Единственный способ жить — это жить. Говорить себе: «Я могу это сделать», — даже зная, что не можешь. Стивен Кинг «Дьюма-Ки»
Руку убрал, — тихо прошипел Такер, яростно сверкая глазами на клешню капитана, что до боли сжала его предплечье. Их цель была буквально за грёбаным поворотом, а этот кусок дерьма… Малкольм раздражённо выдохнул, за эти сутки в этом дерьмо-городке он уже подзаебался, и сил сдерживать свой изрядно обострившийся темперамент у него уже не было. Капитан, ехидно улыбнувшись, покачал головой. Скрежет зубов шотландца был так отчётлив, что только и его было достаточно что б выдать их присутствие. — Я повторять не стану, убрал конечность — яростно даже не прошипел, а погримасничал Малкольм, с неистовством выворачивая свою и заодно руку Харкнесса. А военный утомлённый своенравием Такера, впечатал бывшего пресс-атташе в стену, да так ощутимо, что явно выдавало намерение причинить вред. Отголоски яда давали о себе знать. — Угомонись Такер, мёртвым ты ей не поможешь! Нам нужен план! — сбивчиво, из-за борьбы, прошипел Харкнесс. — В задницу план! — злость и презрение в голосе были слегка скомканы, из-за хватки капитана, что излишне сильно сжимал горло бывшего пресс-атташе. Хватка становилась всё сильнее. Джек боролся с собой мгновение, желание пустить этому козлу кровь была почти осязаемой, то что он видел в глазах Такера, тот хищный блеск, от которого волосы на затылке становились дыбом, пугал его. Пока они добирались до сюда, он всё ожидал удара в спину. Было ли между ними доверие? — Определённо нет. Опыт боевых действий кричал, что надёжнее Такер станет только с пулей в голове, но так поступить Джек не мог, да и не хотел. Ему нравились такие неординарные люди, он ощущал азарт и воодушевление, но эта почти не поддающиеся контролю жажда крови… Утомляла его. Здесь, в тёмных тоннелях в близи логова зверя, в Харкнессе, как и в любом другом просыпалась тяга к смерти. Желание прикоснуться к ней, посредством чьей-то жертвы. Монстры не появляются из ниоткуда. Общество само прекрасно справляемся с их созданием — Военные, учёные и психопаты, разные грани одного целого. Поразительно насколько была заразительна дикая ярость шотландца. Вот и сейчас, капитан ощущал бушующего в нём зверя, тяжело выдохнув он отпустил его — Мы спасём её, только не надо бросаться в пекло сломя голову, Ромэо. — самоконтроль к военному постепенно возвращался и самоуверенные нотки в голос тоже. Главное вера в себя, они справятся, особых вариантов у них всё равно нет. На его реплику Малкольм никак не отреагировал, он будто оцепенел. Джек повторил ещё раз, но ответом ему было молчание, — О как же он его бесит! Внезапно, ни с того ни с сего, шотландец притянул военного обратно, впечатывая в стену. Похабная шутка почти слетела с губ Харкнесса, как Такер зажал ему рот и прошипел что-то, что именно капитан не разобрал. Но спустя мгновение он услышал, то что бывший пресс-атташе заметил раньше него. В их сторону приближались неясные фигуры в плащах, их шагов было практически невозможно различить, будто у них вовсе не было ног. Те медленно «проплыли» мимо них. Двигались существа синхронно, словно в трансе, ведомые кем-то и навряд ли заметили их присутствие. Харкнесс насчитал шесть. — Если хотел зажать меня где-нибудь, мог бы и предупредить — игриво изогнул бровь Джек, привычка есть привычка. Не заигрывать со всеми он просто не мог. Но едкого ответа не последовало, Малкольм словно призрак, так же медленно-скользяще, двинулся следом за «балахонами». Дурное предчувствие охватило военного. — Такер! — окликнул его капитан, — Такер, мать твою! Мы не в игры играем! — но голос Харкнесса не находил отклика, лишь вялый гул, что отражался от стен, возвращался к нему с вязким привкусом безнадёжности. Джек досадливо выдохнул, всё-таки придётся сделать это. Не мешкая ни секунды, он в мгновение ока сократил расстояние до бывшего пресс-атташе, рывком развернул и смачно, не жалея, врезал тому по лицу. Принесло ли это ему облегчение? — Вы даже не представляет какое. — ТЫ охренел, что ли? — зло процедил Такер, хватаясь за челюсть. — Скажите спасибо, господин бывший пресс-атташе, что вернул вас с небес на землю! — тихо, и с долей тоски ответил капитан. Малкольм резко вскинул на него взгляд, что он увидел в глазах военного, он сам не понял. Но осознание произошедшего, не напугало шотландца. Возможно это бы и подкосило его, будь он пятнадцатилетней барышней, но, к счастью, он не был. Нельзя сломать сломанное.***
Что Такер испытывал сейчас, он в полной мере не смог бы охарактеризовать. В нём что-то бурлило, грызло и терзало, а может у него просто несварение? Ему не было страшно, как таковой страх Такер не воспринимал, скорее даже презирал его. Как человек действия он привык полагаться на ярость и гнев, ведь пока в душе живет гнев, страху там просто нет места. Человек окутанный страхом похож на белку в колесе. Его мысли бегают по кругу и с каждым оборотом всё больше и больше выходят из-под контроля. А Такер предпочитал держать всё под контролем. Он был реалистом, и прекрасно понимал, что можно рассчитывать только на себя. Но в данный момент, в своём мягко говоря «нездоровом» состоянии ему не хотелось полагаться на себя, ему как сопляку хотелось упасть здесь, и что б всё разрешилось, само собой. Но так бывает, только в дерьмовых, всем уже надоевших опереттах, где в самый ответственный момент появляется «Тётушка» и решает все проблемы главных героев, эдакий — «Бог из машины». В реальности такого не бывает, а жаль… — усмехнулся он. Но было в душе Малкольма, что-то неподвластное даже ему, то место, где навсегда поселилась его «слабость». О как Такер ненавидел быть или казаться слабым, это то что гордость высокомерного человека не могла ему позволить! Тот не до конфликт с военным был вызван, по-идиотски брошенной Харкнессом фразой. Этот напыщенный ублюдок пытался казаться понимающим. Да нихера он не понимает! — зло думал бывший пресс-атташе, но никак не мог выбросить эту гребанную фразу из головы, ведь она как паразит разъедала, что-то в его груди. «Боятся потерять что-либо, полагаю, это и есть любовь.» — задумчиво протянул капитан. И теперь, благодаря этому ушлёпку он не мог не думать об этом. Если быть до конца откровенными, то Малкольм и так уже знал об этом. Ещё тогда, месяцы назад, когда она исчезла, он понял одну вещь. — Вместе с любовью в сердце всегда прокрадывается неодолимый страх. Страх, что однажды ты не сумеешь защитить того, кого любишь. И это не могло не терзать его.***
Клара старалась отрешиться от происходящего, но страх и есть страх. Независимо от источника он грызёт сердце и заставляет тело сжиматься в комок. Поэтому и победа над страхом всегда победа. Но сейчас, когда реальность происходящего не поддавалась никакому осмыслению, справиться с этим всепоглощающим чувством было крайне сложно. — Если ты не можешь решить проблему, значит это не проблема! — эти громкие слова, были одним из девизом юной мисс Освальд, когда она ещё училась в школе, она и сейчас верила, что каждая ситуация по определению не может быть однобока, у всего есть положительная и отрицательная сторона. Но даже такая «дремучая» оптимистка, как называл её Такер, не могла найти ничего положительного в эту минуты. Энгус Флинт, избавив её от остатков лохмотьев, приняв от жены сосуд с кровью, стал вырисовывать на её обнажённом теле какие-то символы. Это было мерзко и отвратительно, всё внутри неё переворачивалось от каждого прикосновения, ей как никогда хотелось быть сильной. Но как бы она не старалась, у неё ничего не выходило, слезы тонкими дорожками сбегали по её щекам, собственное бессилие было болезненно невыносимым. Самодовольное лицо ублюдка, упивающегося её беспомощностью видимо будет сниться ей в кошмарах. Зашибись, очередной бонус в её копилку дурных воспоминаний! Но через мгновение монстр замер, жажда крови постепенно уходила из его глаз, он будто утратил интерес к жертве и нарочито медленно он отвернулся от неё. Осознав, что его отвлекло что-то, она облегчённо выдохнула. Когда сердце перестало биться бешеной птицей, она услышала постепенно нарастающий гул, скорее даже почувствовала вибрацию, та будто исходила из самих стен. Такое угнетающее сознание колебание заставляло волосы на затылке вставать дыбом. И стало совсем не по себе… Приподняв голову Клара смогла различить в неровном свете факела несколько фигур в плащах приближающихся к центру. Вот и зрители — грустно усмехнулась девушка. Освальд никогда не хотела оказаться на месте героинь хоррор фильмов, но видимо такой бесценный опыт её всё-таки придётся получить, хоть и посмертно. Думать о том, что с ней произойдёт было страшно. Она нервно сглотнула, и в утомлённом последними событиями мозгу всплыло лицо бывшего пресс-атташе. Тоска охватила сердце. Самым ужасным было, что последняя их встреча окончилась размолвкой. Человеческая жизнь — тем и страшна, что люди лишь постфактум начинают понимать свои поступки и ошибки, именно тогда, когда исправить, собственно ничего нельзя.***
Если боишься, никогда не показывай этого, пусть твой противник знает, что, даже убив тебя, он не одержит победу. С философской точки зрения — Прекрасная мысль, но что тогда, что сейчас об этой мудрости мнение Клары было двояким. Её страшно хотелось отвести взгляд от своего мучителя, но гордость и самолюбие, и страх утонуть в жалости к самой себе, заставляли упрямо смотреть зверю в глаза. Энгус Флинт поймал эту отчаянную бурю и зловеще усмехнулся — Тебе стоило бы бояться больше, ведь ты не знаешь, что произойдёт с тобой. — Я не боюсь смерти — твёрдо сквозь зубы процедила девушка. Клара не врала, она и вправду не боялась смерти, но всё-таки жизнь была предпочтительнее. — - Никто и не говорил о смерти — притворно жалостливо протянул мужчина. Глядя в её большие карие глаза окутанные смятением, он мягко, будто в утешительном жесте, провёл по её щеке, оставляя кровавый след. Она дернулась от отвращения, но не издала ни звука. — Забавно, все кто был до тебя — он наклонился к её уху и тихо прошипел — Уже молили о пощщщаде… От заискивающего шёпота, что казалось проникал в самую душу, сердце судорожно сжималось. Помимо воли её начинала бить дрожь, не в силах смотреть в алые нечеловеческие глаза, она отвернулась. — Я могу избавить тебя от этой участи… Миссис Такер ощутила усмешку, за которой последовало недвусмысленное прикосновение к её обнажённому бедру. — - Если ты хорошо попросишшшшь… Ярость и возмущение отбросили на второй план, всякий инстинкт самосохранения. — Да пошёл ты! — И она плюнула этому ничтожеству в некогда человеческое лицо. Она усмехнулась, выражению неподдельной досады-злобы на физиономии Энгуса. Помнится Малкольм всегда говорил, что с ней нелегко, не только же бывшему пресс-атташе мучаться с ней. Так же внезапно правую сторону лица обдало жаром, а на губах появился неприятный металлический привкус. Звон в ушах от неслабого удара несколько дезориентировал её. — Сука — яростно процедил фанатик. Вопреки всему, губы растянулись в ещё большей улыбке, Клара не могла не улыбаться в разъярённое лицо Энгуса Флинта. Она ни за что не позволит этому ублюдку упиваться своей беспомощностью! Плевать, даже если таким образом развязка ускорилась, но помыкать и тем более глумится над собой, она не позволит! Некогда человеческое лицо перекосила дикая злоба, шипение угрожающе вырывалось из плотно сжатых челюстей. Он занёс руку для очередного удара. — Эй мудила, отойди от моей жены! — Она неуверенно вскинула голову, выныривая из водоворота отчаяния. Неужели это действительно происходит, а не бред её запуганного сознания? Вглядываясь в лицо мужчины, в холодные акульи глаза, что сверкали яростью. Сердце затрепетало — Да это он, Малкольм Такер, её муж. Не было ничего удивительного в том, что он появился словно из ниоткуда. Ещё тогда, работая в министерстве, она не раз слышала о нём многое: что, мать его Такер, обладает мистической способностью незаметно перемещаться в здании со стеклянными стенами, где каждый паразит и олух на виду. И никто и никогда не мог определиться, что хуже, когда он медленно надвигается на тебя, как рак предстательной железы или то, как он приходит внезапно, будто инфаркт. Монстр замер, и резко развернулся на внезапно нарушивший тишину голос. Едкая усмешка, что возникла не его лице, не внушала ничего хорошего. — И что ты сможешь сделать, человек? — Я тебе голову оторву и позвоночник выну, тварь ты ползучая! — процедил бывший пресс-атташе, так словно это было самым очевидным. -Цццц, — нарочито медленно покачал головой мистер Флинт — Ты не сможешь навредить мне, даже если и захочешь. — хищно оскалился тот, в свете факела, его облик уже мало имел общего с человеческим. — Как будто меня могут остановить твои долбанные марионетки? — скривился Малкольм, он старательно отводил взгляд от жены, ему как никогда требовалось быть сосредоточенным на плане и держать всё под контролем, но глядя в её большие испуганные глаза, он уже ни о чём не мог думать. — Где тот, второй? — Спросил Энгус, намеренно делая шаг в сторону, тем самым заслоняя от него Клару. Такер подавил, рвущееся наружу шипение. Облизав пересохшие губы, ТАкер пожал плечами, засовывая руки в карманы — Мёртв… Не всем так везёт как мне. — Гордо расправив плечи, усмехнулся он. Его самоуверенность была практически осязаемой. В трудных ситуациях Малкольм не мог не красоваться, у всех странные пристрастия, у этих двоих убивать первых встречных, а Харкнесс вообще военный! Можно образовать кружок анонимных извращенцев и собираться каждую третью пятницу каждого месяца. — на периферии мысли скакали как безумные. Слегка подрагивающие руки он скрестил на груди, но это беспокойное движение не укрылось от взгляда змеечеловека. — Такер, ты же знаешь, что происходит с тобой. Малкольм нахмурился, якобы, не понимая о чём он. Ну что поделать, характер не исправить даже ёбаной катастрофой! В которую плавно приходила эта ситуация. — Аааа, ты об укусе — хмыкнул он, — Поди к рассвету, ваш клуб пополнится моей персоной — снова пожал плечами Малкольм, стараясь за усмешкой подавить, болезненный спазм, что скрутил его естество. Сам не ясно от чего, он простонал, боль сдавила его грудь. А Флинт расхохотался — Не надейся! Ты не обратишься полностью, ты станешь безмозглой тварью, моей марионеткой! ТЫ даже сейчас, ощущаешь моё превосходство! — И что мне теперь встать на колени и отсосать тебе? — съязвил Такер, с трудом расправляя плечи. Это было чертовски неприятное ощущение, будто он не управлял своим телом вовсе. Прикрыв глаза он старался отрешиться от ноющего чувства опустошения в груди. Что-то он отвлёкся, а всё виновата рожа этого хмыря! На чём он остановился? Ему необходимо ещё слегка потянуть время… Так —так… Взгляд выхватил в этой не до толпе фанатиков, бледную и слегка стоящую в стороне фигурку блондинки. Отлично, нет ничего лучше, чем устраивать скандалы между супругами! — Мэри — обратился он к женщине — Твой муж, помешался на власти, на своём эго. Он не ищет способа решения проблемы! Он не видит никакой проблемы, его развратила та ёбаная сила, что превратила его в эту тварь! — у блондинки испуганно распахнулись глаза, она стояла чуть поодаль от мужа, так тихо, как будто её вовсе нет. А Малкольм продолжал, попиздеть и поорать он любил, так что… — Ты что не видишь? Он помешался на археологии! И на всём том мифическом дерьме! Он возомнил себя вершителем судеб, змеиным королём, Лордом пизданутых на голову… Такер по-умилялся бы злобной гримасе этого ублюдка подольше, если б не то, что последовало дальше. Та резкая боль в голове, но сейчас зов стал отчётливым, практически осязаемым. Он упал на колени, хрип вырвался из груди, он не мог сделать даже один единственный вдох. Одна его часть, что устала бороться, хотела пустить всё на самотёк и из первых рядов следить за происходящим, а другая кричала, шипела и извивалась, что он не может проиграть. Этот проигрыш будет стоить не только его жизни, но и Клары. Он не за что не сдастся. Какой позор облажаться прилюдно, этого никогда не забудут, да и у него прескверный характер, что б кому-то прислуживать. Стиснув зубы, он слегка смог приподнять голову, кланяться он не намерен. Но когда его глаза встретились с карими он возненавидел себя как никогда в жизни. Но пошевелиться не мог, что бы он ни пытался ничего не выходило. Он что тряпка, чтоб валяться в ногах? Яростно шипя и извиваясь, он пытался скинуть оцепенение, но мог лишь наблюдать, как Флинт, намеренно медленно впивается в шею Клары. Когда она вскрикнула, его собственный укус отозвался болью. На это не потребовалось много времени, он снова облажался.