***
«…предназначение, судьба… называй, как тебе угодно. Жизнь оставляет нам подсказки, намекая на наше будущее. Прежде, чем мы примем решение, наша судьба будет им уже хорошо известна. Кем мы будем дорожить, кого потеряем, что обретем, какими станем. Я попала в Мораг Тонг маленькой девочкой – мои родители были членами культа. Я не знала другой жизни, убийство стало моей каждодневной церемонией. Если бы я могла вернуть время вспять, я бы заметила, что место моего первого убийства было усыпано кровавыми пасленами. Уже тогда все было решено. Я не собиралась создавать Темное Братство, я не хотела принимать участия во всех тех событиях, причиной которым я стала. Я не принимала такое решение, Вигдис. Так же, как и ты. Однажды Он просто пришел. И я оказалась беспомощной перед злым роком. У меня не было выбора, поэтому я повиновалась. Бесполезно идти наперекор судьбе, особенно когда твоя судьба принадлежит Ситису. Мне было страшно, Вигдис. Как и тебе. Я чувствую в тебе этот страх, чувствую в тебе эту тревогу, смешанную с горечью. Я не знала, что Он уготовил мне, какой дорогой я пойду. Я видела Отца Ужаса лишь единожды, а оказалось, что вся моя жизнь будет посвящена ему…» Вигдис прикрыла глаза, слушая Мать Ночи. Редко бывало, что дух женщины делился откровениями, хотя она всегда была приветлива и ласкова. Женщина послала молчаливое понимание – больше Матери Ночи ничего не нужно. Слышащая огляделась и интуитивно убрала мокрые волосы за спину. За водопадом на самом деле оказался проход. Каменный туннель шел вглубь, карты не было. Что ждало их дальше – знали только Боги. Магички по очереди колдовали светящиеся шары, но тени все же скалились где-то наверху. Они шли уже несколько часов по этому нескончаемому коридору, который поднимался то вверх, то вниз. Страх и напряжение можно было потрогать руками. Ей вспомнился испуг Грелод Доброй, когда та поняла, что закована в те же скобы, в которых ее воспитанники всегда просили прощения. Ее убийство было встречено радостными криками детей. Если это и было подсказкой, то даже сейчас она не может ответить точно, о чем ей говорила судьба… - Вам скажет всяк, Что залив Илиак …- почти шепотом промурлыкал Квинт, по дороге заплетая волосы, чтобы те не мешали. Отряд заметно вздрогнул от неожиданности. В зловещей тишине тихий голос имперца показался оглушающим криком. -…Место, где оживают надежды, И леди бегают без одежды,…- так же тихо подхватил песню Маркус, а за ним и остальные имперцы. - … Нет ни печалей там, ни забот, И западный ветер песни поёт, И счастливы жители все круглый год. Там море без бури, там смех без причины, Там женщины пляшут и пляшут мужчины, Не думай о бедах, привольно живи…- слушала Хладнокровная тихий хор отряда, заметив, что и Хранитель беззвучно и с улыбкой повторяет знакомые слова. И тени отступили…***
«…Я стала Матерью Ночи исключительно из-за исполнительности. Это считалось почетным. Тогда никто из моих земляков не знал, кто я. Я не могу сказать тебе, правда это или мираж, но мне помниться, что у меня была небольшая таверна. Я помню, что каждый Миддас мы подавали жареного кролика на ужин. Культ делился золотом, нам на все хватало. Плохие новости разносятся быстро. Я не присутствовала во время убийства потентата Савриен-Чорака. За тот хаос, в который мы погрузились, можно было бы обвинять Мораг Тонг только косвенно, но один из Мастеров кровью потентата похвастался авторством. Говорят, кровавая надпись «МОРАГ ТОНГ» над телом потентата была зловещей. Единственный выбор, который я сделала – осудить культ за такой поступок. Они не думали о последствиях. Я думала, что поступаю правильно и здраво. А оказалось, что я сама закрыла себя в клетке…» -… не беспокой ее,- услышала Вигдис голос Цицерона. Она заслушалась. - Все в порядке,- кивнула она эльфийке. - С кем ты разговаривала?- по-детски наивно спросила Амари, присаживаясь на шкуру рядом с Хладнокровной. - В основном слушаю. Мать Ночи,- кратко пояснила женщина, а потом чему-то улыбнулась и добавила:- Оказалось, Зло любит разговаривать. - Но ведь Зло в таком случае – Ситис, а не Мать Ночи, кем бы она ни была,- возразила эльфийка. - Он ее выбрал,- ответила Хладнокровная, раскладывая стрелы рядом в случай опасности. - Добро тоже говорило. Но немного не так,- тихо сказала Амари, потирая замерзшие пальцы. Чем дальше они шли, тем холоднее становилось в тоннеле. Эльфы лишь загадочно говорили «Мы близко», но близко к чему – никто не знал. - И как же оно говорит?- вмешался Хранитель, лениво растянувшись рядом на той же шкуре. Он собирался заслужено отдохнуть, а эльфийке все хочется поболтать. - Во снах,- смущенно ответила эльфийка, но старалась сохранить лицо. Рыжий имперец ее пугал, но Вигдис тесно взаимодействовала с Цицероном почти естественно. Вначале Амари удивилась, когда этот человек спокойно нарушил личные границы генерала, а та ему даже слова не сказала, хотя остальных членов отряда она вежливо держала на расстоянии. Они вполне обыденно делили еду, воду, спальный мешок. Потом она решила, что странный имперец – телохранитель Хладнокровной. Он откровенно прикрывал ее в бою и защищал ее от любой опасности, даже от эльфов. Но Вигдис была не из хрупких, ей не нужен был телохранитель… - И какое же… это Добро? На что оно похоже?- хмыкнула Слышащая. Амари долго молчала, глядя, как Тиберий пытается прикоснуться к магическому светлячку, который наколдовала Беатрис. Магичка смеялась, а светлячок все убегал от Тиберия. - На друга. На теплого солнечного друга… Слышащая кивнула, но мыслями она была в том морозном вечере, когда ей передали письмо от Буревестника. Уже тогда она сделала свой выбор. Женщина ухмыльнулась – он не будет последним.***
«Мне казалось, Мораг Тонг просто приняли неверное решение, мы сбились с нужного пути, а теперь платим за это. Нам нужен был новый лидер… как же я ошибалась. Я испугалась еще больше тебя, когда Отец Ужаса заговорил со мной. Ведь Он пришел в компании с могильным холодом и опустошающей безысходностью.» Вигдис всматривалась в уставшую фигуру Кезона, который первым охранял их сон. В свете магического светлячка он казался старше, чем ей показалось ранее. Она думала над словами Матери. Все мы выполняем их волю… «И что же ждет нас, Матушка? Цицерон раньше постоянно повторял, что в Пустоте поют и танцуют… но никто не знает об этом лучше, чем Вы. На что похожа Пустота? Какой на самом деле Отец Ужаса? Что ждет нас, верных его воле?» В ответ ей была тишина. Слышащая думала, что оскорбила Мать своим вопросом. Она Слышащая. Не Спрашивающая. «Я знала, что что-то случится. Из окна своей таверны я видела, как тени сгущались над дорогой, над водой небольшого озера, за спиной стражников. Я знала, что что-то случится, когда дверь покоев отворилась. Он пришел подчинить, подавить, выполнить предназначенное. Ты думаешь, я смиренно согласилась со своей участью? Я боролась, дитя. Боролась до последнего. Боролась с судьбой, когда он ушел. Боролась за каждого из своих детей. Было глупо думать, что у них есть право на обычную жизнь. У меня не было выбора – либо я сама отправляю их к Ситису, либо они покинут меня сами. Долго и мучительно. Подозреваю, что он наказал меня за неподчинение. Он ждал два года прежде, чем отдать такой приказ. Я понимаю тебя, Вигдис. Твое материнское сердце обливается кровью в страхе за сына. Мое же сердце разбилось с последним вздохом моих детей. Когда земляки пришли по мою участь…меня уже не существовало. Они убили меня, но я уже не чувствовала боли…» Мать Ночи замолчала, а Вигдис зажмурила глаза, чтобы прогнать чудовищные картинки чужой боли. «Пустота похожа… на пустоту. Это нельзя объяснить, когда она везде. Когда она и есть ты. Танцуют ли? Поют? Не знаю, но иногда я слышу смех своих детей…»