Труп будет молчать

POV: Николь. Прошла неделя. Целая неделя пустоты и холода. Я уже не скрываю, что у меня началась ломка. Не скрываю то, как сильно скучаю, и мне впервые в жизни хочется хоть кому-то об этом рассказать. Наверное, мама не поймёт меня, ведь эта железная леди очень редко проявляет свои чувства, да и я вижу её только поздно вечером, когда она возвращается с работы. Папа точно не одобрит, а с нашей собачкой лучше вообще не связываться. Жуткое существо… — Николь, может хватит так себя вести? — очередной поход к психологу проходил как обычно. Женщина задаёт мне вопросы, я игнорирую её несколько минут, она бесится, и только потом я отвечаю. — Вы когда-нибудь болели одиночеством? — я перевожу взгляд с окна на психолога и щурю глаза, задав вопрос, который произношу здесь не впервые. — Знаете, неделю назад у меня было чувство обратное ему. Будто слишком много внимания от людей, которые мне противны, — я говорила о Рике и о том моменте, когда возненавидела Картера. На секунду я пожалела, что провела с ним так много времени, но сейчас понимаю, что именно он научил меня жить, чему меня не смогли научить шестнадцать лет жизни. — А что ты чувствуешь сейчас? — Сейчас без этого внимания я чувствую себя неполноценной. Как будто отрезали что-то. — Тебе больно? Я промолчала и, выдержав паузу в несколько секунд, перевела взгляд на окно, где старшеклассники снова что-то выясняли. Может, среди них был и Рик, ведь в очередной раз толпа парней унижала одиночку. Осень… Депрессивное время года. Всё медленно, но верно умирает. Какая ирония. — Я всегда искала смысл в чужих жизнях. Во всех, но только не в своей. Иногда я видела в жизнях других так много смысла, сколько даже эти люди не замечали. Вот вы, — я резко перевела взгляд на женщину. — В чём ваш смысл жизни? — она задумалась, покрутив ручку между пальцами. — Дети, семья и работа, — в ответ на это я покачала головой и снова посмотрела на окно. — Ошибаетесь, — возле окна села птица. Её одна единственная лапа еле удерживала хрупкое тело, пока маленький обрубок вместо второй ноги судорожно дрожал. Крошка будто до сих пор чувствовала вторую лапку и пыталась достать ею до земли. — Мы все ошибаемся… POV: Автор. Музыка разрывает барабанные перепонки. Толпа людей собралась здесь, чтобы посмотреть на концерт и послушать рок-музыку. Подростки кричат на самых эпичных моментах, прыгают на месте и отдаются атмосфере. В их лицах намного больше счастья, чем на физиономиях некоторых молодожён, только вышедших из ЗАГСа. Эти подростки сейчас искренней, чем обычно. Они нашли себя. Музыка прекращается, на сцену выходит молодой парень двадцати лет и подходит к микрофону. — А сейчас выступает группа, которая полюбилась всем ещё с прошлого раза. Теперь ребята готовы озвучить название своей группы. Встречайте… Группа-а-а, — протянул он высоким голосом. —  Pla_GRAY_cE (Gray place) Картер вышел на сцену вслед за своими коллегами. Его взгляд упал на толпу и двух ребят, стоящих прямо возле сцены, которые пришли его поддержать. Эйдан улыбался в знак поддержки, а Джон задумчиво смотрел на музыкальные инструменты, скрестив руки на груди. Блондин впервые не хотел отвечать им улыбкой. Впервые ожидающая толпа ни капли не поднимала ему настроение. Сейчас её крики только раздражали и выводили из себя. Картер сел на своё место, взял в руки барабанные палочки и прокрутил их пальцами. Его ужасное настроение было заметно всем. Целая неделя прошла не лучше. Глупые воспоминания последней встречи били по голове, словно кувалдой, а совесть грызла за разговор, которого не было. Клавишник положил начало мелодии, его подхватил гитарист, а затем и Картер. Барабаны будто издавали совсем не те звуки, которые он привык слышать. Да всё вокруг было не таким, как хотелось. Уже вечереет, через маленькое окошко в помещении видно кусочек темнеющего неба. Блондин думает совсем не о музыке. Он подавлен и зол. Ему хочется сорваться с места и бежать к дому Николь, а потом прижать её к стене, заткнуть ей рот и высказать всё, что хочется, объясниться. А затем обнять и, пристегнув её наручниками к себе, увести куда-нибудь из города, где будут только они вдвоём. Её последние слова задели парня до глубины души. Как она могла сказать это? Как она могла?! Картер подрывается с места, быстрым шагом покидает сцену, игнорируя своих коллег, которые просят его не срывать концерт. Музыка прекращается, всё на секунду затихает. Он испортил выступление, сорвал сделку с заказчиком, из-за чего придётся вернуть большую сумму денег, половина которой уже была потрачена. Но ему плевать на это. Он уже заводит свою машину и несётся по трассе в сторону центра. Он не думает о том, что скажет ей, или о том, как она отреагирует. Если придётся, он применит силу, но она должна выслушать то, что в нём накопилось. Должна выслушать то, как она ему дорога. Машина останавливается посреди дороги. Картер замирает от шока на несколько секунд. Вместо двухэтажного дома он видит огромную штору из огня, которая вот-вот перейдёт на следующий дом. Пожар поглощает всё, до чего достаёт. Растущее рядом дерево пока ещё не загорелось, но очень скоро его постигнет эта участь. Толпы людей окружили дом семьи Сайрус. Картер подбегает к людям, кричит, чтобы они пришли в себя и сделали хоть что-то. — Внутри кто-то есть? — обращается он к женщине пожилых лет, а та лишь пожимает плечами, морща лицо, будто вот-вот заплачет. Слов больше не нужно было. Парень прекрасно понимает, кто мог поджечь этот дом, и понимает, что это, возможно, из-за него. Он снова бежит, без сомнений, но со страхом выталкивает ногой дверь в горящий дом. Пламя вырывается на улицу через дверной проём, на секунду заставив парня остановиться. Картер держит локоть перед лицом, спасая глаза от огня и дыма. Он обходит горящие доски и мебель, поднимается на второй этаж к её комнате. Внутри пылает всё тот же огонь, прожигает внутренности. Жуткое волнение дурманит голову. Он боится не за себя, не за свою жизнь. Дверь напрочь заклинило, она не поддаётся его силе. Парень снова выбивает её ногой, видит слабый силуэт у окна сквозь огонь. Это она. Это точно должна быть она. — Николь! — но ему никто не отвечает. Девушка лежит почти без сознания, иногда пытается кашлять и подняться. Он подходит к ней, его руки поднимают лёгкое тело и несут в сторону выхода. Пламя уже почти поглотило весь дом, а дым проник в лёгкие, не давая ребятам спокойно выйти из помещения. Где-то в прихожей лежит мёртвое тело ранее надоедающей собачки. Она лаяла до последнего вздоха, последнего стука сердца. Картер выносит девушку на улицу, игнорирует восхищённые возгласы людей и уносит её подальше от дома. Он кладёт Николь на зелёную траву. На свежем воздухе ей становится лучше, она открывает глаза. — Картер… — Я здесь, всё хорошо. Я с тобой. — Прости меня, — всё, что он смог услышать перед тем, как она стала задыхаться. Она схватилась за горло, её попытки вдохнуть воздух закончились провалом. Астма напомнила о себе. — Там есть ещё кто-то, Николь? Где твои родители? — она еле заметно кивает, указывая пальцем на горящий дом. — Я вернусь. Вызовите кто-нибудь скорую, — он обращается к людям и снова направляется в горящий дом. Николь не успевает схватить его за руку, обессиленно упав на зелёную траву. Голова начинает крутиться, в глазах цвета меняются местами. Проходит слишком много времени… Пять минут, десять, пятнадцать. Слёзы стекают по её щекам, она лежит на земле, пытаясь вытянуть руку вперёд и вдохнуть хоть немного… Она не думала, что может видеть его в последний раз… Не думала, что это так больно и страшно. Мама с папой тоже там. Они ведь живы? Они придут? Она не может потерять их. Люди снова начинают кричать, кто-то бежит в сторону дома. Картер уже не идёт, а выползает оттуда. Он поднимается на коленях, снова падает. Люди помогают подняться, а от отмахивается от их помощи и сам добирается до девушки. Парень обессиленно падает на колени, наклоняется к ней и отдаёт ей ингалятор, только что взятый из дома. Он слабо улыбается, когда Николь наконец вдыхает воздуха и откашливается. Теперь он позволяет себе упасть на спину и спокойно лежать на зелёной траве. Его не волнует кровь, что течёт из множества ран, не волнуют серьёзные ожоги. Он счастлив даже тому, что ОНА жива. Парень садится, пододвигается ближе к ней, пытаясь услышать, что она говорит. — Где мама с папой? — её шёпот еле слышно. В ответ на это Харрисон только качает головой. Он видел два трупа, лежащих на полу, в одной из комнат. Родители девушки вернулись сегодня очень рано, ведь на часах только семь вечера. Её глаза округляются, а потом покрываются пеленой слёз. Он притягивает её к себе, прижимая к груди. Её всхлипы смешиваются с болезненным криком. Он качает её как маленького ребёнка, поджимает губы, ведь слышать это ему жутко неприятно. Её слёзы — самое ужасное, что только можно видеть в этом мире. Боль вырывается вместе с криком, душа разрывается на части. Она так не любила их вечные нотации, а теперь отдала бы всё, лишь бы услышать их голос. Она вспоминает маму, что вечно говорила о приличии, о том, как должна вести себя леди. Вспоминает папу и то, как он настороженно смотрел на неё, когда она обнималась с Риком. Он не любил этого парня с самого начала, подозревал, что что-то в нём не так. Он любил её больше, чем кого-либо ещё. Всё произошло слишком быстро. Она лежала в своей комнате, слушала музыку в наушниках, а потом почувствовала, как стало жарко. Что-то горящее влетело в окно, и пламя тут же захватило комнату. Сначала загорелся ковёр, потом шторы и книги, а потом и всё остальное. Помещение вспыхнуло меньше, чем за минуту, а дверь больше не открылась. В окно тоже нельзя было вылезти: горящие шторы очень уж пугали. Дальше она помнит только лицо Картера. Уже и всё равно, сколько у него там было девушек. Он здесь и никуда не уйдёт. Больше ничто не имеет значения. ***** Она видит этот яркий свет уже не впервые. Лампы на потолке сменяются одна за другой с такой скоростью, что голова начинает кружиться. Спустя какое-то время тишина сменяется противным писком аппаратов возле койки. Палата просторная и уютная. Николь уже давно пришла в себя и никак не могла выбросить из головы воспоминания. Она только недавно говорила Картеру: «Хорошо, что с тобой рядом нет мамы». Только теперь она понимала, как ужасно это звучало и как тяжело слышать эти слова. Где-то внутри неё поселился колючий мячик, который прыгал туда-сюда, прокалывая сердце снова и снова. Её холодный взгляд не выражает ничего. Абсолютно. Живой мертвец, лежащий на больничной койке не чувствует ничего. Дверь открывается, в палату входит парень, половина лица которого заклеена каким-то пластырями и повязками. Блондин подходит к ней медленно, не торопясь. Она пока не знает, какую роль он играл в убийстве её родителей. Не знает, что уже давно пора бы его возненавидеть. — Как ты себя чувствуешь? — она молча поднимает руку, показывая жестом «класс». Картер слабо улыбается. — Мне очень жаль. — Не нужно, — перебивает она его вполне спокойным голосом. — Как пожелаешь. Я хотел поговорить с тобой. — Я знаю всё, что нужно. — Ты не знаешь ничего, — он чуть повысил голос, но, посмотрев на неё, тяжело вздохнул. — Всё, что я говорил — правда. И у меня нет никаких других девушек, не знаю, откуда ты это услышала. — Эйдан. — Что? — он нахмурился. — Мне сказал Эйдан. Он ждал меня после школы. Картер на секунду потерял дар речи. Зачем Эйдан поступил так? Куча вопросов появилась и снова отложилась на второй план. — Я хотел не об этом поговорить. — Он соврал? — она опять перебила его. — Конечно, Николь. Не перебивай, у меня кое-что очень важное, — он сел на край её кровати, собираясь с мыслями и подняв взгляд к потолку. — Я как-то сказал, что ты не знаешь меня. Да и всех нас. Я не соврал, тебе действительно лучше было бы не знакомиться с нами. Иначе бы то, что произошло, не случилось бы. — О чём ты? — он выдержал долгую паузу, чувствуя, как девушка начала нервничать. — Твой дом подожгли, чтобы убить тебя и этим сделать мне больно. Ты должна была умереть, но теперь за тобой снова будут охотиться. Ты ведь помнишь, это не первое покушение. — Картер, как ты с этим связан? — она стала говорить громче. — Не только я… Эйдан и Джон тоже. Мы работаем на одного очень важного человека, который в начале сентября дал нам указание. Мы должны были достать кое-какие документы. А когда мы пришли в нужный дом и взяли то, что нужно… — Что произошло? — длинная пауза вновь подняла напряжённую атмосферу. — Мы убили девушку. Закопали её в лесу и тем же днём случайно сбили тебя на машине. Отец той девушки теперь хочет мести. Он ищет возможность сделать нам больно, а потом убить. Он закончил свой рассказ, ужасно не желая смотреть в её глаза. Картер сжал губы, воспоминания пробудили уснувшую совесть. Парень поднялся с койки и обошёл её, остановившись у ног девушки. Она сидела и смотрела в его глаза полным боли взглядом. — Мои родители мертвы из-за вас? Он опустил взгляд, молча кивнув головой. Он чувствовал, как в этот момент Николь начинает ненавидеть его. Чувствовал, как её глаза наполняются горькими слезами, что уже катятся по нежным щекам. — Я не смог тебя защитить, Николь. И не смогу снова. Мне жаль, что мы знакомы. — Не говори так, — сорванный голосок дорогой ему девушки вызвал жуткую злость на самого себя. Глаза загорелись огнём, захотелось разбить кулаки в кровь, но не здесь. Не при ней. Картер поднял на неё глаза. Когда-то он точно так же стоял в больничной палате, смотрел на Николь, пока за его спиной Эйдан бил Джона резиновой перчаткой. Всё началось в тот день и сейчас должно закончиться. Всё, что было, должно стать тёплым воспоминанием, а не превратить в очередное опасение быть убитым или видеть ЕЁ смерть. Парень медленно попятился назад, не найдя больше слов. Слишком тяжело видеть, как она плачет. Он направился в сторону двери и уже был готов повернуть ручку, выйти из палаты и попытаться сбежать от разъедающего чувства. — Не уходи, — неожиданно сказала она. Разве она не должна его ненавидеть? Разве не должна проклинать за смерть родителей и желать мести? — Что ты сказала? — У меня остался только ты. Мне уже нечего бояться, но есть, на что надеяться. Не уничтожай это. Он повернулся к ней, в её глазах читалась всё та же боль, но какая-то маленькая искорка оставалась там до сих пор. Парень подошёл ближе, легонько поцеловал её в лоб и крепко обнял. Наверно, осталось совсем немного времени, и уже завтра обе души отправятся в какой-нибудь другой мир. Может, это случится не завтра, а через год. Может, через тридцать лет, а пока остаётся только верить.