***
Девушка в холодном поту резко вскочила на кровати. Ее колотила мелкая дрожь. Серо-зеленые зрачки бегали по темной комнате, с трудом вырывая ее из этого кошмара в настоящую реальность. Сон. Это был просто дурацкий сон. Поля дрожащей рукой прикрыла рот и тихо всхлипнула. Как же она боялась тот день, когда могла в очередной раз услышать, что ее малыш не прижился внутри нее. Она откинулась на твердую спинку кровати, ощущая, как неприятный мороз пробирает до костей, и размазала по бледным щекам слезы. Что было бы, если бы та последняя процедура оказалась бесполезной? Смогла бы она смотреть на светящиеся глаза детей своей команды, наблюдать за счастливыми парочками с маленькими ребятишками, частенько гуляющими во дворе ее прошлой квартиры? И знать, что никогда не сможет взглянуть в глазки своего ребенка (а именно такой вывод сделала бы отчаявшаяся Пелагея). А отношения с Димой? Наверное, они бы так и продолжали ненавидеть друг друга, даже не подозревая о том, что из них вышла бы отличная семья. Он бы женился, у них бы с супругой родился другой ребенок, был бы свой мир, а Поля… Она бы так и жила — одна одинешенька. Сквозь пелену слез, выбравшихся наружу из-за ужасных реалистичных картинок, которые рисовало ее сознание, девушка посмотрела на сладко спящих мужа и дочку. Мия несколько часов назад закатила маме и папе истерику, требуя их взять ее к себе в постель. А сейчас звездочкой лежала между родителями, раскинув ручки и ножки в разные стороны. Тепло улыбнувшись своему маленькому, но большому! , смыслу жизни, Пелагея шмыгнула носом и осторожно взяла ее на руки, прижав крошечное тельце к себе. — Моя сладенькая… — она поцеловала малютку в лобик и нежно провела пальчиком по пухленькой щечке. — Как бы я жила без вас с папой, а? — блондинка смахнула несколько слезинок и оставила несколько коротких сладких поцелуев на личике дочери. Дима во сне перевернулся на другой бок. — Поль, — приоткрыв один глаз, он удивился, увидев жену, которая, судя по всему, плачет. Это говорили ее прекрасные омуты, в которых можно было разглядеть красноту даже глубокой ночью. — Ты чего не спишь? — сонно спросил он, посмотрев на Пелагею снизу вверх. — Все… все хорошо. Спи, Масянь, — ее голос предательски дрожал. — Любимая, ты плачешь, что ли? — не показалось. Молодой человек привстал на локте, окончательно проснувшись. — Что случилось у моего солнышка? — он подсел к девушке, крепко обняв ее за плечи, и вытер теплой ладонью ее крупные слезы. — Я так люблю вас, — глядя в глаза супруга, призналась Поля, всхлипнув. — Очень сильно люблю. — Мы тоже тебя любим, но что-то мне подсказывает, что ты проснулась посреди ночи и расплакалась не из-за того, чтобы признаться в любви, — Билан поцеловал любимую в носик. — А может, и за этим, — улыбнулась она, положив голову на плечо Димы. — Я же у тебя не предсказуемая. — С этим я, конечно, соглашусь, — Дима озадаченно почесал затылок, — но моя жена не плачет просто так. Мы не первый год знакомы, Полюш, — он зарылся пальцами в ее волосы, приблизил тем самым лицо девушки ближе к себе и мягко коснулся ее губ. — Расскажешь, что случилось? Поля кивнула. — Мне приснился тот день, когда я узнала, что беременна, — блондинка опустила взгляд на спящую девочку, смешно причмокнувшую губами, вызывавшую своим непроизвольным действием улыбку на лицах обоих родителей. — Только… — Пелагея сглотнула поступивший к горлу комок. От прежней улыбки не осталось ни следа. — Только, когда я пришла к Нине Васильевне, она сказала, что… Нет никакого ребенка. — Полюш, это всего лишь сон, — почувствовав, как она напряглась всем своим существом, Билан еще крепче обнял ее и поцеловал в висок. — Мне было так больно, даже когда я проснулась. Мир просто вокруг меня весь рухнул. Услышать в третий раз, что процедура не удалась… — Ну это же все не правда, — успокаивающе выводя узоры на Полиной руке, сказал Дима. — Даже не зацикливайся на этом сне. Все у нас хорошо. Вон, смотри, твоя удавшаяся процедура спит и слюнки пускает, — тихо рассмеялся он. — Успокаивайся давай. — Я хочу съездить к Нине Васильевне. Сказать ей «спасибо» за то, что она для нас сделала. Познакомить с ней Миюшу. — Как скажешь, — молодой человек поцеловал жену в лоб. — А теперь постарайся уснуть, пока наш ранний петушок не проснулся. — Я потом расскажу Мие, как ты ее назвал, — хихикнула Пелагея.***
Проснувшись в начале одиннадцатого и не обнаружив рядом любимую жену и маленькую доченьку в кроватке, Билан напрягся, и смог облегченно выдохнуть только тогда, когда, спустившись на первый этаж, обнаружил своих ранних пташек в гостиной. Сидя на мягком ковре, облокотившись спиной на диван, Пелагея любопытно рассматривала какие-то фотографии, которыми она полностью обложилась, и свободной рукой ласково поглаживала Мию по спинке, которая всеми силами старалась доползти до Феликса, спрятавшегося от нее, и хорошенько подергать его за приглянувшейся ей мохнатый хвостик. Улыбнувшись этой домашней картинке, Дима пересек последние лестничные ступеньки, уселся рядом с супругой на теплом полу, приобнял ее за плечи и поцеловал в висок. — Доброе утро, — сонно произнес он, осмотревшись. — Вы чего тут творите? — Доброе, — Поля на секунду оторвалась от фотографий, коротко поцеловала любимого в краешек губ и вновь вернулась к просмотру, заправив выбившуюся прядь волос за ухо. — Мы тут решили понастольгировать, да, Смурфетка? — с улыбкой обратилась она к Мие, сосредоточенной на псе. — Да и я так не доделала наш семейный фотоальбом. Молодой человек непонимающе посмотрел на нее — альбомы-то, которые делала его благоверная своими волшебными ручками, мирно стоят на полке, — а потом, улыбаясь, оживленно воскликнул: — Ой, я помню этот день! — Дима взял одно фото из небольшой стопочки. — Мне же тогда еще позвонили из клиники и сказали, что процедура прошла успешно, и что узнать можно: беременна ли девушка, можно будет только через две недели. Тут еще репетиция была. Господи, интересно, кто успел нас тогда сфотографировать? Пелагея пожала плечами и, привстав на колени, взяла запищавшую малышку на руки. — Кто сфотографировал, не знаю, но очень ему или ей благодарна, — она мило улыбнулась, положив голову на грудь любимого, упав в его объятия. — А я помню, как сидела в гримерке, сложив руки на животе, и молила Бога, чтобы он послал нам это сокровище, — счастливо ответила Поля, щекоча маленькие пяточки девочки пальцами, отчего та забавно задергала ножками. — А когда узнала, что беременна… За спиной просто крылья выросли. Я была готова парить высоко-высоко над облаками. Ну, если бы ты не приперся к Нине Васильевне, и не обломал мне все удовольствие. — Замечательно, — усмехнулся молодой человек, накрывая руку жены своей на ножке Мии. — А я, знаешь ли, в тот день Черного чуть заживо не закопал. Был таким злым из-за того, что не думал своей пьяной головой, поспорил на такие откровенные вещи, да еще и ты от меня забеременела. — Ты помнишь, о чем мы говорили ночью? — она вопросительно посмотрела на него. — Помню, — Дима даже кивнул. — Только, — уклончиво начал он, подняв взгляд на потолок, — меня бы сначала кто-нибудь вкусным завтраком накормил. Даже не представляю, кто это может бы-ы-ыть, — по-лисьи сощурившись, протянул Билан, жалобно посмотрев на почти что засмеявшуюся жену. — Вот только не надо на меня так смотреть, все уже давно стоит на столе, — Поля поцеловала его в щеку. — Ну так неинтересно, — фыркнул мужчина, сложив руки на груди. — А я-то думал: сейчас проснусь, любимая жена покормит меня, хотя бы посидит со мной на кухне, составит компанию, в конце концов, а в итоге… Всю романтику испортила! Фу, какая ты, Пелагея, бяка! — Боже, Билан, первый класс вторая четверть, честное слово! — Поля закатила глаза. — Ладно, Мия плачет, когда тебя или меня рядом нет, или как ты там выразился? Компанию ей не составляют. Но ты-то куда? Взрослый сорокалетний мужик! — Что? — глаза Димы удивленно округлились, а брови поднялись «домиком». — Мне только недавно тридцать пять лет исполнилось, а ты меня сорокалетним обозвала! Если мне сорок, то тебе… тебе… ты… Ты вообще Полина! — вспомнив привычную реакцию Поли, когда ее называют этим именем, молодой человек довольно хмыкнул и поднялся на ноги. — Полина, которая совсем уже обнаглела; видишь ли, отказывается кормить своего мужа, какая привереда нашлась! Да, Миюш? — смягчился он, поцеловав дочь, смотревшую на родителей во все глаза, в пухленькую щечку. — Солнышко мое, не слушай своего пожилого отца, видишь, у него уже склероз? Не помнит, как твою маму зовут, — смерив его недовольным взглядом, Поля улыбнулась девочке. — Сама ты пожилая! — Сам ты Полина, понял? — крикнула ему вслед девушка, когда тот скрылся за дверьми кухни. Осторожно поднявшись с дочерью на ноги, она добавила: — Еще раз назовешь меня этим именем — покусаю, а потом из дома выгоню! Изумленно вытаращив глаза и подняв брови, мужчина вновь вышел в гостиную, подошел к наигранно возмущенной жене и скрестил руки на груди. — Сразу же намордник тебе куплю, — и поцеловал Полю в губы, чтобы она не успела ничего ему ответить. — Полиночка моя, самая-самая любимая! — он провел пальцем по Полиной щеке и заправил волнистую прядь ей за ушко. — Уж не знаю, какая там Полина у тебя самая любимая, но скажи спасибо своей дочери за то, что она сейчас у меня на руках лежит, а то как треснула бы! Еще парочка шуточных язвительных фразочек — и девушка вместе с малышкой оказались в спальне. Она бережно положила малышку на середину расправленной постели и подала ей поющий игрушечный цветочек, стоявший на тумбочке, к которому Мия потянулась пальчиками, перевернувшись на животик и запыхтев. — И куда ты, жук мой, ползти пытаешься? — усмехнулась Пелагея и поцеловала девочку в крошечный носик, проведя по нему кончиком своего пальца. — Чего? — она подмигнула дочке, когда та что-то весело непонятно залепетала, надавливая на разноцветный мягкий лепесток цветочка всеми своими маленькими силами, но песенки почему-то не играли. Поля нажала на стебель и вручила цветик-семицветик нахмурившейся хозяйке. — Слушай, а мама пока тебе вещи выберет. — Поля! — послышалось из глубин первого этажа. — Чего? — так же громко спросила она, подойдя к шкафу и открыв дверцу. — Спустись ко мне, пожа-а-лу-уйста-а, — как-то умело страдальчески протянул Дима. — Сам поднимись, пожалуйста. Я не могу Мию оставить одну. Услышав шаги в коридоре, девушка улыбнулась уголками губ. Билан, войдя в комнату, сказал: — Я только что звонил в клинику, Нина Васильевна как раз на работе. Поэтому смело можем ехать. — Правда? — просияла Поля, бросив поиск вещей на потом и получив утвердительный кивок, поцеловала мужа в щеку. — Спасибо, любимый! — осознав, что сделала, и вспомнив, что она якобы не разговаривает с молодым человеком, потому что обиделась из-за имени, которым он специально ее дразнил около двадцати минут, девушка неуверенно отстранилась и быстро подлетела к малышке. Мия расплакалась. Ну сама же выбросила игрушку на пол, а теперь слезы пускает. — Сумасшедший дом… — с улыбкой на устах покачал головой мужчина.***
Всю дорогу до клиники Поля бездумно изучала пейзаж за автомобильным окном, витая где-то в своих мыслях. Задавалась сотнями вопросами, на которых не могла найти ответы. Да они и не нужны были, ибо той абсолютно параллельной реальности не суждено быть в этой. Дима никогда не женится на Вике, ставшей преступницей почти год назад. Пелагея не воспитывает одна дочь. Они с ее мужем не враги. Все в их семье хо-ро-шо. Когда молодые люди переступили порог знакомого им обоим здания, у девушки захватило дух, как в прошлом. Всякий раз, стоило Поле прийти сюда, чтобы пройти очередное обследование и услышать, что она совершенно здорова и может иметь детей, ее охватывал мандраж: руки леденели, начинали предательски дрожать. Сама она становилась белее снега.***
— Какие вы уже большие! — воскликнула Нина Васильевна, подбрасывая малышку в воздухе и тут же ловя ее в свои объятия. Пелагея сидела на том же самом стуле, с улыбкой наблюдая за милыми взаимоотношениями доктора и своей дочери. Женщина, познакомившись с ребенком своей давней пациентки, сходила с ума от этой внезапной эйфории: честно признаться, ей даже захотелось иметь такую же внучку. Диме пришлось отлучиться на пару часиков. «Дела, Полюш, — сказал он, поцеловав супругу в щеку. — Я скоро заеду за вами». И умчался. — Спасибо Вам! Вот вообще, Нина Васильевна. — Не устала еще благодарить? — усмехнулась врач, убирая пальчики со своего фонендоскопа, серьезно покачав головой. — Красавица, ты такая любопытная, что ли, у мамочки с папочкой? Сначала очки, теперь это, — Нина Васильевна по-доброму улыбнулась. — Такую девочку, Полька, прекрасную родила! — Но если бы не Вы… — Так, — перебила Полю женщина, из-за чего артистка хихикнула в ладонь, — прекращай мне тут свои слова благодарности изливать. Рассказывай, как дела у вас? Как до жизни-то такой с Димой докатились? Насколько я помню, когда вы встретились в моем кабинете, чуть, утрирую, не разнесли мой кабинет. — Ой, — Пелагея набрала в легкие побольше воздуха, — да мы и не докатывались. Все как-то само собой получилось, — она неопределенно пожала плечами. — Вот эта вот непослушная крошка, находясь еще в моем животе, довольно-таки сблизила нас, помирила после ссоры. После ее рождения расписались — и все, живем такой дружной семьей. А как у вас дела? — Да все по-старому. Дом-работа-дом, — Нина Васильевна поудобнее перехватила Мию. — Кстати, о работе… — она виновато взглянула в глаза Поли и опустила свои, внимательно изучая пол. А там соринки. «Нужно будет сказать уборщицам, чтобы пропылесосили здесь» — подумала женщина. Поля насторожилась от такой резкой смены настроения доктора. — Какие-то неприятности? — взволнованно спросила она. — Да нет… Поля, — Нина Васильевна резко посмотрела на растерянную девушку. — Я Вас… слушаю. — Я понимаю, что все это врачебная тайна и так далее, но не могу не сказать. Биоматериал, который сдавал Дмитрий полтора, грубо говоря, года назад, еще годен. Недавно к нам в клинику пришла девушка, желавшая забеременеть. — К чему вы клоните? — не понимая, Пелагея покосилась на врача. — Причем здесь мой муж и эта девушка? Или… — она прикусила губу, подумав: «Они уже сделали ЭКО, а пациентка беременна от Димы?!» От этой мысли блондинку бросило в жар. — Мы оплодотворили яйцеклетку материалом Дмитрия. Через два дня состоится пересадка эмбриона в матку девушки, — голос женщины звучал довольно подавлено. От ее слов сердце Поли больно кольнуло. — Значит, скоро кто-то станет матерью Диминого ребенка? Нина Васильевна коротко кивнула. — И ею буду не я… — Пелагея спрятала свое лицо в ладони.