***
Пелагея неподвижно лежала на кровати в спальне, безотрывно глядя на только что уснувшую на ее руках дочь. Ее пушистые темные реснички подрагивали, аккуратненький носик смешно морщился, а губы принимали форму Диминых губ, непроизвольно вызывая на лице девушки широкую улыбку. Стрелки часов давно перевалили за девять вечера. Дима вместе с родителями, решившими погостить у супругов до завтрашнего утра, убирали остатки позднего ужина в холодильник, в то время, как Пелагея кормила малышку. — Уснула? — послышался родной шепот, а в дверном проеме показалась голова Билана. Девушка слабо кивнула. — Покапризничала, покушала и сразу спать, — улыбнулась она. Дима присел рядом с женой на край кровати и положил руку на Полину согнутую коленку. — Замучилась, наверное, сегодня за бабушками и дедушкой следить, — усмехнулся он. — Теперь отдыхает. — Ну, да, устанешь с ними, все время посидеть да полежать отправляют. Кстати, где они? — На первом этаже остались, сейчас к нам мама Света придет, с Мией посидеть. — Зачем? — удивилась Поля, вскинув брови. — Узнаешь, — многообещающе улыбнулся Дима. — Какой ты скрытный, — наигранно тяжело вздохнула девушка. — Положишь дочку в кроватку, а то я себя, толстую, боюсь с этим драгоценным грузом не поднять, — тихо хихикнула она, указав взглядом на Мию. — Да прям уж, толстую, ага, — возмутился Билан, встав на ноги и приняв малышку себе на руки. — Все бы были такими толстыми, как ты. Тростиночка такая! — продолжил недовольничать он уже около детской люльки, укладывая Мию на мягкий матрас, закрытый простыней и пеленкой, и накрывая ее нежным розовеньким одеяльцем. — Ну, все, хватит, я поняла, — Пелагея, хмыкнув, покачала головой и потянулась к телефону, лежавшему на прикроватной тумбочке. В комнате послышался звук умело прыгающих пальцев по клавиатуре, а затем протяжный удивленный вздох блондинки. — Дима, ты только посмотри! — казалось, что она вот-вот задохнется от возмущения. — Что случилось? — испугался молодой человек. — Подойди, — она махнула пальцами. — Нас кто-то фотографировал в этом кафе со стороны! — Поля повернула экран и показала Диме фото, сделанные кем-то сегодня в том самом кафе, где молодожены тихо праздновали (обедали) свою свадьбу. Билан сел на кровать и взъерошил волосы, озадаченно посмотрев на любимую. — А я-то думала, что посетители этого ресторана приходят, чтобы поесть, а не чтобы лезть вот так вот нагло в чужую личную жизнь! — краснея от злости, девушка заблокировала телефон и убрала его обратно на тумбочку. — Я даже не заметила, что нас фотографируют… — Все, Поль, уже ничего не исправить — фотографии в Инстаграме, наверняка уже успели разлететься по всему интернету, — Дима положил свою ладонь на ледяную Полину руку. — Если бы кое-кто держал себя в руках и свои губы, то ничего бы не было! — Поля нервно выдернула свою ладонь из его и, вскочив с кровати, покинула комнату.***
— Билан, отвали, а, я же сказала, что никуда не пойду! — нахмурившись, Поля повернулась на другую сторону кровати от мужа, натянув одеяло повыше. Мужчина тяжело вздохнул. Эта вредина уже второй час показывала ему свой характер, причем, не с самой хорошей стороны. Отказывалась разговаривать, не хотела вставать с кровати, ссылаясь на то, что сегодня был сложный день, что она очень устала, поэтому ко всем «неотложным» делам, о которых ей хотел рассказать и показать Дима, у нее не было абсолютно никакого интереса. И даже прирожденное, как Поля постоянно выражается, любопытство, не могло затмить ее обиду и злость на те выложенные в сеть фотографии. Злость, в первую очередь, на саму себя, что поддалась искушениям, не смогла сдерживать все свои эмоции и проявлять чувства только тогда, когда находится наедине с любимым человеком. А Дима просто не знал, что он еще должен сделать и что сказать, чтобы вытащить ее из этой так называемой хандры. Лежит, дуется, как воздушный шарик. Лишь бы не лопнула, знаете ли. — Полька, — вышагивая пальцами по ее руке к плечу, позвал любимую он, наблюдая за появлением мурашек на горько-сладкой от парфюма коже. Пелагея передернула плечом, отодвинувшись ближе к краю постели. Знает ведь, паразит, что она только от одних его прикосновений начинает сходить с ума. И его это забавляло. Он начинал еще больше любить эту тающую в его руках Полю. — Отстань, говорю! — Нет, — нагло отрезал Билан с широчайшей улыбкой. От такого заявления девушка даже чуть не поперхнулась. Привстав на локте, она поверх плеча посмотрела на Диму, насупившись. — Не много ли на себя берешь? — Не много, — он поцеловал ее в краешек губ. — Все, хватит уже сходить с ума, вставай давай. — Не встану, — Поля вернулась обратно на подушку, повернувшись к молодому человеку спиной. — Поля… — Я сплю, не мешай. Шумно выдохнув, молодой человек понял, что ему ничего не остается, как… — Билан, твою мать, положи меня на место! — глухо вскрикнула девушка, когда Дима резко поднял ее на руки и понес к выходу из спальни. — Не кричи, ребенка разбудишь, — прошептал Дима. — И если ты сейчас будешь продолжать болтать ногами, то я тебя на пол уроню, поняла? — Дима, ну это не смешно, отпусти ме-е-ня-я! — уткнувшись носом в Димину шею, прижавшись всем своим тельцем к молодому человеку, ибо перспектива оказаться посреди ночи на полу, ее совсем не устраивала, жалобно пропищала Поля. — Куда ты вообще меня несешь? Я никогда не была здесь! — Хозяйка, — хмыкнул Дима, поставив Пелагею на ноги около какой-то незнакомой двери. — Ты даже дом целиком не видела, а капризничаешь, когда я тебя зову! — он тепло улыбнулся, когда блондинка виновато опустила голову. — Мой маленький ребенок, — мужчина поцеловал ее в щеку, приобняв за талию, — сейчас все увидишь. — Какая красота! — ахнула от удивления Поля, пробежавшись глазами по-истине таинственной комнате, потолок которой открывал вид на прекрасное звездное небо. А легкий полумрак, созданный ароматными свечами, поставленными вокруг некого подобия кровати посреди помещения, создавал романтическую атмосферу. — Ой, Поль, я радио-няню на тумбочке забыл, сейчас приду, — почесав затылок, мужчина оставил девушку наедине со своим восторгом. Как будто в сказку попала, честное слово. Пройдя вглубь, Поля забралась с ногами на мягкое облачко (кровать) и прилегла на шоколадную маленькую подушку, направив любопытный взгляд на яркую россыпь звезд, волшебно открывшуюся ее взору, и скрестила руки на животе. Внутри весело трепетали бабочки, добираясь до самого главного органа — сердца, — разливаясь искусительным теплом по всему хрупкому женскому телу и требуя любви. Губы непроизвольно пересохли от нехватки пленительных нежных поцелуев родного человека. Пелагея почувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод, будто причина ее такого состояния-нестояния находилась рядом. — О, ты уже, смотрю, принялась наглядно изучать астрономию, — улыбнулся Дима, вернувшись в комнату и поставив радио-няню на столик, стоявший около кровати. — Теперь, если наша малышка проснется, то мы услышим. Поля кивнула, присев на постели, зачесав пальцами назад распущенные волосы и усевшись на свои ступни. — Я просто слов подобрать не могу, чтобы описать все свои чувства! — она нервно облизала пересохшие губы, опустив глаза на темные коричневые ножки кресла-качалки, расположившегося рядом со столиком, не желая встречаться со взглядом любимого человека. Она-таки же все еще расстроена (?). Губы Димы дрогнули в усмешке из-за ее уловимой сдержанности в словах, действиях. — Не подбирай, можешь просто поцеловать. Его глаза засверкали от тут же заметно покрасневших Полиных щек. Тяжело сглотнув комок, девушка неуверенно подняла на Билана глаза, зрачки которых внезапно потемнели. По коже прошелся легкий мороз, несмотря на духоту. Пелагея поднялась на колени, пододвинулась ближе к краю и прикусила нижнюю губу. — Долго еще стоять, как истукан, будешь? — она обвила шею подошедшего к ней мужчину руками и выгнулась в спине, когда тот опустил свои ладони на ее тоненькую талию. — Спасибо тебе огромное, что превращаешь мою жизнь в самую настоящую сказку, — Поля улыбнулась и трепетно прикоснулась к губам мужа, выпуская из груди первый довольный выдох. Дима и не заметил, как девушка потянула его за собой на кровать, вынуждая нависнуть над ней сверху, не отлипая друг от друга ни на секунду и перебирая пальцами его мягкие волосы. — Ты же просила научиться меня держать себя и свои губы в руках, — хмыкнул молодой человек, убирая с ее лица пряди и заправляя их за уши. — А мы, между прочим, дома не одни, здесь родители и наша маленькая дочка. — Издеваешься, — подозрительно прищурилась Поля и поднялась на локтях, опершись ими в матрас. — А наши родители взрослые люди, понимают, чем занимаются их женатые влюбленные дети, они не будут нам мешать, — она заверила Билана коротким поцелуем. — И я прекрасно помню, какая здесь слышимость, поэтому не порть мне нашу первую брачную ночь, — промычала ему в губы блондинка, завлекая мужчину уже в более требовательный поцелуй. Сладкие пухлые губы послушно приоткрылись, язык Димы уверенно пробрался в теплый рот девушки, сплетаясь с ее языком в бешенном ритмичном танце. Губы терзали губы. Девушке становилось трудно дышать, словно она пробежала быстрым бегом несколько кругов вокруг огромного стадиона, а этого кислорода — Диминых ласковых поцелуев — не хватало уже даже и не на минуты. Сердце выбивало ненормальную чечетку в груди, а тонкие закоченелые пальцы зарывались в густых темных волосах, крепко обнимали молодого человека за шею и плечи, стирая все эти границы невысказанной непонятной обиды и некоторого сегодняшнего недопонимания. Растворяясь в неописуемой эйфории, Пелагея совершенно выпала из реальности; ее уже не волновало, что сюда кто-то может войти, что может заплакать малышка посреди ночи, требуя кушать, что в интернете начался переполох из-за случайных фотографий, сделанных в кафе. Именно это вообще, откровенно говоря, отошло на второй план. — Ой, Дим, больно, — тихо пискнула блондинка, почувствовав, как из нижней губы прыснула алая соленая жидкость. — Чего кусаешься-то? Рука Билана скользнула под ее домашнюю кофту, считая ребра, подбираясь выше к груди. — Прости, — глухо прошептал он. — Осторожней, пожалуйста… Поля смело исследовала руками его тело, отбросив футболку куда-то в сторону, едва касаясь пальцами мужской накаченной груди, рельефных плеч и плоского непробиваемого, как горный камень, пресса. Легкие неуловимые касания, смешавшиеся вместе со страстными поцелуями, перерастали в более требовательные и настойчивые движения. — Ди-и-ма… — одними губами произнесла Пелагея, сильно выгнувшись в спине, впившись ногтями в его плечо, когда Дима перешел с дорожкой из поцелуев на ее бархатную шею, щекоча кожу невесомым дыханием, оставляя на ней заметные красные отметины, с которыми девушка не расстанется еще долго. В комнате катастрофически перестало хватать воздуха, а этот необычный потолок, казалось, запотел. Молодой человек осторожно снял верхнюю вещь с возлюбленной и отправил ее то ли на пол возле столика, то ли на кресло-качалку. Поля даже не успела застесняться, как ладонь Билана накрыла ее тяжело вздымающуюся от нехватки воздуха грудь, тут же умело сжимая пальцами чувствительный сосок, припадая губами к ее щеке. Внизу живота завязывался узел, вызывая довольный стон, а сама Пелагея прошлась рукой вниз, чуть коснувшись возбужденного мужа.«Найди меня здесь И скажи: „Я хочу чувствовать тебя, Мне нужно слышать тебя…“ Ты — свет, Что ведет меня туда, Где я снова обретаю спокойствие. Ты — сила, что не дает мне упасть. Ты — надежда, что вселяет в меня доверие. Ты — жизнь в моей душе. Ты — моя цель. Ты — все…*».
Поля стала непроизвольно извиваться под ним, сминая простыни, распаляя сильнее их совместное желание. Свободная рука молодого человека медленно опустилась вниз. Нежно пройдясь по ложбинке между грудей, освободив их от бюстгальтера, ниже ребер, скользя по чувствительной коже плоского живота, чуть задерживаясь на торчащих тазовых косточках, опускаясь ниже и ниже. Два пальца едва коснулись ее промежности, а девушка, застонав, попыталась сомкнуть ноги от смущения, но Дима снова накрыл ее губы своими, сводя с ума новым глубоким поцелуем. — Я схожу с ума от тебя… — хрипло прошептал он в ее распухшие от долгих поцелуев губы. Пелагея чуть улыбнулась и, оттянув ткань его белья, коснулась рукой его возбужденной плоти. Ее уверенные движения были настолько приятными, что охватившая страсть отключила весь здравый рассудок. У обоих. Не в силах больше сдерживаться, он избавил и ее, и себя от остатков одежды, вспомнив об одной вещице, потянувшись за ней к карману джинсов, лежавших на полу. — Ты там долго еще будешь копошиться, а? — Уже все, — прошептал мужчина, целуя ее в губы и разрывая упаковку. Продолжая целовать ее пленительное тело и нежные губы, Дима начал осторожно входить в девушку, оставляя на Полином лице короткие сладкие поцелуи. Ураган из эмоций и сумасшедшей страсти, круто смешенной с легкой перепалкой и необычной обстановкой вокруг, отступил медленно, оставив обнаженные тела обессиленными, но полными блаженства. Дима шумно выдохнул, прикоснувшись теплым носом к носу Поли, поцеловал в краешек губ и перелег на вторую половинку кровати, сгребая в свои крепкие объятия еще не отдышавшуюся жену. Пелагея, еще слегка дрожа, накрыла их разгоряченные фигуры покрывалом и прижалась к супругу. Наконец, переведя дух, она в полголоса произнесла: — Я так устала, что у меня глаза сами собой закрываются! — Так льстит то, что причиной твоей усталости стал я, — снисходительно улыбнулся Билан, обнимая жену одной рукой. — Ой, — хихикнула девушка, слегка пихнув его локтем, — а ты и рад, да? И вообще, я не из-за этого устала, просто такой волнительный день: проснулась рано утром, тебя дома нет, Мия плачет, да еще и родители приехали в гости. Потом неожиданное приглашение поехать в ЗАГС, сама свадьба, — парировала она, закатывая глаза. — Наша первая брачная ночь просто стала дополнением ко всему этому. — Как обижусь сейчас, будешь знать. — Ну что ты, я же несерьезно, — она уткнулась носом в его шею, обняв рукой за торс. — Я бы удивился, если бы моя Поля стала серьезной. — Я стала очень серьезной, — поджала губы Пелагея. — Сколько себя помню, всегда была взрослым ребенком. А сейчас уже так не подурачишься. Стала, можно сказать, тако-о-ой дамой, хоть стой, хоть падай. Как быстро пролетело время, — покачала головой, скрывая в уголках губ улыбку, — недавно сама капризничала, вредничала, а теперь стала женой и мамой. Дима уже хотел возразить, что прежняя-то Поля вот — нежится в его объятиях, упоенно отвечает на его поцелуи, то молча глядит, словно стараясь запомнить каждую эмоцию своего мужа. Но не стал. Пусть думает дальше, что она повзрослела, изменилась, пусть люди видят то, что им дает увидеть эта загадочная женщина, но для него она все равно оставалась и остается милой девочкой из прошлого.