То, о чем молчат

Pov Кот У этой девчонки явно нет инстинкта самосохранения! Опять бежит вперед, не слушает приказов! Ну сколько можно уже? Бежит ко мне, но пули быстрее, она уворачивается, но падает на землю, отталкивается руками от земли, берет автомат в руки и продолжает бежать, отстреливаясь от противников. Я резко выскакиваю из укрытия, хватаю за руку Муру, пробегающую мимо, и прыгаю, уже с ней на руках, обратно за заграждение. Она хватается за мою шею своими руками. Лучше бы эти руки меня гладили и еду готовили., а не автомат держали. — Что ты… — начала говорить она, но я не позволил ей договорить. Я прижимаю её к себе как можно крепче, я не хочу даже думать о том, что она могла погибнуть. Она нерешительно обнимает меня в ответ, её теплые руки касаются моей спины, прижимают меня к себе в ответ, гладят меня, как я и хотел. — Мура, просто помолчи. Никогда больше так не делай, я очень сильно волнуюсь за тебя. — я буквально шепчу ей эти слова, обнимаю её, глажу рукой по голове. В сознание меня приводят пули, свистящие в воздухе над нашими головами. — Я вперед, ты меня прикрываешь, потом я тебя. Идем короткими перебежками, как обычно. — я освободил Муру от своих объятий и показал ей, куда нам надо добраться. Она опять берет автомат в руки. Первую дистанцию преодолеваем удачно, Мура быстро сбивает снайперов и мы спокойно заходим в здание, ищем заложников. Снаружи начинается стрельба по окнам, я получаю две пули в плечо — одно сквозное ранение, одно проникновение на сантиметра полтора, пуля застряла в мягких тканях, но рука почти не болит, или мне так кажется от болевого шока. Мура это замечает., но не подает виду, молодец. Она знает, что я не хочу показывать слабости, показывать, что чувствую боль, что силы меня покидают. Мура идет вперед меня, занимает позиции у окон и убивает снайперов, после неё иду я, так мы проходим через весь коридор, дальше проще — лестница и пара подсобных помещений, в которых сидят заминированные заложники, окон там нет, хоть что-то радует. — Черт, Мура, на заложниках бомбы. — я резко понимаю, что ничего не могу сделать. Физика с нами нет — уже неделю в больничке лежит, даже сил сбегать у него нет, оно и понятно, с такой высоты упал. А десять заложников сидят плотной кучкой, смотанные проводами, на бомбе тикает таймер — до взрыва три минуты. И даже никого не спасти, обмотаны все, попробуешь вынуть хоть одного — погибнут все. — Кот, я знаю, что делать! Дай мне кусачки, я всё сделаю! — на этих словах глаза Мурки наполняются надеждой и радостью. Я не знаю, что именно она делает с бомбой — стою на стреме, слежу за обстановкой в коридоре. Через две минуты тиканье таймера прекращается, а Женя с довольным лицом подходит ко мне. — Готово, Котик. И правда, заложники снимают с себя остатки проводов, а обезвреженная бомба лежит в углу комнаты, разобранная на части аккуратными женскими ручками. А я радуюсь, что эти самые руки смогли спасти столько жизней, что эти руки сейчас заботливо стягивают с меня форму, чтобы осмотреть ранение, что эти самые руки, позже, уже в служебном автомобиле по пути домой, заботливо обрабатывают раны, извлекают пулю и перевязывают руку.