Ледяное и Слепое сердце

      Снег покрыл дома, деревья, поля. Дни кружили вместе с белыми метелями, когда сражение уже на пределе сил продолжалось: воины падали в снежные курганы, заметались белой крошкой поверх алого, порой до черноты багрового, от сгустков, кровавого покрывала; Ханджи, запертая в башне, подвергалась пыткам — медленным, несмертельным, но от этого не менее болезненным; Йегер занимался своим делом, держал данное обещание, оберегал капитана, который угасал с каждым днем. От ран остались лишь следы, когда силы напрочь покидали тело, а сон далеко не отпускал из своих объятий — Ривай не мог понять, что с ним происходит, коль лисий прищур, наблюдающий беспомощность рыцаря, выражал спокойствие. Эрен все просчитал: соврал всем и каждому, что живет в одном из поселков; в кузню прибывает рано, когда на дворе еще темно, а уходит — когда спадают сумерки; ездит он новым, неприметным маршрутом, не желая оставлять следы, что позволило метелям замести ведущие к его дому тропы — лес большой, без ориентира не вывернешь на правильную дорожку, и если голые ветви проглядываются, то не стволы необъятных вековых великанов.       — Сегодня банный день, капитан.       — Звучит хорошо, — мужчина одобрительно кивнул, когда из-за плетенной из лозы ивы ширмы показался парень. Эрен усмехнулся, подвязывая мокрый волос. Это он хорошо придумал сделать сток, позволяющий освободить емкость для гигиенических процедур от использованной воды — зимой самое то, не нужно таскаться с ведрами по морозу.       — Я уже и вам приготовил, — Йегер потянулся к своему кувшинчику с выстоянным вином, еще раз предложил питье и черноволосому, но снова получил отказ — дескать, чаем обойдется.       Ривай отставил кружку и последовал за ширму, принялся раздеваться. Эрен же сидел напротив преграды, искоса наблюдая за просветом сквозь щели. Хмель ударил в голову, парню захотелось дотронуться к стройному телу, которое сейчас обволакивает горячая вода и блики пламени. Громко поставив на столешницу опустевший сосуд, Эрен встал и пошел прямиком к мужчине.       — Может, вам помочь? Давайте я вам спинку потру... — Аккерман сперва смутился, но подумав, что, в принципе, было бы неплохо, дал добро. Душа кузнеца ликовала, и он поспешил притащить небольшой табурет, на который и уселся позади капитана. Взяв намоченную мочалку из размягченных листьев камыша и выбитых волокон льна, размылил мыло и принялся вымывать спину, плечи капитана, зарываться пальцами в отросшие пряди на затылке.       Монотонный плеск воды, осторожные прикосновения к разгорячившемуся телу, тепло от огня — Ривай, слегка запрокинув голову назад и ощутив опору, прикрыл веки, вновь уступил сну. Эрен вздрогнул, когда по его груди скатились капельки, сорвавшиеся из кончиков мокрых смоляных волос, и затерялись где-то в повязанной на бедрах ткани. Парень не шевелился, любовался каждым изгибом, выпирающими ключицами, упругой грудью... И сидеть бы так бесконечность, но вода начала остывать. Потому и было принято решение перенести Аккермана на кровать. Йегер поспешил постлать чистую простыню поверх белья, дабы можно было укутать мокрое тело и не вымочить постельное. Сделав сие, принял спящего на руки: который раз? Третий? А может быть, четвертый? Но это было давно, еще осенью. И он так соскучился по чувству, когда кто-то очень важный тебе находится в твоих руках, беззаботно раскинувшись и повиснув, отдавшись и положившись на твою силу и достойность.       Вода заиграла переливами против огня, когда тело вырвалось на волю, сыпля брызги на пол, оставляя на нем лужицы. Эрен уложил Аккермана и принялся обтирать влагу, склоняясь все ниже и ниже. Что он хочет сотворить, коль уже губами собирает прозрачные бусины над грудью, целует шею с пульсирующими венами, кончиками пальцев дошел до низа живота — все как в том сне. И все же... Йегер не решился заходить так далеко. И пока капитан спал, парень удовлетворял себя сам, стоя у кровати на коленях и уткнувшись носом в руку мужчины, жаждая вдохнуть аромат его кожи, что по-прежнему пахла ночной фиалкой.