Добро из зла

В жизни у каждого есть свой последний бастион – крепость, в которой прячешься, когда проиграл все битвы, обитель, в которую отступаешь, когда бежать больше некуда. Он есть у каждого ребенка, неважно, сколько ему, восемнадцать или тридцать, до тех пор, пока он все еще чье-то дитя – бастион будет стоять. Этот бастион называется родительский дом. Перегнувшись через перила, Блейк смотрела на проплывающие далеко внизу ряды домов – неказистые пятиэтажки, в которых все было принесено в жертву простоте и дешевизне. Дома жались вплотную друг к другу, будто стадо овец, разделенные узкими аллеями пальм. Когда она была здесь в последний раз, пять лет назад, здесь был только «самострой» - домики из ржавого песчаника, рыхлого, но дешевого. Ничто в этом мире не стоит на месте. Меняется все – города, страны и нравы, а особенно меняются люди. Блейк вздохнула. Она снова вернулась сюда, в город, из которого сбежала пять лет назад. Вернулась домой. Она должна была чувствовать радость или облегчение, но изменившийся почти до неузнаваемости вид за бортом воздушного лайнера будил в ней лишь смутную тревогу и страх. Когда она бежала из Менаджери в прошлый раз, то думала, что вернется сюда, лишь достигнув цели, доказав отцу, что он ошибался. Вернется правой. Вернется с победой. Бросит ему под ноги добытое равенство. Тогда она думала, что знает, что делать. Сейчас она знала, что ошибалась, понятия не имела, как исправить то, что натворила – и просить совета явилась к тому, кого оскорбила перед уходом, чье имя опозорила, а достижения смыла в унитаз. Отец вообще пустит ее хотя бы на порог?.. Или все это путешествие было напрасным, бессмысленной тратой драгоценного времени? - Никогда не бывал здесь раньше, - тихо сказал Хонг, пристраиваясь рядом. Когда Блейк посмотрела на него, он задумчиво почесал затылок, прикрытый черной банданой. – Выглядит убого. - Только если не знать, что пятьдесят лет назад здесь не было вообще ничего, - улыбнулась Блейк. – Один песок, редкие оазисы и куча мелких деревенек, слишком бедных, чтобы до них было дело хоть кому-то, кроме Гримм. Она обвела рукой пейзаж – город, тянущийся от горизонта до горизонта, даже с высоты в три сотни метров. - Пятьдесят лет, и мы превратили пустошь в город, а пустыню – в страну. Бедную, опасную, неустроенную, но нашу. А еще через пятьдесят лет сотворим пятое Королевство. - Как будто нам позволят, - фыркнул лис. – Даже я знаю о всей той куче ограничений, что Королевства повесили на Менаджери – медвед вообще большая мохнатая зануда по части политпросвещения. Вон хоть пушки возьми – две класса «Дракон» на весь город это же курам на смех. Помнишь, что лет шесть назад было? Да тварь пришлось через полгорода тащить, пока в зону поражения не вошла! Куча трупов, полоса разрушений на хрен знает сколько километров – и все это только потому, что всем запретили продавать нам толстый ствол. Блейк вздохнула. - Каких бы проблем у Менаджери не было сейчас – они ничто перед теми, что уже преодолены. Сейчас, по крайней мере, никто не голодает, и у всех есть крыша над головой. - Ну-ну, - скептически хмыкнул Хонг. – Сейчас с нас стригут столько бабла, продавая кучу вещей, которые нам запретили делать самим – те же большие пушки – и все эти деньги обломятся, стоит им только снять запрет. - Нам и корабли класса крейсер запрещали самим строить. - А потом разрешили построить один, да. Ты не хуже меня знаешь – почему. Блейк сжала зубы. Шесть лет назад – после того нападения, после вскрывшегося скандала об SDC, почти лишивших охраны шахты – и произошел раскол в Белом Клыке. Она наблюдала его своими глазами, пусть и была в те годы слишком мала, чтобы полностью понять происходящее. Волны демонстраций и протестов – против Шни, против расизма, против послевоенных ограничений захлестнули каждый город, все это вышло из под контроля, начались погромы и столкновения с полицией, и... Королевства сделали шаг назад. Совсем маленький, крохотный шажок, исправили лишь одну проблему – разрешили построить один крейсер, безбожно устаревший, не идущий ни в какое сравнение с современными атласкими гигантами, но... это все еще был шаг назад, все еще не такая уж маленькая победа. Ее, разумеется, никто не пускал на заседания управляющих Белым Клыком, но споры в те дни велись на таких тонах, которые не могли заглушить никакие закрытые двери. Помнила она и те слова, с которых все началось, вопрос, адресованный Хаком ее отцу: «И что ты предлагаешь? Ждать и молиться о том, чтобы завтра не стало страшней?! Твой пацифизм позволил добиться этого?! Твои адвокаты добыли нам этот гребанный крейсер?!» В тот день все изменилось. Мрачный, злой как тысяча Гримм отец посадил ее в транспорт и увез прочь – в страну фавнов, в благословенный Менаджери, а Белый Клык ступил на дорожку, которая привела к Падению Бикона. Они начали с малого, с отпора на разогнанных демонстрациях, с мести расистам, проверяя каждое обращение, ограничивая насилие... и какое-то время, меньше года, это кое-как работало, тут и там – давало плоды. А потом перестало. Мелкие уступки, на которые шли их враги, закончились, а поступиться чем-то важным они позволить себе не могли. На насилие, применяемое фавнами, ответили насилием – и били намного больнее, ведь ресурсов и власти у Королевств было куда как больше. В тот год, когда Белый Клык уже был незаконным на территории Королевств, но все еще оставался желанным гостем в Менаджери, «старая гвардия» собралась еще раз, папа предпринял последнюю попытку остановить старых соратников... но закончилось все лишь выводом: «значит, надо просто ударить посильнее». Белый Клык потерял законный статус и в Менаджери, а Гира Белладонна лишился дочери. Тогда все казалось таким простым: ее отец сбежал от борьбы, а Белый Клык – те, кто ее продолжает. Разве были у нее тогда какие-то сомнения о том, кого стоит поддержать?.. Ровным счетом никаких – и красивый парень с огненными волосами в черно-алом костюме, приехавший вместе с Хаком, увез ее с собой. - А теперь ты напомни мне, куда это нас привело, - тихо ответила Блейк. Теперь пришла очередь морщиться Хонгу. - Вот вы все так говорите, - проворчал он. – «Плохо, неправильно», а как задашь вопрос: «А как иначе?» - языки в жопу втягиваете. Блейк улыбнулась, совершенно не задетая его грубостью – успела уже привыкнуть за два месяца. Да и нельзя провести столько лет в Белом Клыке и не наслушаться такого, на что одобрительно кивали даже портовые грузчики. Хонг еще придерживал язык – наверняка наследие «ласкового» воспитания Мора. - Поэтому мы здесь. Если у кого-то и есть ответ на этот вопрос, то только у моего отца. - Я все еще поверить в это не могу, - покачал головой лис. – Серьезно, я отпускал пошлые шуточки о принцессе ей в лицо и меня даже не казнили стражники! Где-то должна быть медаль за это. - Ты можешь попросить ее у моего отца, - рассмеялась Блейк. Хонг кивнул с такой серьезностью, что кошка даже забеспокоилась, что ему действительно хватит на это ума. Их разговор прервал последний гудок системы оповещения лайнера – до причала оставалось всего пять минут. Высунувшись чуть дальше, Блейк взглянула вдоль курса – толстая башня воздушной пристани на окраине города была уже совсем рядом. - Вот я и дома... – прошептала она. Запустив пальцы в волосы, она потянула за завязки банта. Вытянув руку, пару секунд наблюдала, как черный символ ее бегства, одно из свидетельств трусости, терзает ветер, силясь вырвать из кулака. Она купила его три года назад – когда в один из светлых «дней команды», воспоминания о которых она лелеяла до сих пор, к ним привязалась компания полупьяных расистов. Чтобы избежать этого, она носила его почти везде, снимая только в компании тех, кому доверяла или в полном одиночестве, чтобы дать ушам «подышать». Она даже не задумывалась о том, что это значит, до тех пор, пока Янг не спросила у Мора прямым текстом: «А давай мы тебе тоже такую штуку замутим? Тебе пойдет бант, честно!». Один из самых старых ее друзей отказался без тени сомнений: «Пусть смотрят, пусть видят. И если им что-то не нравится – пусть скажут в лицо» Блейк носила бант для того, чтобы все видели в ней ее саму, а не фавна, пыталась казаться кем-то другим, вместо того, чтобы быть самой собой. Еще один ее побег. Еще одно доказательство слабости. Слабости, от которой она должна была избавиться. Этому миру не нужны слабые, его не спасут трусливые и ничего не исправят малодушные. Блейк разжала кулак и бант мгновенно унесло ветром. - Я больше никогда его не надену, - пообещала она самой себе. Вряд ли она пробудет в Менаджери долго – если она хочет помочь, действовать надо будет в Королевствах, но прятаться... нет, прятаться она больше не будет никогда. На таможне у них попробовали было отобрать оружие, но тут же отступили, стоило Блейк показать свой студенческий билет Бикона. Она так и не сдала его, да и вообще числилась в академическом отпуске... для чего ей пришлось рассказать Гудвич абсолютно все о себе и своих планах – только после этого новый директор подписала все документы. - Навещаю семью, - невесело улыбнулась она на вопрос о цели прибытия. Быстро оглянувшись по сторонам, будто проверяя, не подслушивают ли, чиновник с круглыми мышиными ушами на макушке наклонился поближе к Блейк и, понизив голос, тихо спросил: - Вы уехали из Королевств из-за ЭТОГО, да? - Из-за Падения Бикона? – уточнила Блейк. Пристально посмотрев ей в глаза и, видимо, разглядев (или, наоборот, не увидев) там что-то, фавн вздохнул. - Я вижу, вы еще не слышали. - Не слышала что? – напряглась кошка. «Боги, что там еще случилось?!» Еще раз оглядевшись по сторонам, посмотрев поверх ее плеча на очередь, чиновник скривился и покачал головой: - Я ничего не могу сказать – я на службе. Поспрашивайте других беженцев, они расскажут. Это просто слухи, просто их слова без доказательств, но... сами поймете. И поставил нужный штамп в ее паспорте. - Итак, что дальше? – спросил Хонг, когда они покинули башню воздушного порта. - О, да неужели тебе стало интересно? – фыркнула Блейк. Не сказать, чтобы ее не встревожили слова таможенника, но прямо сейчас перед ней стояла куда более близкая и тревожная проблема – встреча с родителями. Разговор с Хонгом замечательно отвлекал ее от этого – лис обладал потрясающей способностью превратить в фарс практически что угодно. Все равно она не придумает ничего, что не смогла родить за два месяца пути. - Ты выспросил меня о каждом дне, который Мор провел в Биконе, выпытал даже должность, на которую его впихнул Озпин, чтобы как-то оправдать присутствие в академии, но поинтересоваться, как мы будем действовать, когда прилетим, догадался только сейчас? - Уборщиком, неко! – расхохотался Хонг, заставив прохожих отшатнуться. – Он назначил его УБОРЩИКОМ! Прах, хотел бы я посмотреть на его лицо, когда медвед об этом узнал! Блейк наконец заметила свободное такси и торопливо зашагала к нему, улыбаясь себе под нос – Хонг сел на своего любимого конька. Сейчас он еще скажет... - Да за пару месяцев до этого он сам мне сказал, что в Биконе даже уборщики, небось, владеют кунг-фу! Гребанное преуменьшение века – на самом деле они еще и танками швыряться могут и всех студентов отметелить! - В Центральный парк, - бросила Блейк, открывая дверь такси, настолько старого, что даже новенькая желтая краска не могла скрыть тот факт, что автомобиль был выпущен чуть ли сразу после Войны за Права. - Что, вот так просто? – удивился Хонг, бросив рядом худой походный рюкзак и приземлившись рядом на заднее сидение. – Заявимся на порог и скажем: «Вот они мы, такие красивые, где хлеб-соль-водка?» - А как иначе? Кричать на весь Менаджери о своей фамилии, чтобы привлечь внимание, я не хочу. Попробуем для начала простой путь – может, в охране найдется тот, кто помнит меня. Всего пять лет прошло – не самый долгий срок в таких вопросах, из охраны поместья так просто не уходят. - А если нас просто пошлют к Гримм под хвост? У нас денег даже на гостиницу не хватит – все на билеты потратили и это гребанное такси. - Значит, будем кричать, - пожала плечами Блейк. – И поспим денек на земле или лавочке. Тебе что, привыкать, что ли? С этим, - она положила ладонь на рукоять клинка на поясе. – Мы всегда найдем, где заработать – Гримм есть везде. - Принцессы должны быть неженками, неко, - осуждающе нахмурился лис. – Веди себя согласно статусу. Блейк только закатила глаза и не снизошла до ответа. Какое-то время они ехали молча. Хонг затих, с любопытством разглядывая виды за окном, так отличающиеся от привычного ему Вейл, Блейк вновь упала в размышления о предстоящем, нервно отбивая звонкую чечетку ногтями по стальным ножнам. - Здесь столько фавнов... – тихо сказал лис, когда они выехали из портовых кварталов и остановились на перекрестке на подъезде к центру города. - Менаджери – страна фавнов. - Я имею ввиду... посмотри вон на того оленя! Костюмчик, дипломат, весь такой из себя прилизанный. Гребанный офисный планктон! Ни разу не видел такого в Королевствах. - В этом городе почти нет людей, кроме горстки аборигенов. Те слои общества, которые заняты людьми в Королевствах здесь состоят из фавнов. Даже элита своя есть... насколько она вообще может сформироваться за пятьдесят лет. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Блейк встретилась взглядом с водителем. Выражение лица у пса было ровно таким же, какое она много раз наблюдала у граждан Королевств, когда они встречались с приезжими из Темных Земель: что-то среднее между «Туристы!» и «Понаехали тут!» - Херовая у нас элита, - хохотнул Хонг, хитро взглянув на спутницу. – Могут поспать на лавочках, переживают о народе и даже в кустики в походе ходить не брезгуют. Не то, что у человеков. - А еще в челюсть могут дать за длинный язык, - подыграла Блейк. – По-простому, рабоче-крестьянскому. - Вот, теперь соответствуешь! Затыкать насилием голос народа – это прямое попадание! Так и ехали. Постепенно в разговор включился и водитель, с удовольствием рассказывая, что изменилось в стране за те пять лет, которые Блейк провела в Королевствах: о построенных дорогах и кварталах, открытом заводе, первом спущенном на ветра межконтинентальном лайнере, построенном на верфи... и о первом серьезном расширении – городке на пару десятков тысяч жителей в четырехстах километрах к югу, глубоко внутри континента, разрушенном Гримм в прошлом году. Ограничение: «два орудия класса «Дракон» на страну» отменять никто и не подумал – просто одна из них перекочевала на крейсер. Видимо, в Королевствах думали, что эта колымага может успеть везде. Или, что вероятнее, всем было плевать. Когда они уже почти приехали, Блейк улучила момент и коснулась руки лиса, привлекая внимание: - Спасибо, - просто сказала она, зная, что он поймет, почему этот разговор, занявший мысли, был для нее так важен. В ответ Хонг только скривился: - Фу, неко, не порть мое благородство своей благодарностью, - и, мечтательно улыбнувшись, продолжил. – Ах, если бы каждый раз, когда я треплю языком, красивая девушка трогала меня в интересных местах... Блейк отдернула руку и расстроено покачала головой: - Вот вечно ты так... - У меня есть принцип, - важно поднял указательный палец вверх Хонг. – Никаких соплей без правильного продолжения. - Ага, мечтай, - фыркнула Блейк, роясь в кошельке в поисках платы за проезд. От тона, которым сказал следующие слова, у нее уши прижались к волосам – чувство было такое, будто кто-то держал ее под прицелом. - О, я мечтаю, принцесса... ты даже не представляешь, как я мечта... Ай! - Я предупреждала, - холодно заявила Блейк, разминая отбитый кулак. – Я такая принцесса, которая и в челюсть может дать. - Если ты думаешь, что это «дать в челюсть», - фыркнул Хонг, которого аура, разумеется, защитила от любого вреда. – То тебе стоит взять пару уроков у медведа. Вот у него – в челюсть так в челюсть было, никакая аура не спасет. - У меня для этого есть меч, - парировала Блейк, передавая водителю деньги и открывая дверь. – Он даже лучше – можно отрезать всякое. - Вот видишь, - не остался в долгу лис, вылезая следом. – Ты гораздо круче, когда не мотаешь сопли на кулак. Они продолжали в том же духе всю дорогу по Центральному парку Менаджери. Именно отсюда когда-то начинался город, в центре самого большого оазиса на побережье. Когда лет через пять после начала колонизации город стал слишком большим, застройка сместилась к западу, в сторону дельты реки Страй, и к югу, ближе к заливу, где заложили морской порт. А здесь оставили все, как было – почти нетронутый уголок дикой природы, кусочек райских садов на этой суровой и неприветливой земле. Это была одна из немногих вещей, которыми по праву могла гордиться маленькая страна фавнов – почти три с половиной квадратных километра зеленых финиковых пальм, папоротников и сотен цветов, все названия которых знали, наверное, только местные садовники, аккуратных тенистых дорожек и десятки фонтанов. Блейк с удовольствием заметила, что красота этого места заставила притихнуть даже ее спутника, как бы он ни пытался спрятать детский восторг в глазах под скептичной миной столичного жителя, уже видевшего все чудеса мира, не вставая с дивана. Большая часть парка была открыта для жителей города, кроме северной части – там, отделенный от общей территории высоким забором, находился особняк Белладонн. Сглотнув, Блейк замерла перед воротами, впившись взглядом в смутно видневшийся за ажурными створками дом, в котором она прожила всего год, но успевший стать родным. Два месяца пути, два месяца сомнений и страхов, попыток понять, что делать и что говорить – все это привело ее к этому моменту. И сейчас так хотелось развернуться, поджать уши и сбежать – хоть к Мору в Мистраль, лишь бы не смотреть в глаза родителям. Может быть, будь она одна, так бы и вышло... Ведь можно было сначала выяснить, что там такого страшного произошло в Вейл или добыть немного денег, привести себя в порядок, чтобы не являться к отцу в потертой светло-серой курточке, старой черной майке и застиранных темных штанах. - Эй, неко, - толкнул ее плечом Хонг. – Помни – ты гораздо круче, когда высморкаешься, туго затянешь подгузник и сделаешь грозный вид. Прям боевой карапуз! Блейк пнула его под коленку, отправив материться на землю, и, гордо вздернув носик, шагнула вперед, позволив проявиться улыбке только когда Хонг уже не мог ее увидеть. К счастью, она не одна. На зажатый звонок из караулки выглянул широкоплечий стражник в боевой броне с эмблемой черной лилии на груди. Хмуро оглядев незваных гостей с головы до ног, отдельно задержавшись взглядом на открыто носимом оружии, он перекинул через плечо автомат и хмуро сказал: - Это закрытая зона, ребята. - Я знаю, - мирно улыбнулась Блейк, поднимая в международном жесте миролюбия раскрытые пустые ладони. – Просто передайте своему начальству, что здесь Блейк Белладонна. Охранник нахмурился еще сильнее. Впившись цепкими карими глазами в ее лицо, он несколько секунд пристально ее рассматривал, будто пытался что-то отыскать. - Ты хоть знаешь, что с тобой сделают, если ты не та, за кого себя выдаешь, девочка? – наконец сказал он. – Была тут в прошлом году одна такая фифа, «потерянная много лет назад дочь»... Кончилось все плохо. Для нее. - Я понятия не имею, что сделает со мной отец, - тихо ответила Блейк, не пряча глаза. – Но уверена в двух вещах. Первая: я встречусь с ним либо сегодня, сделав все тихо, либо подняв шум на весь Менаджери. Вторая: при любом исходе нашей встречи он предпочтет первый вариант. - Упрямая, - оценил охранник. Цыкнув языком, он буркнул: «Ждите здесь» и вернулся обратно в караулку. - Ну вот и все... – прошептала Блейк. Судя по реакции охранника, ее имя здесь знали, соответствующие инструкции были оставлены – сейчас он вызовет начальство... и уже сегодня она встретится с отцом, ведь не существует такой проверки, которую не смогла бы пройти настоящая Блейк Белладонна. Блейк сглотнула. «Прах, я ни в одном бою так не трусила, как сейчас!» - Помни – режим «боевой карапуз», принцесса! – заговорщицким шепотом напомнил Хонг. - Спасибо, Хонг, я запомню, - изобразила она храбрую улыбку. Пару секунд лис молчал... а после тяжело вздохнул. - Блин, а я думал, меня за каждое спасибо будут брать за руку. Фыркнув, Блейк закатила глаза... и взяла его за руку, крепко сжав на мгновение и тут же отпустив. - Я действительно благодарна, - прошептала она, глядя в сторону. – Я бы с ума сошла в одиночестве. - Как и я, неко... – последовал столь же тихий ответ. – Для этого ведь и нужны партнеры, правда? От такого фортеля она даже забыла о смущении и удивленно уставилась на лиса, широко раскрыв глаза: - Партнеры? – переспросила она. – Это ведь не просто слова, Хонг. Партнеры – это обязательство всегда прикрывать спину. Это обещание сражаться на одной стороне, поддерживать всегда и во всем. - Я знаю всего двух людей, которые имеют какие-то шансы изменить этот мир хоть на миллиграмм: это ты и медвед. Браун... просто потому, что он тот, кто он есть. Если меня спросить, кто прочнее – он или мир... я не поставлю на Ремнант и льена. И есть ты... Его улыбка была так непохожа на обычный веселый оскал – хрупкая и неловкая, она создавала впечатление уязвимости, совсем как тогда, на сороковой день после смерти его команды. - В гробу я видал это равенство, если оно оплачено жизнями моих друзей. Я делаю это не для фавнов, я делаю это для тех, кем дорожил... ради их памяти, раз уж я был таким идиотом, что закрывал на это глаза, пока они еще были живы, - он протянул ей руку, все с той же неудобной улыбкой человека, который не привык быть откровенным. – Ты сказала, я услышал. Ты, я... вместе мы спасем этот мир. Это обещание, Блейк. Я больше не верю Брауну. Я верю тебе. Какое-то время Блейк просто молча смотрела на протянутую руку. Когда она впервые встретила Хонга, он был занозой в заднице, не признавал авторитетов, в принципе не способен работать в команде, а из-за острого языка страдал в первую очередь он сам, когда окружающие не могли оценить его «тонкий» юмор. Она недолюбливала его, как и все остальные. Потом – он попал в команду к Мору и почти сразу, через пару недель, уехал вместе с ним в Атлас и в следующий раз Блейк повстречала его в уже больнице, после Падения Бикона. Измотанный и злой, сам еще не до конца оправившийся от собственных ран, он заявился в день выписки и поставил ее перед фактом – он будет охранять ее по пути в Менаджери, ткнув под нос Свиток с записанным на диктофон приказом. Первые пару недель они почти не разговаривали, отгородившись друг от друга каждый своим горем. Но время лечит любые раны, совместное путешествие сближает людей, а смертельная битва с Гримм, неизбежная на Темных Землях, всегда протягивает между участниками тонкую стальную цепочку доверия. После того разговора, поминок и разделенной на двоих боли что-то изменилось – и в Хонге, и в ней самой, и в их отношениях. Не было больше пары людей, одиноких в собственном горе, были двое, объединенные одним. Партнеры. - Это обещание, Хонг, - кивнула она, крепко сжав его руку. – Ты, я и мир, который нужно спасти.