По встречной

      Каштановые волосы, широкие для подростка плечи, выступающие под светлой кожей позвонки и багровые пятна засосов на шее, дорожкой ползущие к ключицам. Мальчишка тихонько сопит, по диагонали развалившись на его кровати. На плече – солнечный зайчик, отразившийся от зеркальной дверцы шкафа. Донхун сдергивает с его бедер простыню и разворачивает к себе. Он по-детски щурится и кривит недовольную мордашку, когда свет падает на лицо, но просыпаться, кажется, не собирается. Совсем ребенок. Совесть Хуна, однако, не мучает.       Он хватает парнишку пальцами за подбородок, вертит лицо и рассматривает – вчера времени особо не было. Миловидный. Донхун наклоняется к его шее, касается губами оставленных ночью меток, языком крадется к уху и слегка кусает за мочку.       – Вставай, – мягко шепчет он, рукой поглаживая его бок, – и выметайся, блядь малолетняя.       Парень нехотя пытается разлепить глаза, отмахивается от него, бормоча что-то вроде «да мне ко второму».       – Ко второму мужику? – Донхун приподнимает бровь. – Тогда погоди.       Наваливается сверху, лезет руками к молоденькой заднице. Мальчишка хорош до невыносимого, выгонять сразу и такой шанс упускать – преступление. Равно как и трахать его, конечно. Хун не помнит почти, когда успел его подцепить, но зато помнит, как прошлой ночью он скакал на его члене, и теперь не прочь повторить опыт.       «Почаще бы так притоны накрывать».       От настойчивых действий Хуна парень просыпается окончательно и растягивается в сладкой, аж зубы сводит, улыбке. Обвивает руками шею, тянется за поцелуем, которого Донхун ему так и не дает – пытается зацепить резинку с прикроватной тумбочки. Малолетка вздыхает разочарованно и с безразличным практически видом двигается навстречу его пальцам.       «Все равно нужно будет провериться», – думает Хун, когда наконец разбирается со всеми приготовлениями и входит.       – Бля-я-ять… – протягивает мальчишка таким тоном, что Донхун заводится еще сильнее и с силой сжимает в руках его бедра…       …и режущий уши звук телефонного звонка за секунду сводит это чувство на нет. Он пытается его игнорировать, но звонящий, кем бы ни был, чертовски настойчив и продолжает трезвонить. Когда он пытается добраться до Хуна во второй раз, тот все-таки сдается и, матеря все вокруг под тихое хихиканье мальчишки, добирается до смартфона.       «Джунхи» – любезно демонстрирует экран.       – Какой же ты подонок, Джун, – вместо приветствия сообщает ему Донхун. – Чего тебе?       Слова друга он почти не слушает: тот сначала громко возмущается на оскорбление в лоб, а затем начинает что-то объяснять, рассыпаясь в лишних подробностях, и в итоге просит о встрече, даже не объясняя толком, зачем.       Так и не вникнув в его проблему, Хун все-таки соглашается пересечься. Пытаться отказать Джунхи – себе дороже. Припомнит еще в самый неподходящий момент.       – Собирайся, – кидает он подслушивающему на кровати мальчишке, – и вали уже.       Бросает в него джинсы – в жизни бы такие сам не надел – и молча уходит в душ.       Когда он возвращается, гость все еще торчит в квартире. Уже одетый, он жует банан с его кухни – сам Хун ощущает во рту сладкий вкус облома – и бесцеремонно шарится в шкафу.       – Твоя? – с интересом разглядывает и поглаживает форму. – Секси.       Возмущаться Донхун даже не пытается. Бесполезно. Кивает коротко и отвечает:       – Ага. А теперь устранись, пока дядя полицейский не арестовал за вторжение на частную собственность.       – А у тебя наручники есть? – в глазах мальчишки загорается огонек воодушевления.       Хун смотрит на его солнечную улыбку и понимает – влип конкретно.       Для своих юных лет шантажом парень владеет отменно: ни единым словом не напоминает о произошедшем ночью, не угрожает полицией – представляется Ючаном и, не переставая улыбаться, забивает свой номер в его телефон.       На лестничной клетке они пересекаются с соседкой Хуна, ухоженной женщиной лет тридцати. На обыденное приветствие она откликается не сразу, а затем провожает их недоумевающим взглядом. На всякий случай, Донхун начинает строить в мыслях легенды, отсеивая наиболее неправдоподобные.       Ючан много болтает – наверное, еще больше, чем Джун, – не отлипает от телефона и лыбится постоянно, словно ему лицевой нерв защемило. Зачем-то строчит ему несколько похабных сообщений, посмеиваясь украдкой. Спустя половину пути Хун не выдерживает и зажимает его у бетонной стены в пустынном переулке.       – Что я тебе, блять, сделал? – спрашивает, глядя на него сверху вниз.       – Мне перечислить? – неожиданно серьезно интересуется Ючан.       В который раз Донхун убеждается, что за его ангельской улыбкой скрывается самый настоящий чертенок.       – Расслабься, тебе же понравилось, – Чан проводит ладонью по его щеке, – мне тоже. Люблю мужчин в форме. Чем не повод продолжить знакомство?       И, легко целуя его в щеку, выскальзывает из-под его руки за секунду до того, как в переулок заворачивает громко болтающая о чем-то компашка школьниц.       Второй недоумевающий взгляд Хун получает уже от Джунхи. И заодно – разочарованный вздох о том, что в бар теперь не зайти.       В кафе Ючан заказывает себе молочный коктейль, словно не он вчера вылакал убийственную дозу алкоголя. Его даже похмелье не особо мучает. Да, видок помятый и синяки под глазами, а в целом – как огурчик.       – Кто он? – наклоняясь к Донхуну через стол, пытается тихо спросить Джунхи.       – Его новый п…       – Племянник, – перебивает встрявшего Ючана Хун. – Так что ты хотел?       Выслушивать Джуна у него опять получается с трудом. Ничего нового он не говорит – опять рассказывает о своих вечных проблемах с работой.       – Отчисляться тебя никто не заставлял, – пожимает Донхун плечами, когда друг замолкает. – Сейчас бы не жаловался.       Смартфон мелькает оповещением. Очередное сообщение от «Чанни».       «А твой дружок ничего».       Ючан легонько хлопает его по колену под столом, раздражая еще сильнее и напоминая об утреннем обломе. Хун не знает, чего ему хочется больше – завалить наглого мальчишку прямо здесь или уйти и никогда больше его не видеть.       – Так ради этого ты выдернул меня из постели? – приподнимая бровь, спрашивает он у Джуна. – Я всю ночь на операции проторчал, вообще-то.       Или, скорее, «операция» проторчала на нем. И все еще отпускать не собирается.       Краем глаза Хун замечает, как Чан строчит сообщения. Уже не ему. Много, одно за одним, они улетают незнакомому адресату, но ответа не получают. Их вообще не открывают. Донхун даже проникается сожалением. У него самого от такого игнора давно нервы бы сдали.       Из легкого подобия транса его выводит Джунхи, на все кафе восклицающий «черт, собеседование!», и, на ходу извиняясь, сваливающий в небытие. Хун даже не успевает с ним попрощаться, как тот уже исчезает, оставляя его смотреть на кружку недопитого – и не оплаченного, конечно же – кофе.       – Какой же ты подонок, Джун, – второй раз за день повторяет Донхун и жестом просит официанта принести счет.

***

      Он смотрит на здание снизу вверх. Райончик неплохой. Джунхи нервно поправляет пальто, бросает короткий взгляд на свое отражение в смартфоне и, громко выдыхая, пытается успокоить нервы. Пробегается глазами по объявлению в очередной раз – по всем пунктам подготовился? Вроде, работа непыльная. Оклад обещают хороший. Вновь возникшее в мыслях сомнение он подавляет почти без труда. Мало ли, какие причуды у этих богатеев.       Уже более уверенно он набирает нужный номер на домофоне, смотрит в камеру, когда приятный женский голос спрашивает «кто?», и отвечает заготовленной заранее репликой:       – Здравствуйте. Пак Джунхи. Вы назначали мне собеседование на два часа.       Дверь открывается с тихим писком, и он неуверенно заходит внутрь.       Пока лифт поднимает его на верхний этаж, Джун прогоняет в голове все, о чем думал последние пару суток, сомневаясь, стоит ли говорить, что высшее образование у него не оконченное. Наконец, плюет на все страхи, собирает смелость в кулак, и, найдя нужную квартиру, жмет на звонок.       Дверь ему открывает обладательница голоса – молодящаяся женщина за сорок. Улыбается приветливо, приглашает войти и ведет за собой в гостиную. Джунхи не без удивления рассматривает недешевую отделку и обстановку помещения. Квартира просторная – он успевает насчитать минимум три комнаты помимо гостиной, – светлая и уютная.       – Присаживайтесь, – указывает ему муж женщины на кресло.       Следующие полчаса он слушает бесконечный рассказ госпожи Кан об их непоседе-сыне.       – Очень хороший мальчик, – повторяет она раз десять, – только легкомысленный. Вот, даже сейчас опаздывает…       Джун кивает на ее слова в знак приличия, а сам думает о том, что мешало им нанять няньку. Словно читая его мысли, госпожа Кан произносит, тяжело вздыхая:       – Няни совсем не справляются, да и как им его по всему городу искать.       «Все-таки, стоило поискать что-нибудь другое».       Он узнает, что их сыну только исполнилось шестнадцать, и что он, как каждый второй обычный подросток и каждый первый богатенький, пустился во все тяжкие раньше времени. Что семья Кан специально искала кого-то помоложе – «проще найти общий язык» – и обязательно мужчину, потому что с женщинами опыт был неудачный. Джун хочет сказать им, что затея так себе, что они сами херово воспитывали ребенка. Что, наконец, подросткам в таком возрасте больше всего нужно внимание. Которого мальчишка, скорее всего, и пытается добиться от вечно занятых родителей.       Джун хочет сказать. Но не говорит. Ведь ему уже объявили размер жалования. Очень даже приличный.       Очередной кивок, немного информации о себе: неоконченная полицейская академия, немного практики частным детективом и миллиард разнообразных подработок на полставки. Родителей горе-подростка внезапно все устраивает, и спустя чашку отменного эспрессо госпожа Кан провожает его к выходу, говоря, что сбросит последние инструкции и информацию о сыне сообщением.       – Ну, вы понимаете: следить, чтобы не пропадал нигде, охранять и нам отчитываться…       Входная дверь тихонько щелкает, и из-за нее осторожно выглядывает каштановая макушка.       «Не знал, что родственники Хуна такие обеспеченные», – наивно думает Джунхи.       – Чан, я же просила вернуться хотя бы к часу! – устало возмущается госпожа Кан.       Уже знакомый паренек поднимает на Джуна глаза, закусывает губу и улыбается так, что солнце за окном меркнет.       В итоге Джунхи обнаруживает себя сидящим на мягком диване в комнате своего нового п... подопечного.       В глаза сразу бросается запущенность помещения. В спальне Чана царит беспорядок: вещи висят везде, где можно, кровать не заправлена, на столе – пустая пачка из-под чипсов. Взгляд цепляется за мирно покоящиеся на комоде презервативы, и Джун наконец-то складывает два и два.       «Хун, вот же ублюдок», – думает он, рассматривая Ючана с новым интересом. Высокий для своего возраста – скоро с самим Джуном сравняется, – подтянутый. По-подростковому острые колени выглядывают из дыр на джинсах. Чан стягивает куртку, швыряет ее куда-то в сторону, открывая жадному взгляду Джунхи вид на все еще яркие пятна засосов на шее и ключицах.       Последние сомнения окончательно рассеиваются.       – Нравится? – самодовольный голос Чана возвращает его обратно на землю. – Ему вот понравилось.       Джун нервно сглатывает подступившую слюну и невольно признается себе – он понимает, почему.       – Знаешь, – Ючан подходит ближе и наклоняется к нему, – мне хвостик вообще не нужен. Может, договоримся?       Он совсем близко – прямо в глаза смотрит из-под густой челки. Кладет руку на колено Джуна, поглаживает невесомо, ладонь крадется все выше. От широкой улыбки не осталось и тени. Джунхи хватает его за локоть, чтобы оттолкнуть, но чувствует палец Чана на своих губах.       – Тише, – он облизывается почти хищно, указывает на отметины на коже, – как ты моему папе это объяснишь?       Мысленно Джун проклинает все, что только может: брошенную академию, объявление на сайте, новую работу и, конечно же, чертову физиологию.       Чан гладит его пах через брюки; Джун не может придумать ничего лучше, чем считать про себя овец. Это не помогает – рука чертового малолетки свое дело отлично знает и доводит его до предела в рекордно короткий срок. Джунхи уже плевать и на работу, и на то, что Ючану, блять, шестнадцать – только бы он не останавливался.       – Нет-нет-нет! – словно телепат какой-то, Чан чмокает его в щеку и убирает ладонь. – Нельзя! Тебе домой пора.       На ответ сил у Джуна нет. Он выдыхает коротко, пытаясь остановить поток ругательств в голове, застегивает пальто, спешно покидает квартиру семьи Кан, ссылаясь на дела, и мысленно просит прощения у Донхуна.       Кан Ючан – вот кто настоящий ублюдок.