Ледяное и Слепое сердце

      После наблюдения итогов побоища, криков, плача матерей и жен, набежавших не пойми откуда, в горе причитающих за павшими, Йегер, выжатый, опустошенный, последовал за уцелевшими воинами.       Войдя в полуразрушенное помещение, где свободно гулял ветер и сыпал через прохудившуюся крышу снег, кузнец остался стоять в стороне, ведь он чужак. Какая-то коротко стриженная светловолосая девица с хитрым прищуром глаз бегала с одной стороны на другую, обрабатывала раны и увечья пострадавших. Ее звали Хитч, и она была невестой Фройденберга, занявшего соответствующее место в истории, хоть и не желал того сам. Да еще и Дрейс втянул, глупец.       Хитч и остальные сестры ловко управлялись с перевязкой раненых бойцов, помогали обратно одеваться в форму, ибо следовало покинуть это место до тех пор, пока за ними не пришли. Эрен осмотрелся — цел и невредим только он. Будто его кто-то оберегает, тихо шепчет защитные заклинания за его спиной. Может быть, это только самовнушение, но от него так тепло и спокойно.       Кузнец сжал в ладони ключ, болтающийся на ленточке, отнятой от исподней сорочки капитана, что стягивала ворот своеобразным корсетом: даже запах сохранился, чувствуется еще, хоть и слабо. Может, сие его и защищает? Интересно, как там мужчина? Наверное, рвет и мечет от злости на парня. Ох, не приведи им встретиться, когда Аккерман будет находиться при таком настроении. Ведь тогда Йегеру доведется испытать все круги ада, живьем свариться в кипящей смоле зениц мужчины. Боже, как он хочет выжить, дабы снова иметь возможность прикоснуться, пылко и жарко любить, как в тут ночь — ночь правды и раскаяния. Питать надежду на прощение...       — Эрен? — из дальнего угла послышался слабый голос. Зоэ более-менее пришла в норму, почувствовала облегчение, припав к груди любимого. Покореженные пальцы, точно такие же, как у старухи, потянулась к шатену, приглашая присесть рядом и выслушать бедолагу. Смит окинул подошедшего взглядом, наполненным благодарности и дозволением принять протянутую руку. Почему-то Эрен догадывался о чем пойдет речь и морально уже был готов. Для начала Зоэ поблагодарила парня за проявленную храбрость и отвагу, за спасение — цены нет благому деянию. А после задала интересующий ее вопрос — зачем и почему понадобилось кузнецу рисковать своей шкурой, если он даже не служил, не ведает о положении при дворе. Но как оказалось, это Зоэ ничего не знала: ни о Хистории, ни об Имир, ни о Ривае. И когда Эрен ничего конкретного не мог сказать о первых двоих, только слухи, то история о внезапно воскресшем Аккермане повергла ограниченное количество слушателей в шок. Отныне все карты будут открыты, как того и хотел капитан. Избранные узнают о проделке парня, но не о причинах, заставивших его на это пойти. Непонятный вид, скомканные слова, путаница — пытка, а не объяснения. Даже беседы с Кушель так не напрягали извилины мозга, что Йегер пожалел о начатой исповеди. Он, конечно, не вникал в подробности, взял всю вину за невольное «дезертирство» рыцаря на себя, как и должно было быть. Не дал имени капитана запятнаться позором, клеймом «трус». И когда Эрен пытался завуалировать чувства, выходящие далеко за симпатию, Зоэ подметила лукавство и усмехнулась. Она не видит злого умысла, не гнобит, а только кивает. Понимает — все сделано во благо. Эрен и Ривай — ключевые фигуры — Ферзь и Король, даже не смотря на Рейсс, которая оказалась пешкой в руках гроссмейстера. И все события, попросту говоря, не произошли бы без их участия. Но смогут ли они дойти до конца?       Что же касалось самого поручения Ханджи, здесь все еще хуже. Эрену предстояло услужить советнику: распутать клубок, разрезать узлы, сдерживающие правду. Зоэ доверила парню грязную работу, которая очистит всю Элдию от гноящихся язв на ее «теле». И это не потому, что лишь он был в состоянии сражаться — это его кара за ложь. Все что оставалось женщине — это воспользоваться последним козырем, что нежданно-негаданно оказался в ее руке. А потому медлить нельзя.       — Во имя нашей страны, во имя нашей королевы, — начала было Ханджи, вдруг осознав, что кузнецу чисто наплевать на сие все, ибо его приоритеты далеки от клятв и долга рыцаря. — Ради близких и родных, ради любимых... Отныне ты защитник, воин наравне с Аккерманом. Ты станешь не убийцей, а спасителем, кровь врага не замарает твоих рук. Сотвори благое дело и будь достойным похвалы своего капитана.       Смит прекрасно понимал, что парень согласится, особенно после слов о Ривае, в целость которого он до сих пор не мог поверить. Но сумеет, хватит ли у Йегера духу взмахнуть клинком над головой смотрящего прямо на него, в его глаза. Хоть и не юнец, все осознает... Не дрогнет ли он, не отступит? Убить — это не раз плюнуть. Ты должен в полной мере осознавать свои действия, находиться в трезвом уме и памяти, дабы не потерять контроль и не натворить бед, как и не обезуметь, почувствовав запах и вкус крови.       Надежда на благополучный исход теплится где-то глубоко внутри мужчины. Командор готов так же, как и Зоэ, веровать в силу и непоколебимость кузница, что он, закаленный огнем и водой, подобен лучшему творению мастера-оружейника.       — Кого я должен обезглавить? — холод в голосе и ясность янтарных глаз делают парня намного старше своих лет, более сдержанным, рассудительным. Он ждет список имен, отделяющих его от Ривая, желающего свободы, которую Эрен не может ему дать из-за угрозы жизни. Впрочем, узнав врага и поквитавшись с ним, сможет ли он так легко проститься с любимым, как размышляет об этом сейчас?       Шатенка довольно улыбнулась — имена... Она помнит каждую строку прочитанного ею отчета, видит его, стоит на мгновение прикрыть веки. ***       Зоэ, будучи свободна от дел, сидела в мягком кресле, перелистывала страницы книги, ввергнувшей ее в воспоминания тех мирных деньков, которые она могла провести в крепких руках Смита. Чего большего желать? Но все то осталось сном, растворяющейся дымкой. И как бы она не пыталась, ушедших дней не вернуть. Остается утешать себя мыслями о благополучном исходе, о скорой встрече. Сейчас Ханджи далеко от любимого, и только ее молитва в состоянии помочь мужчине, оставшемуся без опоры и поддержки, сберечь и не позволить пасть духом.       Стук в дверь разорвал паутинку дум, заставил возвратиться в реальность. Шелест юбки и цокот небольших каблучков — Нифа уже впустила ожидаемого госпожой гостя, провела его в гостиную, где и сидела мечтательница, хоть уже и не юная. Светловолосый парень, робкий и неловкий, поправил воротничок, откашлялся, а после, когда советник обратила на него внимание, поздоровался. Ханджи кивнула прислуге, попросила подать чай, коль пришедшему предложила присесть — разговор обещал быть серьезным и долгим.       Множество листков покрыло низенький столик, норовя перемешаться между собой. Бернер указывал на фамилии носителей той или иной информации, собранной по крупицам им лично. Важные документы вмещали в себе всю подноготную подозреваемых в бесчинстве Имир, а также дополнились именами, вписанными в список и лично ею, Ханджи.       Нифа принесла поднос с дымящимися чашечками на блюдцах и сахарным печеньем, принялась расставлять угощения, искоса поглядывая в сторону Моблита. Парень стал пунцовым, аж вспотел, что и заметила Зоэ. Она усмехнулась, не понимая, почему молодые люди так стесняются и теряются, как только их взгляды соприкасаются. Да и женщина давно проведала, с кем это на свидание бегает ее работница, ибо имела неловкий момент застать парочку в уединенном месте, что в парке, находящемся недалеко от дома Зоэ. Поди оба сгорели бы, озвучив госпожа о своей случайной находке.       Хмыкнув себе под нос, Ханджи вновь приступила к тщательному изучению документов.       С оповещением огромными напольными часами о девяти вечера, Бернер засуетился собираться, и был готов уже через пять минут.       — Ты здорово потрудился, можешь отдохнуть несколько дней, — улыбнулась Зоэ, похлопав меж лопаток идущего впереди. Она и вправду осталась довольна исполнением поручения, потому объявила о награде сразу. Этот факт заиграл стеснительной дугой на губах и ямочками на щеках молодого человека. Если бы Ханджи знала, на что обрекла паренька, если бы только знала.       Выслушав слова благодарности и пожелания спокойной ночи, Бернер покинул дом госпожи. Но Зоэ не успела даже наверх подняться, как в дверь вновь постучали. Первая мысль шатенки была: «Наверно, что-то забыл...». Без всякой опаски она подошла к двери и отворила ее, открыв рот, желая выдать поучительное напутствие на будущее.       — Моблит...       Впрочем, слова женщины остались при ней же. В проеме показался все тот же парень, ее помощник, со стеклянными глазами, что вмиг закатились с непонятным стоном и хлынувшей изо рта кровью. Тело резко повалилось на окаменевшую в испуге хозяйку дома, сбило с ног и ее. В этот момент, когда Зоэ вскрикнула, на пороге появились непрошеные гости: широкоплечий мужчина в причудливом костюме и тощий, с жирными каштановыми волосами средней длины и легкой небритостью на впавших щеках. Они пришли вольно, не скрывая лиц, схватили Зоэ и силком усадили в кэб, пригрозив немедленной расправой, ежели та откроет рот, попробует позвать на помощь. Ханджи свела карие глаза к кончику лезвия, что переливался у самого ее носа. А стоило ли ей молчать? Ведь понятное дело, живьем от них она уже не уйдет, как не ушла Нифа, прибежавшая на грохот. Бедную девочку постигла та же участь, что и ее возлюбленного, коий просто выполнял свою работу и даже не догадывался, зачем госпоже понадобилась подробная информация о восьмерых конкретных людях, что являются советниками.       Кэб мчался; лошади выбивали чечетку, ударяя подковами о брусчатку, как и сердце Ханджи, готовое сбежать, дай такую возможность. ***       — Пьер, Деннис Айбрингер, Эллиот Гурнберг Штратман, Варбун Дариус Байер, Хеннинг, Гергер, Томас и Рашад — все они заслуживают смерти. Так даруй им ее! — Ханджи указала на клинок. После поведала о некоторых моментах касательно привычек, мест встреч, увлечениях мужчин. Время на работу было ограничено, так как нельзя было дать падали залечь на дно, сбежать или, того хуже, найти поддержку. Но перед уходом, Эрен согласился сопроводить бунтовщиков в надежное место. Так старый подземный город, о котором уже позабыли, пополнился жильцами, не имеющими другого выбора. Здесь было так тихо, так одиноко, что хотелось кричать и плакать. И если бы Йегер только мог себе позволить подобную слабость, то эхом разлился по пустынным улочкам, павши на колени — он надежда Элдии, надежда семьи, надежда Аккермана. Не много ли он на себя возлагает? Нет, парень сего не желал, не сам героем назвался — он избран вторым лицом после королевы, пусть трон сейчас и пуст.       Получив напутствие, Йегер шагал к многочисленному количеству ступеней, ведущих наружу. Он ощущал на своем затылке пристальный взгляд Ханджи и Эрвина, вновь чувствовал запах и присутствие капитана. Не означает ли это конец его жизненного пути? Или это навеяно воспоминаниями полуночных бесед о подземном существовании, существовании без солнца и свежего воздуха, без песни ветра и слез дождя? Где-то здесь, возможно, в этом, а возможно, в том, другом — он попросту не знает, и жил Аккерман. А может, вообще на другом конце городка. Домов здесь много, что очень хорошо — пронырам не удастся быстро управиться с поисками.