Золотая оса

      Где он ошибся?       Ряды символов бегут перед оптикой — ровные, бесконечные. Спокойные и умиротворяющие. Тут все ясно и просто — логистика, дело, не требующее большого труда — нужны лишь внимательность и немного знаний. Но ее много, очень много на разрушенной планете.       Он работает.       Он работает хорошо и добросовестно, не пытаясь навредить. Потому, что от его работы зависят жизни его соратников, автоботов, отправленных на восстановление планеты. Глупо было бы вредить по мелочи, особенно, понимая, что нехватка оружия, инструментов, деталей и энергона в первую очередь скажется на автоботах. В кишащих всякой дрянью руинах и под надзором победившей стороны… экономить на себе десептиконы не будут — и любую недостачу компенсируют за счет проигравших.       Поэтому он работает хорошо, радуясь количеству дел, позволяющему торчать за терминалами почти безотрывно. Он спокоен — как и всегда, он не обращает внимания на попытки работающих с ним десептиконов его зацепить, затеяв ссору.       Ему некогда. Он занят.       Но никто не догадывается, что занят он не только той работой, которая у всех на виду. Его процессор способен обрабатывать гораздо большие объемы информации, и он думает… анализирует… ищет…       Где он ошибся?       Он проверял всех, кто поднимался достаточно высоко по карьерной лестнице, каждого офицера и почти всех командиров. Так как же так вышло, что Бамблби...       Десептиконы особо и не скрывали, кому обязаны победой. Вот было потрясение! Почему-то его Проул в расчёт никогда и не брал. А должен был! Ведь тот побывал в плену, не у кого-нибудь, а у самого Мегатрона! И отделался так легко — всего-то голосом, если подумать.       Тактик даже Дрифта подозревал — особенно Дрифта! А этот... спарк... ведь не было ни следа переписки личности, ни тени фальши!       До горечи обидно.       И злиться можно было только на себя. За свою ошибку. За свой промах.       — Ты закончил? — спросили за спиной.       А вот и главная его проблема.       — Нет. Мне ещё многое нужно сделать, Тарантулас.       — Скоро начнётся новый суточный цикл. Хватит. Тебе необходим отдых.       Медленный вдох — и выдох. Спокойно.       — Сейчас.       Он уже знает, что произойдет, если он попробует спорить. Его просто возьмут в охапку и пронесут по всей базе десептиконам на радость.       Это совершенно ни к чему.       Он отправляет коллегам уведомление об уходе, поднимается, и на миг замирает — затекшая спина и не зажившие до конца повреждения отзываются тянущей болью. Шлак, неудачно… Паук слышит, как на клик сбивается вентиляция, и прекрасно понимает, что к чему. Полуорганические манипуляторы обхватывают корпус.       — Не надо.       Конечно, он не просит. Просто надеется, что надзиратель послушает его. Примет во внимание его желание не устраивать развлечения для охраны комплекса, следящей за камерами.       — Хорошо. Пойдем.       Они идут к выходу, и редкие автоботы, попадающиеся на пути, смотрят такими глазами, словно его ведут на казнь.       И не удивительно. Вид у его... куратора, специфический. Ему самому пришлось долго привыкать, но здесь проще — всё же он видит его каждый день, не по одному разу.       Паук идёт не спеша, подстраиваясь под шаг тактика. До жилых отсеков идти не долго. Отдохнуть, и правда — надо бы, но Проул не может себе этого позволить. Ему надо работать — ночные часы самые продуктивные, нет необходимости отвлекаться на другие задачи.       Увы, Тарантулас следит, чтобы он действительно уходил в офф. И обмануть его получается не часто.       — Я осмотрю твою спину, — говорит он, открывая дверь.       — В этом нет необходимости.       — Ты говоришь глупости и сам это знаешь.       Он молча пожимает плечами.       — Вы, автоботы, забавные существа, — продолжает паук. — Казалось бы, имея такого врача, как Рэтчет, можно и побольше знать о том, как о себе заботиться… чтоб пореже попадать в ласковые руки медицины. Или это своеобразный протест? Как спарки, когда они в определенном возрасте начинают дурить и делать все наперекор воспитателям.       — Это просто усталость.       — Это не просто усталость, а удар Мегатрона, который ломал и более крепких противников. Конечно, белый лидер прекрасно умеет рассчитывать силу, но лучше держать твое состояние под контролем. Тебе же не нужны проблемы с нейростволом?       Проул только скрипнул дентапластом, не в силах оспорить истинность слов. Налетев в общей схватке на десептиконского вождя, он на всякий случай простился с жизнью, и собственное выживание, как и передачу под опеку, отнес к желанию Мегатрона поиздеваться над поверженным врагом…       — Я не медик, однако в данном случае, могу и хочу помочь. Не упрямься, ведь это не первый раз. Или все же будет лучше, если я отведу тебя к Хуку?       — Зачем тебе это? — Мрачно сверкнул оптикой тактик.       — Потому, что могу, и потому, что хочу. Итак, мы договорились?       — Да.       Протестовать было бы глупо. К тому же — и правда, не первый раз. Было время привыкнуть и принять собственническое отношение Паука, тем более, что пока он не переступал границ навязчивой заботы.       Кварта у них была одна на двоих, но просторная, и когда Проул отошел от шока, вызванного поражением и такими крутыми переменами в активе, то смог заметить и удобство и уют нового жилища. А мягкая платформа была достаточно широка, чтобы не мешать друг другу, хотя Паук все равно притягивал оффлайнового тактика к себе. Но на удивление не лез в порты, и довольно скоро Проул привык воспринимать куратора, как элемент платформы. Мягкий, подвижный элемент с функцией массажа… для него это было особенно важно. Когда сконструирован так, что ни на спину, ни на грудь нормально не ляжешь — начнешь ценить то, что кто-то делает для твоего комфорта.       Вот и сейчас все было, как всегда. Паук устроил его на платформе, подцепил с полки манипулятором баночку смазки, а Проул привычно развел дверцы пошире, заодно приподнимая броню на перехвате талии. Тарантул погладил его по шейным магистралям, одновременно, вероятно, случайно, коснувшись паховой брони…       И свет в оптике окрасился фиолетовым, а потом померк.       …Онлайн.       Проул включил оптику, растерянно мигнул, заставив ее перезагрузиться. Что произошло? Казалось, в кварте Оверлорд погулял — все перевернуто, изломанно, сорвано с креплений, на стенах вмятины… он шевельнулся, и понял, что связан упругими нитями паутины.       — Эй… — вокалайзер скрипнул, как заржавевший. — Тарантулас?       — Я здесь, — отозвались из другого отсека. — Ты успокоился, или все еще хочешь перегрызть мне магистрали?       — Что?.. — В голове было тяжело, словно после предельных нагрузок.       — Ты не помнишь? — Паук вышел на освещённое место. Выглядел он... помятым. И растерянным.       — Не помню? То есть… это я тут все…       Паук отправил ему видеоролик, и Проул с большим изумлением увидел, как из сдержанного, разумного и контролирующего себя меха в один миг превращается в обезумевшего зверя.       Ступор был долгим. Тарантулас терпеливо ждал, а Проул пытался найти причину, вызвавшую такое буйство. Казалось, его переключили, как запрограммированного смертника, но чем и зачем? Паук не произносил никаких слов, значит, причина могла быть в случайном сочетании посторонних звуков, запахов, цветов или картинок…       Шлак.       Он дрогнул, пытаясь успокоиться, вентиляция захрипела. Тактик немногого боялся в своем активе — его не пугала боль, не пугала возможность остаться калекой. Дезактива он тоже не боялся. Сильно — до близости к определению «страх» — его тревожила вероятность обнародования неких сведений о его работе на посту помощника Оптимуса Прайма. И вот теперь он оказался лицом к лицу с тем, чего по-настоящему боялся, искренне и глубоко.       Потерять контроль.       Потерять себя.       Оказаться во власти слепых порывов, не понимать причины своих поступков, наконец — попасть под власть кого-то, кто будет смеяться, наблюдая за мечущимся корпусом и безумно мерцающей оптикой на искаженном фейсплейте…       — Я... не знаю, что случилось... почему я... — Он сбился на шёпот.       Оценив состояние тактика, Тарантулас понял, что ответов от него вряд ли добьётся. Страх, отразившийся на фейсплейте автобота, сказал больше него самого.       — Проул, — он позвал впадающего в панику меха. — Я сейчас развяжу тебя, хорошо?       — Ты... уверен?       — Один раз я тебя уже скрутил. — Паук подошёл ближе, стараясь двигаться спокойно и плавно, не провоцируя на угрозу.       Он отправил по закрытому каналу сообщение Хуку с записью произошедшего. Здесь нужны медики, его знания слишком поверхностны. Возможно, даже Саундвейв… или его партнер-искрочтец.       Повинуясь определенному импульсу, псевдоорганические нити распались, и тактик тяжело рухнул в подставленные манипуляторы. Сил не было — корпус казался застывшим, и Проул не стал сопротивляться, когда его осторожно уложили на пол. Спина отозвалась болью.       — Возьми, — Паук протянул ему маленький куб энергона, не простого, а высокоочищенного, как для спарков или больных. — Сейчас придет Хук. Рэтчет слишком далеко, — пояснил он.       Автобот ничего не ответил, мелкими глотками выпивая энергон. В корпусе поселилась неприятная, нервная дрожь, и он был согласен на Хука — лишь бы скорее сказали, что с ним случилось, и что ему делать теперь.