Ледяное и Слепое сердце

      Немало поразило Йегера то, что последняя жертва не скрывалась где-то в углах, поджав трусливо хвост, а терпеливо ждала его прихода, будучи в замке. Мужчина не боялся, тем не менее окружил себя стражниками, желая испытать отважившегося совершить самосуд над приверженцами Марлии. Они сойдутся один на один, но кто выйдет победителем — это еще предстоит узнать. Когда павшие советники были тряпичными, неловкими, слабыми, отчего и проворачивали свои дела тайком, то Хеннинга таковым не назвать. Да, он убийца, погань и зараза, но имеет лицо, честь и достоинство. И сейчас он смотрит в окно, ждет гостя, идущего за последним трофеем.       За три дня, проведенные в слежке и подборе самого удачного момента для нанесения удара, Эрен не передохнул и не сомкнул глаз. Но в этот вечер, перед грядущей схваткой не с каким-нибудь доходягой или пьянчугой, парень решил набраться сил. Ханджи рассказала о личности этого мужчины, начавшего свою политическую карьеру из обычного гвардейца, служившего вместе с Захариусом. Хеннинг оказался смекалистым малым, и в итоге смог обратить на себя внимание советников. Однако юный на тот период возраст не позволял ему занять место среди них. Между тем давняя вражда Марлли и Элдии стала отходить от векового сна. С новой властью произошел раскол и внутри государства. В этой суматохе парню и удалось завоевать доверие Рода. Поначалу Хеннинг ничего не имел против короля, но наблюдая за образом его жизни, все больше начинал питать отвращение. А когда Рейсс еще и женился на фрейлине покойной супруги, неуспевшей остыть — отказался от короля и принял сторону ордена. Так это или нет — способен сказать лишь сам мужчина. Ведь собранная Моблитом информация могла быть неточна, частично основана на домыслах и неверных выводах. Однако лучшее, чем вовсе ничего.       — Значит — военный.       Мысли размывались, голос Ханджи, звучащий в голове парня, начал растягивать слова, будто прожевывать, а потом исчез.       Эрена разбудили тихие шаги в комнате, что находилась этажом ниже, и какое-то шуршание. Это насторожило парня, ведь, что он пребывает в доме Зоэ, кроме как Эрвина и самой женщины, никто не знал. Может, воры? Ибо полагать, что Ханджи вернется после побега домой — глупо и наивно.       Тихо спускаясь по лестнице, погруженной во мрак, парень наблюдал за невысоким силуэтом, закутанным в длинный плащ-балахон. Неужто он прав — мелкий воришка? Не чувствуя опасности, Эрен прямиком, но все же как можно тише, приблизился к злодею и схватил его за шкирку. Ох, зря он был так резок и неосмотрителен. Это маленькое создание одарило кузнеца ударом в живот и заломало прежде державшую его капюшон руку. Парень прошипел и, тут же ловко выкрутившись, припечатал «гостя» к столешнице длинного обеденного стола, стоящего посредине уютно обставленной гостиной, но из-за темноты виднеющуюся только контурами, посыпанными тусклым светом через давно немытые стекла. Так на кривой квадрат, падающий от луны, попало и лицо незнакомца: бледное, раздувающее ноздри, поблескивая прозрачными радужками. Эрен смутился и отдернул накидку со светловолосой головы.       — Ты? Что ты здесь делаешь? — парень отпустил девушку, позволяя ей привести себя в порядок. Он запамятовал имя, хоть и неоднократно слышал, как ее окликали раненые бойцы. Как же ее звали... — Энни? Да, точно, именно так.       — Я должна тебе кое-что сказать. — Будто и не было борьбы, минутного недопонимания, Леонхардт сразу перешла к делу.       Она, помогая Мари с перевязкой Наила, нечаянно стала свидетелем беседы офицеров и кузница. Ханджи ведала парню о его долге, а после речь зашла о королеве. Понимая, что троица на стороне Хистории, хоть не исключено, что каждый из них блюдет свой интерес, девушка решилась внести и свою лепту.       Что может ведать простая медсестра? Оказывается, многое. Особенно много, когда ее суженый является рыцарем короны ее величества и непосредственно способствовал побегу властительницы вместе с лучшим другом. Именно эти парни, жених Энни Бертольд и его товарищ Райнер, по просьбе хранительницы Рейсс Имир, увезли королеву из замка. Но где спрятать девушку, дабы ее не нашли? Верно — перед самым носом врага. Сейчас Хистория в одном месте с Верманом, ухаживает за мужчиной, пока Рико и Хитч на смене в госпитале. Она цела и здорова, но еще не знает об участи Имир. Страшно подумать, что с ней станется, коль узнает правду. Что касается парней — собственно поэтому сестра и здесь — они остались нераскрыты, спокойно продолжают нести свою службу. Еще рыцари имеют право на вход в замок — стража их не трогает. Сейчас Бертольд и Райнер постоянно вертятся у Хеннинга: почему-то тот приблизил их к себе, и это очень подозрительно. Может, что-то знает об их причастности?       — Эрен... Прошу, только не выдай меня, что я все знала и смолчала. Ребята не догадываются, что Хеннинг один из врагов королевы. Да я и сама это поняла только из вашей беседы с Ханджи, — белокурая обреченно вздохнула и дернула плечами. — Если Райнер узнает, он захочет все решить сам. А за ним последует и Гувер. Я не хочу, чтобы он пострадал...       — А мне, значит, без разницы, ежели уже придушил парочку гаденышей? — рыкнул парень, грозно зыркнув на Энни.       Оно понятно, девушка переживает за своего суженного, хочет его оградить от возможных последствий. И если подумать, то Леонхардт, будучи гордой и хладной в речах о любви, никогда не уступала своим принципам, хоть беспокойство и чувства ее были искренние. Но пришло время нарушить устои — она просит помощи… впервые.       Что может быть проще — сохранить тайну, взамен получить возможность незаметно проникнуть в замок? В принципе, Йегер и не собирался делиться с кем-то своими планами, когда правдолюб Марло, не являющийся дураком, заметив знакомый силуэт всадника, кивнувшего в сторону Пьера, и без труда сопоставив недостающие кусочки мозаики, мог поведать занимательную историю Брауну. Энни опасалась острого языка парня, но повлиять на него тоже не могла. Потому в ход пошла ложь. Впрочем, не совсем удачная. Бертольд, не способный отказать возлюбленной ни в малейшей просьбе, дал добро на помощь, хоть и раскусил замысел девушки. Понимая нестабильность и вспыльчивость Райнера, парень согласился сопроводить кузница к Хеннингу, на время одолжив тому доспехи друга, о котором позаботятся опоившие его сонным зельем девушки: Хистория и Энни.       Уж слишком все складно получается. Йегер недоверчиво взглянул на сестру из-под выгнутой широкой брови: есть ли ей смысл врать? По спокойному виду и не скажешь, что ее кто-то или что-то волнует — пустая, отрешенная. С другой стороны — зачем бродить окольными путями, коль выпала возможность проникнуть в замок без лишнего шума, даже невзирая на то, что это может быть западней?       — Добро. Веди меня к своему жениху, — вздохнул парень, чувствуя, как сон окончательно покинул его тело. Взяв накидку со спинки стула, кивнул в сторону двери. Светловолосая засеменила на выход, еле приметно вздернув уголки губ в улыбке.       На дворе уже прилично стемнело, а сияющая спутница Земли так и не соизволила показаться меж набежавшими снежными тучами. Энни не стала вести парня к себе домой, сразу отправилась в условленное с Гувером место.       Пройдя немного по пустым улицам, Леонхардт перебежала узкую дорогу и, осматриваясь по сторонам, постучала в одну из дверей. Эрен был удивлен, что местом встречи служила таверна. Дверь тут же отворилась, роняя полоску оранжевого света, исходящего от свечей и масляных ламп. Рыжеволосая женщина впустила пришедших, мгновенно заперлась на засов. Махнув рукой, зазывая в неизвестность, подхватила подол длинной юбки, дабы легче было ступать, неся перед собой подсвечник.       С десяток ступеней привели молчаливых спутников в небольшой винный погребок, в котором Йегера уже ожидали. Двое парней сидели на невысоких табуретах, точили ножи от безделья, а может, пытались угомонить волнение. Фройденберг сверкнул стальным глазом и выровнялся, когда Бертольд поднялся и подошел к кузнецу. Парень оказался немного выше, но не сказать, что сложен был лучше — тяжело это понять, коль тело облачено в доспехи.       — Ты Эрен? — ожидая подтверждения именно от шатена, Гувер протянул ладонь, что была принята без сомнений и опаски.       — Да, — руки опустились, легли вдоль бедра.       — Ну, разбирайтесь здесь, а мы пошли, — наконец-то послышался голос и самой хозяйки, направившейся наверх и зовущей за собой Энни.       Как только женщины скрылись, Марло указал на сложенные на одну из дубовых винных бочек доспехи — все как и говорила Леонхардт. Неужели ребята настолько были уверены в том, что Йегер согласится, посему сразу все и подготовили? Или же и вправду ловушка? И пока сознание сопротивляется, руки тянутся к обработанному металлу, готовому покрыть крепкое тело молодого человека.       Парни помогли Йегеру одеться, затянуть ремешки, этим самым подогнать по размеру. С каждой новой деталью, дополняющей целостность картины, парень чувствовал груз долга перед всеми, кто повстречался на его пути. Все закончится, совсем скоро, немного осталось. Тяжело быть воином, тяжело быть сильным и храбрым, страшно умереть и страшно сталкиваться лицом к лицу со смертью. Как же сложно нести это бремя, находиться спасителем и защитником, за спиной которого живые люди: женщины, дети, старики и калеки, до недавнего стоящие рядом, по обе твои руки, держащие меч и щит. Все это Эрен почувствовал только сейчас, надев шлем на свою буйную голову. Интересно, Аккерман тоже ощущал это давление, ответственность за братьев по оружию и за тех, кто дожидается благих вестей внутри стен. Как он мог сохранять покой и невозмутимость, держать себя на коротком поводке? Теперь парень еще больше уважает его, понимает, что совершил много ошибок, разгорячился и поддался эмоциям. Да, и вся кровь на руках Эрена — это не вина капитан, а осознанный выбор парня, принявшего свою нелегкую судьбу, обратившую его в убийцу. Как прискорбно осознавать тот факт, что за мир нужно бороться. Вот он и боролся как умел, но немного заплутал, отведав пьянящий вкус превосходства. Однако в нужный момент все встало на места — Эрен, хоть и не вернул невинность, вновь обрел прежнего себя.       Сборы подошли к концу. Изабель вывела парней на задний дворик, примыкающий к узенькой, извилистой улочке, выходящей в другие дворы, расположившиеся ближе к замку. Когда кузнец и гвардеец сделали шаг вперед, то Гувер остановился. Не идти он не мог, хоть нервничал, терялся и мялся. В конце все же надумал и протянул руку к Энни, коснулся ее бледных пальцев. А та, слабо улыбнувшись, шепнула слова пожелания, чтоб все вышло без сучка и задоринки. Девушка выглядела неприступно, когда ее глаза говорили о другом. Эрен замедлил шаг, всматриваясь в еле виднеющиеся силуэты, понимая, что его так не проведут и не встретят. Он сам виноват, что уходит не будучи благословлен, не будучи ведомый молитвой дорогого человека. Глубокий выдох вырвался из груди, парень на мгновение поник и провалился в прострацию, пока не почувствовал оттиск ладони на своем затылке. Очнувшись ото сна наяву, Эрен вздрогнул, создав характерный звук стальными пластинами наручей и наплечников — пора идти.       Фройденберг провел парней через ворота, занял свое место в карауле, как и положено. Бертольд же пошел дальше, ведя за собой убийцу своего господина. Что интересно, стража не трогала идущих, не замечала различий в Йегере и Брауне, хоть последний был более коренастым малым. Напрашивалось два вывода: либо слепые; либо сонные и мечтающие о кружке глинтвейна и теплой постельке с бабой под боком. Но это только на руку.       Пройдя двор и поднявшись, казалось, бесконечной лестницей, путники оказались у входа. Бертольд заслонил собой Йегера и снял шлем, обращаясь к стражникам, мол, у него и Брауна имеется важный разговор к господину и до утра сия новость не обождет. А если их сейчас не пропустят, то пусть пеняют на себя, ибо предатели, учинившие бунт, могут снова скрыться. Повезло, что паренек оказался доверчивым, а может, трусливым, как и второй, рядом с ним стоящий и несущий службу.       Все преграды падали одна за другой. Рыцарь подавал слово уверенно, когда сердце его колотилось так, что эхом разносилось под стальным нагрудником. Эрен тоже не слишком уютно себя чувствовал, но только из-за доспехов. Он дивился легкости движений Гувера, ступающего без всяких трудностей. Конечно, привык уже: и бегать, если нужно будет, сможет; и хитрые маневры проделать; и лошадь оседлать — все сможет, как и любой другой воин, снаряженный в железное одеяние. Не обошло кузнеца воспоминание о своей работе, погребенной вместе с неизвестным ему марлийцем, выдавшимся за Аккермана — сколько трудов, сколько сил и бессонных ночей... Впрочем, оно того стоило, раз капитан еще жив, значит — работа не была напрасна. ***       Тишина и холод замка навевали не слишком хорошие думы. Йегер переосмысливал свою короткую, но вполне достойную жизнь. Почему ему так неспокойно и тяжело? Впервые им овладела нерешительность, неуверенность в своих силах. Все, как и думал Смит — решающий момент вызывает дрожь в теле, прямо до икоты и судорог, оцепенения и неутолимой жажды.       Бертольд резко остановился, повернулся к Йегеру, желая убедиться в твердости его настроя, но то, что он увидел, зародило опаску, сомнения в успехе грядущего дела.       — Пошли, возвращаемся, — вдруг отозвался брюнет, направляясь в обратную сторону. Вовремя он спохватился, ибо, кто знает, чем все закончилось бы.       — Иди, а я остаюсь, — голос не выдал ничего того, что парень уловил на смуглом лице секунды назад. И что это все значит? Игра? Не то время и место. Об этом и было сказано кузнецу напрямую. Но тот лишь зашипел на так называемого воина, ни разу не отбиравшего чужую душу — веский аргумент, не попишешь. И только он, Йегер, продавшийся дьяволу со всеми потрохами вместе, может поставить крест на всех бедах разом, оставив роспись кровью на заключенном договоре. Местечко-то в аду для него точно готово, к гадалке не ходи, ежели все им убитые будут объедать райские деревья и кусты с кисло-сладкими плодами, плевать косточки в котел, где найдет пристанище он, ослепший от любви идиот, жаждущий добиться прощения и взаимности в такой страшный способ.       Снятый на мгновение шлем вновь скрыл лицо парня, сделавшего шаг за угол, в коридор с одной дверью и парой стражников. Здесь дорога Гувера окончена, он свободен, так как выполнил часть своего уговора — провел кузнеца до самой двери. Все же он сомневался в том, что Хеннинг является одним из участников старого ордена, хоть и сам не понимал почему. Скрипя зубами, парень наблюдал, как Йегер легко расправился с охраной советника, неожидающей подлости от «знакомого», ибо сориентировались только на доспехи пришедшего, не рассмотрев лик в разрезах. А после созерцал на закрывшуюся с другой стороны дверь опочивальни покойного короля. Шаги медленно отдаляются, бремя растет.