пока в городе пробки

       Сомнения… Именно они часто окутывали мой разум, именно из-за них в голове рождались сотни вопросов, на которые я не могла дать точный ответ. Не поспешили ли мы с Антоном? Я не могла точно ответить, любовь ли это или лишь симпатия, но бабочки в животе и это тепло, которое появлялось в моем теле, когда Шастун обнимал меня и ласково целовал в щёку подтверждало то, что это именно любовь. Но сомнения на то и сомнения, поэтому однажды ранним утром в воскресенье, лёжа на груди Шастуна в его квартире (в которой я слишком часто оставалась в последнее время, казалось, будто это мой дом) я тихо спросила: — Антон, ты меня любишь? Немедленного ответа не поспешило и я уже хотела расстроиться, заплакать и собрать свои вещи, чтобы уехать, но Антон, словно прочитав мои мысли, шепнул мне на ухо своим прокуренным, немного грубым, но невероятно ласковым голосом. — Ты лежишь сейчас в моей кровати, на моей груди и в моей футболке.Что тебе ещё нужно, чтобы понять, что я влюбился в тебя, как скромняшка-пятиклассник? Наверное, именно в тот момент, когда он произнёс эти слова, я поняла, что люблю его. Люблю и хочу провести с ним всю жизнь: хочу всегда готовить е м у свой фирменный омлет по утрам, смотреть с н и м футбол и болеть за е г о любимую команду, хотя я так и не поняла нормально правила до конца… Шастун не задавал вопрос в ответ, но я всё равно шепнула ему на ухо томным голосом: «Я тебя тоже!» Он улыбнулся своей фирменной лучезарной улыбкой, которая мне так всегда нравилась. Я поцеловала его в щёку и следующие тридцать минут мы разговаривали, обсуждая на свете всё подряд: сериал, который скоро будет идти на «стс», съёмки «Импровизации» и их гастроли, мою работу и даже некоторых моих коллег. — Хочешь сказать, этот Валентин к тебе ни разу не лез? — Антон, чего ты удивляешься. — Неа. — Прям ни разу? — Ага, ни разу, ни разу.- пробормотала я, смотря на Антона своими серо-голубыми глазами.       В серо-голубом океане появляются озорные огоньки, когда я смотрю на тебя. У тебя появляются ямочки, когда ты улыбаешься при разговоре со мной. Ямочки вообще-то считаются дефектом, хотя как такая красота может считаться дефектом?

***

— Матвиенко, да перестань же ты снимать меня! — закричала я во весь голос, Сергей опять начал снимать меня в своей трансляции, словно я самое интересное, что есть в кафе. Шастун смеялся на пару с Поповым, сладкая парочка блин, Матвиенко снимал меня, наводя камеру на моё красное от злобы лицо, а Позов разговаривал по телефону с женой, шепча мне: «Потише!»        И как так получается, что я боюсь, когда Матвиенко начинает меня снимать? Что происходит в тот момент и куда девается моя уверенность? Чего же я боюсь?.. — Матвиенко, блин, да перестань же…- я не успела договорить, посмотрев на комментарий от какого-то пользователя инстаграмм. «Что эта шлюха делает рядом с нашими мальчиками?» Шлюха, что?! Поздравляю, Яковлева, тебя записали в шлюхи, прикольно, правда?! «Она ещё и вечно истерит.» — написал немедленный ответ от другого комментатора. Не знаю, что именно на меня нахлынуло в тот момент, но я вышла изо стола и убежала, убежала, не смотря на парней и других пользователей кафе. Слёзы наворачивались сами по себе, а перед глазами были до сих пор эти слова: «Шлюха!», «Вечно истерит!», «Что она делает рядом с нашими мальчиками?».        Москва наверное поддерживала меня, практически сразу после моего внезапного ухода пошёл дождь. Волосы намокли и были похожи на какие-то сосульки, тушь размазалась по всему лицу, а я ревела, судорожно прижимаясь к стене здания кафе, где ещё несколько минут назад я нормально сидела с импровизаторами. — Вот, ты где! — раздался знакомый мужской голос, принадлежавший Антону. — Только не говори, что ты сразу же побежал меня искать. — грубо ответила я, сама не понимая, почему получилось так грубо. Антон же не причём, он не виноват, что я так расклеилась из-за гневных комментариев. — Антон, из-за…мне сейчас так не сладко… — Не сладко сейчас Попову, он тебя в женском туалете искал. — Почему именно там? — с интересом в голосе я задала вопрос. — Он сказал, что там все женщины ревут всегда. — Шастун подошёл поближе, сократив всё расстояние, что было между нами и обнял меня. Слёзы продолжали течь из глаз моих, я хотела что-то сказать, но меня перебил Шастун: — Поехали домой? Я не ответила, лишь покачала головой в знак утверждения и мы направились в сторону машины. Поздно ночью, когда Шастун мирно спал, я стояла на балконе и дышала свежим, немножко морозным осенним воздухом. — Ты хочешь заболеть? От неожиданности я вздрогнула и чуть было не упала вниз, на улицу, но вовремя схватилась руками за перила. Повернув голову, я увидела Антона. Полуголый мужчина глядел на меня, ожидая ответа на его вопрос. — А ты хотел, чтобы я упала и разбилась в полёте? — грозно спросила я. — Почему ты кричишь весь день, Региш? Что случилось и почему ты убежала из кафе, так никому ничего не объяснив? — спросил Шастун, вспомнив, как я наплела что-то по телефону Сергею. Матвиенко первым позвонил, а после него мой телефон взорвался от смс Попова и Позова. Не хотя говорить правды, я наговорила что-то про погоду, магнитные бури и мою головную боль, кажется мне даже поверили. — Это всё из-за тех комментариев? — Ты видел их? — Конечно.Ты хочешь сказать, что всё это из-за них? — У меня такое чувство, что мы с тобой видели разные комментарии. Шастун ничего не ответил, лишь обнял меня левой рукой, а пальцем правой руки он указал на две звезды, что ярко светили на небе. — Взгляни на них… Они ярко светят, хотя многие не смотрят на такую красоту, предпочитая решать свои проблемы вместо этого. — К чему это всё? — Просто помни, что ты — моя звезда и мне наплевать, что говорят про тебя другие.Если хоть кто-то осмелится тебя обидить и ты решишь из-за этого замкнуться в себе, то просто вспомни: я ведь тоже звезда, я всегда тебя зажгу снова… Я смотрела на него влюблённым взглядом, прижимаясь к нему всем своим холодным телом. Обхватив его шею руками, я нежно поцеловала его… Этот вечер я запомню надолго, этот вечер навсегда останется в моей памяти… Ты, я и звёзды…