Глаза напротив

Приняв решение не доставать и не пугать Шастуна, а значит, и не маячить в его поле зрения, Арсений начал осаждать других знакомых, но никто его не замечал, будто он вообще перестал существовать. Перерыв в гастрольном графике Попов по привычке проводил в квартире Сереги, слушая его прямые эфиры и коротая долгие часы одиночества. Иногда все же приходилось покидать уютную обитель Матвиенко, если вдруг у него появлялись симпатичные гостьи, но в это время он просто бродил вдоль зеркальных стен, не пытаясь заглянуть в окна. Наведываться к семейным друзьям без приглашения было неловко — мало ли, за каким занятием он их застанет, а одиноких у Арсения было не так уж и много. Время от времени Арсений проверял, чем занимается его двойник, но тот ничего из ряда вон выходящего не вытворял, по крайней мере, не ставил фандом на уши, иначе трансляции Матвиенко пролили бы свет на это безобразие. Казалось, что он просто жил жизнью Попова, может иногда и чудил, но привыкшие к странностям настоящего Арсения близкие не обращали внимание на детали. В какой-то мере было даже обидно, хоть он и понимал, что реальность была настолько сумасбродной, что никому и в голову бы не пришло, что Попова подменили. Иногда они встречались глазами, если совпадало, что Арсений оказывался в зеркале двойника, когда тот любовался собой. Лже-Арс моментально отводил взгляд, но не скрывал мерзкой ухмылки, показывающей, кто из них двоих победитель. Он полностью завладел жизнью Арсения и покусился даже на святая святых — фотосессии, разрывая сердце не только самим фактом, но и выбором тематики, да и исполнением — пустой взгляд, ноль эмоций на лице, никакого взаимодействия с партнером или камерой. Лишь один ядовитый взгляд, брошенный на наблюдающего за ним из зеркала Арсения. Лучше бы он вообще не знал, чем занимается его бессовестная копия. Жаль только, что совсем избегать двойника не получалось, Попов все же хотел быть в курсе дела, потому все так же хотя бы раз в день поглядывал на лже-Арса. К Шастуну Арсений не наведывался вообще, искренне переживая за рассудок друга, который единственный мог его видеть в зеркале. Казалось, вот он выход, надо только пойти и объяснить Антону, что он попал в ловушку, но шансы, что коллега сможет его спасти до того, как сойдет с ума, были настолько малы, что Арсений даже и не пытался, решив, что игра не стоит свеч. Но каково же было удивление Попова, когда в один из вечеров он все же очутился в квартире Антона, хотя мог поспорить, что не думал о нем, переходя к очередному зеркалу. В комнате царил полумрак, в котором с трудом можно было разглядеть обстановку. Да и место Арсений узнал только лишь по огромному длинному кактусу, который возвышался на подоконнике на фоне все еще немного светлого окна. Помнится, когда они впервые всей компанией попали на съемную квартиру Шастуна и тот устроил им экскурсию, они весь вечер глумились над колючей копией Антохи, которая досталась ему от прошлых жильцов. Арсений намеревался по-быстрому ретироваться, пока Антоха настоящий не заметил его силуэт в собственной темной спальне, но напоследок прикоснувшись рукой к стеклу, услышал знакомый голос, доносившийся, судя по всему, из соседней комнаты. — … прячешься от меня, не надоело? Арсений немного сменил угол обзора, сквозь дверной проем замечая знакомую фигуру, устроившуюся на диване в гостиной. И как он сразу не догадался, почему попал к Антону, думая о своем двойнике! — Арс, так будет лучше, — до слуха Попова донесся неуверенный голос Антона, — нет смысла ничего начинать. — Но ты не отрицаешь, что у тебя есть ко мне чувства? Попов как никогда загорелся желанием приложить двойника головой о стену, или хотя бы запустить что-то тяжелое в бритый затылок, который был виден с его позиции, — как можно настолько ехидным и самодовольным тоном задавать такие интимные вопросы? Куда смотрит Шастун? Гнать бы этого идиота из дома поганой метлой! То ли из-за приступа гнева, то ли еще по какой причине, Арсений не расслышал ответ Антона, начиная нервничать и злиться еще сильнее, будто в самом интересном на свете фильме прослушал ключевую фразу и всё, весь просмотр коту под хвост! И не перемотать ведь! Попов даже пнул зеркало, хоть и не особо понимал причину своей ярости — ну не расслышал и ладно, если подумать, сдался ему ответ Антона? — И зачем мы должны себе отказывать? — промурлыкал лже-Арс, подаваясь вперед и, видимо, взяв Шастуна за руку или футболку, потянул его к себе, продолжая что-то бормотать. Арсений замер. Внутри словно что-то оборвалось, ухнуло в пропасть. Он мог бы сказать, что стал свидетелем начала конца, но и сам ведь понимал — всё началось гораздо раньше, а сейчас… Сейчас он видел, как вся его жизнь на невъебенной скорости неслась под откос и не имел ни малейшего понятия, как нажать на тормоз. Да и, кажется, тормоза в этой адской машине не были предусмотрены создателем. Антон улыбался, но даже из соседней комнаты Арсений мог сказать, что тот нервничает. Не было искренности в его смехе, а глаза нервно скользили по сидящему рядом мужчине. Хотелось кричать, но какой был смысл? Сейчас Попов уже корил себя, что не предупредил Антона, не дал знать, что ему грозила опасность. А была ли опасность? Наблюдая за тем, как Шастун целует человека с его лицом, постепенно теряя напряженность и становясь все счастливее, он не мог определенно сказать, что лже-Арс таил в себе опасность для Антона. Может его двойник искренне влюблен в парнишку? Может они могут быть счастливы? Только на душе всё равно было погано, а на глаза наворачивались слезы. В отчаянии Арсений вновь ударил кулаком по стеклу, даже не раз, будто надеясь, что оно наконец поддастся и он обретет свободу. Зеркало оставалось невредимым. Ничего не менялось. Наверное, стоило уйти и предоставить свободу сладкой парочке, иначе никакая психика не выдержит. И сердце тоже. Арсений хлопнул еще раз по стеклу и поднял взгляд, перед тем как уйти, но встретился с испуганными глазами Шастуна, видимо, краем глаза все-таки заметившего резкие движения в соседней комнате. Секунды на принятие решения. Антон его видел. Опять. Возможно, план скрываться от Шастуна был не таким уж и хорошим, может стоит попробовать достучаться до него? Может у него не такая слабая психика, как казалось на первый взгляд? С надеждой на лучшее, Арсений начал прыгать на месте и энергично махать руками. Шастун бледнел на глазах, а Арсений пытался жестами показать, что сидящий рядом с ним Попов, усыпающий его шею поцелуями, ненастоящий. — Что такое, Антош? — двойник поднял голову, перестав получать ответную реакцию на свои действия. — Куда ты смотришь? — он резко обернулся, но Арсений успел отпрыгнуть в сторону, касаясь лишь одним пальцем стекла, чтобы ничего не пропустить. — Никуда, просто голова разболелась, — прохрипел Шастун. — Тебе, наверное, пора. Я сейчас не в состоянии принимать решения, позвоню тебе утром. Двойник что-то пробормотал недовольным голосом, видимо, не желая прощаться в разгар веселья. — Блять, Попов, свали уже, утром поговорим, — судя по тону, еще одно слово лже-Арса, и его выставят в подъезд за шкирку, как провинившегося кота. — Хорошо, хорошо, не кипятись, — двойник даже не пытался скрыть недовольство. — Может, в скорую позвонить? — Арс. — Ладно, до завтра. Звуки шагов. Несколько минут тишины. Снова шаги. — И что, блять, это было? Голос Антона раздался совсем близко, и Арсений понял, что пора. Будь что будет. Шаг вправо и перед ним все еще бледное лицо Шастуна и ужас в зеленых глазах. — Охуеть. Арсений был полностью согласен, потому слегка улыбнулся и коротко кивнул. — Я сошел с ума, — заключил Антон, оглядываясь назад, будто надеясь увидеть в комнате выставленного минутами раннее за дверь Попова. — Нет, — Арсений покачал головой, — с тобой все в порядке. Антон приоткрыл рот, пытаясь понять, что ему говорят, а Арсений невольно зацепился взглядом за припухшие после поцелуев губы, вновь начиная злиться. — Я. Настоящий. Мне. Нужна. Помощь, — четко и с расстановкой проговорил он свой основной посыл и посмотрел умоляюще на Шастуна, практически слыша, как в его голове скрипят шестеренки, — Шаст, ау, — Арсений помахал рукой перед лицом Антона. — Я тебя сломал, — в голос вновь закралась обреченность, и он устало прислонился лбом к стеклу. — Ты меня слышишь? — тихо спросил Шастун, касаясь пальцами зеркала ровно в том месте, где находилась ладонь Арсения. — Слышу, — закивал снова оживившийся Попов. — И что теперь делать? — вполне резонный вопрос, на который у Арсения, конечно же, не было ответа. — Если ты настоящий, — видимо он все же уловил слова Попова, — то тот, другой — кто? — Отражение, — как можно четче проговорил Арсений, замечая, как Шастун морщит лоб. Серегу бы сюда, с его талантом читать по губам! — Мы поменялись местами, я не могу вернуться, — немногословно, хотелось сказать больше, но вряд ли Антон был в состоянии разобрать длинную фразу. Шастун удивленно вскинул брови, а потом, видимо что-то осознав, закрыл лицо руками. Арсений даже, кажется, догадывался, что именно заставляет Антона страдать — человек вроде как обрел счастье, а оно оказалось фальшивым, тут любой мог бы впасть в депрессию. — Антош, ну чего ты? — Арсений задал вопрос, хоть и знал, что он не достигнет цели — Шастун на него даже не смотрел. — Как давно, Арс? — парень наконец вскинул голову, сверля взглядом находившегося за стеклом мужчину. Арсений попытался подсчитать, как давно он находится в заточении, но дни слились в одну бесконечную череду. Без возможности спать он почти сразу потерял счет времени, а сейчас судорожно напрягал память и загибал пальцы, пытаясь хотя бы приблизительно ответить на вопрос Шастуна. — С последнего концерта? С того дня, когда ты… — Антон запнулся, но продолжил мысль, — меня поцеловал? Или это был не ты? Арсений сделал виноватое лицо и развел руками, хотя, по факту, в том, что Шастун целовался с его двойником, он виноват не был. — Блять, — коротко и емко, а главное, не поспоришь. — Ты можешь оставить меня одного? — после небольшой паузы практически те же слова, какими он выпроводил лже-Арса. — Как хочешь, — Арсений кивнул. В отличии от своего двойника, он на Антона не злился, прекрасно понимая, что тому нужно переварить происходящее, разобраться во всем. Грустно улыбнувшись, Попов отступил в темноту, до последнего не разрывая зрительный контакт, пока силуэт Шастуна не растворился в своеобразной дымке. И Арсений остался опять один.