И кто из вас мой соулмейт?

Тренировка закончилась пораньше, и Изуки решил съездить в Сейрин, отвлечься немного встречей с друзьями. Но, дожидаясь, пока те сделают перерыв, он настолько погрузился в не особо радостные мысли, что на вопрос Коганея: – О чем задумался, Изуки? – машинально ответил: – О Мидориме. Пьющий в этот момент Хьюга прыснул, обливая водой стоящего напротив Киеши, и закашлялся. – Э-э-э, ты чего это? – глаза Цучиды на миг раскрылись. Шун опомнился: – А, нет, в смысле, я... ну, понимаете, Казу и Мидорима слишком близки, и то, что у обоих появились соулмейты... – У Мидоримы тоже? – удивилась Рико. Ну да, они же еще не знают... – Ханамия, – выплюнул Изуки. Хьюга поперхнулся повторно, а Киеши перестал улыбаться. Мурасакибара подобрался поближе, видя помрачневшее лицо соулмейта. К тому же он был в курсе, кто ответственен за колено Киеши, и в душе тлело желание повстречать Ханамию в каком-нибудь темном переулке. Рико задумалась: – А как они?.. – Ненавидят друг друга. – Но тогда у них ничего не будет. Подожди, ты сказал, Такао и Мидорима близки? У них были отношения? Ребята нахмурились. – Нет, но... – Шун натянуто улыбнулся. – Понимаете, они нравились друг другу до обретения родственных душ и просто так это пройти не могло, они все еще... А тут еще эта отвратительная тренировка киридайцев... Он быстро рассказал, что произошло на той тренировке и как досталось Казу. Парни разразились проклятиями и захрустели кулаками. Рико огрела попавшегося под руку Коганея бумажным веером, не отвлекаясь от обдумывания слов Шуна. – Думаю, с Ханамией проблем будет меньше, вы уже сделали ему внушение, а вот Мидорима... Но вообще, скоро вас четверых будет тянуть друг к другу все сильнее, и Мидориме места в душе Такао не останется. – Не уверен, – возразил Изуки, вспоминая взгляды, касания тех двоих. Или это просто ревность нашептывает? – Послушай, Изуки, они, конечно, останутся друзьями, но не больше того, – Теппей успокаивающе положил огромную ладонь Шуну на плечо. – Да, тебе не стоит так переживать, – закивал Кога, потирая ушибленный затылок. Митобе что-то показал. – Верно, Митобе дело говорит, ты должен больше доверять своим соулмейтам. Парни загалдели, перебивая друг друга и уверяя Изуки, что все будет хорошо. Шун почувствовал, как становится легче, словно гора с плеч упала от поддержки друзей. Верно, чего это он так расклеился? Конечно, Казу ему нравится и ревность душит, но ведь те просто друзья, радоваться за них надо. Вот с ревностью справится и порадуется... И вообще, больше думать надо, чему их с Кисе там Ханамия научит. Поболтав еще немного с ребятами, он отправился домой. Юкио страдальчески поморщился, прочитав смс-ку от Кисе. Тот с кучей эмодзи возмущался подлыми приемчиками киридайцев, которые приходится учить и использовать, и совсем мало писал про Казу. Нет, ну оно понятно, конечно, но ведь Юкио просил же... От самого Казу ни слова жалобы не дождешься. Ответив на сообщение, Касамацу принялся собираться. Шуна ждать не надо, он уехал в Сейрин, а потом они встретятся уже дома. Сегодня парни переедут на несколько дней к родителям Юкио, так что надо собрать вещи. Имаеши тоже успел освободиться, так что осталось дождаться Такао. А пока можно и обсудить кое-что, не дававшее покоя всем троим. Они настолько погрузились в разговор об отношениях Мидоримы и Казу, что едва не пропустили возвращение мрачного Такао. – Ненавижу, – процедил он, швыряя сумку с вещами на пол. – Мерзкий Ханамия, чтоб он сдох! – Все так плохо? – Изуки закусил губу и подсел рядом, приобнимая за плечи. Казу привалился к нему. – Это отвратительно, эти его приемчики. И ведь всерьез заставляет их запоминать и применять. Блин, надеюсь, что товарищеский матч будет не с Тоо, а то, боюсь, мне потом будут там не рады. – Может, поговорить с ним? – Шоичи поправил очки, присаживаясь с другой стороны. Юкио примостился напротив. – Да нет, не надо, все равно это только на пару дней, – Казу покачал головой, с благодарностью глядя на соулмейтов. Как же ему повезло с ними... Те переглянулись и улыбнулись. Да, пожалуй, они пришли к верному решению – просто доверять своей родственной душе и помогать ей во всем. Они станут опорой и поддержкой Казу. Долго сентиментальничать они не стали, споро собрали вещички, попрощались с запричитавшей Изуки-сан, попросившей почаще их навещать, и поехали к семейству Касамацу. Вот там краснеть пришлось уже Юкио – родители, у которых так удачно выпали выходные на этот день, затискали и затеребили смущенных соулмейтов сына. Имаеши ухмыльнулся, глядя на пунцового Юкио, а Изуки и Такао оживленно отвечали на вопросы Минако-сан. Неподалеку стояли улыбающийся глава семейства и напряженные прищуренные близнецы лет двенадцати – младшие братья Юкио. – Мам! Может, мы не будет стоять на пороге? – не выдержал наконец Касамацу. Та всплеснула руками. – Ох, простите меня! Конечно! Юкио, что ж сразу-то не напомнил? – Ну-ну, Минако, ты ему и слова-то вставить не дала, – к ней подошел муж. – Здравствуйте, молодые люди, я Касамацу Тоширо. А это младшие братья Юкио – Акио и Икуя. Естественно, парни моментально спутали кто из них кто, но поздоровались в ответ, поежившись от неприязненных взглядов близнецов. Юкио грозно глянул на них, но те упрямо сверлили глазами троих соулмейтов брата. – Значит, это вы отняли у нас Юки-нии? – вопрос одного из братьев мгновенно выстудил дружелюбную атмосферу. – Так, хватит с меня! – Касамацу схватил обоих за шиворот и потащил в их спальню. Оставшиеся трое натянуто улыбнулись его родителям. Минако сокрушенно покачала головой. – Извините их, мальчики. Просто Юкио с ними проводит даже больше времени, чем мы, неудивительно, что Икуя и Акио так привязаны к нему. И ваше появление означает для них потерю брата, а не приобретение еще трех. – Мы понимаем, – кивнул Шоичи и приобнял растерянных Изуки и Такао, подталкивая вперед. Минако снова улыбнулась и повела их в спальню Юкио, чтобы они разложили вещи. Касамацу вскоре присоединился к ним. Разговор с братьями был нелегким, они такие же упрямые, как и он сам, так что все слова принимали в штыки. Но в конце концов согласились присмотреться к парням. За ужином обстановка слегка рассеялась – родители засыпали ребят вопросами, Юкио периодически давился от слишком уж откровенных, а близнецы внимательно прислушивались. И вечером пришли в спальню Юкио. – Юки-нии, ты обещал поиграть с нами, – напомнил Икуя. – Давай завтра, ладно? – Касамацу устало вздохнул. День выдался довольно напряженный, и желания играть сейчас не было от слова совсем. Но Икуя надулся, а Акио помрачнел, и Такао поспешил исправить положение. – А во что играете? – В приставку, – дальше прозвучало знакомое название, и Казу подскочил. – О, а я играл в нее! Там еще хитрость такая на четвертом уровне... – Казу, успокойся, ты еще не выздоровел до конца, – осадил его Имаеши, но тот отмахнулся. – Да все уже нормуль. Близнецы молча, одними взглядами посовещались и повернулись к Такао. – Покажешь? А то мы как раз на четвертом уровне застряли, никак дальше пройти не можем. – Да не вопрос! Что поделать, пришлось оставшимся троим идти за близнецами и Такао. Хорошо, хоть тетрадки и учебники прихватили, не придется без дела сидеть, пока те играют. Углубившись в дебри математики, парни изредка вздрагивали, когда кто-то из играющей троицы издавал недовольный или победный вопль. – А вот здесь надо сюда, вот так, потом нажать на этот выступ, и откроется потайное место, а через него пробираться дальше... – Надо же, круто, а мы и не сообразили, – Акио уважительно посмотрел на раздувшегося от гордости Такао. Икуя согласно закивал, продолжая запоминать последовательность ходов в игре. Изуки, Имаеши и Касамацу усмехнулись. Кажется, близнецы смягчаются, по крайней мере Такао они приняли. Так вечер и прошел. Кое-как угомонив и уложив братьев, Юкио погнал спать и соулмейтов. – По-моему, все прошло не так уж и плохо, – сонно пробормотал Шун в шею Юкио. Тот вздрогнул, когда мурашки пробежали по телу. – Верно, твои братья, Юки-чан, классные, – согласился Казу. – Я рад, что вы поладили, но, может, спать уже будем? – смущенно проворчал Касамацу. – Да, завтра день нелегкий, – Шоичи кивнул. И уже через минуту они, крепко переплетясь конечностями, уснули. Пока Хаякава оглушал бедного Изуки, а Касамацу и Имаеши корпели в библиотеках, Такао потел на побоище, по недоразумению названном тренировкой. Рядом выдыхался Кисе, стискивая зубы и запоминая вызывающие стойкое отторжение приемчики вывода противника из строя. – Хватит пока, – скомандовал Ханамия. – Новички, запомнили? Казу и Кисе мрачно кивнули. – Теперь тренировочная игра, покажите все, что выучили. Такао, ты наблюдал со скамьи... Иди сюда и расскажи мне, какой лучше использовать прием в игре два-один-два и почему. Устроив своеобразный экзамен персонально для Казу и за каждое уклонение от ответа назначая по десять штрафных кругов по залу, Ханамия в конце концов отстал, отойдя к основе. – Я не смогу, Такао-чи, просто не смогу, – признался Кисе, тоскливо глядя в потолок. – Это мерзко. К тому же это наверняка будут наши друзья, как потом им в глаза-то смотреть? Он окончательно раскис, и Казу едва не последовал его примеру. Но нельзя, нельзя показывать Ханамии свою слабость, он же сожрет и не подавится. – Мы справимся, Кисе. А друзей нам никто не запретит предупредить и извиниться. – Верно, – приободрился Рёта. – Это же Ханамия, они поймут и простят. – Почему сидим, Такао? Еще десять кругов. – Чтоб ты провалился, – с ненавистью прошептал Казу, поднимаясь и принимаясь за круги. Кисе проводил его сочувствующим взглядом. Нет, Ханамия больше так не издевался над Такао-чи, но все равно цеплялся больше к нему, чем к Рёте. Жалко Мидориму-чи, плохой у него соулмейт. Для игры против основы выставили второй состав, и Такао с Кисе пришлось спешно вспоминать все, чему научились. Куда лучше ударить, чтобы судьи не увидели, как наступить на ногу, чтобы противник упустил мяч... К сожалению, память у парней оказалась превосходной, и второй состав уходил на перерыв весь в синяках, львиную долю которых получили как раз от Кисе и Такао. Тем так и хотелось догнать их и извиниться, но Ханамия смотрел жестко, не мигая, так что пришлось плестись к нему. – Неплохо, неплохо... Я смотрю, вам вполне удаются наши небольшие хитрости, – покивал он. Они скривились, но, слава богу, Ханамия больше не стал изгаляться и принялся объяснять дальнейшую стратегию. После тренировки парни, выжатые больше морально, чем физически, отправились по домам. – Знаешь, что самое страшное, Такао-чи? – спросил Кисе по дороге. – То, что к этим приемам быстро привыкаешь, начинаешь чувствовать безнаказанность. – Верно, – согласился Казу. – Но ничего, парочка мозговправительных ананасов и подзатыльников быстренько вышибут из нас все это дерьмо. Они прыснули и в уже более приподнятом настроении разошлись. Казу доплелся до дома и попал в цепкие руки Имаеши. Тому хватило одного взгляда, чтобы понять, о чем думает соулмейт. – Иди-ка сюда, – он привлек Такао к себе. Уткнувшись носом в чужую шею, Казу глубоко вдыхал терпкий аромат туалетной воды и чувствовал, как его отпускает. А еще становится слишком приятно... – Эм, Шо-чан... – он заерзал в попытке отодвинуться, но Имаеши, усмехнувшись, только сильнее сжал руки. Ему тоже было очень приятно от близости родственной души, настолько, что желание поцеловать Казу становилось непреодолимым. Что ж, зачем тогда сдерживаться? Он слегка наклонился, медленно приближаясь к лицу Такао. Казу как завороженный смотрел на бликующие очки, потом его взгляд метнулся к тонким губам и обратно. А когда губы дотронулись до его рта, просто прикрыл глаза и отдался поцелую, ощущая волнительное томление во всем теле и нарастающее желание. Постепенно поцелуй перерос в страстный, Шоичи опрокинул Казу на постель, наслаждаясь его довольными стонами. Они настолько увлеклись, что недовольный возглас заставил подскочить. – Так вот чем вы тут без нас занимаетесь?! – Изуки хмуро смотрел на них. Рядом не менее мрачно пыхтел Касамацу. Они только вернулись из Кайджо, прошли в спальню, и тут такое непотребство! И без них! – Простите, – Казу улыбнулся зацелованными губами и примирительно поднял руки, – просто Шо-чан поднимал мне настроение. – И не только настроение, смотрю, – Юкио прищурился. Ну да, стояки четко выдавали, насколько им это понравилось. Похоже, за более интимными отношениями дело не стало, скоро пора будет уединяться в собственной квартире, которую уже почти нашли. Как раз есть пара вариантов, осталось только съездить посмотреть и решить, нравится им или нет. Рассказав поподробнее о причине неожиданных обнимашек, Казу словил пару подзатыльников и действительно расслабился. С таким соулмейтом, как Юкио, и впрямь никакая мерзость не задержится в памяти, все будет выбито стальным кулаком. Так что за уроки они принялись в отличном настроении, обмениваясь долгими, пристальными взглядами со вспыхивающими в них искрами страсти. Хотелось... хотелось большего, близость родственных душ распаляла и заставляла воображение заходиться в непристойных фантазиях. Внезапно в комнату ввалились Икуя и Акио, таща учебники. Их приход малость остудил четверку. – Юки-нии, помоги, пожалуйста! Ты же хорош в математике, – попросил Акио. – Не только он, они все тут хороши в ней, – слегка обиженно проворчал Казу. Изуки утешающе погладил его по плечу. – О, а Казу-нии в чем хорош? – Икуя с любопытством склонил голову к плечу, глядя на него и не замечая реакции остальных. У самого Такао аж дыхание перехватило от радости и гордости – неужели братишки Юки-чана его приняли и он стал старшим братиком? Шун растроганно улыбнулся, Шоичи тоже выглядел довольным, а Юкио и вовсе расперло от счастья. Наконец-то его упертые братья приняли его соулмейтов. – А я хорош в английском, – похвастался Казу, и близнецы просияли, шустро доставая учебники. Парни расхохотались и принялись объяснять мальчишкам не дающиеся им предметы. В комнату заглянула Минако и умиленно утерла слезу. Ну до чего же трогательная картина: все дети в сборе, мирно и весело делают уроки, старшие помогают младшим... К ней подошел Тоширо, тоже полюбовался и увел жену, чтобы не отвлекала детей. Оставшиеся два дня пролетели в приятных хлопотах – они подобрали довольно просторную квартиру, равноудаленную от всех мест учебы, – и в не очень. И если Изуки просто глох периодически от невнятных, но очень громких воплей Хаякавы, то Такао после Ханамии чувствовал себя лимоном, который выжали, дали подсохнуть и додавили остатки. Избавленные от тренировок и преимущественно зависающие в библиотеках Имаеши и Касамацу все больше тревожно смотрели на выдыхающегося Казу и утешающе его обнимали, зачастую переводя объятия в жаркие поцелуи. Не, ну а что, они же так хорошо отвлекают... По вечерам они помогали близнецам с уроками, вместе поиграли в приставку – Имаеши произвел неизгладимое впечатление острым и цепким умом – и даже вытащили мальчишек поиграть в баскет, где все свелось к противостоянию орлиных и соколиных глаз под восторженный свист близнецов. Домой возвращались потные, взбудораженные и не замолкающие не на минуту. – Круто! – восторгался Икуя. – Казу-нии, Шун-нии, а чьи глаза лучше? – Вообще, дальность обзора у Казу лучше, так что соколиные, или ястребиные, как их еще называют, превосходят орлиные, – признал Изуки. – Но у тебя опыта больше, – добавил Имаеши, – это ставит тебя в более выгодное положение. – Правда, с годами Казу, думаю, всех нас переплюнет, – задумчиво произнес Касамацу. – Особенно в паре с Мидори... Он осекся, но братья уже зацепились за незнакомую фамилию. – А кто это? – полюбопытствовал Акио. – Шин-чан, – гордо улыбнулся Такао. – То есть Мидорима Шинтаро, снайпер Шутоку, мой друг, одноклассник и напарник по команде. Мы с ним классно сработались! Обязательно как-нибудь приходите посмотреть на наши матчи. – Хорошо, Казу-нии, – закивали мальчишки, не замечая ревнивых взглядов Шуна, Юкио и Шоичи. Ну, последний-то, как обычно, лыбился, но и на его лице можно было прочитать недовольство. Казу покосился на соулмейтов и утащил их в спальню. После целой порции жарких тисканий и поцелуев они оттаяли и на ужин пришли слегка помятые, но очень довольные. Мама долго хихикала, задавая нескромные вопросы о предохранении и вгоняя их в еще большую краску. В последний вечер у семьи Касамацу состоялась жаркая битва подушками, в которой не участвовали лишь родители. Парни, как маленькие, с криками бегали по дому, сталкивались, щекотали друг друга (больше лаская, чем щекоча)... Веселились, как могли, в общем. На следующий день попрощались с четой Касамацу, близнецами и уехали в новую квартиру. И хорошо, что они слишком вымотались с учебой, тренировками и переездом, а то уже сил сдерживаться перестало хватать. Слишком хотелось перейти к кое-чему большему, слишком хотелось своих родственных половинок. А потом в Кирисаки Казу и Кисе настороженно просверлили Ханамию глазами. Их неделя подошла к концу, и Ханамия предупредил, что ее финальным завершением будет очередной товарищеский матч. Только он не сказал, с кем. – Что-то меня терзает дурное предчувствие, – буркнул Такао. – Ты как Мидорима-чи, – прыснул Кисе, но тут же скис. – Хотя я с тобой согласен, не нравится мне это, уж больно вид у него... довольный. – Ага, как у гадюки, которая оплевала ядом всех вокруг. Они хихикнули, правда хихиканье моментально утихло, когда Ханамия подозвал всех к себе. – Ну что ж, завтра ваш последний день в Кирисаки и вы должны показать все, чему научились... – он взглядом триумфатора посмотрел на парней, и тех охватил ужас. – В игре с Шутоку!