***
«Список плюсов Димы Билана + Димочка добр к детям любых возрастов (прошу обратить внимание, что из него получится хороший отец!!!) + Любит меня и малышку… А еще Дима стал примерным семьянином, если девушке нужно посмотреть, как выглядит настоящий мужчина в 21-м веке,***
Мечтательно грызя колпачок от ручки, Поля воскрешала в своей памяти приятные моменты их начала совместной жизни. Последние недели июля пролетели, как один день. Молодые люди окончательно перевезли в новый дом все оставшиеся вещи. Первые визиты детского педиатра к малышке прошли успешно. Бабушки и дедушка, пока молодой отец отлучался по работе, становились няньками и помогали Пелагее по хозяйству. Все было, как у обычных российских семей. Свои хлопоты, планы на будущее, мечты, которым суждено было осуществиться. И безмерное счастье, царившее в их мирке, отдаленном от чужих глаз, четвертую неделю. — Пелагея, ты меня принципиально игнорируешь или действительно не слышишь? — хмыкнул Билан, вырывая девушку из мира романтических грез. — Что? — Ничего, — он улыбнулся, когда отрешенная Поля посмотрела на него поверх своего плеча и, словно очнувшись, сгребла газету с каким-то листочком, положив их в первый ящичек прикроватной тумбочки. — Чего ты улыбаешься-то? — усмехнулась она и склонила голову на бок, улыбнувшись и опершись локтем в подушку. — Будешь молчать? Уедешь, даже не поцеловав меня на прощание? — Пелагея стрельнула хитрым взглядом и наигранно обижено надула губы. — А я разве уже ушел? Пелагея счастливо улыбнулась, когда почувствовала его дыхание на своих губах и крепкие руки на тонкой талии. Она медленно опустилась головой на легкую подушку, утягивая за собой молодого человека, который навис над ней сверху, и стала перебирать пальцами его волосы, обвивая мускулистую шею руками, завлекая в нежный поцелуй. — А теперь можешь идти, — медленно произнесла девушка, мягко прервав поцелуй. — Ты вот сейчас издеваешься? — Дима слегка приподнялся и посмотрел в ее глаза. Поля уверенно кивнула, пряча в уголках губ довольную улыбку, прекрасно понимая, что теперь он не захочет куда-то уезжать. Тем будет лучше — зато поскорее закончит со своими делами и вернется в ее объятия. Тогда Билан придвинулся ближе к любимой, убрал волосы с ее лица и уже собирался вновь коснуться ее губ, как та увернулась, склонив голову к плечу. — Ты опоздаешь, Дим. Но тут всю ее, как она считала, своеобразную победу, забрал молодой человек, голос которого был привычно тверд: — Не опоздаю. Сердце забилось чаще. Он накрыл Полины губы страстным поцелуем, медленно убирая одеяло с девушки, проводя пальцами по изгибам пленительного тела. — А если Мия проснется? — жарко выдохнула Пелагея. — Она же уже покушала, поэтому будет хорошей девочкой, — Дима нежно поцеловал ее горящую щеку теплыми губами, а затем губы блондинки. Его руки опустились к бедрам Поли, и он начал стягивать кверху ее белую ночную сорочку, покрывая поцелуями шею и ключицы девушки. Поля закрыла тяжелые веки, желая вовсю насладиться прикосновениями молодого человека, сильно сжимая пальцами его могучие плечи. Она лежала и мечтала, чтобы время растянулось подольше, чтобы он сейчас вот так вот никуда не уходил. Не хотелось, знаете ли, оказаться проигравшей в своей же игре. Дима снял сорочку, отбросив ее куда-то в сторону, и отрекся, нежным взглядом изучая ее изумительную фигуру. Она лежала с закрытыми глазами, белокурые волосы небрежно раскинулись по подушке и прилипали ко лбу, ее рот был слегка приоткрыт, а оттуда вырывались сдержанные стоны. Кажется, роды ее совсем не испортили, а Поля лишний раз наговаривала, что поправилась на несколько килограммов, что никак не может восстановить свою былую красоту — и понимаете, Билану-то было все равно, стройная она или немного набравшая в весе. Любят ведь не за внешность. Внутренняя красота куда важней. И он был безмерно счастлив, что эта красота открывается только ему, единственному. Молодой человек трепетно провел приятно холодной ладонью по ее бедрам, талии, плоскому животу, задержался на груди. Дима поцеловал ее в изящную шею, оставляя красные метки от своих губ на коже, которые будут с ней надолго и послужат напоминанием об их первого… утра. Ему хотелось исследовать каждый миллиметр ее тела, запомнить каждую родинку, которые делали Полю еще более индивидуальной. В комнате становилось нестерпимо жарко. Поля, не отображая реальность происходящего, а лишь чувствовавшая новый спектр эмоций, которые получала от откровенных прикосновений любимого, потянулась подрагивающими пальцами к краям его футболки и специально неосторожно провела острыми ногтями по его оголенной спине, оставляя там несколько длинных царапин. Вещь моментально отлетела к ее ночной одежде. Ощущая, как под его ласками Поля изгибается, Билан возбудился еще больше. Вдруг с ее губ сорвался тихий шепот: — Дим, пожалуйста… — Ты же меня из дома уже выпроводить была готова, — хмыкнул Дима, поцеловав ее в губы, избавляя от нижнего белья. — Ди-им, — чуть слышно простонала она, прижавшись носом к его плечу. — Может, я поеду? Я же опоздаю, — и снова поцелуй. — Никуда тебя не отпущу, понял? — задыхаясь, проговорила Поля, прикусив его нижнюю губу. — Кто же виноват, что ты нормально «пока» мне сказать не смог? Начал целоваться лезть. — Так, я теперь еще и виноват? — улыбаясь, спросил Билан, продолжая сладкие манипуляции во внутренней стороне бедра любимой. — Еще не поздно уехать, знаешь. — Не отпущу тебя, слышишь? — она поцеловала Диму в губы, зарываясь пальцами в его волосы, вслушиваясь в частое сбивчивое дыхание молодого человека. А он и не уедет. Забьет на все свои дела, перенесет встречи — и останется со своей второй половинкой. Избавившись от остатков одежды на своем теле, Билан, сидя на коленях, придвинул Полю поближе, положил руки на ее бока и вошел в нее — сдерживаться больше не было сил. Он старался как можно дольше растягивать удовольствие. Дима, почувствовав приближение главного момента, нежно закрыл рот Поли рукой, чтобы не разбудить маленькую дочурку звуками их восхитительного начала дня. Девушке показалось, будто в низу живота расплывается непонятное ощущение. Она застонала еще громче, волны наслаждения начали расходиться по всему обессиленному организму. Со смешанными тихими стонами влюбленных достигла приятная истома. Пав на вторую половинку кровати, Билан обнял свою любимую, а Пелагея лишь теснее прижалась и благодарно улыбнулась, когда тот накрыл их обнаженные тела одеялом. — Нормально, блин, у нас дочь в кроватке спит, а… — Молчи, — она прикрыла его рот ладонью и провела большим пальцем по его губам, улыбнувшись. — Господи, как же я люблю тебя, — привстав на локте, закрывая нагую грудь одеялом, девушка коротко чмокнула его в уголок губ. — Больше не отправляешь меня работать? — усмехнулся Дима. — Отправляю, — хладнокровно произнесла Пелагея. А глаза по-прежнему сияли. — Можешь ехать, а мы с дочерью немножечко поспим, — оставила невинный поцелуй на его щетинистой щеке и прилегла на подушку, засунув руку под голову. — По-ля, — в голосе молодого человека уже слышался упрек. — Что? — не открывая глаз, сладко спросила она. — Я думал, что мы время проведем вместе… — Придется подождать до вечера, — Поля передернула обнаженным плечом, счастливо улыбаясь. — А сейчас, Билан, работать! — Не обманешь? Вдруг тебе захочется спать, а не смотреть со мной фильмы, например. — А когда я тебя обманывала? «Да только что!» — хотелось воскликнуть Билану. Однако он сдержался. Нужно постараться сохранить хладнокровие и не дать Поле себя обыграть. Когда Дима уже собирался встать с постели, девушка неожиданно уткнулась в его грудь носом и сказала: — Перенеси репетицию, побудь еще немного с нами. Еще ведь только полвосьмого утра. Он молча поцеловал Пелагею в губы. Вскоре они оба заснули. А яркие отблески солнца настырно стали пробиваться сквозь занавески.***
Дима проснулся, когда настенные часы пробили одиннадцать утра, и вместо крепких сладких объятий с возлюбленной во сне почувствовал непонятный холодок. Обнимать-то не кого, а на постельном белье и в воздухе витал аромат ее вкусных духов. Пелагея уже успела куда-то ускользнуть. Егоза. Одевшись в домашнюю одежду, попутно убирая разбросанные в порыве утренней страсти вещи с пола в шкаф, молодой человек заметил, что домашние тапочки девушки прилежно стоят у кровати, где их оставила хозяйка, вызывая у мужчины слишком недовольный вздох. — И для чего придумали тапочки, если ты их не носишь? — в пустоту спросил он, нарушив тишину. — Проще зайца научить курить, честное слово, чем отучить ее бегать по холодному полу босиком! Билан бесшумно подошел к колыбели, где спала их маленькая с Полей кровиночка. На его губах непроизвольно появилась теплая улыбка: Мия смешно морщила носик во сне. Полин носик, только уменьшенная копия его любимой женщины. И точно такие же милые пухленькие щечки. Кто бы мог подумать, что эта беззащитная девчушка сможет воссоединить два любящих, но таких глупых в прошлом сердца. Просто уму не постижимо, как такое может быть возможно? Молодой человек нежно провел пальцами по сладеньким щечкам своего сокровища, и заметил, что дверь, ведущая на балкон, слегка приоткрыта, а по ногам идет легкий августовский ветерок. — А вот, кажется, и моя пропажа нашлась, — он поцеловал дочь в лобик и вышел на террасу, предварительно стянув с кровати теплое одеяло и прихватив Полины тапочки. Пелагея, опершаяся на железные чуть холодные перила, стоя спиной к Билану и не замечая его присутствия, заправляла развивающиеся на ветру волнистые волосы за уши и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Презренный взгляд молодого человека, смешавшийся с недовольными покачиваниями головы и шумными вздохами для привлечения внимания девушки, пал на босые шикарные ноги девушки, покрытые едва заметными мурашками из-за утренней прохлады. — Ни стыда, ни совести у тебя нет, Пелагея, — сказал он и положил тапочки около Полиных ступней. — Ты хуже маленького ребенка! Я тебе миллион раз говорил, что полы дома пока холодные, погода, сама видишь, испортилась, дожди льют, не переставая, а ты босиком ходишь! — А тебе так нравится меня отчитывать, как маленького ребенка, да? — А тебе нравится быть ребенком? — Не отвечай вопросом на вопрос, — она обернулась к Диме и смущенно опустила глаза, послушно надевая тапочки. — Может, мне нравится быть ребенком, — Поля пожала плечами и принялась рассматривать летний пейзаж дальше, поежившись от легкого дуновения ветра, обняв плечи, покрытые множеством мелких мурашек, руками. — На публике ты взрослая женщина, а дома — мой ребенок, — нежно заключил молодой человек и накрыл ее одеялом, крепко обнимая со спины. Не мешкая, он приблизился губами к щеке и поцеловал ее в милую ямочку, появившуюся в результате теплой ответной улыбки. — Я, в первую очередь, мама, а потом уже ребенок. — Да ты что? — наигранно удивился Билан, вскинув брови, серьезно посмотрев на девушку. Поля опустила пушистые реснички и смущенно улыбнулась. — Да-а… — Ты вредная, Полька, очень-очень вредная! — Настоящая женщина должна быть вредной и капризной, — затараторила Пелагея и тихо хихикнула, закрыв лицо ладонью. — Или тебе не нравится? — приняв серьезную гримасу, девушка развернулась в Диминых руках к нему лицом и нахмурила брови, подозрительно прищурившись. Дима вмиг изменился в лице; было невозможно уловить какую-либо эмоцию. — Мне не нравилось, как ты вела себя после нашей ссоры. Было чувство, что это не обычные капризы или безобидные шутки, которые присутствуют сейчас, а уже осознанные действия вполне взрослой девушки, которая тупо своими же руками губит свою жизнь. Ты жестоко падала в моих глазах, что иногда хотелось спросить: а не больно тебе? Жива ли ты еще? — Дим… А что я делала не так? — И таких примеров можно привести тысячу. Пелагея нервно сглотнула, виновато опустив голову.***
«Август 2014-го Повздорив практически со всем руководством проекта „Голос“, со своими многоуважаемыми коллегами из-за того, что ей запретили взять пятнадцатого участника в свою команду, Пелагея, не дослушав и не желая слушать указания Аксюты по поводу съемочного процесса слепых прослушиваний, выскочила из душного павильона с гордо поднятой головой. На улице начинало смеркаться, а летняя прохлада пробирать до костей: чувствительная кожа мгновенно покрылась неприятными мурашками, она начинала предательски дрожать от легкого холодка, и уже раз двадцать пожалела, что на эмоциях не захватила из гримерной кожаную куртку. Передернув плечами, наставница опустила руку в карман черного комбинезона и вытащила почти пустую пачку ментоловых сигарет с зажигалкой. Вот оно — единственное успокоительное от всех этих надоедливых людишек, которые хоть разок не могли пойти на уступки! Как будто их попросили какое-то смертельно наказуемое преступление совершить. „Нет, Пелагея, это против правил“ и бла-бла-бла. Сами бы следовали своим правилам! Навалившись на панельную стену здания спиной, зажав тонкую сигарету зубами, Поля поднесла к ней подожженную зажигалку и почувствовала, как пленительный привкус ментола заполняет полностью легкие, а лишние мысли начинают покидать уставшую голову. Обняв себя одной рукой, а второй стряхивая пепел на землю, стуча по сигарете ногтями, блондинка блаженно прикрыла глаза. Наслаждаясь столь желанным уединением — на нее ведь теперь не были обращены десятки любопытных глаз зрителей, — она, откровенно говоря, выпала из реальности, потеряв счет времени. И не услышала, как дверь скрипнула, а на улицу вышел ее „любимый“ коллега. Билан, молча подойдя к бывшей подруге, выхватил эту гадость из ее рук и затушил носком лаковых ботинок. — Билан, а ты не охерел ли? — отпрянув от ледяной стены, недовольствовала Пелагея, прожигая своим взглядом во злом взгляде Димы такую черную огромную дыру, через которую можно посмотреть, что происходит на автостоянке, например. — Что это, блять, сейчас было? — Этим спрашивается: „сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не курила?“ — невозмутимо пояснил мужчина, как ни в чем не бывало доставая свою пачку сигарет из кармана брюк. — А какая тебе нахер разница? — сжимая руки в кулаки до побеления костяшек, прекрасно чувствуя, как острые ногти впиваются в ладони, наверняка оставляя продавленные на коже отметки, процедила Пелагея. — За собой лучше следи, сам куришь, как паровоз! Я не маленькая девочка, за которой нужен глаз да глаз, сама справлюсь! — Ты-то справишься, ага, — закурив, согласился Дима, подступая к возмущенной девушке. Поля чуть ли не задыхалась от ярости из-за его спокойствия. Осел самовлюбленный, как он вообще может ей указывать, что делать?! — И так, хрен знает, в кого себя превратила. Осталось только голос прокурить, а дальше что? На трассу? Подумай хоть раз своей головой, Пелагея, ты будущая мать! Кто ж от такой захочет детей иметь? — Слушай, не мне становиться матерью твоих детей, расслабься. Тебе вообще должно быть наплевать, что со мной будет. Захочу на трассу — я пойду на трассу, разрешения спрашивать ни у кого не собираюсь, и у мамы отпрашиваться тоже. Захочу прокурить свой голос — я его прокурю, ясно? — Пасмурно, блять, — не выдержав такой дерзости и наглости со стороны девушки, Билан отбросил сигареты на асфальт и подошел вплотную к Поле, грубо прижав ту к холодной стене. Пелагея тут же защитно сжалась, ее губы приняли тонкую форму — она чуть ли не потеряла дар речи. — А теперь слушай меня внимательно, больше повторять не стану: если еще раз увижу в твоих зубах сигарету, заставлю съесть всю пачку! — Что? — Поля чуть не задохнулась от возмущения. — Зато на них больше в жизнь посмотреть не захочешь! Это раз, — практически ей в губы зло выдохнул Дима, не разрывая зрительный контакт с испуганными серо-зелеными глазами. — И не дай Бог, если будешь продолжать выскакивать на улицу практически раздетая! На месте прибью, поняла? Однако Пелагея продолжала молчать, смотря в безумные карие глаза мужчины и трясясь от страха. Ненормальный. Казалось, что это какой-то неуравновешенный человек сбежал из психиатрической больницы, а теперь прижимает свою жертву в темном переулке к стенам и угрожает холодным оружием. Да куда там, Дима был страшнее любого маньяка. По телу бегал мороз, образовавшийся, скорее, в результате их разговора, чем ветра. Такой злой, готовый пойти на крайние меры, лишь бы предостеречь ее здоровье от всех гадостей. — Поля, я не слышу! И заботливый… — Поняла, — дрожащим голосом ответила девушка, опустив глаза».***
— Я чувствую себя неуютно из-за того, что по моей вине, ты вынужден был переживать, злился и, я уверена, тайно проклинал тот день, когда мы познакомились, — честно призналась Поля, поглаживая любимого по щетинистой щеке. — Не правда, я проклинал только свой язык, из-за которого потерял тебя на целых четыре года, — мужчина говорил совершенно искренне. — Тем более все страшное осталось позади; ты, как я гляжу, перестала курить, но вот твоя дурацкая привычка — выходить на улицу или же на балкон чуть ли не нагой… — Так, я всего-то пару раз походила без тапочек. — Пару раз? — уточнил он, подозрительно прищурившись. — Да, пару раз, — заверила его коротким поцелуем в губы Пелагея. — Пообещай, что больше никогда не будешь меня так пугать, как тогда. Я чуть с ума не сошла! — она с мольбой посмотрела на Диму. — И-и-и… Дим, а я до сих пор там, внизу? — В каком низу? — не понял Билан. — Ну-у, ты же сказал, что я падала в твоих глазах. Ясно ведь, что не поднималась. — Полька, — хмыкнул он, крепко обняв Полю и поцеловав в волосы, упавшие на щеку, — ты уже давным-давно поднялась высоко. Стоило тебе только улыбнуться — как все обиды были прощены, понимаешь? Они обменялись долгим сладким поцелуем, после которого он твердо сообщил: — Мне придется отлучиться на пару часиков, справитесь с Мией сами? — Ну-у-у, — капризно простонала девушка, уткнувшись лицом в его грудь. — Что «ну», Поль, а? Вы даже не заметите моего отсутствия, а вот ребята ждут меня на репетиционной базе. — Ладно, — сдалась Поля, шумно вздохнув, — поезжай. Я в душ пойду, побудь пока с Мией, — попросила она и уже почти что оказалась в комнате, как, кое-что вспомнив, обернулась к молодому человеку. И сразу же обо всем забыла, когда увидела, как Билан достает из пачки одну сигарету. И почему она раньше не придавала этой пагубной привычки мужчины значения?.. — Не кури, — внезапно сказала Пелагея и, подойдя к любимому, забрала сигареты. — Не надо, Дим. Я еще от тебя детей родить хочу. Дима замер на месте от ее внезапной заботы и непонятного удовольствия. А ведь его вредной привычкой были вовсе не сигареты, а Поля…