила его. Он изменился бы. Если бы он полностью стал им — Орион Пакс навсегда бы умер. Был бы только Оптимус Прайм… — Искрочтец крутит одну из могущественнейших реликвий своего народа и не может точно сказать, откуда у него эти знания. Только то, что они верны. — Но она была сломана. И он испортился. Как протухает со временем старое масло. Ему не дали стать Праймом до конца. Но Матрица его выбрала — этого не отнять. — Он вздыхает. — Нельзя стать истинным Праймом и остаться прежним. Ведь для Прайма нет личного. Нет любви, кроме всего Кибертрона и его народа, он не может ставить свои желания выше нужды нашего мира. И даже законы, написанные сенатом, ему не указ, ибо единственный закон для него — защита Кибертрона. Кибертрон и его народ — единственное, что имеет значение… и Прайм, это не только лидер. Прайм — это жертва.       Он тяжело вздохнул и отложил артефакт.       — Мне жаль того, кто станет следующим Праймом, когда она восстановится, — говорит искрочтец. — Хорошо, что это произойдёт не скоро. Возможно, он нам и не понадобится.       — Ясно.       Мегатрон понимающе прикрывает глаза — у всего есть цена. А у такой могущественной вещи она не может быть маленькой и безобидной.       Он с нежностью гладит Голда по щеке.       — Отдыхай, — просит он и делает шаг к автоботу.       Десептикон надевает на него блокираторы, поднимает с колен и выводит из кварты. Поверженный враг не сопротивляется. Он проиграл везде и всюду, лишился самого дорогого и последней искры надежды. Осознание этого раздавливает, убивает. Мегатрон мог бы его пожалеть, но во всех своих бедах тот виноват сам.       В тот момент, когда Матрица покинула его грудной отсек, он почувствовал… горечь, боль и совсем немного, но облегчение. Впрочем, это он поймёт потом. А в тот момент, всё перекрывал шок.       Перед ним стояла ожившая легенда и выносила приговор. Заслуженный ли? Справедливый ли? Всё это было не важно, потому что обрушившаяся на него правда имела эффект многотонной плиты, свалившейся на него, кажется, с вершины главного шпиля Воса.       Он не желал в неё верить, но истина смотрела на него своими жестокими глазами с лица самого дорого существа, что у него было. Чтобы он не говорил про «не люблю», это было ложью.       В этом Искрочтец был прав.       Мегатрон заковывает его в блокираторы и выводит из кварты, а у Ориона нет сил сопротивляться. Его мир рухнул. И больше ничего не осталось.       Что будет дальше, уже не важно.       Он уже мёртв.       И с этим уже ничего нельзя сделать…       А в коридоре их неожиданно встречает столпотворение.       Сначала он даже не понял, что видит. Мощная темная фигура у стены скрывала происходящее, но потом аудио уловили сдавленный стон, похожий на крик, а оптика заметила судорожно подергивающуюся белую ногу…       — Шарк ты ржавый, тебе что, больше негде свою гайку драть? — возмущенно поинтересовался Мегатрон.       — Прошу прощения, лидер, — десептикон повернулся, похоже, не испытывая никакого смущения в отличие от Дрифта, который, яростно скалясь и сверкая оптикой, пытался сняться с джампера, загнанного в него на всю длину. Не получалось — десептикон легко удерживал его за руки, скованные над головой наручниками усиленной модели…       Орион вздрогнул, останавливаясь, но Мегатрон не дал ему надолго задержаться в коридоре, подталкивая в спину и передавая стоящим в стороне солдатам, явно болеющим за Турмоила, подбадривая того свистом и смехом.       — Забрал это несчастье и свалил в свою кварту! Мелкий будет спать!       — Приказ понял, лидер! — Оскалился тёмный кон. — Будет исполнено!       Он одним, каким-то неуловимым движением, не снимая скованного автобота с джампера, перевернул того лицом к себе, подхватил под бампер и понёс куда-то по коридору, под сдавленную ругань и возмущения мечника.       И видимо, на этом концерт заканчивается.       Орион вновь оказывается в камере. И в этот раз не будет пытаться сбежать. Причин нет.       Через пару декад им обещали суд.       Но ему не интересно, что ждет его в будущем.       Просто очень хочется в дезактив. Навсегда.       Удивительно, но участь пленных автоботов была на удивление… мягкой. Их всех отправляли на восстановительные работы — отстраивать то, что было разрушено во время войны. Коны тоже не отставали, но всё же, самая тяжёлая работа предстояла именно поверженным. Большинству из них даже трансформироваться запретили.       Тех, кто пробовал возмущаться, очень быстро затыкали. Но дезактивов было до странности мало. Как сказал Мегатрон: мне хватило пролитого энергона на войне.       Кого-то из автоботов заранее разбирали десептиконы. Они называли себя «кураторами».       Кому-то везло. Так, Старскрим, ничтоже сумняшеся, прихватил себе Джазза. Кому-то не очень: Проул с первых же дней поселился в научном комплексе Тарантуласа и видели его не часто. Свой приговор он отрабатывал в тактическом центре, перелопачивая горы документации, лишь бы встречаться со своим куратором как можно реже.       — Ты уверен? — Голд принёс Шоквейву отчёт по разведке одного из завалов, а тот встретил его неожиданной просьбой. — Тебе будет нелегко с ним.       — Уверен. Я заберу его.       — Ну, хорошо. Я предупрежу лидера. Думаю, он не будет против твоей кандидатуры.       — Спасибо, Голд. Буду очень признателен тебе.       — Нет проблем.       Разведчик покинул кабинет тактика.       Тот посидел некоторое время в тишине, а потом, всё же достал из стола старую инфорамку с повреждённым, но всё ещё хорошо различимым изображением: молодой, только получивший жетон, офицер полиции Орион Пакс и сенатор Шоквейв, улыбающиеся, счастливые, стоящие в обнимку перед мемориалом Праймаса.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.