Лучший друг

Посреди ночи Максим проснулся. Нащупал телефон, посмотрел на часы. Время было около четырех часов. Под боком у него, свернувшись калачиком, спала Мария. Аккуратно, чтобы не разбудить ее, он встал с кровати, поправил ей одеяло, и, накинув куртку, вышел на крыльцо. Ему захотелось подышать воздухом и подумать. Мог ли он себе представить, что всё повернется именно так? Что они с Машей перейдут на совершенно другой этап отношений? А самое главное, что им теперь делать? Ведь раньше было все иначе. Они были партнерами по сериалу, по жизни друзьями. Созванивались, иногда встречались, у обоих была своя жизнь… Но теперь они больше, чем друзья. Они переступили эту грань. И Максим не жалел об этом. Наоборот, теперь Маша стала ему еще ближе, еще дороже. Он вспомнил их первую близость, какой она была нежной и податливой в его руках, страстной, но ведомой. И не хотел, чтобы всё это заканчивалось. Теперь он хотел, чтобы она была рядом всегда. Но понимал, что при их работе это практически невозможно. Ведь он много гастролировал, дома бывал наездами, в свободное время путешествовал. Мария тоже была занята под завязку, у нее были съемки, театр, а все свободное время она старалась проводить с сыном. И всегда она была в окружении мужчин, будь то партнеры по сериалу, сокурсники, друзья, поклонники… Особенно он не мог спокойно смотреть, когда в кадре она обнималась с кем-то другим… Его прямо выводило это из себя, хотя он понимал, что это всего лишь съемки. Но теперь… теперь Максиму нужно было учиться себя контролировать, чтобы из-за вспышки ревности опять не наломать дров. Он думал, как сделать так, чтобы Мария больше времени проводила с ним. При этом они могли и дальше не афишировать свои отношения на публике, прикрываясь совместной работой. Хотя уже мало кто верил, что они просто друзья. Поклонники, как казалось иногда Максиму, уже давно их «раскусили», и просто ждали момента, когда они уже публично признаются в том, что их отношения уже не просто дружеские. И вот теперь он думал, как же так сделать, чтобы чаще бывать с ней, и не сходить с ума от ревности, находясь за тысячи километров от нее во время гастролей. — Макс? Ты здесь? Я тебя потеряла, — у него за спиной стояла Мария. Она была в одной футболке и поеживалась от утреннего холода. Максим подошел к ней, прижал к себе, укутав в свою куртку. — Всё хорошо, не беспокойся. Просто бессонница. Иногда это бывает. А ты что встала-то? Я тебя разбудил? — Нет, просто вдруг повернулась, а тебя рядом нет, вот сразу и проснулась от этого. И пошла тебя искать. Максим улыбнулся. — Машка ты моя, Машка… Ребенок ты еще совсем… Вот за это тебя и люблю. За чистоту и искренность. — Ты прямо как в том интервью сейчас говоришь, — тоже улыбнулась Маша. — Я тогда в той студии чуть не покраснела, когда ты так обо мне говорил. И все же, скажи, о чем ты думаешь? Я же вижу, что ты чем-то обеспокоен. Что-то не так? — Да нет, всё так, просто… — и Максим поделился с Марией своими мыслями об их дальнейших отношениях и планах совместной работы. А также о том, что ему будет трудно находиться с ней в разлуке, заставляя ее ждать его, как в греческой мифологии Пенелопа ждала Одиссея. — Глупый. Я всегда буду ждать тебя. Буду скучать каждый день. Но не буду препятствовать тебе в твоей работе. Иногда я готова даже сопровождать тебя, следовать за тобой… как жена декабриста. И буду рада, если ты тоже будешь составлять мне компанию в моих поездках, будь то гастроли или путешествия. Если мы будем беречь отношения и доверять друг другу, никакая разлука нам не будет страшна. Ее слова успокоили Максима. — Я буду о тебе думать каждую минуту. Где ты, с кем ты… — Как это, с кем я? Теперь я только с тобой. На площадке — с партнерами, а в жизни — только с тобой. Хотя, сказать честно, я теперь боюсь, не будешь ли ты молотить кулаками каждого, с кем я снимаюсь? Эдак я без работы совсем останусь, — на этих словах Мария рассмеялась. — Ну, если они не будут переходить границы дозволенного, то так и быть, не буду, — пообещал ей Максим.  — А что касается совместной работы, то я только за. Вот бы опять собраться нашей компанией, как в «Склифе»… — И чтобы опять режиссер Краснова была… Как-то привыкли к ней уже. — Ну да. Было бы здорово. — Пошли уже в дом, ты вся замерзла. Вон нос покраснел, как у Деда Мороза.  — А ты меня согрей. — Хулиганка ты, Машка. Ну, пошли, согрею тебя…