***
Туман счастливого хеппи энда рассеялся, когда нахмурившаяся Пелагея в очередной раз произнесла вслух свои предположения: — Думала, что ты выбросил это кольцо к чертовой матери. — Ношу, — повторил Билан, часто и усиленно поморгав, ощущая, как весь сценарий примирения разлетелся в разные стороны — кольца-то Полиного здесь, на толстой цепочке, не было, он так и не нашел его. Перехватив руку жены, молодой человек спрятал украшение под кофту, чтобы оно никому не мозолило глаза. — Поль, закрывай глазки и поспи немного, — на автомате проговорил он, словно загипнотизированный. — Я же вижу и слышу, что ты с трудом разговариваешь. «Он не хочет говорить насчет кольца» — мысленно прокомментировала девушка, прожигая глазами обручальное кольцо, находившиеся под плотной тканью футболки. Странная беседа получилась, напряженная. — Как Миюшка себя чувствует? — перевела она тему, опустив взгляд на малышку и слабо ее приобняв. — Лобик опять горячий, — коснувшись губами ее лба, Пелагея укоризненно покачала головой, нахмурившись. — Утром температуры не было, не переживай. Вот, возьми пример с дочери, засыпай. — Спасибо, Дим… — одними губами поблагодарила Поля и закрыла глаза, чувствуя, как усталость все-таки берет над ней власть.***
Прошло четыре дня. Миюшка, к большому счастью родителей, шла на поправку: температура наконец-таки покинула ее тельце, оставалось только долечить горлышко и насморк. На Полином лице все чаще и чаще появлялась широкая искренняя улыбка, смех становился заливистей с каждой новой Диминой шуткой — и неизвестно, с чем все эти добрые перемены связаны: то ли с тем, что дочь практически выздоровела, или же с тем, что любимый человек оказывает невероятную поддержку, находясь рядом со своими девочками. Одно только плохо — девушка даже предположить боялась, какая жизнь ожидает их «семью» за пределами стен больницы. — Поль, — вернувшись в палату, прошептал Билан и присел на кровать около жены, которая, откинувшись на спинку и согнув ноги в коленях, увлеченно пролистывала ленту в Инстаграме. Он покосился в сторону спящей дочери, а Поля оторвала взгляд от экрана телефона. — Мне нужно отъехать на некоторое время, Рудковская позвонила. Вы справитесь без меня? — Ты надолго? — не сумев скрыть грусти в голосе, спросила блондинка и отложила в сторону телефон. Не хотелось его отпускать, совершенно. Если Дима будет сидеть у изголовья ее кровати каждый раз, когда она болеет, то Пелагея была готова притворяться болеющей вечно. Лишь бы чувствовать его заботу, любовь. — До вечера, наверное. Возникли небольшие проблемы из-за сорванных концертов, нужно ехать — разгребать, — по взгляду, устремленному на Мию, по его интонации было понятно, что Дима никуда уезжать не хочет. — Вам что-нибудь привезти? — тихо, стараясь не шуметь, мужчина переоделся в джинсы и свитер, что любезно привезла Яна, заезжающая позавчера, когда артист ни на шаг не отходил от обессиленной жены. — Тебе, кстати, мама звонила, пока вы с Миюшкой на процедурах были, перезвони ей. — Да… сейчас… — отстраненно ответила она, не шелохнувшись. — Привези Мие каких-нибудь разукрашек или книжек, а мне… — Поля, находясь в задумчивом состоянии, приложила палец к уголку рта и прикусила краешек нижней губы. — А мне цветочек аленький, — серьезно сказала она, вызвав на лице Билана теплую улыбку. — А моську вареньем не намазать? — он сощурил глаза. Молодой человек нагнулся, чтобы завязать шнурки на ботинках, и почувствовал, как нежные женские руки поправили сзади ворот свитера. Это действие произошло спокойно и обычно. Может быть, даже слишком обычно — как будто жена собирает мужа на работу. — Сам спросил, а теперь вареньем, — девушка обиженно надула губы, чуть ли не получая по подбородку Диминой макушкой, когда тот снова ровно сел на постели. — Тогда ничего мне не надо, раз ты такой бука! — она сложила руки на груди и выпрямила ноги, вытянув их вдоль кровати, когда Билан накрыл ладонью ее коленную чашечку. — Карандаши цветные для разукрашек не забудь, а то пальцами твоя дочь создавать шедевры еще не научилась, — Пелагея отвернула голову и посмотрела на Мию, чуть улыбнувшись. А ее «твоя дочь» согрело душу молодого человека. Это было настолько похоже на прежнюю Полюшку, что он не сумел сдержать улыбки. — Ну не надо ничего привозить, так не надо, — Дима развел руками, услышав недовольный вздох. — Все, я улетел, не скучайте, — он потянулся, чтобы поцеловать обиженку в щеку: та даже уклонилась, но поцелуй все же получила. — Мию поцелуй за меня, а еще не забудь перезвонить маме, — Билан щелкнул Полю по кончику носа, — и не обижайся, — он вышел из палаты, не услышав ее тихое: «Пока». Откинувшись спиной на подушку, укрывая ноги теплым одеялом, Пелагея взяла уже забытый телефон и набрала номер матери, приложив его к уху. — Да, Полюш, — женщина не заставила себя долго ждать, и через считанные секунды ответила на звонок. — Почему, когда я звоню, отвечает многоуважаемый Дмитрий Николаевич? — от такого лукавого тона Светланы Геннадьевны девушка многозначительно закатила глаза, уголки ее губ приподнялись вверх в усмешке. — А вот если бы ты почаще приезжала в больницу, то была бы в курсе некоторых вещей. — Ну-ну-ну, Полечка, — та наверняка покачала головой, состроив гримасу. — Рассказывай, давай, почему трубку сама не берешь? — Мам, мы с Мией на прогревании были, телефон оставила на тумбочке, Дима услышал, вот и ответил, — пожала Поля плечами, заправив блондинистый локон за ухо. — Чего ты звонила? — ее голос звучал очень тихо, а взгляд был направлен на кровать, на которой спала дочка. — Узнать: как у вас дела? Что врач говорит? — Дела у обеих хорошо: мне больше не капают витамины, сказали, что на человека и без всех этих капельниц стала похожа, а Мию вроде как через пару денечков выписывать собираются — температуры нет, кашляет намного меньше, гнойников на гландах нет, краснота практически спала. В общем, идем на поправку. — А что-о у на-ас с Ди-и-имо-ой? — осторожно, но подозрительно протянула Ханова. Конечно, лучший способ выкрутиться — это включить в себе дурочку, и никого не волнует, что данный метод не работает лет десять как. — Дима по делам уехал, обещал к вечеру вернуться, — и голос не дрогнул, браво, новый рекорд. — Пелагея, ты прекрасно знаешь, что я имела ввиду, — отчеканила Светлана Геннадьевна. «Конечно, знаю, мамочка, просто понятия не имею, как объяснить все это», — ответила Поля мысленно, закрыв лицо ладонью, заметив, как по коже левой руки побежали предательские мурашки, которые она тут же принялась растирать тыльной стороной правой ладони, зажав телефон между ухом и плечом. — Вы помирились? — Я не знаю, мам… Он просто рядом: и мне спокойно, и Миюшка рада. Я не знаю, что будет, когда нас выпишут… — А может, уже хватит маяться дурью? — пошли вход мамины нотации. Пелагея вздрогнула, надеясь, что лекции, касаемые вопросов: как поладить с мужем? — не затянутся надолго. — Два взрослых человека, а ведете себя хуже маленьких детей! — громко воскликнула женщина, что Поле пришлось оторвать мобильник уха — перспектива остаться глухой в 31 год не очень-то нравилась. Девушка зажмурилась, а Светлана Геннадьевна продолжила: — Вы четыре дня живете в одной палате, не отрицай, я все знаю, вы все время вместе, вдвоем переживаете за Мию, Дима те два дня, что ты лежала под капельницей, места себе не находил, постоянно звонил, спрашивал: нет ли у тебя аллергии на той или иной препарат, потому что ты ответить не в состоянии была! , а сейчас ты мне говоришь, что не знаешь, что будет, когда вас выпишут?! Ты серьезно, Поля? Ты только-только на живого человека стала похожа: улыбаешься, смеешься, а не плачешь целыми днями. Готова снова к такому образу жизни вернуться? Снова ничего не есть, нервничать и плакать? Вперед! Только потом не удивляйся, если опять окажешься в больнице, прикованная к койке, и не жалуйся, потому что виноватой во всем будешь только ты сама! — на одном дыхании выпалила Ханова. — Я понимаю, мам, — Поля снова посмотрела на Мию, — но одно дело здесь, в больнице, а совсем другое — за ее пределами, — шепотом проговорила она, обдумывая каждое слово, чтобы донести до мамы нужный смысл, а не перевернуть все с ног до головы. — В любом случае, нам нужно будет поговорить, бегать от Димы я больше не собираюсь, но мне страшно представить, к чему этот разговор может привести. — Ты его любишь? — Вот так вот в лоб, да? — нервно усмехнулась Пелагея, озадаченно почесав лоб указательным пальцем. — Люблю, — коротко сказала она. — Люблю, мам, и очень сильно, но это сейчас не так важно. — Ой, дорогая моя, сейчас треснуть бы тебя по головушке, чтобы мозги все на место встали, да боюсь, последний здравый смысл отобью, — женщина глубоко вздохнула, наверняка укоризненно качая головой. — Ты обижена, понимаю, — согласилась Светлана Геннадьевна. — Но ты вообще ведаешь, какой ерундой занимаешься? А теперь представь, что вы по твоей глупости разведетесь, а Дима женится во второй раз: с тобой никто больше вот так вот сидеть по первому зову не будет. Поля замотала головой. — У него родится ребенок от другой женщины, — убежденно произнесла Ханова, — у Димы начнется новая жизнь, в которой не будет места твоим капризам, твоим детским играм в «люблю/не люблю». — Дима никогда не забудет Мию, — убежденно сказала девушка. — Он любит ее больше жизни, и пускай эта другая женщина родит ему хоть десятерых детей, Мианну никто не выбросит из его сердца. — Может и так, — легко согласилась Светлана Геннадьевна. — А ты? Ты же задохнешься от собственной ревности! Жить спокойно не сможешь, зная, что Билан может быть счастливым без тебя. Ты — дура! Самая настоящая влюбленная дурочка, не понимающая, что творит со своей семьей! — Почему вас всех волнует, что будет со мной? Страдать, мама, мне, а не тебе! — Пелагея, обуреваемая гневом, сбросила вызов, бросив телефон на постель, зачесала волосы назад и положила руки на согнутые колени, прикрыв двумя ладонями рот, сдерживая рыдания. Сейчас ее мысли были далеки от нового брака Билана, новой жены и их совместных детей. Были мысли о том, что она хочет вернуть их прежние отношения — еще до рождения дочери, когда они с Димой были друзьями.***
— Ну дай я тебя обниму, Мия! Ну куда ты побежала? — на всю палату стоял заливистый детский смех, смешавшийся со звуком шустрого топота маленьких ножек по полу. День близился к вечеру, свет фонарных столбов уже бил в пластиковые окна московской больницы. Вячеслав, узнав, что Миюшка слегла из-за ангины, зашел к девочкам в гости, не забыв принести целый пакет фруктов. А сейчас любезно согласился посидеть с девчушкой, пока Пелагея была в кабинете лечащего врача дочери, разговаривая о Миеном состоянии. — Так, не вредничай, — КВНщик ловко подхватил малышку на руки, когда та, широко улыбаясь и заливисто смеясь, пронеслась мимо дяди Славы. Крошечная ладонь легла на его плечо, а карие глазки смущенно опустились. В уголках губ она спрятала улыбку. — Ой, Ли-иса-а Патрикеевна, — с улыбкой протянул Слава, поудобнее перехватив резвую Кудряшку на руках, и покрутился вместе с ней. — Знаешь о такой? Мия кивнула. — Дя. — А чего ты еще знаешь? — Исичка-сестличка, — просто ответила она, пожав плечиками и спрятав личико на мужском плече, ласково погладив пальчиками парня по волосам. — Лисичка-сестричка… — повторил он, притворно округлив глаза. — Кто тебя этому научил? Мама? — лицо Славы вновь освятила добрая улыбка. — Ага-а-а! А папа де? — жалостно спросила Мия, потерев кулачком глаз. — Сколо он пиедет? — КВНщик сначала не поверил в это, не поверил, что Пелагея позволила Билану снова вернуться в ее жизнь после всего, что произошло, — она же говорила, что ненавидит его, что он причиняет ей только боль. Слава видел много Полиных слез, а сколько не видел — вопрос. Есть некоторые люди, которым нравится, когда об них вытирают ноги… Не верилось, что Пелагея такая, что она разрешит Билану опять ее ни во что не ставить. — Хосю к папе. — А он приедет? — нахмурился Слава. — Уже приехал, — за их спиной послышался твердый мужской голос. Парень с девчушкой на руках медленно обернулся. И все-таки это правда — суровая и непонятная. Нет, понятная. Если этот человек действительно здесь, значит, Поля по-настоящему его любит. Конечно, можно подумать, что она терпит общество Билана исключительно из-за дочери, но внутренний голос упрямо говорил: «Наивный!» Артист, стоявший на пороге палаты, прошел внутрь и бросил букет розовых шикарных роз вместе с пакетом на аккуратно застеленную кровать, не сводя разозленного взгляда с парня. — Папоська! — Мия заболтала ножками в воздухе, требуя, чтобы ее немедленно поставили на пол. Дима тут же подхватил дочь на руки, коснулся губами ее пульсирующего виска. Его глаза насквозь прожигали КВНщика, сверкая ярче лампочки на потолке. — Солнышко, а где твоя мама? — спросил Билан. — С тетей вачом говоит, — улыбнулась девчушка. — А ты что тут делаешь? — сурово обратился он уже к молчаливому Славе, пройдя в помещение вместе с малышкой, отдернув на ней пижамное платьеце. — Своей жизни нет, да? Постоянно надо тереться около чужой жены и чужого ребенка? Так мой тебе совет: это дело оставь, а, по-хорошему, иначе больница уже понадобится тебе. Парень поднял на Полиного мужа темные глаза. — Ты не слишком много на себя берешь? Может, Пелагея сама решит, с кем ей общаться? — Пелагея-то решит, конечно, она умненькая девочка, — задумчиво проговорил молодой человек, уставившись на невидимую точку на полу, но очнулся, когда Мия резво поцеловала его в щеку, погладив по ней ладошкой. — Но и у тебя должна быть своя голова на плечах, — он едко улыбнулся. — Коль хочешь остаться здоровым, то проваливай, и никогда не подходи к МОИМ, — с особой интонацией сказал Билан, — девочкам. — Послушай ты… — было начал Вячеслав, как послышался тактичный кашель. — Прошу прощения за то, что прерываю вашу увлекательную беседу, — произнесла Пелагея с неистово довольной и оживленной интонацией. Она оперлась плечом на дверной косяк и сложила руки на груди, под двумя взглядами, резко устремленными на нее, на секунду стало неуютно, но потом сразу все вернулось на круги своя. — Дим, можно тебя на минуточку? — девушка вопросительно приподняла брови и указала рукой на выход. — Ребенка только оставь, — попросила она, когда Билан двинулся вслед за ней с малышкой на руках. — Поля… — с нажимом произнес он. — Отдай Мию Славе, — отрезала она и вышла из палаты. Наступила молчание, но никто, кажется, совершенно не собирался сдвигаться с места. — Билан! — Иду, — коротко ответил Дима и чмокнул Мию в пухленькую щечку. — Смурфетка, посиди тут, смотри, какие папа цветочки привез, — он улыбнулся, посадив дочку на постель, пододвинув букет поближе к дочери, и взглянул на КВНщика. — Только попробуй подойти к ней, — предупредил артист, прежде чем закрыл за собой дверь. — Что ты хотела? — просто спросил он, опершись ладонью о стену на уровне блондинистой головы. — Что за такая резкая необходимость поговорить? — А что за такая резкая необходимость наезжать на Славу? — Этот гнусный и совершенно… — Прекрати! — перебила его Поля. — Ты вообще понимаешь, что несешь? — она оттолкнулась от стены, дерзко вздернув подбородок, глядя прямо в карие глаза. — Это ты ничего не понимаешь! — грубо воскликнул Билан, прижав ее обратно, не отнимая ладоней от ее плеч. — Этот… Слава, — противно-сладким голосом пропищал мужчина, — засматривается на мое, Поля. Ты — моя женщина, Мия — моя дочь! — он выделял слово «моя» всякий раз, соприкасаясь указательным пальцем с холодной стеной. — Я не потерплю, чтобы возле тебя крутились всякие… — Билан, ты сейчас в глаз получишь! — Чтобы я больше его никогда не видел, — зло зашептал молодой человек. — Никогда не делил, не делю и не буду делить свое с кем-то еще! Поняла? Ты поняла меня? Помедлив, она подошла вплотную и подняла голову, встречаясь с его разозленным взглядом. Его ревность всегда удовлетворяла ее морально, заставляла чувствовать себя невероятно уверенной, имеющей власть над мужчиной, за которым бегает практически каждая женщина. А ему нужна только она: со всеми своими тараканами в голове. Пелагея обвила Димину шею руками, приподнялась на носочках и коснулась его губ, сливаясь с ним в страстном поцелуе. Откровенно говоря, Билан растерялся. На самом деле, растерялся — это было каким-то наваждением, волной, ударившейся об берег и захлестнувшей обоих молодых людей с головой. Девушка, крепко обнимая его, утянула за собой, коснувшись спиной той самой ледяной стены, продолжая ласкать губы Билана своими. Их ресницы были опущены в наслаждении, сердца бились в унисон, дыхание участилось, земля уходила из-под ног. Молодой человек нашел ее руку своей, вторую ладонь уложил на стройную талию, и сплел их пальцы, сильно сжав. — Поль… От неожиданного зова Дима прикусил губу жены, из-за чего та что-то болезненно промычала, нехотя отстранившись и лениво посмотрев на Славу, указывающего на наручные часы. — Мне уже пора, — потеряно произнес КВНщик. — И это… — будто бы сомневаясь, он медленно поднес палец к своей губе, — у тебя здесь кровь. Билан недовольно шевельнулся, приоткрывая глаза и рассматривая парня. Господи, он когда-нибудь отстанет от них? Пелагея прикрыла рот ладошкой, залившись краской. — Спасибо, что зашел, — искренне поблагодарила она. Следом за Славой выбежала Миюшка. — Можешь больше не приходить, — улыбнулся Дима и поморщился, когда получил острым локтем в бок. — Низя! — строго воскликнула Мия, нахмурив бровки. — Правильно, дочь, говоришь, нельзя мужа, Пелагея, бить, — поморщился Билан и, подняв малышку на руки, поцеловав свою защитницу в щеку, вернулся в палату.***
Пелагея переложила цветные карандаши на прикроватную тумбочку и сосредоточенно заглянула в раскраску, подняв ее с кровати, на которой уже заснула девчушка, мирно спавшая на боку и положившая ручки под щеку. Девушка в красивом бесцветном платье была неумело и наполовину раскрашена, карандаши часто выходили за черные линии, вызывая на лице молодой матери теплую улыбку. Ей вспомнилось, как еще полчаса назад малышка усердно придавала картинке живой вид, стараясь аккуратно выводить карандашами какие-то детали. Брови Мии хмурились, губы беззвучно шевелились. — Чего смотришь? — спросил Дима у жены, но она не слышала его, рассматривая картинку. — Поля? — позвал он ее чуть громче. Блондинка вздрогнула, подняв взгляд на Билана. — Прости, я немного засмотрелась на творчество нашей дочери, — вздохнула она и закрыла раскраску, положив ее к цветным карандашам. — Мия стала очень хорошо рисовать, жаль, что ты не видел ее рисунков, — Пелагея, достав из сумки расческу, присела на краешек постели и стянула с волос резинку, распустив низкий хвостик. Билан улыбнулся, вспомнив тот рисунок, что он увидел у Светланы Геннадьевны. Теперь он занимает почетное место в том доме, который являлся прежде семейным гнездышком. — Давай пораскрашиваем? — Чего? — этот вопрос показался девушке странным и чуть-чуть глупым. — Миены картинки, — пожал плечами Дима, взял в руки только что убранные карандаши и раскраску и присел рядом с Полей, положив все на кровать. — Так, не ворчи, — попросил он, когда она сдвинула брови к переносице, всем своим видом выражая недовольство. — Мы поможем дочери, выбирай, давай, самую красивую принцессу, будем ее преображать, — и рассмеялся. Искоса глянув на него, Поля все же любопытно начала перелистывать страницы.***
— Отдай. — Нет. — Отда-а-ай! — Пелагея прошлась по молодому человеку грозно-серьезным взглядом, что тот нервно сглотнул, едва не превращаясь в горстку пепла от столь проникновенного зрительного контакта. Ее рука была вытянута и раскрыта в ожидании темно-синего карандаша, который Билан упрямо прятал за своей спиной. — Не отдам, он мне нужен, — Дима отрицательно мотнул головой, не вытаскивая заветный карандаш. Его лицо было таким же серьезным, как и Полино — нахмуренные брови уверенно сдвинуты к переносице, поджатые губы сложены в одну линию, а глаза — это вообще олицетворение суровости и детской обиды. — Зачем тебе этот карандаш? — А тебе? — он гордо вздернул подбородок. — Раскрашивать, — Поля просто пожала плечами, заправив блондинистые волосы за уши, исподлобья глянув на него. — А вот ты, Дима, фигней страдаешь! Ни себе, ни людям. Отдай живо, говорю, — она неожиданно резко пересекла между ними расстояние и, приподнявшись на носочках, попыталась дотянуться до мужской руки, что была высоко поднята над Диминой головой, когда девушка почти что выхватила карандаш из ладоней мужа. Сейчас Пелагея несколько раз возненавидела матушку-природу, наделившую ее таким маленьким ростом. Даже никого волшебного пирожка не оставили, чтобы вырасти, как Алиса из страны Чудес. Было бы очень славно, если бы такая опция работала и в современном мире. — Ну Дима, ну елки-палки, отдай! Я быстро сумочку раскрашу синим, а потом сразу отдам, честно-честно. — Не гони лошадей, я знаю, что ты не отдашь! — Отдам! — Подождешь, пока я раскрашу перо на ее голове! Пелагея закатила глаза, шумно выдохнув. Оставался только один способ заставить его отдать карандаш. И когда ее ладонь легла на Димину шею, притянув его поближе к себе, заставив его нагнуться, а их губы соприкоснулись, блондинка поняла, что вся ее затея крайне глупа. Карандаш уже никому не был нужен, поэтому он выпал из разжатых мужчиной пальцев на пол, а его рука зарылась в блондинистых волосах. А прервать поцелуй теперь не получалось. Да и как она себе это представляет? Поля уже лежала на постели, точнее, на разбросанных карандашах, а над ней нависал Билан, лаская ее губы чувственным поцелуем. Кровь приливала к щекам, играя живым румянцем на коже. Когда их языки встретились, молодому человеку показалось, что подскочило давление, ладони стали влажными, а сердце бешено заколотилось. Они почувствовали, как души соединились в одну — невероятно феерические ощущения того, как влюбленные полностью отдаются друг другу. Нашептывания каких-то беспорядочно-нежных слов смешались с ласковыми поглаживаниями блондинистых волос: Димина рука медленно очерчивала контур лица жены, вызывая фантастические мурашки, бегающие по ее телу. Пелагея перебирала пальчиками его волосы, соскальзывая ими к затылку, плечам и провела вдоль спины, остановив движения ладонью в области низа лопаток. Больно. Очень сильно больно. Прервав поцелуй, Билан сильно зажмурился, спрятав лицо на Полиной шее, вдохнув аромат ее сладких духов и шампуня. Отстранившись, он мягко убрал ее руку со спины, поцеловал Полю в запястье и поднялся с постели, кое-как разгибаясь из-за невыносимой боли, умело скрывая ее. Пелагея в недоумении приподнялась на локтях, зачесав упавшие локоны назад, и разлепила горящие после поцелуя губы: — Что случилось? — Ничего, я сейчас, — беспечно отозвался тот, прежде чем покинул палату.***
Дима точно не знал, когда это началось. Но болевые ощущения в пояснице начали нести резкий и жгучий характер летом, ближе к августу, когда отношения супругов с каждым днем становились все хуже и хуже. Потом боль в поясничном отделе начала зеркально отдаваться болью в ногах — он даже предположить не мог, как далеко заведут его непонятные симптомы, длившиеся около месяца. Обратился к доктору, поставили диагноз «межпозвоночная грыжа», которую немедленно нужно было вырезать, что и сделал лучший хирург частой клиники Москвы за несколько дней до съемок поединков. Молодой человек вспоминал о ней только тогда, когда нужно было делать перевязки, и сейчас, когда Пелагея по сущей случайности надавила на еще не зажившую рану. Он направился к врачу, и как оказалось позже, — рана открылась и начала кровоточить. А Поля, оставшаяся в палате одна вместе со спящей дочерью, не понимала, что происходит. Почему он опять ушел?.. «Неужели он чувствует ко мне отвращение? — чуть ли плача от собственного отчаяния, подумала девушка и прилегла на подушку. — Я снова ему противна» — ей вспомнились летние недели после, когда Билан всячески отказывался прикасаться к ней, даже не подозревая о том, какие муки испытывает каждую ночь ее муж, не хотевший, чтобы та нервничала и переживала за него.***
Дверь тихо скрипнула, пропуская в палату тонкий свет из коридора. Врач любезно поменяла артисту бинты, попросив больше не беспокоить поврежденный участок, и тот вернулся, увидев жену, лежавшую на больничной койке боком, повернутую к нему спиной. Напряженную тишину перебивали спокойные дыхания обеих девочек, одна из которых не спала, а хлопала ресницами, бездумно уставившись в одну точку. Дима шумно выдохнул. «Пелагея-Пелагея… Опять обижается» — и, обойдя кровать, прилег на постель. — Ты где был? — шепотом спросила она. Ее голос звучал взволнованно. — У врача. — Зачем, Дим? — Не забивай себе голову, — Билан, чуть привстав, трепетно коснулся ее губ, не забыв накрыть Полины руки своими, чтобы больше неприятностей не случалось.