Океан никогда не умолкает

      — Вы, должно быть, шутите.       Германн смерил Герка пристальным взглядом и невозмутимо поднял бровь. Судя по выражению лица маршала, тот уже подумывал выбить из-под Готтлиба трость и поспешно удалиться, пока доктор не опомнился.       — Вы его посещали. Нет никаких причин отказывать мне в этой привилегии.       — Это не привилегия. Он напал на свой конвой и мне пришлось вмешаться. Я говорю тебе, Германн, ты не выдержишь и двух минут в той комнате.       Ньют уже почти целый день сидел взаперти на гауптвахте. Его накормили, дали помыться, чистую одежду, но как только ему сообщили, что он не может выйти обратно к умирающему кайдзю, он словно с цепи сорвался. Один из охранников отделался сломанной ключицей, а второй сотрясением мозга — под влиянием кайдзю Ньют не стеснялся пускать в ход насилие.       — Он не станет на меня нападать, — настоял Готтлиб. Герк закатил глаза и всплеснул руками.       — Ты меня совсем не слушаешь, да? Это не Ньют, понимаешь? Что бы это ни было, в нем нет ничего человечного. Я не хочу терять ещё одного важного человека, если можно предотвратить бессмысленный риск.       — Я ценю ваше беспокойство, но я бы не стал просить, если бы не считал это необходимым, — сказал Готтлиб, следуя за маршалом, когда тот прошел мимо него. — Мне… мне нужно…       Герк неожиданно остановился и повернулся к Готтлибу, который опустил взгляд в пол.       — Тебе нужно узнать, как он, — сказал Герк. Готтлиб замялся на мгновение, после чего кивнул. — Что ж, могу сказать. Он не в порядке. И то, что ты пойдешь его навестить, ничего не изменит. Так что бросай эту идею и жди вместе с нами. Ясно?       — Да, сэр, — пробубнил Готтлиб, всё ещё глядя в пол. Герк опустил голову, чтобы поймать его взгляд.       — Скажи мне это в лицо, Германн.       Готтлиб выпрямился. Выглядел он обиженным.       — Да, сэр.

***

      — Сэр, мне правда стоит спросить у маршала.       — Маршал сейчас занят более важными делами, — отрезал Готтлиб. — Если хотите тратить зря его время, уточняя, у кого на что есть разрешение, я не буду вас останавливать. Уверен, он всего лишь понизит вас в звании.       Охранник, уже было потянувшийся к телефону, неловко заёрзал. Готтлиб смотрел на него с выражением абсолютного безразличия.       — Он сломал ключицу одному из наших, — сказал охранник.       — Всего лишь трещина, из того что я слышал. Не смертельно.       Охранник поднял трубку, и Германн едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. Ему сложно изображать беспристрастие, и сейчас ему пришлось призвать на помощь все свой талант к блефу. Поколебавшись, охранник вернул трубку на место.       — Немногие захотят зайти в ту камеру...       — Тогда назначьте мне одного или пару сопровождающих с притупленным инстинктом самосохранения. Я зайду туда в любом случае.       Пять минут спустя двое вооруженных охранников сопроводили Германна по коридору пустых камер. В военное время гауптвахта почти не использовалась; большинству куда сильнее хотелось дожить до следующего дня, нежели чинить беспорядки. Камера Ньюта находилась в самом конце коридора, за массивной дверью с несколькими замками.       — Я и не знал, что у нас есть камеры повышенного уровня защиты, — отметил Готтлиб.       — Всего одна. И до этого она не использовалась, — ответил один из охранников. — Знаете, он одному парню череп проломил.       — Сотрясение это не то же самое, что проломить череп, — пробормотал Готтлиб. Охранник пожал плечами, многозначительно похлопав по пистолету в кобуре. Готтлиб сердито на него посмотрел. — Обойдемся без насилия.       — Это вы сейчас так говорите, доктор. Вы не видели, во что он превратился.       — Открывайте уже чертову дверь, — пробурчал Готтлиб. Охранник снова пожал плечами, достал ключи и открыл дверь. Всё это напомнило Германну тот раз, когда он навещал Ньюта в лазарете — пока он не зашел внутрь. Грохот закрывшейся двери прозвучал как приговор. Войдя, он уже не мог отбросить чувство, что попал в ловушку.       За столом перед ним сидел не Ньютон Гайзлер. Он проследил, как Готтлиб поставил напротив него раскладной стул, принесенный одним из охранников, и сел на него. Взгляд его был хищным и злобным. Он посмотрел сначала на одного одного солдата, затем на другого, и в его горле зарокотал почти что животный рык.       — Давайте без этого, мистер, — спокойно сказал Готтлиб. — Они всего лишь неприятное, но необходимое условие моего пребывания здесь. Они ничего не сделают.       Рык прервался, и существо с лицом Ньюта равнодушно отвернулось.       — Уходи.       — Я хотел на тебя посмотреть.       — Посмотрел. Теперь уходи.       Готтлиб откинулся на спинку, присматриваясь к Ньюту. Его выдавали глаза: их взгляд казался холодным, остекленевшим, безжизненным. Он стал оболочкой, полностью подвластной разуму кайдзю. Одна мысль об этом вызывала у Готтлиба отвращение, он не смог долго смотреть Ньюту в глаза, вместо этого обведя взглядом комнату.       — Зачем ты это делаешь?       Ньют пробубнил что-то себе под нос, сложил руки на столе и опустил на них голову. Готтлиб толкнул ножку стола, заставив его зашататься. Ньют поднял на него озлобленный взгляд.       — Ничего не делаю, — сказал он. Его голос звучал монотонно, словно он не знал, как расставлять интонации. Но даже так Германн почувствовал агрессию, исходящую от него.       — Да, пожалуй, в этой камере тебе и правда нечем заняться, кроме как угрюмо сидеть в углу. Полагаю, тебе больше хочется громить города и убивать невинных людей. Твои собратья причинили достаточно вреда прежде, чем их удалось усмирить.       Ньют угрожающе прищурился, на что Готтлиб иронично улыбнулся.       — А, прошу прощения. Наверное, воспоминания об их весьма мучительном поражении — это для тебя больная тема. Как грубо с моей стороны.       Охранники напряглись, глядя на Ньюта; судя по его виду, он в любой момент мог кинуться на своего собеседника.       — Чего, — сказал Ньют голосом, в котором пробивалось всё то же рычание, — ты хочешь.       — Я хочу, чтобы ты вернул моего друга, — ответил Готтлиб, моментально посерьезнев. — Я хочу, чтобы ты его отпустил.       — Он нужен мне больше, чем тебе, — сказал Ньют. Было заметно, что он с трудом сдерживает злость. — Он мой.       — При всем уважении, мистер, он принадлежит самому себе, — сказал Готтлиб. — Ты не имел никакого права делать то, что сделал. Ты, как и всё твое племя, всегда были и будут нежеланными гостями здесь. Я вежливо прошу тебя отпустить его.       Ньют посмотрел на него озадаченно. Готтлиб вздохнул.       — Прости, слишком много слов? — спросил он. Ньют прошипел в ответ и отстранился, раздраженно поводя челюстями. На мгновение он снова показался человеком, дошедшим до ручки после очередной перепалки.       — Ты его не получишь, — он отвернулся и закрыл глаза. — Мой.       — Да, да, ты и твои хозяева любите хватать всё, что вам не принадлежит, словно жадные маленькие дети, — сказал Готтлиб, повышая голос. — Как будто вы имеете на что-то право. Не знаю, чего я вообще ожидал?       Ньют внезапно открыл глаза и метнулся через стол, хватая Германна за воротник.       — ЗАМОЛЧИ! — крикнул он. Готтлиб вырвался и упал обратно на стул. Охранники уже выхватили пистолеты и направили их на Ньюта, но он проигнорировал их и медленно сел. Готтлиб умело скрыл свой страх, одёрнул рубашку и одарил Ньюта высокомерным взглядом.       — Ты даже истерику закатываешь, прямо как ребенок, — стоит отдать Германну должное, его голос лишь слегка подрагивал. — Какое страшное и могучее чудовище.       Ньют сжимал и царапал голову ногтями, выплескивая раздражение на самого себя.       — Уходи, — прорычал он. — Уходи!       — Не уйду, — сухо ответил Готтлиб. — Думаешь, меня так просто напугать какой-то истерикой?       — Он потерялся! — Ньют ударил кулаками по столу. — Пропал!       — В смысле?       Ньют злобно усмехнулся, почуяв страх, просочившийся в голос Германна, и постучал по голове со знающим видом.       — Пропал, — повторил он. — Потерялся.       — Ты лжешь, — пробормотал Готтлиб. — Лживая тварь. Ты не хочешь отпускать его, потому что это ты боишься остаться один. Трус.       Усмешка стала только шире, и Готтлиб наклонился вперед, поддавшись на провокацию Ньюта.       — Ты и тебе подобные, все вы жаждете войны, — сказал он. — Мы ничем вас не провоцировали, а вы пришли сюда и разожгли войну и… и…       Гнев встал комом поперек горла, и он замолчал. Ньют больше не усмехался, его взгляд стал пустым, холодным.       — Войну?       — Да. Думаю, тебе хорошо знакомо это слово. Последние десять лет мы только и делали, что вели её с вами, тварями.       Готтлиб не успел среагировать, как в него крепко вцепились руки Ньюта. Охранники метнулись к ним, чтобы разнять, но Ньют зарычал на них.       — Назад, глупцы, — шикнул на них Готтлиб. Ньют взглянул на него с ехидцей.       — Думаешь… это война? — спросил он. Готтлиб едва удержался, чтобы не закричать, когда Ньют начал медленно сдавливать его руки. — Это была не война.       — Тогда объясни мне, — голос Германна подрагивал от боли. Там, где ногти Ньюта впились в кожу, начала сочиться кровь. — Как по мне, д-десять лет кровопролития очень похожи на войну.       Ньют медленно покачал головой.       — Война разрушает, — сказал он. — Она сжигает. Уничтожает. Мы пришли не разрушать. Мы пришли подготовить её для них. Они создали нас для этого.       Руки Готтлиба пылали в агонии, но он изо всех сил сдерживал крик, так и норовящий вырваться. Он не доставит Ньюту — нет. Нет. Он не доставит Сканнеру такого удовольствия. Ньют никогда не был таким жестоким.       — Так значит вы просто возделывали землю для своих хозяев?       — Да, — спокойно сказал Ньют — Сканнер. — Но война грядет.       Готтлиб замер, и Сканнер вновь усмехнулся.       — Война грядет, — сказал он. — Откроются сотни дверей, и они придут. И тогда всё сгорит.       Наконец он ослабил хватку, и Готтлиб медленно сел, прижимая к груди пораненные руки. Он бросил короткий взгляд на Сканнера, а затем насмешливо фыркнул.       — Ты что, пытаешься меня напугать?       Сканнер уставился на него, и Готтлиб покачал головой, словно из жалости к нему.       — Посмотри на себя, — сказал он. — Посмотри, во что ты превратился. Прячешься за человеческим лицом, словно за маской, и делаешь вид, что всё ещё представляешь угрозу. Ты ничто, кайдзю. Ты лишь тень, и твоё время давно прошло.       Сканнер побледнел, отстраняясь, глядя на Готтлиба с недоумением. Готтлиб выпрямился и положил руки на стол.       — Исчезни, Сканнер, — сказал он негромко. — Ползи во тьму, из которой явился. Твои часы сочтены, и нам нет смысла тратить время на нечто столь жалкое и незначительное.       Сканнер попятился, словно на него только что накричали. Готтлиб поднялся, напоследок смерив его взглядом.       — Постарайся не травмировать его ещё сильнее, — сказал он. — Я надеюсь, ты вернешь его в нормальном состоянии.       Охранники открыли дверь и торопливо вышли из камеры. Готтлиб развернулся и проследовал за ними. Дверь с грохотом захлопнулась. Сканнер вздрогнул, словно побитое животное, и съёжился на полу, будто пытаясь спрятаться.