Ледяное и Слепое сердце

      Пока совет решал судьбу воинов, Йегер и еще тройка всадников въезжали в земли Марии. Сколько дней и ночей парень пробыл в седле? Он никогда не жаловался на усталость, но длительная верховая езда его явно разбила: внутри все подрагивает, так и норовит выпрыгнуть наружу вместе с подступающей временами тошнотой. Все же, несмотря на это, парень продолжал гнать Жана, хоть его смуглая кожа лица приобрела зеленоватого оттенка. Служащие не понимали, почему кузнец так торопится, будто за ним собаки гонятся, желая не только оббрехать, но и на латки порвать.       На сей раз, когда солнце спешило закатиться за горизонт, ребята поднажали и обогнали Йегера, преградили ему дорогу.       — Стой! — Усталость поселилась и на лицах парней. Конечно, они, наверное, никогда в жизни не выбирались столь далеко. Да и вообще, скорее всего, стен Сины не покидали. От таких вояк проку не будет. — На нас плевать, хоть коней пожалей — который день скачем, и все без нормального отдыха.       — Имей совесть, — не дал о себе забыть и второй, когда третий поспешил так ловко спрыгнуть с лошади, но не рассчитал: ватные ноги не выдержали резких маневров и подогнулись, благо в правильную сторону. Йегер, коий хотел было съязвить что-то по поводу увиденного, также слезая, вовремя одумался и придержал язык. Шатен сумел устоять на ровных, но онемевших ногах. Дождавшись, пока покалывания отступят, отпрянул от черногривого.       Вскоре стемнело. Парни расположились в балке, прямо на сырой земле. Греть мог только костер, извергающий языки пламени, приятно потрескивая ветками, коль вокруг стояла тишина. Вояки давно уже сладко сопели, когда Эрен лежал, заведя руки за голову, пытался пересчитать все виднеющиеся в вышине звезды. Сон не шел из-за тревожных мыслей, мучающих его.       Между тем дела у капитана обстояли худо — мужчина потерял счет во времени, находился в бреду, а когда тот отходил, чувствовал себя разбитым и сломленным. Болезнь прогрессировала, а Ривай даже поддержать свой организм был не в состоянии: есть вроде и хотелось, но его сразу начинало тошнить. Из-за всего этого тело подчинила дрожь, делая из воина безвольную тряпичную куклу. Если бы Эрен знал, насколько серьезной оказалась болезнь, он остался? Не давал бы беспамятству опутывать капитана своими сетями? Стал тем, кто отогнал бы жар и согрел в холод? Сейчас, когда Эрен лежит под деревом на холодной земле, созерцает далекие звезды, Аккерман медленно погружается на дно воспоминаний вперемешку с галлюцинациями — как темно и тихо. ***       — Слышал, ты лучший в этой округе кузнец, — за широкой оголенной спиной послышался негромкий топот копыт и лязг меча в ножнах. Парень опустил заведенный над головой топор, готовый своим острым лезвием рассечь стоящее на колоде полено, убрал за ухо выбившуюся прядь слегка длинноватых волос и повернулся на голос нежданного гостя. Хотел было бросить ухмылку и съязвить, но не вышло — слова пропали, иссушив всю влагу во рту.       — Неужто ко мне сам Бог пожаловал? — глаза цвета янтаря были прикованы к мужчине, лик которого подчинял всего лишь с одного созерцания: смолянистые пряди рассыпались, скрывая строгий взгляд, слегка развивались на ветру и от постоянного переступания лошади с одной ноги на другую. Хоть мужчина и являлся знатным воином, сегодня он прибыл в обычной одежде, не был покрыт кольчужной материей. Увиденное удивило Йегера, ибо в сорочке из клепаных металлических колец капитан выглядел намного массивнее, и это естественно. Но юноша не мог представить, что разница будет настолько велика.       — Тц... — Что это? Недовольство? Эрен продолжал стоять, наблюдая за тем, как Аккерман ловко слез с кобылы, погладил ее белую морду, от которой отбивались лучи солнца, раня глаза смотрящего на искрящуюся гриву. Веки прикрыли желтизну радужки, образовав щелки, спасающие от ослепления. Пальцы зарылись в рассыпающиеся космы, будто зачесывая их назад, когда вторая рука, держащая топор, забросила орудие на плечо, показывая красивую линию мышцы, очертив мощные дельты и косые у ребра.       — И зачем пожаловал их светлость к убогому? — Кузнец вел себя свободно, высокомерно и нагло. Почувствовал свое превосходство? Да, параметры парня куда лучше рыцаря, но не ловкость и мастерство. Когда Эрен орудовал молотом, отбивая звон о каленый металл, Аккерман вызывал такой же звук, только соприкосновением лезвия клинка о клинок, будь то тренировка или настоящая схватка. Этот мужчина не стал воином — он родился им. Ибо с самых малых лет был опорой для своей матери-вдовы. Впитав всю ее скорбь по супругу с молоком, он знал свою судьбу наперед.       — Тц... Наглости тебе не занимать, — только и послышался недовольный хмык. Впрочем, Ривай оценил вольность шатена, кой не спешил угодить прибывшим воинам легиона: вел себя непринужденно, не служил затычкой в каждой бочке. — Мне нужна кираса. Сможешь сделать?       — Сир, позвольте, я не самый искусный мастер. Все, что я умею, так это ковать мечи, изготовлять щиты и наконечники, — такая просьба господина вызвала волнение, а также немалый интерес. Ведь во всей Элдии не можно было сыскать нормальных нагрудников, ибо в основном изготовлялась кольчуга. А вот кираса — дело тонкое. Тем не менее, как бы противник не славился сим творением, элдийцы имели преимущество в оружии. — Но я могу попробовать.       — Почему-то я не сомневался в тебе, — довольно кивнул мужчина. Идея о дополнительной защите была навеяна верным советником и товарищем в военном деле Ханджи. Она незнамо откуда сумела раздобыть свитки чертежей брони, которые Ривай сейчас протягивает мастеру. Еще несколько десятков копий разошлись по рукам других командиров отрядов и чинах повыше. Мужи избрали себе опытных кузнецов, когда капитана понесло в глушь лесную, узнать, что это там за юноша объявился. Услышал он о Йегере от одного вояки, Ханнеса, капитана гарнизона, расположившегося на границе Розы и Марии. Мужчина докладывал о положении, когда взгляд Аккермана не обошел прилаженный к поясу того меч с инициалом «Э» на яблоке, скрывающий собой расклепанный хвостовик клинка. Такого он еще не встречал, потому и поинтересовался. Как потом выяснилось, это работа кузнеца из Шиганшины, перебравшегося в лес на окраине Марии. Мальчишка является сыном тамошнего лекаря Гриши Йегера. Но по упрямству отказался следовать по стопам отца, хоть и таскался за ним по больным. Однако уже тогда все свое свободное время проводил у местного кузнеца Митаби Ярнаха — так и перенял ремесло. Мастер он хороший — несмотря на юность, и силы в руках достаточно, и металл чувствует, не перекаливает. Потому и заказал у паренька несколько десятков клинков, дабы испытать. Таких умельцев мало, и они здорово ценятся, особенно при военном положении. Хоть большую часть времени Эрен проводит в кузне, порой берется за дело и дома. Для этого он возвел мастерскую в чаще, а жилым домом так и не обзавелся. Говорит, что койки и стола у горна ему вполне хватает.       Аккерман и сам мало понимал, что здесь забыл, почему его так интересовала работа юноши, когда мог обратиться к тому же Митаби, наставнику парня, и быть уверенным в качестве выполненного изделия, а не полагаться на пустые слова любителя опрокинуть парочку кружек чего-нибудь хмельного.       — Прошу, входите, — Йегер учтиво поклонился, указывая на открытую дверь своей обители. Рука опустила топор, вогнала лезвие в колоду. Да, о подобном он только мечтать мог: сколько историй о капитане он выслушал и заучил наизусть? Сколько песен внял о его смелости и отваге? И вот сейчас парень созерцает рыцаря воочию, даже прикоснуться сможет. Но черт, вблизи этот человек мало похож на того самого — сильнейшего воина. Эрен последовал за гостем, кинув косой взгляд в сторону сопровождения: двое парней слезли с лошадей, устроились в тени высокого дерева.       Жилище встретило духотой, запахом жженого дерева, угля и масла, в котором находились клинки. «Выходит, правду Ханнес говорил — парень живет только своей работой», — Аккерман осмотрелся и поправил свой нашейный платок; уж слишком жарко. Скромная обстановка, как и у любого работяги-крестьянина: стол, стул, ложе и лавка. Ну еще и сундук с полками вместе взятые. Окошка маленькие, оттого в комнате царит полумрак, разбавляющийся огнем из печи. Как ни крути — худо и бедно, но чисто. По крайней мере, если не считать сажу и одвечную копоть, покрывающую большую часть всех поверхностей. Но Ривай не скривился даже, хоть и чистоплюй. Тяжело поди таким приходится в смутные времена, когда походишь на не пойми что — липнешь, чешешься, чувствуешь свой смрад.       — Пожалуй, начнем? — послышался голос хозяина, развернувшего свитки на столе. Сейчас ему только и требуется следовать пошаговой инструкции и чертежам. Вымыв руки, Эрен взял мерную ленту, притаившуюся на полке у двери, направился к мужчине, который и вовсе ослабил узел на шее, ибо дышать ему было тяжело.       — Разрешите? — вскинул головой кузнец, спрашивая, может ли он снять мерки. Тот лишь кивнул в ответ, подойдя ближе к окошку, пропускающему скудной поток света. Но сперва Эрену предстояло помочь капитану надеть поддоспешник, который был привезен мужчиной специально, дабы снять точные мерки.       Работа закипела, точнее, не она, а мозг паренька. Мозолистые пальцы дрожали, боясь прикоснуться к фарфоровой коже, виднеющейся из-за выложенного воротничка и таких же манжет с воланами. Воздушная, чуть ли не прозрачная ткань собиралась волнами, придавала и так стройному силуэту легкости. Когда Эрен уже приступил к работе, то не смог не заметить опровержение своему стебанию, ибо мужчина обладал неслабой мышечной массой, а сие одеяние сделало его подобным точеной барышне с тонкой линией талии и хрупкими плечами. Теперь видно — все далеко не так. Тем не менее это не мешает дурным мыслям чинить полный хаос в шатенистой голове: отчего он пылает желанием пройтись пальцами вдоль спины, очертить изгибы, широкие лопатки, узнать какой формы грудь? Почему его так влечет запах мужчины: такой сладкий, такой дурманящий? Конечно, дорогое мыло, пахнущее точно ароматная вода из лавки парфюмера. Не то что дегтярное, разящее смолой.       Йегер давно признал себя другим, странным, безразличным к женщинам. Но и не мог принять склонность к мужскому полу. Искать партнера в маленьком поселке, где тебя все знают — поистине глупая затея. Да и, как ни странно, парень имел четкие критерии касательно своего избранника. И все было хорошо, пока среди сотен пустых лиц он не встретил то единственное, которое запало в заплутавшую душу. Греховные мысли посещали искаженное представление, а поток желания насыщал плоть. Да, все это было... И не единожды Эрен испытывал стыд по утру и разочарование в том, что все происходящее было сном. Но не сейчас, когда он стоит позади источника всех своих безутешных страданий и мук совести, взывающих к разуму, но не смеет сделать шаг ближе. Ближе не только к телу, а и к душе, к понимаю. Они на разных берегах — переправы нет. Однако есть возможная точка соприкосновения: взаимоотношение, выстроенное на одной цели — взаимопомощь. Пусть даже так, Йегер готов выполнить любой заказ капитана и может не запросить платы, ибо уже получил ее, имея шанс прикоснуться к желанному человеку — раб одного лишь слова, одного холодного взгляда.       — Если ты так и продолжишь возиться, то и до рассвета не поспеем, — тяжелый вздох слетел с тонких уст. Эрена от этого звука пробрала дрожь, рассыпав ледяные иглы по всей спине.       — Простите, сир, ведь я хочу снять точные мерки, а еще если учесть кольчугу... — слова слетают сами по себе, благо русло правильное, ибо в ушах стоит шелест от пульсирующих в переживании висков, что мешает внять говор. Мужчина вновь цыкнул и встряхнул разведенными в стороны руками, коие уже затекли от длительного зависания в воздухе. Эрен перешел наперед капитана и принялся измерять обхват груди, талии, а после и бедер. Ривай же тем временем сверлил его, вставшего для большего удобства на колено, макушку, следил за каждым растерянным движением. Похоже, взгляд находился настолько тяжелым и колким, что заставил юношу поднять голову и столкнуться с горделивой чертой по-аристократически бледного лица. Глаза Йегера поначалу замерли от неожиданности, а после перекрылись быстрыми взмахами ресниц и скрылись за спавшей каштановой челкой, так как парень снова склонился, словно спрятался.       — Я закончил, — досада и стыд. Эрену показалось, будто Аккерман прочел все его пошлые и отвратительные мысли — что он, капитан авангарда, есть причиной вожделения глупого мальчишки. Но это всего лишь видимость, навеянные страхом впечатления.       Пальцы обхватили перо, смоченное в чернильнице, криво вывели в углу желтого листика последние цифры параметров воина — он пережил пытку, можно вздохнуть спокойно.       — Держи, это тебе на материал, — Аккерман отстегнул небольшой, приятно позвякивающий содержимым, мешочек от пояса, бросил в сторону кузнеца. Тот ловко словил гремящие монеты, благодарно кивнув в сторону заказчика.