Понка в червоточине

Пинки проснулась рано утром, еще даже не начало светать, но спать совершенно не хотелось. Она чувствовала рядом теплый бок Катберта. Нахальный пегас обнял ее крылом — это конечно нежно и приятно, но всему есть предел! Ты можешь быть каким угодно милым и веселым, но спать в обнимку с кобылой, с которой знаком меньше суток это ни в какие ворота! Наверное он сделал это машинально, во сне — подумала Пинки — Берт не производил впечатление настолько бестактного пони. Пинки вспомнилось, что вчера она сама позволила ему обнимать себя и тогда в этом не было совершенно ничего неприличного. Странно. Ладно, не важно! Пинки узнала место, в котором они находились — они почти добрались, недалеко отсюда хижина Зекоры. И как она не поняла этого вчера? Можно было бы не ночевать под открытым небом! Пинки не хотелось будить друзей, но посмотреть на знакомое лицо было невтерпеж, а Зекора как раз вставала ни свет ни заря. Пони аккуратно встала и прокралась мимо спящего Алена — единорог надвинул шляпу на самые глаза, рог, торчащий через специальную дырку в тулье не давал головному убору упасть окончательно. Пинки хихикнула — эти двое точно найдут общий язык с Эпплджек, забавно, как некоторые пони бывают действительно одержимы своими аксессуарами. Она сделала несколько шагов в темноту, но как только свет тлеющих углей перестал освещать ее розовую шерстку она почувстсвовала жгучую боль. Нечто черное и липкое, похожее на длинную пиявку со множеством круглых шипастых ртов было натянуто в темноте между деревьями на уровне шеи. Коснувшись шеи пиявка мгновенно обвилась вокруг нее и множество острых как иглы зубов вонзилось в кожу. Пинки хотела закричать, но существо сдавило горло и ей удалось издать только тихий хрип. Пони рванулась в сторону, но тонкое тело существа оказалось очень прочным. Пинки потащило в сторону одного из деревьев, вокруг ствола которого поблескивали и копошились другие такие же твари. Или это части одного чудовища? Полупрозрачное черное тело пиявки, которая уже присосалась к ней окрасилось красным — пасти тянули кровь из ран на шее пони. Пинки запаниковала. Она начала скакать из стороны в сторону, стараясь вырваться из смертельной хватки монстра. Другие твари потянулись к ней, обвили ноги и она рухнула на землю. Что-то придавило ее к земле и она увидела Алена — он разгонял тьму огоньком на конце рога. Что-то неправильное было в этом огне — цвет был кислотно зеленым, похожим на цвет магии чейнджлингов. Но от света существа теряли подвижность и поэтому его природа волновала Пинки в последнюю очередь. Ален медленно подошел к ней, будто преодолевая невидимую преграду, она почувствовала как магия отрывает ее голову с земли и вскоре всё поле зрения заполнили зеленые глаза единорога. В них застыла жестокая решимость и они светились неправильным зеленым светом. — Смотри на меня! — сказал Ален — Смотри на меня, лошадь, и вспоминай где ты находишься! Пинки посмотрела и зеленое свечение исчезло. Пропал рог, магия, дырка в шляпе, на нее пристально смотрели серые человеческие глаза, а за голову ее держали руки. Пинки моргнула. — Ч-что? — пробормотала она — Что случилось? — Ты ходила во сне, как мы и думали, — ответил Катберт, слезая с нее и начиная распутывать веревки на ногах — надеюсь ты не обиделась на то, что я заблаговременно принял кое-какие меры. Пинки ошалело огляделась. Обычная веревка никаких зубов, никакой крови, одна петля все еще была на шее, узел не скользящий — должно быть душила она сама себя, когда тащила веревку в сторону. В сторону марева на обочине. — Спасибо — пробормотала она. Сердце все еще бешено колотилось, но паника потихоньку уходила. — Не за что — ответил Ален, возвращая на место очки-шоры — изгои должны помогать друг другу. Через несколько минут они уже болтали как ни в чем ни бывало. Грива пони опять кудрявилась, Катберт с Аленом жевали человеческую еду, которой они отказались делиться, но у Пинки еще остался рис — она немного подработала на одинокой ферме в Пустоши, но Берт сказал, что они не могут его есть в сыром виде. Странные создания. — Кат, — сказала Пинки — а ты умеешь стрелять из рогатки? Катберт удивленно посмотрел на нее, потом демонстративно поправил шляпу и ухмыльнулся. — Как боженька! — самодовольно объявил он — Я наверное лучший стрелок из рогатки во всем Гилеаде. Он сделал жест, изображающий натягивания рогатки, потом пальцами показал летящий снаряд и как он с хлопком врезается в цель. — Но с чего это ты вдруг спросила? — В моем сне, — Пинки замялась — ну в том, в котором я чуть не прыгнула в эту гадость. У тебя была рогатка на кьютимарке. — Где? — переспросил Берт — Отметина на заднице — сказал Ален — она изображает твой особый талант. — Что за бред? — Катберт всплеснул руками — У меня на заду нет никаких отметин! Ален тяжело вздохнул, демонстративно скорбя о непонятливости друга. — Во сне же — уточнил он — она видела тебя во сне. — Но откуда она узнала? — Она одаренная. — Ален сделал неопределенный взмах рукой. — Прикосновения. Оттуда же, откуда я знаю об этих кьютимарках. Некоторое время все жевали молча, только костер из кусков автоповозок потрескивал и шипел. Интересно, как скоро пилигримы сожгут все, что может гореть на этом кладбище? — И мне вот интересно, — наконец заговорил Ален — у меня тоже была кьютимарка? — Наверное — ответила Пинки с набитым ртом — ты же был пони — единорогом, кстати, и довольно страшным на мой взгляд — такой весь черный, глаза зеленые. Хотя это может быть темно было, так что может и не черный. Но я не запомнила твою метку - не до того как-то было. — Жаль, — проговорил Ален — всегда хотел узнать на что я годен. — О, я уверена, что у тебя очень много талантов! — воскликнула Пинки — Если ты не можешь сразу придумать один, это не значит, что ничего нет, таланты бывают не очевидные. — Тих-тих-тих — Катберт похлопал ее по спине — это он так шутить пытается. Он ехидно посмотрел на Алена и расплылся в широкой хитрой улыбке. — Зато мы точно знаем какого таланта у него нет!