Breaking the Ice

      Свои выходные Евгения обычно проводила дома. С тех пор, как она начала работать с Этери, шесть дней в неделю девушка жила по плотному графику. В школьные годы в свой единственный выходной она наверстывала то, что пропускала в классе. Сейчас наступила середина лета, а с ней и студенческие каникулы, так что в этот выходной Евгения могла просто отдохнуть. Однако она знала, что именно сегодняшний день совсем не принесет ей отдыха. Пока девушка завтракала вместе с мамой, сидящей напротив, она вспоминала все советы, которые ей дал Брайан днем ранее. Вспомнив каждую деталь их тщательно продуманного плана, она глубоко вздохнула, чтобы расслабиться, прежде чем начать этот тяжелый разговор.       — Что-то случилось, — заключила ее мама, потягивая чай.       — Мне и в самом деле нужно тебя кое о чем попросить, — в волнении призналась Женя.       — У тебя опять проблемы с Этери Георгиевной? — спросила мама, возвращая кружку обратно на стол.       — Нет, слушай… я приняла очень сложное решение, но у меня не получится следовать ему без твоей помощи, — честно сказала Евгения.       Жанна озадаченно взглянула на дочь, а поскольку в выражении ее лица можно было прочесть немой вопрос, Евгения просто сказала правду:       — Я ухожу от Этери.       — Это плохая идея, она лучший российский тренер. Забыла, что случилось с Юлией Липницкой, когда та от нее ушла? А с Адьяном Питкеевым? — сказала ее мама, но в этот раз Евгения не ощущала себя жертвой собственных сомнений, поэтому ответила решительным тоном:       — Я знаю, что это рискованно, но если я это не сделаю, то останусь позади.       — Если ты и позади, то только потому, что не тренируешься достаточно усердно. Проблема не в тренере, — подобные слова матери больно ударили по Евгении.       — Я усердно тренируюсь, но дело не в этом. Я хочу найти то, что подходит именно мне, — Женя добавила уверенности в голос, которую вдруг потеряла.       — И какой тренер, по-твоему, тебе подходит? Мишин? Водорезова? Урманов? Ни один из них не имеет веса в женском одиночном катании, и если ты пойдешь к ним — твоя карьера окончена, — поставила приговор Жанна, но Евгения отказалась отступать.       — Я не пойду к ним. Я вообще не пойду к российским тренерам.       Мама бросила на нее удивленный взгляд, а когда поняла план дочери, сказала:       — Ты хочешь поехать заграницу.       Евгения кивнула, а потом умоляюще посмотрела на нее, прежде чем искренне признаться:       — Но я не могу это сделать без тебя…       Впервые Евгения заметила страх в глазах матери, прежде чем та спросила:       — Куда ты планируешь поехать?       — В Канаду, — Женин ответ был прост.       — Значит, это Брайан Орсер, — пробормотала ее мама, и Евгения только кивнула в ответ. Чуть позже Жанна нарушила тишину очередным вопросом:       — Ты с ним уже разговаривала?       — Да, вчера.       — И ты уверена?       Евгения собрала всю свою решимость, чтобы выразить ее в одном ответе:       — Да.       — Если так, то я не смогу поехать с тобой, у меня здесь работа, Женя, — напомнила мама.       Евгения почувствовала, как ее детская мечта исчезает и покидает ее; мечта о том, как они вместе с мамой уезжают в Канаду, открывают для себя новую страну и, может, даже укрепляют их отношения. Но эти мечты должны были быть забыты, а вместо них Евгении, как и любому взрослому человеку, приходилось столкнуться с действительностью.       — Я знаю.       — Я также не могу оставить бабушку одну, мне придется остаться, — вновь сказала Жанна.       Женя, осознав перспективу одинокого будущего, резко ощутила себя менее уверенной в сделанном выборе, но все равно произнесла:       — Я знаю, что буду одна.       — Ты не только будешь одна, ты же знаешь нашу Федерацию, они могут прекратить финансирование, — напомнила ей мама.       — Если до этого дойдет, то у меня есть спонсоры, я использую эти деньги, чтобы платить Орсеру, — ответила Женя.       — Это деньги для твоего будущего, они послужат поддержкой, когда ты закончишь кататься. И кто знает, продолжат ли они спонсировать тебя, когда ты уедешь, — сказала Жанна прямо. Женя, не ощутив поддержки в ее словах, бросила в ответ обиженный взгляд.       — Не смотри на меня так, я — реалистка.       — Так что ты хочешь, чтобы я сделала? Осталась здесь и ждала неизбежного конца?! — вспылила девушка, чувствуя приближающиеся слезы, но плакать она упрямо отказывалась.       — Нет, это тяжелый выбор, но если ты его сделаешь, то уже не сможешь отступить, — заключила мама серьезно.       — Я не отступлю, ставлю на это мои следующие четыре года жизни, — проворчала Евгения.       — Только четыре? — удивилась та.       — Я закончу карьеру после Пекина, — сказала Женя уже более уверенно.       — Тебе будет только 22, — высказалась мама так, словно хотела заставить ее передумать.       — Ты же знаешь, я, считай, уже буду древней для фигурного катания, но к тому времени я буду знать достаточно для того, чтобы стать тренером. Это мой последний шанс как фигуристки, и ради этого я отдам себя всю, — доверчиво поделилась она.       — Если Федерация откажется помочь, мне сложно будет что-то сделать. Я не зарабатываю так много, как твой отец, — слова матери отозвались болезненным ударом в ее душе.       — Мне не нужна его помощь, — решительно произнесла Евгения.       — Ты же сказала, что ставишь на этот выбор все, правильно?       — Да, — только и ответила девушка.       — Тогда забудь про свою гордыню. Твой отец любит тебя, пусть он и не очень хорошо это показывает, но он заботится о тебе, и я знаю, что он тебя поддержит. Не злись на него за то, как сложились наши с ним отношения, — мягко убеждала ее Жанна.       — Все не так, — ответила Евгения непреклонно, не желая отступать.       — Я знаю, это тяжело. У него другая жизнь, другая семья. Но, когда ты будешь в Канаде одна, ты поймешь, каково это — покидать родной дом. Твой отец никогда не чувствовал себя комфортно в России, я всегда внутренне понимала, что здесь он не будет счастлив, но я пыталась. Лучше попробовать и потерпеть неудачу, чем ничего не делать. Поговори с ним перед тем, как пойдешь на встречу с Федерацией, — с этим маминым советом Евгения пришла к выводу, что это единственный шанс продолжить свой путь, поэтому она кивнула и сообщила:       — Еще я хочу поговорить с Этери Георгиевной.       — Да, ты должна сделать это. Не тяни до последней минуты, она этого не заслуживает, — сказала ее мама строгим голосом.       Как только Евгения услышала эти слова, она с сомнением спросила:       — Ты пойдешь со мной в Федерацию?       Жанна с сочувствием посмотрела на дочь и ответила:       — Пойду, но сначала ты поговоришь с Этери. Сама.       — Спасибо, мам, — коротко сказала девушка. Она уткнулась взглядом в пол, пытаясь привести мысли в порядок, но потом ощутила, как ее обнимают теплые мамины руки.       — Не благодари меня, исполни свои мечты, это все, чего я хочу, — произнесла она нежно.       Слезы, которые давно скопились в уголках глаз, отказались слушаться, и тогда Евгения поняла, что плачет. В этот момент она наконец решилась озвучить страх, который преследовал ее всю жизнь:       — Ты когда-нибудь жалела, что из-за меня бросила фигурное катание?       — Никогда. Мое будущее не заключалось в том, чтобы стать лучшей фигуристкой всех времен, несмотря на мою сильную веру в это. Однако мне предначертано было стать матерью лучшей фигуристки всех времен, — мамины слова наполнили ее сердце любовью до такой степени, что оно было готово разорваться на части.       Сквозь слезы Евгения рассмеялась и заметила:       — Не знаю насчет лучшей фигуристки, но ты точно мама самой занудной фигуристки на свете.       Жанна тоже рассмеялась и поддакнула:       — Это верно.       И пока они сидели в объятиях друг друга, Евгения поняла, что только что они сделали первый шаг в этом новом и трудном приключении.