Золотая оса

      Он умел многое, но убивать и добывать информацию лучше всего. Самое то для разведчика и диверсанта. И даже если большинство автоботов считали его обычным перебежчиком и бывшим десептиконом, это не отменяло его истинной сути. Пусть лишь двое знали, что он с самого начала был разведчиком автоботов в стане десептиконов, Дрифту этого достаточно. Винг давно мёртв, а Проул никогда никому не скажет, быть может, только Оптимусу… возможно это и к лучшему. Никто не узнает о его провале. Белый мечник и по сей день не знал, где прокололся, и как его вычислили. Скорее всего, ему просто не стоило поддаваться чувствам. Нельзя было позволять себе… впрочем, не важно.       Когда десептиконы неожиданно напали на главную базу, повязав всех, как декадных спарков, ему оставалось только тихо рычать. Но даже без своих мечей и иного оружия Дрифт не так прост. Если бы коны об этом знали, то его, как и всех диверсантов посадили бы в особые камеры со специальными блокираторами — бывший зам Турмоила прекрасно знал протокол на такой случай. Впору было благодарить Проула за такой параноидальный режим секретности. Он знает, он умеет, он может. И какая разница, афиширует ли он свои навыки и говорит ли о своём прошлом?       Взломать замок на камере и вытащить Оптимуса, сидящего пососедству, а потом пойти за остальными, размещенными в другом блоке, чем не план? Но лидер уперся, и предпочёл отправиться за Бамблби, оставшимся у Мегатрона. И слова о том, что сначала лучше выпустить всех остальных, его не остановили. Дрифту пришлось привычно подавлять раздражение — иногда Оптимус действовал настолько импульсивно…       Безусловно, вытащить друга необходимо, но ситуация была слишком сложной, чтобы рисковать всем из-за одного. Как бы не было противно. Мечник осознавал, что однажды мог оказаться на месте Би, как и то, что сопротивлялся бы до последнего, не ждал, но надеялся бы, что его спасут. Только в отличие от Пчелы, за Дрифтом бы мало бы кто пошёл. Может быть Персептор, однозначно Винг — если бы не погиб, во врекерах он был не уверен.       А терминалы у десов располагались всё в тех же местах…       Дрифт понял, что всё очень плохо, когда вместе с информацией о кварте Мегатрона выловил уведомление о прибытии Турмоила. Вот только бывшего командира ему тут не хватало. От него так просто не сбежать — он знает пусть не все, но многое о способностях беглого заместителя…       И скорее всего, он прибыл за одним конкретным бывшим подчинённым.       Мечник передёргивал плечами, всякий раз представляя их встречу и отчётливо понимая — он вряд ли переживёт её. С предателями у Турмоила разговор короткий.       Ему почти страшно. Но только почти. Бывший командир не склонен к пыткам, если они не несут практической пользы. Вот дисциплинарные наказания у него дурацкие были — но если решит убить, убьёт быстро.       А он его убьёт. Возможно, даже скажет что-нибудь на прощание, прежде чем разрядить бластер в искру. А может и не скажет. Только посмотрит своим золотым визором.       У него красивая оптика, внезапно вспомнил бывший десептикон, и голос… приятный. Дэдлоку нравилось слушать голос командира, особенно на… Мысль с трудом, но удаётся прервать. Можно только злиться на себя и мимолётно удивляться — столько лет прошло, а он до сих пор помнит.       До офицерского крыла автоботы добрались без приключений и неприятностей, и вся сущность разведчика кричала о том, что где-то тут должен быть подвох! Знать бы ещё где… Оптимус вошел в кварту лорда и за ним закрылась дверь, а Дрифт остался на стрёме, молясь Праймасу, чтобы мелкий бот оказался в состоянии передвигаться самостоятельно. Они не смогут вытащить остальных, таща на себе почти дезактив.       И когда в конце коридора показался отряд десептиконов с Мегатроном во главе, он был совсем не удивлён, не сдерживая злой матерной конструкции, когда его сбил с ног знакомый тёмный корпус.       Турмоил, тоскливо констатировал Дрифт. Собственной персоной.       Ну и дурак же он… не надо было слушать Оптимуса, тогда у них был бы шанс… а теперь — не спас никого, и сам погиб.       Погибнет в самом скором времени.       — Так, так… кто тут у нас? Один мелкий дезертир, — Турмоил вздернул его вверх на вытянутой руке. — И что же мне с тобой сделать?       — Ты знаешь… сам… — от удара сбоил вокалайзер, и болели вывернутые шарниры рук.       — Знаю? — бывший командир рассмеялся. — В том-то и дело, что не знаю. У меня множество предположений. Может, ты хотел бы мне что-то сказать?       — Ты ждешь, что я буду просить пощады? Не дождешься. Боль меня не страшит.       — Что ж, — Турмоил развернул его спиной к себе. — Ты выбрал. Раз боль тебя не страшит, щадить тебя я не буду.       Его с силой пришибли к стене, так, что вентиляция на клик захлебнулась, а перед глазами потемнело.       Краем сознания Дрифт заметил, что Мегатрон шагает в кварту, и понадеялся, что Оптимус сможет забрать шлакова оплавка с собой. Он бы сам попробовал, но не сможет убить Турмоила, и не только разница в силах, истощение и усталость мешают ему…       Но все дельные мысли вышибает из процессора, когда бывший командир с размаху ударяет по паховой броне, сбрасывая заряд такой силы, что на мгновение появляются электрические дуги. Из горла вырывается дикий крик.       Что он собрался делать?       Когда до Дрифта дошло, что задумал бывший командир, он на мгновение опешил. Здесь?! Сейчас?! Нет. Не может быть. Даже для Турмоила это было слишком. Мечник рванулся с удвоенной силой и зарычал.       — Ну что же ты, маленький предатель, говорил же, что боль тебя не страшит, — пророкотал десептикон на аудиодатчик, когда Дрифт громко вскрикнул от боли из-за вскрытой силой паховой брони.       И засмеялся, когда автобот осыпал его ругательствами в лучших традициях Дэдлока. Прижатый к стене перебежчик, даже закованный в блокираторы, вырывался изо всех сил, шипел, рычал, ругался, но о пощаде не просил. Лишь энергополе вспыхнуло на мгновение страхом и злостью, когда он понял, что с ним сейчас сделают. Однако быстро подавил эмоции, и взгляд был все тот же — приготовился к смерти и ждёт, что Турмоил его вот-вот убьёт.       Ржавый суицидник! Ну, ничего, сейчас он заставит поменяться в лице. Если понадобится, это желание смерти он из него выбьет.       Шлак, как же давно Турмоил ждал этого момента! Его едва не потряхивало от близости белоснежной брони. Сколько он за ним гонялся и наконец, беглец у него в руках.       Он прикусил шейные магистрали и резко просунул два пальца в порт, добившись тихого вскрика. Порт был горячий, почти сухой, и плотно обхватывал пальцы, судорожно сжавшись вокруг, заставив десептикона хищно оскалиться. Кажется, кто-то не уделял достаточно времени интерфейсу. Понимание того, что у его личного наваждения с момента их последней встречи почти никого не было, отзывалось ликующей радостью и яростным азартом. Взять этого белого шлакодела прямо здесь, в коридоре, под взглядами солдат, и заявить права. Выбить из него воспоминания о любых других партнёрах, что у него были.       Рядовые за спиной, кажется, уже начали за него болеть.       Белый шарк в руках вскрикнул и отчаянно рванулся, едва почувствовав приближение искрящего джампера — Турмоил едва удержал его, но все же удержал! Это было почти, как раньше… но теперь десептикон не играл в гнев — он действительно был зол и не собирался щадить автобота. Теперь это не будет игрой — Турмоил преподаст ему такой урок, какой тот до конца актива не забудет.       Выгнув белый корпус, десептикон положил ладонь на низ живота автобота — у него была интересная особенность корпуса, интерфейс-система располагалась близко к брюшной броне, и если в определенные точки подать разряд одновременно с легкой вибрацией, порты раскроются почти мгновенно, и хитрый апгрейд-зажим будет заклинен. Зная такой прием, можно не опасаться за джампер, и загнать сразу на всю длину, по крайнее кольцо, до самого топливного бака. Штекеры впивались в разъемы под сухой электрический треск, это наверняка было больно, но перебежчик не издал ни звука — лишь выгнулся до предела, оскалившись так непривычно ровными зубами. Вентиляция судорожно гудела, заставляя белый корпус вибрировать в руках.       Молчишь? Ничего, это ненадолго! Скоро запоёшь на всех частотах.       Прижать к стене сильнее, отвести белую ногу и ошпарить электричеством, едва не сплавливая ограничители. Вырвавшийся крик-стон лаской прошёлся по аудиодатчикам…       Дверь в кварту рядом открылась и Турмоил развернулся, не испытывая ни грамма стеснения, упредив попытку автобота сняться с джампера.       — Шарк ты ржавый, тебе что, больше негде свою гайку драть! — Рыкнул лорд, выводя скованного Оптимуса Прайма.       Ощущался лидер автоботов как-то странно, отметил для себя капитан, но решил оставить это на потом.       — Прошу прощения, лидер! — Насмешливо рыкнул он, удерживая корчащегося на нём бывшего подчинённого.       — Забрал это несчастье и свалил в свою кварту! Мелкий будет спать!       — Приказ понял, лидер! Будет исполнено!       Ловко перевернув автобота, Турмоил отправился к себе, сопровождаемый одобрительным смехом и свистом солдат. Дрифт больше не пытался вырваться, только смотрел ему в лицо остановившимся взглядом, да еще жаром веяло от стройного корпуса, как от плавилен. Внутренние системы судорожно сжимались при каждом движении, подтекая топливом и маслом, и когда они добрались до кварты, десептикон прокрутил в голове множество способов употребления этого горячего, мокрого и невероятно узкого порта.       Судорожно кликала вентиляция, и порт сжимался вокруг чужого джампера. Он действительно был несколько крупноват для его корпуса, но к счастью, не настолько, чтобы серьёзно покалечить.       Дрифт яростно сжимал пальцы в кулаки, но блокираторы усиленной модели… специально для таких, как он…       Он смотрел в золотой визор бывшего командира и его потряхивало. Было противно и мерзко. При всех… прямо в коридоре… шаркова тварь! За маской Турмоила не было видно его лица, но разведчик был уверен, что тот ухмыляется. Он знал… всегда знал, каким бы показушником порой не был Дрифт, он ненавидел выносить личное на всеобщее обозрение… и это… то, что сделал бывший командир, было оскорблением, оплеухой…       Неожиданно вспомнился их первый раз, и стало ещё горше. В тот раз все сопротивление было игрой, а командир, несмотря на всю показную жестокость был нежен. Впрочем, было бы глупо ожидать чего-то подобного теперь…       Швырнув автобота на платформу, Турмоил навалился сверху, до жалобного скрипа бедренных шарниров и болезненного вопля.       — Уже забыл, каково это, принимать в себя такие размеры? — Шепотом спросил он, получив в ответ огненный взгляд. — Думаю, тебе нужно напоминание, Дэдлок.       — Я Дрифт!       — Как будет угодно…       Перевернув и уткнув шарка фейсплетом в изолетик, Турмоил наклонился сверху, проникновенно прошептав на аудиосенсор:       — Скажи, малыш, ты голоден?       Молчание, тихое рычание и дрожь — дрожь напряжения, пронизывавшего системы. Усталость и наверняка — пустые баки. После голодовки заправка через нижний шлюз на раз сносит процессор — а Турмоил сейчас полон, и сможет накачать небольшого партнера топливом до стравливания через горло. А если аккуратно пережать верхний шлюз, переполненные баки заставят разойтись брюшную броню… они делали так однажды, всего раз — и Дэдлок говорил, что это совершенно фантастическое ощущение…       Повторить они тогда не успели — всего через несколько циклов Дэдлок сбежал. Но Турмоил, словно предчувствуя, сумел провернуть одно хитрое дело, пока партнер лежал в перезагрузке, а переполненные баки смещали детали его корпуса — поместил в него крохотный маячок.       Пожалуй, теперь можно повторить операцию, и достать из него лишнюю деталь — проверить, не испортилось ли что за много ворн. К тому же теперь ничто не мешает открыто нацепить на белого шарка хороший, надежный маяк.       Подтянув автобота за белые бёдра поближе, и зафиксировав, чтобы не дёргался, Турмоил вновь приставил джампер к пытающейся сомкнуться окантовке порта. На этот раз он входил медленнее, почти бережно, внимательно следя за плотной стыковкой. До конца, до самого топливного бака, добиваясь всхлипывающего протяжного стона.       Дрифт судорожно сглотнул антифриз, когда джампер бывшего командира оказался глубоко в его системах.       «Нет. Нет. Нет. Пожалуйста. Я не хочу!»       Он удержал себя от того, чтобы просить вслух. В порту пульсировало. Большой, горячий, ощущаемый всеми системами…       Когда Турмоил начнёт накачивать его топливом, он больше не сможет себя контролировать. Это было отчётливо ясно… Он этого добивается?       — На счёт три, малыш, ты ведь помнишь нашу игру? — Спросили сзади. — Один, — десептикон опустил руку ему на спину, надавливая, заставляя прогнуться. — Два. — Джампер внутри слегка завибрировал, щекоча системы. — Три.       И в почти пустые баки ударило топливо.       Ударил по аудиосенсорам свой собственный звонкий вопль. Все связные мысли рассыпались частицами кодов, остались лишь ощущения — острые до боли ощущения горячей тугой струи, бьющей в стенку бака. Дрифт извивался, пытаясь не то сняться с крупной насадки, не то притереться еще сильнее, чтоб… больше, еще больше…       Турмоил придержал его под живот, и ошпарил электричеством, заставляя топливо вскипеть, а его самого — истошно завизжать и выгнуться до хруста соединительных.       — Какой ты громкий…       Он его не слышал. Пальцы сжались на изолетике, оптику, показалось, вышибло, а аудио заполнил белый шум. Слишком мощно, слишком быстро заполнялись баки…       Вентиляция выла, и он сипло хватал воздух ртом, потому что его не-хва-та-ло…       Огромная рука легла на плечо и потянула назад. Низкий шёпот каким-то образом пробился сквозь помехи.       — Глупый, маленький трусишка… — Чёрные пальцы коснулись его губ.       Выровненные дентопластины разрушали большую часть пикантности этого жеста. Раньше Дэдлок любил целовать его руки, вылизывать глоссой каждый сустав и сочленение. Завораживающее зрелище. Несмотря на всю свою кровожадность в бою, на платформе, после их обычных игр, он превращался в ласкового кибер кота.       Но кот нагадил и сбежал. И сейчас его надо наказать.       Турмоил злился на Дэдлока не потому, что тот был автоботским шпионом — эту правду он раскрыл почти сразу, и осознано оставил мальчишку в команде, наблюдая за ним и сливая нужную дезинформацию; и не потому, что тот снова вернулся к своим товарищам. Он злился на него, потому что тот посмел сбежать без веской причины. Не было никаких предпосылок, никакой необходимости, и тут… на тебе!       Ох, как же злился командир. Тем троим, после драки с которыми все и пошло наперекосяк, не завидовал никто. Но они уже свое получили, и остался только один, последний участник старой истории…       Дэдлок захрипел, когда ладонь десептикона легла на его горло и чуть сжалась, словно намекая на то, что будет совсем скоро. Он дрожал, теряя контроль, чувствуя, как чужое заряженное топливо стремительно растекается по системам. Больше, еще больше, приближаясь к крайней отметке… он закричал, и подавился криком — Турмоил сдавил его шею, умело и осторожно, как раз над шлюзом.       — Помнишь, каким ты был тогда? — жарко выдохнул десептикон. — Такой расслабленный, раскрытый, залитый моим топливом… и пока лишнее не перегорело, у тебя несколько циклов была фигурка заискренной фемы, а из порта текло каплями по твоим роскошным бедрам. Я столько всего хотел с тобой сделать… если б не эти идиоты…, но ничего, в этот раз нам никто не помешает.       Он выл и бился в хватке командира, не в силах остановить сладкую агонию. Он помнил…       Своё первое задание. Сложное и опасное, как игра в прятки с Юникроном. Отряд Турмоила — один из самых эффективных. Войти в доверие. Быть шпионом… Он и не думал соблазнять командира — это считалось невозможным, а Дрифт не интербот.       Но они сблизились. Уж каким образом, и чем он сумел зацепить десептикона, Дрифт и сам не понимал. А Турмоил умел быть… неотразимым. В своей манере, конечно.       Это было упоительно. В первую очередь, потому, что запретно. Во вторую, потому что в его руках можно было ненадолго забыть, кем являешься на самом деле и побыть счастливым. И только в третью — от того, что он сумел так близко подобраться к вражескому командиру… Глупо! Так непростительно для разведчика!       Переполненные топливные баки с ощутимым щелчком сдвигаются, раздвигая брюшные пластины, открывая…       — А-а-ах-х-х!!!       Критическое переполнение, аварийный писк, пронзительно-высокая нота — системы не справляются, отказывая одна за другой, отправляясь в перезагрузку, оставляя ощущение медленно опрокидывающегося мира — наверное, так чувствуют себя сикеры в полете, успел подумать Дрифт, прежде, чем отключился.       Турмоил, поймавший восхитительно сладкий загруз одновременно с перезагрузкой белого шпиона, осторожно опустился рядом, с удовлетворением облапывая оффлайновый корпус. Теперь не сбежит — никуда не денется. У них впереди много-много циклов и ворн… и много возможностей…       Десептикон перевернул партнера, с нежностью огладил контур красивого лица, провел ладонью по груди, по округлившемуся животу. Да, следующий цикл его партнер проведет на платформе — с настолько раздутыми шлангами сложно будет даже ходить.       «Какой же он всё-таки красивый», — подумал Турмоил, с тоской вспоминая первый ворн после его побега. Да, тогда был виноват и он сам, не разобравшись до конца в ситуации, щедрой рукой отсыпал наказание всем четверым полудезактивам, в которые превратились Дэдлок и те три оплавка после драки. Только позже, уже после побега, когда стал разбирать всё пошагово и вытряс признание из идиотов…       «Мы просто хотели поставить эту гайку на место!» Групповым изнасилованием, надо полагать. Не удивительно, что Дэдлок принял решение биться насмерть.       А потом было слишком поздно.       Словно призрак в сумерках нижних уровней Кибертрона он исчезал, стоило только заметить. Просачивался сквозь пальцы ветром, когда пытался поймать, мелькая, маяча белым отсветом вдалеке. Турмоил много слышал о нём на стороне автоботов… специально собирал информацию. Мечник, диверсант, но почему-то никогда не разведчик. Словно и не было этого задания, словно он действительно — перебежчик. Всего лишь беглый десептикон. Не хотел говорить или приказ командования? Неважно… теперь все неважно.       Нужно вытащить из него маячок. Почти бесполезная деталь, спроектированная главным образом с целью быть незаметной. В обычном состоянии она могла показать немногое — лишь то, что носитель актив. И подавала сигнал о координатах только когда носитель оказывался в критическом состоянии…       Пожалуй, хорошо было то, что такой сигнал приходил Турмоилу лишь пару раз — Дрифт был мастером и умел справляться с трудностями…, но десептикон успевал натерпеться тревоги.       Для бывшего подчиненного у него уже готов был новый подарок — мощный маяк-передатчик, заодно снимающий все параметры корпуса, и спроектированный так, что извлечь его будет абсолютно невозможно.       Он наклонился над офлайновым корпусом, устраиваясь между разведённых белых бёдер, улыбнулся и расщёлкнул маску. Мальчишку будет ждать незабываемое пробуждение.       Медленно, словно нехотя, он выплывает из темноты и пока память не развернулась полностью, может себе позволить просто лежать. Лежать и мерно дышать, расслабляться. Ему хорошо. Где бы он ни был, ему хорошо и уютно. Расслабленный корпус, чистый от всех паразитных токов, обнулённые системы.       Давно у него не было такой мощной и чистой перезагрузки.       О, и ещё… раскрытые брюшные пластины чуть раздвигаются, заставляя вздохнуть чуть глубже. Это ощущение… глосса. Она скользила внутри, проникая так глубоко, что это казалось невозможным. Раздутые шланги были слишком чувствительными, и он не сдержал хнычащего стона. Это было так… восхитительно… и ново… раньше командир никогда не доходил с ним до такой интимной ласки…       А потом наконец-то подгрузились блоки памяти, заставив вздрогнуть. Руки Турмоила придержали его, когда Дрифт попытался отстраниться. Одна легла на бедро, придавив к платформе, а вторая надавила на отсек с искрой.       Дрифт подвигался на пробу, с удивлением понимая, что никаких блокираторов на нем больше нет. Но предпринять попытку к бегству он все равно не мог — заряженное топливо тяжело плескалось внутри, сладко давя на стенки баков. Вдобавок к запредельной перезагрузке Турмоил подарил ему запредельную сытость, а клапаны сброса замкнул — в таком состоянии даже разозлиться, как следует, не удавалось. Теперь оставалось лишь ждать, когда влитый в него энергон переработается…       И для этой цели великолепно подойдет интерфейс. Горячая глосса, чуть щекочущая электричеством разъемы в глубине порта — почти под искрой… так, как он не мог себе даже представить…       Дрифт стонал и всхлипывал, тяжело дыша и вздрагивая от движений внутри своих систем. Кажется… кажется, командир выводил его на новую перезагрузку, одной глоссой, выглаживая упругие от напряжения магистрали.       Внутри что-то щёлкнуло, детали разошлись ещё чуть-чуть и… Дрифт отчётливо почувствовал, как из него что-то вытаскивают. На секунду окатило ужасом, но системы не подавали сигналов о повреждениях. Что-то маленькое, незаметное… неощутимое почти…       — Ага, — с удовлетворением протянул Турмоил. — Вот он.       — Что ты делаешь? — Дрифт все же дернулся, пытаясь вырваться из удерживавших рук.       — Достаю из тебя маячок. Не дергайся, а то еще поранишься. Не хочешь же ты на второй цикл плена наведаться к нашим медикам с травмами соединительной системы?       Автобот замер — не столько от предупреждения Турмоила, сколько пытаясь осознать его слова.       — Маячок?       — Угум… — по разъемам сладко дернуло, и десептикон отстранился, демонстрируя Дрифту крошечную деталь. — Он свое дело сделал. И чтобы ты не пропал куда-нибудь опять, я поставлю тебе новый — такой, который ничем не заглушишь и только вместе с искрой выдерешь. Можешь, конечно, героически самоубиться, но поверь, я прослежу, чтобы это у тебя не получилось. Да и какой смысл — теперь?       Десептикон еще что-то говорил, но Дрифт его не слышал — все внимание автобота сосредоточилось на маленькой детали в темных пальцах Турмоила. Маячок. Маячок, который был в нем… о котором он не узнал, никто из автоботов не узнал…       Как это глупо.       Отправиться в разведку — и стать предателем не потому, что был перевербован, хотя и боялся этого больше всего, плавясь в сильных руках врага-партнера…, а просто потому, что пренебрег рекомендацией Проула и не стал обращаться к Рэтчету для полной проверки корпуса. К автоботскому медику и по серьезным-то вопросам старались не подходить, а тут всего лишь сканирование… считал, что почувствует, если что-то будет не так…       Почувствовал.       Когда вытащили.       Молодец Дрифт.       Как складно получается, ты все голову ломал — как же они вас нашли? А просто, ты все это время светил координаты. Ты.       Он погасил оптику и прикусил губу изнутри, вздрагивая и изо всех сил сдерживая стоны, пока Турмоил устанавливал в него новый маяк. Телу было приятно, а разум и искра разрывались от боли.       Как давно он носил в себе эту незаметную игрушку? Глупый вопрос. Если посчитать и вспомнить, провести параллель между сегодняшними действиями командира и тем, что было тогда… так глубоко в корпус, со смещением топливных баков… могло быть только один раз. Перед его побегом и теми тремя оплавками.       «Мал ты ещё, со мной в загадки играть, спарк! Думаешь, я не знаю, кто ты, что из себя представляешь? Я все про тебя знаю, шарк!..»       Это Турмоил сказал ему, когда он вышел из медблока после той драки. Тогда он решил, что его раскрыли и сбежал. Выходит не ошибся.       Только случилось это, кажется, намного раньше.       Наверное, и те трое… подстроено?       Скорее всего.       Он всё-таки не удержался и всхлипнул. Вот так значит…       А чего он ещё ждал? Они ведь были врагами. В том, чтобы обмануть врага, нет ничего дурного.       Там, внутри, что-то замыкается, включаясь в его системы, и Дрифт болезненно-остро ощущает нечто чужое в себе. Это… гадко, точно гниющая органика… это… невыносимо.       Он слышит странный, скулящий, тонкий звук, и не сразу понимает, что издает его сам. Это… эта деталь, она же маленькая, он видел. Он только потому и знает, что она есть — деталь и правда не фиксируется внутри никакими датчиками. Но почему тогда так болит где-то у самой искры? Да ещё оптика словно разладилась, картинка идет рябью и омыватель покрывает линзы, стекая к блокам антенн на висках…       — Вот так… — Бывший командир последний раз проводит глоссой по окантовке порта и поднимается выше. — Теперь я везде тебя найду.       Дрифт почти физически чувствует, как напрягается корпус, а десептикон гладит его по приподнятым брюшным пластинам. Хоть бы не заметил его состояния. Хоть бы внимания не обратил. Даже думать не хочется, что тогда будет. Терпеть насмешки сейчас нет сил.       Влажная глосса нежно проходится по сенсорам, заставляя вздрагивать. Турмоил держит его за руки, не позволяя вырваться или оттолкнуть, а Дрифту хочется скулить. От унижения, от злости, от острой кислящей боли в искре… он тихо воет на низких частотах, дрожа в темных руках…       …Руках, что не отпустили и продолжают держать.       Да шлака же! Зачем?! Если все закончилось, Турмоил получил все, что ему нужно, почему не убил?!       — Глупый спарк, — шепчет командир, выдыхая перегретый воздух на влажные дорожки и чертя новые. — Знал бы ты, как давно я мечтал поймать тебя… Белая ржа!       Дрифт его не слышит — ему просто хочется в дезактив. Или хотя бы в камеру. Или еще куда-нибудь, где темно, тихо, и никого нет. Но можно только перевернуться неловко в чужих руках, так, чтоб не смотреть в лицо, и стараться молчать.       …Но не получается.       Так странно было пережить эти несколько кликов удивления, растерянности и почти беспомощности — когда Турмоил понял, что происходит…       …Плачет. И десептикон не может поверить тому, что видит — Дэдлок, опасный и беспощадный боец, беспомощно плачет, уткнувшись лицом в смятый изолетик.       Прежде его заместитель любил изобразить сопротивление на платформе, превращая интерфейс почти, что в драку. Любил чувствовать, как кто-то сильный легко удерживает его. Это была сладкая игра, и десептикон, не особо задумываясь, продолжил ее, ожидая того же конца — томной расслабленности, ленивых ласк и поцелуев…       Он не ждал, что беглый подчиненный окаменеет в руках и заплачет вот так — давясь и вздрагивая, и вцепившись зубами и пальцами в изолетик.       — Тише, тише, тише. Ну, что ты? — десептикон прижал его к себе, поглаживая под шлемом.       Дэдлок не отвечал, глядя на него пустым взглядом. Он словно остывал, впадая в странный стазис — не оффлайн, болезненное оцепенение шока. Что за шлак? Что могло вызвать такую реакцию?       — Дэдлок, — тихо позвал десептикон. — Не уходи.       — Зачем?       — Ты мне нужен, и я не позволю тебе сбежать второй раз. Ты мой, — выдохнул Турмоил ему на аудиодатчик. — Мой и ничей больше.       — Я не вещь!.. — Вот этот рык уже больше похоже на Дэдлока, которого знал десептикон. И искра сразу же вспыхнула ярче…       — Не вещь, — согласился он. — Но всё равно мой. Знаешь ли ты, что я почувствовал, когда маячок показал критический спад твоих жизненных функций?       — Что? — Дрифт нахмурился, не понимая, о чем шла речь. — Какой спад? О чем ты?       — Этот маяк, — Турмоил опустил руку на его живот и погладил, — не говорил мне, где ты, пока жизненные показатели не скатывались до критического минимума. Так уж он был сконструирован, с упором на незаметность… знаешь, каково мне было понимать, что ты умираешь где-то на другом конце галактики?       Один раз через несколько ворнов, после его побега — одна из первых миссий врекеров, в бою с Тарном. Автоботы вырвали победу почти без потерь со своей стороны. Почти — а бывший шпион, волей Персептора вытащенный из-под завала, несколько циклов почти умирал в автоботском медблоке, пока не стабилизировались показатели.Сигнал маяка застал его посреди ночи и оказался слишком далеко, чтобы успеть вовремя, даже на самом быстром корабле. Он понимал это, и все что мог — смотреть на мигающий огонёк в сетке координат, молясь Праймасу, чтобы выжил.       — Когда сигнал пропал, я был готов самолично тебя прирезать, твоими же мечами, — доверительно шепчет Турмоил, притираясь к блокам антенн.       Второй раз был страшнее. Совсем близко… в других обстоятельствах Турмоил бы мог успеть, но узнав, против кого решили выступить врекеры, решил, что спешить не имеет смысла, и живыми он никого не найдет. Но видно, Праймас был милостив к безумным — в стычке с Оверлордом уцелела почти половина отряда. Столь эпическое везение было поистине чем-то невероятным — кажется, шестифазника тогда просто что-то отвлекло…       — Я накажу тебя за это. — Он целует шейные кабели, проводя глоссой по чувствительным проводам, прикусывает и вновь целует. — За каждое мгновение пережитого мною ужаса. За каждый клик страшного ожидания, что вот сейчас ты умрёшь… — Тёмные руки надавливают на живот, вызывая протяжный стон. — Ты не слезешь с платформы, пока не расплатишься за все свои выходки, Дэдлок. А когда я закончу, ты расскажешь мне, почему убежал, почему утаил истинную причину драки…       Он целует несопротивляющиеся губы, глубоко проскальзывая глоссой к горловому клапану, пробуя на вкус их общий энергон и дразня датчики. Автобот смотрит на него мерцающими линзами, не верит.       — Хватит убегать, Дэдлок.       Десептикон осыпает заплаканное лицо нежными поцелуями. Он желает обладать этим невероятным, белоснежным чудом, но так, чтобы Дэдлок сам отдался ему, чтобы наслаждался прикосновениями, открывался и доверял…       Рука опускается к мокрым, всё ещё горячим портам, но в этот раз не ломать, не всаживать до боли, а мягко дразнить едва заметно вибрирующими пальцами. Обвести по краю приёмного кольца, надавить, проникая вглубь лишь на первую фалангу. Дождаться тихого выдоха.       Турмоил улыбается.       Нежностью можно сделать многое. Он доведёт Дэдлока до исступления…       — Постой… постой, — шепчет тот, ловя его запястья. — Ты говоришь, что этот маяк светил только тогда, когда я умираю?       — Да… тогда это казалось мне хорошей идеей. После я ее не раз проклял. Дэдлок… Дрифт? Ну, что с тобой такое…       Он плачет — и одновременно смеется, вжавшись в темную броню.       — Невозможное создание… — вздыхает десептикон, прижимая его к себе. — Сколько метров нейросети ты мне испортил… ни один автобот не сравнится… — Он сбрасывает с пальцев чувствительный заряд, заставляя бывшего подчинённого вскрикнуть и выгнуться. — Мы ещё не закончили на сегодня, мальчишка.       — Что? — Лежащий под ним меха с трудом фокусирует оптику.       — Ты ещё не достаточно наказан, Дэдлок, — хищно улыбнувшись, Турмоил вновь глубоко целует его. — Сегодня ты будешь просить…       Новый разряд в порту заставляет поджаться и дёрнуть бёдрами. Стимуляция отдаётся в переполненных шлангах до желания сбросить топливо. Но невозможно… верхний шлюз по-прежнему замкнут, нижний забит насадкой топливного шланга. А гибкие штекеры уже ползут к медпанели, к инфоразъемам под шлемом… десептикон хочет полное соединение? Пусть. Он устал. Невероятно устал, и сил больше не осталось. Нет возможности сопротивляться. Нет смысла. И даже если Турмоил соврал насчет маячка, что он может сделать сейчас? Отбиться и вырваться, если б он задался такой целью, может и получилось бы…, но что он должен был сделать потом? Спасти остальных? Вновь вытащить Оптимуса? Просто сбежать?       Сдаваться Дрифт не умел — никогда, как бы его не били. Но он знал, что иногда требовалось остановиться, отлежаться и поискать обходной путь. Да и… в этот раз его не ломали, штекеры подключались медленно, невероятно медленно и нежно, заставляя вентиляцию задыхаться, а системы заходиться граничными значениями.       — С-слишком… Это слишком!       — Нет, — Турмоил развёл его ноги шире. — Это только начало.       — Почему ты мне не сказал? — тихо спросил Турмоил, обняв и прижав к себе полуофлайнового автобота. Он поглаживал его по выносному блоку антенн, просто наслаждаясь близостью партнёра.       — М-м-м? — Разговаривать после интерфейса Дрифт не любил, соображал он плохо и врать в таком состоянии совершенно не умел. Чем Турмоил сейчас бессовестно и пользовался.       Впрочем, врать и что-то выдумывать уже не имело смысла, поэтому Дрифт сказал, как есть:       — Испугался.       — Чего? Этих трех недоумков?       — Нет, — мечник недовольно заворчал, устраиваясь поудобнее в руках десептикона. — Я подумал, что ты меня раскрыл. Глупо как-то… я этого боялся, чем дальше, тем больше. Что ты узнаешь… или что я действительно… сменю сторону. Я был близок…, а потом ты сказал, что все про меня знаешь… и я сорвался.       — Дурак.       Автобот чуть дрогнул.       — Я все про тебя знал и не собирался сдавать или убивать. А знаешь, на чем ты прокололся?       — На чем?       — Ты слишком хорошо играл свою роль психованного убийцы. А я насмотрелся на таких — настоящих, у которых и впрямь скраплеты под шлемом. Я ими командовал, знал рисунки полей… а ты лишь играл, и при этом постоянно нарывался на неприятности, чтоб всем доказать, какой ты десептикон. И я был уверен, что ту драку затеял ты, потому и сказал тогда, что я тебя знаю.       — Ясно. — Он окончательно закрыл глаза. — Действительно… как глупо.       Он чувствовал горячую ладонь Турмоила на своем бедре и иррационально успокаивался от этого. Уже ничего нельзя было изменить, оставалось только смириться.       — Когда я узнал правду, я был так зол. Тебе стоило мне рассказать.       — Я испугался, — тихо повторил Дрифт, чувствуя приближение оффлайна. Большая ладонь бережно огладила его корпус.       — И совершенно зря.

***

      До площади, где автоботской ставке зачитывали приговор, он дошел на своих ногах, правда, сопровождаемый свистом, смехом и нецензурными выражениями восхищения от встречных десептиконов. Впрочем, на что-то большее они не отваживались — рядом шагал Турмоил. Это было почти, как тогда… только к нему обращались не «привет, Дэдлок», а «клевая гайка».       Грустно.       Впрочем, гораздо больше, чем сожаления и мысли о бессмысленности всего, Дрифта тревожило состояние переполненных топливных баков, раздерганных портов и паховой брони, чуть подтекающей энергоном и маслом. Как и обещал, командир не отпустил его с платформы до тех пор, пока он не потерял способность связно мыслить и мог лишь тихо скулить. Десептикон словно отыгрывался за все ворны, что не мог добраться до беглеца.       Приговор он заслушивал молча, к концу отчётливо сомневаясь в исправности аудио. Это было… по сути, это была амнистия. Как бы унизительно не звучало для пленных автоботов, но именно она это и была. Да с ограничениями, да, с накрученными выше головы обязанностями — но всё это не существенно. Потому что их помиловали.       Разбор завалов, работа на благо общества, надзиратели-кураторы? Дрифт не знал, с чего десептиконы вдруг стали такими добрыми, но прекрасно понимал, что в случае победы автоботов, подобного не было бы и в помине.       Лишь не многих приговорили к смерти — и это были не автоботы, а бывшие сенаторы или преступники из нейтралов, которых на суде и не было — их ещё предстояло выловить.       Самого мечника приговорили… если опустить строгие формулировки и перевести на общедоступный, звучало это как «сдать на руки бывшему командиру и пусть он сам с ним разбирается, применяя таланты и умения по назначению». Его ждала разведка и поиск сохранившегося в руинах, как тихо пояснил командир.       Да, теперь он вновь мог так называть Турмоила.       Автоботы, конечно, ситуации до конца явно не понимали, не осознавая, насколько им повезло. Аудиосенсоры ловили тихую ругань, проклятия и угрозы, в линзах сверкала ярость…, но дальше этого не заходило. Бластеры охраны и блокираторы способствовали благоразумию.       Дрифт тихо вздохнул, провожая взглядом своих товарищей — кто небольшими группами, а кто поодиночке, они расходились вместе со своими надзирателями. Вот Оптимус, идущий вслед за Шоквейвом, устало опустив голову и плечи, вот Проул, еще больше выпрямившийся, нервно вздернув дверцы, рядом с каким-то совершенно жутким на вид трансформером… вот Джазз, уже успевший сказать какую-то гадость Старскриму, и поэтому бесцеремонно прихваченный поперек талии и сунутый под мышку головой назад — полет в таком положении точно обеспечит диверсанту слив топлива через верхний шлюз.       А вот желтая броня Бамблби.       Без охраны и блокираторов… и с фиолетовой инсигнией прямо над искрой. Да ладно…       В отличие от Оптимуса, Дрифт кое-что знал о переписывании и перепрошивке. В первое время поля у таких ботов дёрганые, словно изорванные в клочья и сшитые заново. Чего у жёлтого… нет, золотого трансформера совершенно не наблюдалось. И даже наоборот…       Они конечно не были такими близкими друзьями, но намётанный взгляд разведчика всегда замечал зажатость полей младшего меха, сейчас же полностью исчезнувшую. Только не говорите, что пчела всё это время…       — Голдвайсп, — Турмоил чуть склонил голову в приветствии. — Чем обязан?       — Турмоил. Дэдлок. — Бывший Шмель чуть улыбается и явно не испытывает никаких проблем от прожигающих спину автоботских взглядов. — Мне бы твоего мечника утащить на разведку, — говорит он старшему десептикону. Бросает взгляд на Дрифта и как-то странно замирает, смешно округляя голубую оптику.       — Что-то не так?       — Да. Не так. — Бывший автобот демонстрирует всё большую степень изумления. — Забудь, что я только что сказал. Ему нельзя в разведку.       — Э-эт-то почему еще? — от растерянности и возмущения — так вот, кто был предателем! — у Дрифта даже начал сбоить вокалайзер.       — Потому, что заискренным нужен покой и комфорт, — бывший Шмель наставительно покачал пальцем. — А кишащие всякой дрянью руины с этими понятиями не согласуются.       — Заискренным? — недоверчиво переспросил Турмоил.       — Заискрённым. Вторая искра уже чувствуется, — вздохнул золотой кон, рассматривая белого мечника. — Я за вас, конечно, рад, но когда успели-то?       Дрифт молчал, не зная как реагировать то ли на шутку, то ли на правду. Да нет, не может быть…       — Так, пошли к Хуку, быстро! — Бамблби… или, наверное, теперь Голдвайсп? — схватил его за запястье и потащил в сторону медицинского корпуса.       Мнения Турмоила он, что показательно, даже не спрашивал. А командир, не говоря ни слова, последовал за ними.       В медблоке, уже лежа на платформе, Дрифт наконец-то осознал новость. Десептиконский медик водил сканером по его корпусу, Турмоил стоял у платформы, защелкнув маску, а Бамблби крутился рядом, излагая теорию резонанса искр и старую легенду о благословении Праймаса.       В итоге оказалось, что Чтецы Искр определяют заискрённость быстрее медицинского оборудования.       — Я тебя прикончу! Турмоил, ты покойник! Нашёл время!       — Тихо-тихо-тихо! — Голдвайсп удерживал Дрифта поперёк корпуса и честно старался не смеяться. — Тебе нельзя нервничать!       Турмоил выглядел растеряно, но виноватым себя не чувствовал.       Он был полностью и беспардонно счастлив. Теперь его белое сокровище точно никуда не сбежит.