Плод нашей нелюбви: наше кареглазое чудо

Утренний прохладный ветерок, проникнувший в коридор второго этажа через приоткрытое окно, невидимой тенью уверенно вошедший в спальню, заставил девушку зябко передернуть плечами, что покрылись предательскими мурашками, повести пушистыми ресничками и смешно поморщить нос. Яркие лучи настойчивого солнца, наплевав на белоснежные занавески, настойчиво освещали лицо, вынуждая его прятать на чьей-то горячей коже груди, страдальчески выдыхая и простонав от невообразимой боли в области висков после, кажется на первый взгляд, невинного движения. Холодная ладонь легла на голый торс, сделав несколько похлопывающе-изучающих движений. Стоп! А кого это она сейчас обнимает, упрямо прячась от солнышка? Кто ласково ее поглаживает по уже раскрученным и растрепанным кудряшкам, оставляя невесомые поцелуи на макушке? Пелагея, чуть приподнявшись, резко открыла глаза, увидев перед собой мускулистую шею, и тут же пожалела об этом, ощутив невыносимую головную боль. Рука непроизвольно поднялась с мужского тела, поднося пальцы к долбящим вискам, а веки отказывались снова подняться. — Поль, с тобой все в порядке? — выдохнул ей в волосы Билан, взволнованно взглянув на болеющую похмельем страдалицу. — Нет, — прохрипела она, ощущая острую сухость во рту и желание пить. Поля почти что уложила разрывающуюся на мелкие кусочки голову обратно, как туманность рассеялась, возвращая в непонятную реальность: почему она проснулась в одной кровати с Димой? Все же присев на смятой под их телами постели, девушка недоуменно похлопала ресницами, поднимая мягкое одеяло выше груди, скрывая наготу, и заправила еще живую кудряшку за ухо. — А что тут происходит, а? — Ты проснулась, — просто ответил Дима, пожав плечами. Помог вспомнить, да, ничего скажешь. — Блять, — подобрав колени к груди, продолжая укрываться одеялом, она озадаченно положила лицо на ладонь, прикрывая глаза, пытаясь восстановить утерянную память. — Ничего не помню, — пробубнила Пелагея. — Как я здесь оказалась? — отняв руку, она облизала сухие губы, посмотрев на растерянного мужа. Помедлив, молодой человек потянулся к щеке девушки, оставив на ней поцелуй. — Вспомнила? — Что я должна была вспомнить? — Поня-я-ятно-о, — со странной интонацией протянул Билан, приподнимая голову блондинки за подбородок, заставляя серо-зеленые глаза посмотреть на него, и робко коснулся ее губ своими, чувствуя, что она, сидя в полнейшем ступоре, совершенно не отвечает на поцелуй. Чмокнув ее в губу, он отстранился, шумно выдохнув. — Кто тебе разрешал распускать свои губы? — возмутилась Поля, позабыв о боли, которая даже не собиралась утихать, и сжала в кулаке одеяло, прикрывающее ее грудь. — Оу-у, — присвистнул Дима, облокотившись на спинку кровати, положив под голову руку. — Совсем плохо, да? Ничего-ничего не помнишь? — на вопрос девушка лишь слабо отрицательно помотала больной головушкой, надувшись, словно маленький забавный хомячок. — Мы помирились. Ее глаза округлились в изумлении. Чего-чего, но такого поворота событий она точно не ожидала. Подрагивающие губы разомкнулись, принявшись жадно хватать воздух, — как будто ей что-то страшное сейчас сказали, или, может, это реакция на то, что она не запомнила момент примирения? Билан покачал головой, а Поля прочитала в этом действии: «Пелагея-Пелагея, женой еще называешься, как ты могла такое забыть?» На самом деле в душе молодого человека бушевал такой спектр эмоций, который ей даже и не снился: за их причину блондинка вообще могла его убить, ведь супруги, несмотря на пробуждение в одной постели в таком виде, честно говоря, нормально не помирились. — Иди ко мне, — Дима протянул к ней руку, а та, кротко посмотрев на него, несмело вложила свою ладонь в его, переступив через мужа, неожиданно оказавшись на нем, и закусила краешек губы, поправив одеяло, потянув его повыше. — Чего такая озадаченная, м? — проведя пальцем по изгибу ее ключицы, завороженно наблюдая за движением, он тепло улыбнулся, когда по молочной коже побежали предательские мурашки. Тишина. Подняв на нее глаза, Билан не сдержался от желания ее поцеловать. Первоначально Поля не отвечала ему взаимностью, тупо наклонившись к Диме, уставившись в одну точку, но потом, когда его руки поднялись к обнаженному участку спины, не скрытую одеялом, лениво начала целовать мужа, не закрывая глаз. — Вспоминай, как я тебя сюда принес, — чуть отстранившись, а затем снова накрывая ее губы своими, выдохнул он, — как ты просила не оставлять тебя, — новый поцелуй, — как сама потянула меня к себе за шею, — и еще один. Перед глазами девушки поплыли воспоминания минувшей ночи.

***

Пелагея весело болтала ногами, перебирая и пропуская сквозь пальцы мягкие шелковистые волосы молодого человека, у которого находилась на руках. Она уже не ругалась за то, что идет не своими ногами, а ее несут — просто молчала, одаривая Диму каким-то странным сияньем глаз. Честно, набегавшись за вечер с этим пьяным чудом, ему было, грубо говоря, наплевать, что утром блондинка может начать возмущаться, потому что ее привезли абсолютно не в тот дом. Главное — уложить ее спать, по крайней мере, это казалось возможным, ибо молчанье не могло не радовать. Даже не хотелось думать, что замолкшая Поля может быть затишьем перед бурей. Только не сегодня. Только не в два часа ночи. Ловко ориентируясь в темноте, не нажимая ни на один выключатель, Билан пересек все лестничные ступеньки и боком, чтобы не стукнуть свою драгоценную ношу, вошел в спальню, бережно укладывая ее на кровать. Чему-то глупо улыбаясь и сладко потянувшись, девушка расположила ладони на Диминых плечах, глядя прямо в его глаза. — Все, спи, — мужской голос прозвучал твердо. — Не-а, — глухо проговорила она, покачав головой, прищурившись, уже обвивая его шею двумя руками, заставляя к ней наклониться. — Пелагея, — предостерегающе сказал Дима, попытавшись отстраниться, однако ее объятия были очень крепкими, что, спрашивается, откуда в этом тельце еще сила может быть после выпитого алкоголя? — Не оставляй меня, пожа-алуйста-а, — чуть приподнявшись и оторвав голову от подушки, Поля поцеловала его, мгновенно прикрывая глаза в удовольствии, притягивая Билана все ближе и ближе. И если он сначала не поддавался на ее провокацию, то уже через пару секунд углубил поцелуй, нависнув сверху, положив ладони на ее талию. При лунном свете, освещаемым спальню, влюбленные самозабвенно целовались, отдаваясь во власть нежным чувствам.

***

— И сама тебя поцеловала, — улыбнулась ему в губы Пелагея, поглаживая одной ладонью молодого человека по затылку, возвращая поцелуй, от которого у Билана закружилась голова — в последней раз такой раскрепощенной и страстной блондинка была задолго до ссоры, что сейчас он уже и забыл, какой может быть его жена. Заправляя мешающиеся распущенные волосы ей за уши, Дима прикусил Полину нижнюю губу, из-за чего она недовольно промычала, несильно стукнув его по обнаженной груди. — Чего кусаешься? Больно, между прочим! — Я по тебе соскучился, — он тяжело дышал, заключив в ладони лицо девушки. Пелагея улыбнулась. — Поехали за Мией, — найдя ее руку и переплетя их пальцы, глядя снизу вверх, предложил Дима с такой же доброй улыбкой. — Соберем ваши вещи, а потом вернемся сюда, в наш дом: обещаю, теперь все будет по-другому, на первом месте только семья, а работа и все остальное пускай уходят на второй план, — после сказанных Димой искренних слов девушка прильнула к нему, крепко-крепко обняв. — Поехали. Одно слово принесло букет радости и счастья. Прикрыв блаженно глаза, Билан уткнулся носом в ее волосы, вдыхая в себя цветочный аромат. — Тогда я быстренько душ, — он поцеловал Полю в уголок губ. — А я приготовлю что-нибудь вкусненького, если здесь, конечно же, за наше отсутствие мышь не повесилась от голода, — она подозрительно прищурилась. — Признавайся, Билан, фигней всякой питался, да? — Хорошо, не буду, — рассмеялся Дима, повалив жену на кровать, покрывая ее лицо короткими поцелуями, не обращая на ее наигранно недовольные движения: хохоча, Пелагея нехотя старалась поднять с себя мужского тело.

***

Разбив яйцо в сковороде, девушка посолила яичницу и закрыла все это дело крышкой. Билан любезно пропустил ее в ванну первой, позволив привести себя в божеский вид. Ее волосы были собраны в низкий хвостик, чтобы не мешались. «Вот мы дураки, — подумала Поля, теребя на шее крестик, вслушиваясь в шум воды, доносившийся из комнаты, перебиваемый шипеньем позднего завтрака. — Столько времени дурью маялись, уже давно могли помириться! Ну ничего, теперь все будет по-другому, лучше, чем было раньше, Дима сам обещал». За монологом внутреннего голоса она не заметила, как на кухню вошел муж. — Божечки, как здесь вкусно пахнет, — промурлыкал ей в шею молодой человек, обняв ее со спины, поглаживая ладонью по плоскому животику поверх легкой ткани его же рубашки, которую Поля решила позаимствовать, ссылаясь на то, что ее вещей в этом доме, к сожалению, не осталось. — Этот дом нуждался в хозяйке. — А я нуждалась в таком муже, — широко улыбнулась она, повернувшись в мужских руках лицом к любимому, поцеловав его в щечку. — Полюш… — А, Димуся? От такого обращения Билан весь сморщился, а Пелагея рассмеялась. — Чего там за спиной прячешь? — она приподнялась на носочки, попытавшись увидеть, что он так крепко сжимает в ладони, убрав руку подальше от любопытной жены. Пробубнив что-то из ряда: «Ладно-ладно, сдаюсь, ты все-таки невозможная Варвара», после чего Поля еще минуты две обижалась из-за того, что ее назвали чужим именем, Дима раскрыл ладонь, в которой лежали два обручальных кольца. — Ты его нашел? — ошарашенно спросила блондинка, в ее глазах заблестели слезы. Он утвердительно кивнул, положив кольца на столешницу круглого стола, покрытого скатертью, и подняв ее правую руку, удерживая в своей. — Пелагея Сергеевна, согласна ли ты быть со мной и в горе, и в радости? Терпеть всю жизнь, стареть вместе со мной? — по его серьезному выражению лица и ровному голосу можно было понять, что Билан не шутит. Молодой человек взял колечко, которое было поменьше в размере, выжидающе посмотрев на любимую, кусающую губы и улыбающуюся сквозь слезы. Поля быстро закивала головой. — Да, Дим… А ты? — она подняла на него заслезившиеся глаза, когда кольцо оказалось на своем законном месте, и взяла в руки Димино, ухватившись за его безымянный палец правой руки и хихикнув, когда он улыбнулся ее жесту. — Будешь всю жизнь терпеть мои истерики? Слушать, что я больше не буду ругаться по пустякам, а потом все равно буду… — Дурочка моя, — обняв ее, Билан позволил ей надеть обручальное кольцо. — Люблю тебя безумно, — влюбленно разглядывая черты родного лица, он накрыл ее губы чувственным поцелуем, обнимая за шею. Где-то в глубине коттеджа начал надрываться телефон от входящего звонка, но обоим было все равно.