Ледяное и Слепое сердце

      Осень — самое удачное время для подготовки запасов на зиму, сбора урожая: зерно, фрукты, овощи. Правда, ко всему этому требуется еще немалое количество мяса, которое можно засушить или засолить. Вот здесь парень и мог проявить себя как искусного охотника. Мастерское владение луком позволяло раздобыть и мясо, и шкуру какого-нибудь местного зверька. Также нельзя забывать и о дровах.       Дом Йегера находился на поляне в самой гуще леса. К нему вели сотни тропинок, выбитых и истоптанных клиентами, желающими обзавестись клинком или другим холодным оружием из раскаленного горна. Невдалеке от строения пробегала речка, что была очень кстати: не только источник воды, но и неплохая рыбешка, и ничего, что слишком костлява. Так что умело сплетенные сети давали улов, дополняя отнюдь не скудный рацион. Но как известно, в кузнечном ремесле бегущая голубая лента играла тоже немаловажную роль. Потому рядом с домом возвышалась водяная мельница, что заменила меха для нагнетания воздуха, подающегося в печь через трубу.       Так совпало, что сегодня Эрен был на вылазке, заготовлял припасы. Затаившись в кустах, он натянул тетиву, прищурил один глаз, дабы точнее сосредоточиться на кончике стрелы, жаждущей пронзить грудь косули, беззаботно щипающей увядающую траву. Но вдруг тонконогую что-то испугало. Ее ушки навострились, а голова повернулась на внезапно раздавшийся шум, что стремительно приближался. Йегера это насторожило, и он, позабыв о цели променада, выскочил на тропу, свистнув своего коня. Треск веток раздался за спиной парня: Жан пронесся мимо, завернув круг, остановился, позволив взобраться на себя. Интерес превыше всего — потому Эрен не стал медлить, поскакал навстречу. Может, зря он отказался покинуть свой дом? На дворе война, как-никак, солдаты рыщут туда-сюда, а он находится еще и практически на границе. Что хорошего может выйти, если враг прорвется так далеко? Одно радовало — готовое оружие и оставшийся материал никто не смог бы отыскать. Недаром же он выкопал подобие подвала, в котором и хранил все, предварительно обработав и упаковав.       Кузнец притормозил жеребца, когда увидел, как между деревьев и кущей несется белогривая кобыла, а верхом на ней, прислонившись к холке, дабы уберечь себя от попутно попадающихся ветвей, рыцарь в до боли знакомых доспехах.       Хитрый ход — маневрировать между исполинами, коие не позволяли нагоняющим ни прицельно стрелять, ни орудовать длинной сариссой. Однако не все пошло хорошо, как хотелось: открытый участок пути не позволил далеко уйти — копье было брошено, пика пронзила бок кобылы Аккермана. Капитан, сброшенный из седла, упал на землю. Но сдаваться рано. Меч вынут и наставлен на врага. Под нагрудником ощущалось горячее пятно крови, так как от тряски при езде раны открылись вновь. Пальцы сжимали рукоять, и, казалось, крепко. Да, казалось. Ибо в ту же секунду меч был выбит славным ударом тонкого клинка, обезоружив Ривая.       — Послание! И, может быть, мы пощадим тебя, — грозно крикнул здоровяк, обратив взор на худощавого лучника, который застыл с искаженной улыбкой, потому что ему меж глаз прилетела стрела. Лицо крупного телосложением мужчины выразило испуг: кто и как? Откуда? И пока рыцарь оглядывался по сторонам, перед ним выскочил черный конь. Жан стал отвлекать убийцу, ударяя копытом оземь и тем самым позволяя Эрену незаметно подобраться ближе и схватить оружие капитана. Но все же воин обернулся, услышав звук металла о камень, впрочем, было поздно — парень замахнулся над головой мужчины, коий вблизи оказался даже больше его самого, рассек лысую черепушку надвое.       До этого дня Эрен многих убил, но то были животные, а это — люди. Не думал он, что однажды сможет так хладнокровно расправиться с себе подобными. Почему же он испачкал свои руки кровью, пускай даже врага? Ответ был прост и лежал в бессознательном состоянии за широкими плечами шатена.       Йегер подошел к мужчине, снял с его головы сломанный шлем, открыв бледное лицо в полной мере. Черные пряди потянулись за дуновением ветерка, оголив окровавленное чело. Да, это тот самый рыцарь, которого кузнец тайно восхвалял, желал с ним новой встречи после тех нескольких, когда он изготовлял для него доспехи и этот меч, коим и совершил свое первое убийство — сегодня жизнь капитана спасло не творение Йегера, а его недрогнувшая рука.       Осмотрев тело Аккермана, парень поспешил освободить его от кирасы, ибо наспинник был изрешечен наконечниками, встрявшими в пластину: сталь сумела задержать их, но все же пики исцарапали всю спину. Подозвав Жана, Эрен приладил к седлу сумку капитана, спрятав в нее срезанную прядь белой гривы кобылы на память, и хотел было водрузить через седло и бесчувственного, но посмотрев еще раз на раны, решил нести его на руках. Парень усмехнулся про себя — вроде капитан не такой уж и плотный, о росте и заикаться нечего, а вес-то приличный; кто бы мог подумать.       Добравшись к своей каменной обители, Эрен поспешил уложить пострадавшего в неравной схватке прямо на стол — требовалось осмотреть тело как следует. Вода в котле разливалась паром, особенно когда разбавилась холодной. Ножницы, чистая ткань, крепкие нити, мыло и спирт — когда все было собрано, а руки обработаны, кузнец склонился над Аккерманом, желая снять с него мешающую одежду. Пальцы судорожно покорежились — не так он себе представлял очередную, возможно, случайную встречу. Отбросив шальные мысли прочь, Эрен все же приступил к делу.       Бледное тело обтирала мокрая ткань, очищая его от крови, окрасившей воду в блекло-алый цвет. Рана на груди разошлась сильнее, потому Йегер поспешил ее залатать, как это делал и его отец, который является знатным лекарем на всю округу. Еще будучи мальчишкой, Эрен немало времени провел, помогая отцу. Ему нравилось рассматривать причудливой формы иглы, наблюдать отражение себя в острых хирургических инструментах. Мальчик был свидетелем работы Гриши, хоть мать и ругалась за это, дескать, зачем ребенку наблюдать подобный ужас. Но Йегер-старший не слушал, полагая, что поступает правильно, обучая сынишку лекарскому ремеслу; ну и что из того, что так рано, лишние знания и умения за плечами не носить.       Вот сейчас все эти познания и пригодились — Эрен ловко управлялся с иглами, стягивая края поврежденной кожи, после чего все было обработано и перевязано. Испачканная ткань выброшена, исподняя одежда капитана замочена.       Наступил черед подготовить ложе. Так как парень жил один, то и спальное место было одно, да еще отделялось от мастерской лишь ширмой: всего пара комнат — подобие горницы и небольшая пристройка, примыкающая к сеням, в которых хранился всякий нужный хлам. Сменив постельное белье, Йегер аккуратно перенес мужчину, уложил на кровать. Далее, приставив к огню казанок, принялся свежевать подстреленного утром зайца, собираясь наварить жиденькой похлебки.       Ловко управившись со всеми делами, Эрен присел у постели «отдыхающего», приложив свою разлохмаченную голову на край, подле неподвижной руки капитана. И сам не заметил, как уснул. ***       Потрескивание дров, охваченных языками пламени, а также их аромат, отдающий сладковатым запахом смолы, разносились по комнатушке с мерцающими бликами на стенах. Слух ласкало мирное сопение кого-то рядом, что порой разбавлялось скрипом зубов от захватившего его глубокого сна.       Узрев знакомые черты сновидца, все вопросы, касающиеся места пребывания, отпали сами собой. Мужчина вспомнил — это кузница молодого мастера Эрена Йегера из Шиганшины, в которую он наведывался несколько раз, еще в относительно мирное время. И каким только ветром занесло мальчишку в сии края? Что заставило перебраться на окраину, жить отшельником в густоте лесной чащи? Ах, да, припоминается.       Последующая попытка встать, потревожила сон парня, открывшего глаза, но все еще не осознающего действий капитана.       — Что вы делаете? — янтарные радужки, отражающие огонь, распахнулись еще шире.       — Мне нужно поспешить в замок, — послышался честный ответ. Черноволосого обдало кипятком, когда он сильнее оперся на руки, а на грудь, казалось, ступила тяжелая нога, втаптывая его обратно. Каждое вымолвленное слово отдавалось болью во всей плоти, заставляя сипеть и задыхаться.       — Я не позволю вам! Куда вы в таком состоянии?! Вы даже полмили не преодолеете, — возмутился шатен, прислонив свою ладонь к оголенному торсу раненого, ибо одеяло слегка сползло. Но Аккерман продолжал уперто стоять на своем.       — Ты ничего не понимаешь! Я благодарен тебе за то, что ты спас меня, я в долгу не останусь, обещаю. Но сейчас... — мужчина, скрежеща зубами, спустил ноги на пол. Хотел было откинуть покрывало, когда заметил, что является в неглиже: из тканей на нем были лишь ленты, перевязывающие ноющие раны. Он все прекрасно понимал и все же взглянул в лицо стушевавшегося парня, вопросительно изогнув бровь. Нет, Ривай не ждал ответа или пояснений, правда, их и не последовало.       Повисло гнетущее молчание. Вдруг капитан нахмурился, будто его что-то осенило.       — Тц... Эти ублюдки забрали мои вещи...— кулаки сжались, захватив в плен простыню. Аккерман наверняка не знал, что было в послании, но он мог объяснить совету о настоящем положении на словах. Времени уже прошло достаточно, пока провалялся в отключке. Следует поспешить, ибо люди гибнут, ожидая подмоги.       — Вы ничего не помните... Нет, они не смогли уйти, — голос прозвучал как-то грубо и словно был молвлен в пустоту. Широкие линии бровей свелись у переносицы не то в сожалении, не то в секундном умопомрачении от нахлынувшей злобы. Неуверенный кивок в сторону стула, на котором лежала небольшая кожаная сумка — сверток все еще в ней.       Озарение снизошло на Йегера — он, дабы не отпускать капитана, не допустить его ухода, предложил свою услугу в качестве гонца. Еще сослался на тот факт, что кобылу Ривая было убито, а доказательством послужила белоснежная прядка гривы, которую парень бережно положил в сумку офицера. И вряд ли Аккерман управится, дойдет, даже несмотря на свое упрямство и упорство.       — Позвольте мне доставить. Обещаю, я не подведу! — склонившись в полупоклоне, выкрикнул шатен, эхом отбиваясь от окружающих его предметов. Он готов на все, только не дать напрасно сгинуть этому человеку, завоевавшему его сердце.       Синий взгляд пристально изучал смуглое и взрослое лицо, пытаясь уловить подвох, которого не было. Слова парня звучали хорошо. Особенно когда голова вновь пошла кругом, желая опуститься на мягкую подушку, набитую гусиным пухом. И вся беда заключалась не только в ранах воина, не только они свалили его с ног, но и простуда, которую мужчина заработал в походе: сырость, влага и на удивление холодная погода. А изможденный организм, далеко не юноши, не смог противостоять хвори. Вот все и окошилось* на нем.       Аккерман еще пытался противостоять, даже лицо хмурил, но это больше походило на жалостное выражение, нежели на недовольство или желание показать свое «я». Отдать письмо кузнецу — одновременно дурная и здравая, с учетом нынешнего положения, идея. Сейчас или никогда.        — Хорошо, — кивнул капитан, прикрыв тяжелые веки. Левая рука скользнула к правой кисти, снимая с среднего пальца массивную печатку, прокрутив которую, Ривай постарался протянуть удивленному парню, когда почувствовал ноющую и потрескивающую боль в плече, будто его черви точат. — Найдешь Ханджи Зоэ, она приближенный советник королевы, отдашь ей перстень и письмо. Она поймет, в чем дело — это наш условный знак. Скажи ей где я, пускай пришлет кого-нибудь... — цедя сквозь сжатые зубы, молвил Аккерман. Он поверить не мог, что решился доверить жизни тысяч какому-то мальчишке, пусть тот и не раз доказывал свою преданность Рейсс. Ведь, как известно, много времени не требуется, дабы изменить свои взгляды и отношение. Предать можно успеть всегда. — Еще… Ты не мог бы отдать мне мою одежду?       Последняя просьба прозвучала как-то неуместно, если связать ее с предыдущими словами, имеющими глубокий и серьезный смысл. Йегер, внимая своим обязанностям гонца, даже немного растерялся. Но взглянув на то, как мужчина мнет покрывало, вдруг очнулся, проследовал к сундуку, стоявшему под мазаной стеной. Открыв увесистую крышку, взгляд пробежался по скудному выбору, остановился на одной рубахе, которая и была изъята со дна на тусклый свет. Парень подошел обратно к «гостю», протянул одежду, добавив:       — Штаны вам вряд ли подойдут, потому даю только рубаху. И, если что, она чистая, я не носил ее, ибо великовата.       Ривай выгнул дуги-брови — если сие одеяние велико хозяину, что на добрую половину превосходит его в размере, то как же оно будет сидеть на низкорослом мужчине, хоть сложен он был ничем не хуже. Ну, делать нечего. Капитан принял вещь, поспешил одеться. И как же он чувствовал себя неловко, когда из-за раны не смог управиться сам, и поэтому пришлось воспользоваться помощью постороннего. А тот и не возражал, ибо ему снова выпал шанс прикоснуться к желанному телу, пусть даже и так. Главное, не выдать эту свою странность.       Покрывая легкой накидкой и свои плечи, как-никак в Митру едет, кузнец принялся разъяснять, что и где находится: уже нарубленные дрова в пристройке лежат, их должно хватить к возвращению хозяина; крупы стоят в кладовке, в небольших мешочках, а овощи он достанет из подвала сам и положит их в соседней комнатушке, где, собственно говоря, находится самая основная часть запасов — сушеное и соленое мясо и рыба. Рассказывал так, будто на год уходит, а вместо себя оставляет целый отряд, а не одного человека, коему сейчас не то что есть, дышать не хочется. Ну а с другой стороны, Эрен дал понять, что ни в чем не стесняет капитана. А тот лишь слушал, даже не перебивал, или он просто думал о своем? Кто знает… Сейчас синева мутна и пуста, трудно что-либо в ней разглядеть. Холодности и отрешенности от мира сего, этому человеку явно не занимать. У каждого свои недостатки. Впрочем, это изъяном тоже назвать не можно — как иначе должен выглядеть рыцарь, прошедший битву за битвой, из года в год? Именно — хладнокровно, беспристрастно. И только в те минуты, когда он ощущает себя действительно обычным, не воином, может позволить дать слабину. Но опять же: не пасть лицом в грязь, не заработать дурной славы... В основном это касалось командиров, ибо им требовалось вести за собой ребят разного покроя — следовало всех держать в узде.       Перед отъездом Йегеру предстояло завершить одно дело, нетерпящее отлагательств. Именно это и стало точкой, от которой разбежались лучики последующих событий и последствий. Но кто мог сие предвидеть? Верно — зачинщик. Тем не менее Эрен сделал это не потому что являлся эгоистом — просто хотел защитить капитана, уберечь. Желал заполучить то, что ему не принадлежит и вряд ли когда-нибудь будет. Потому и должен выполнить данное обещание. И вовсе не для королевы и блага ее трона. Эрен делает это ради человека, пленившего его одним лишь видом хмурого лица, которого ему удалось коснуться. Как давно парня преследуют подобные мысли о мужчине, рыцаре, несущем на своих израненных плечах надежду и свободу? Возможно ли, чтоб кто-то дал ответ на этот вопрос? Хотя, может, сердце, которое ощущает взволнованные покалывания, млеет и замирает лишь от косого созерцания? Все так.       Следуя слову, Эрен ступил за порог. Плотно закрыв за собой дверь, оставил гостя, вновь павшего на постель от очередного набега слабости, в полном одиночестве. Все же решился на отъезд, хоть и опасался опоздать обратно, ибо видел всю серьезность положения капитана.