Tu vida convertira mi / Твоя жизнь станет моей

Если доверять отчету Антеи, который она прислала Майкрофту не так давно, то дом был полностью приведен в порядок после театральной постановки Шерлока. Разве что картины на ближайшие две недели были в мастерской реставратора. Но они были сейчас меньшим из того, что огорчало Майкрофта. Холмс сбросил с плеч оранжевое одеяло прямо в прихожей на пуфик и, не останавливаясь, направился к лестнице на второй этаж — он хотел одного — быстрее забраться в душ и смыть с себя весь кошмар прошедших суток. Что бы там ни говорили, а мужчина частенько пользовался методиками различных психологических установок и сейчас хотел попробовать убедить себя, что вместе с грязной водой в водосток смывается и часть психологического напряжения. А еще хотелось согреться. — Располагайтесь, — бросил он старшему инспектору, тенью следовавшему за ним. Этой фразы должно было хватить для того, чтобы Лестрейд не потащился с ним на второй этаж. Грег что-то буркнул себе под нос и, судя по шагам, направился в сторону гостиной. Что ж, уже лучше — от хвоста, желающего поддержать и обогреть, удалось избавиться. Быстро пройдя через темную спальню и ощущая буквально всеми клеточками тела какой-то неуловимый страх перед темнотой, Майкрофт плотно закрыл за собой дверь ванной. Тут, спешно раздевшись и запихнув всю одежду в мусорный пакет, он забрался под душ, нарочно включив его чуть горячее, чем требовалось. От горячей воды нежная кожа вечно краснела, но сейчас он не думал о том, в каком виде выберется из душа — если уж Лестрейд видел его в Шерринфорде и осмелился лезть со своей заботой в вертолете, то красные щеки — всего лишь досадная мелочь. Горячая вода подействовала на него расслабляюще, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы шагнуть в сторону и взять флакон с гелем для душа. Смахнув попавшую в глаза с волос воду, Майкрофт распределил пену по телу и поймал себя на том, что сейчас чуть дольше, чем обычно, намыливал плечи и предплечья. Странно — как будто бы тело хотело ощущать прикосновения к этим местам, словно хотелось, чтобы чьи-то теплые ладони легли на них и нежно гладили, успокаивали, давали забыть случившееся и давали опору… Опору… Холмс усмехнулся самому себе: он сам у себя опора. Дядя Руди научил его никогда ни на кого не рассчитывать. «Единственный, кто никогда не предаст тебя — это ты сам», — говорил ему умудренный опытом шпион. Усилием воли вытащив себя из-под горячих струй воды, Холмс привел себя в порядок, быстро высушил волосы, становившиеся все более и более редкими, и замер перед зеркалом, размышляя: что ему сейчас уместнее надеть. Хотелось натянуть любимую мягкую пижаму и сверху завернуться в большой махровый халат, но в доме был посторонний в лице Лестрейда, и потому мужчина с легким вздохом шагнул в сторону двери гардеробной. Грег ощутил, как по спине в который уже раз за день пробегают мурашки: на этот раз от всего вида этого мрачного дома. Большие комнаты, обшитые деревянными панелями стены, антиквариат, холодное оружие… И тишина и темнота. Жилье старшего Холмса напоминало ему какой-то музей. Должно быть, сам Майкрофт смотрелся во всем этом антураже не иначе как призрак. Заглянув в темный коридор, уводивший куда-то в недра дома, полицейский справедливо рассудил, что вряд ли кухня или столовая будут так далеко от входа. Да и мигавший красным светом кодовый замок на одной из дверей явно указывал на зону, где гости точно не бывают просто так, значит, нужно искать другую дверь из гостиной. Присмотревшись, Лестрейд понял, что за деревянными панелями скрывалась раздвижная дверь, но только она была прикрыта и потому сразу он ее и не заметил. Массивное дерево легко сдвинулось по направляющим в сторону, открывая его взгляду очень современную кухню с большим столом. Поморщившись от того, что на кухне царила почти стерильная чистота, Лестрейд открыл холодильник и вздохнул — стеклянные полки тоже были идеально чистыми, если не считать начатую банку с лимонным джемом и штук шесть яиц. Кажется, сегодня он остался без ужина… Хотя после такой нервотрепки полагался бы второй ужин и большая коробка пончиков. Закрыв дверь холодильника, полицейский пару минут изучал рекламные буклеты совсем недешевых ресторанов, предлагавших еду на заказ и размышлял, имеет ли он полномочия звонить туда. «Ага, сейчас ты позвонишь по этому номеру, попросишь приготовить для тебя две больших пиццы „Маргарита“ и через пять минут тебя положат мордой в пол крепкие парни, потому что это окажется какой-нибудь зашифрованной командой…» — промелькнуло в мыслях полицейского и он предпочел уйти с кухни, не слушая, как начинает урчать живот. Бросив взгляд в сторону лестницы и решив, что Холмс имеет полное право еще минут десять быть в душе, Лестрейд подошел к рыцарским доспехам. Маленьким мальчиком в музеях он всегда хотел их потрогать, но только они были либо за стеклом, либо смотрители музея были категорически против этого. Поморщившись, полицейский попытался понять — это действительно наследие из 15 века или какой-то мастерский новодел? Кажется, нагрудник кирасы при желании можно было использовать вместо зеркала. — Интересно, а через это было что-то видно? — Лестрейд чуть привстал на цыпочки и коснулся пальцем опущенного забрала, приподнимая его и пытаясь заглянуть через него. Металл подался с небольшим скрипом и довольно значительным усилием. — Как кролик в мешке… — оценил видимость старший инспектор и в следующее мгновение отпрыгнул от доспехов — забрало резко опустилось, едва не прищемив ему палец. — Твою же мать… Херня непонятная… — выругался мужчина. — Это миланский доспех, созданный примерно в 1505–1520 годах, — раздался сзади спокойный голос. — Конкретно в этом случае перед вами так называемый экспортный французский вариант, который отличается шлемом гранд-бацинет и остроносыми сабатонами. Немецкие же доспехи никогда не были такими гладкими и не имели столько плавных округлых форм, — Майкрофт, облаченный в мягкие домашние коричневые мокасины, темно-зеленые брюки и простую хлопковую рубашку подошел к полицейскому и протянул стакан, на пару пальцев наполненный виски. Во второй руке он держал точно такой же. — Мистер Холмс…- Грег удивленно посмотрел сначала на стакан, а потом на мужчину, пытаясь понять, насколько тот пришел в норму. — Не волнуйтесь, старший инспектор, я отогрелся в душе, — Холмс улыбнулся уголками губ. — Если хотите, можем что-то заказать… Как я слышал, вы пытались найти что-то в моем холодильнике… Я практически никогда не ем дома. — Розыскные мероприятия были безуспешными, — Грег пригубил напиток и ощутил, как по телу начало разливаться тепло, а на языке раскрылся сложный букет, в котором четко угадывались кокосовые и ванильные ноты. Не веря вкусовым рецепторам, мужчина понюхал напиток и чуть удивленно посмотрел на хозяина дома. — Озадачивают кокос и ваниль? — понял его Майкрофт. — Это Macallan, шотландский виски из линейки Fine Oak, где для дозревания используют особые бочки, в итоге напиток в них приобретает разные вкусные ноты. У меня в баре еще есть этот виски, но с нотами шоколада. Возвращаясь к ужину — скажите, что хотели бы, привезут минут через 50. — А вы? Майкрофт пожал плечами. — Я не ем, когда испытываю стресс. Это бесполезно. Лестрейд вздохнул и поежился: кажется, Холмс только что признался ему в том, что относится к тем людям, которых попросту может тошнить от волнения. Странно, никогда бы ничего подобного не подумал. — Нет, ничего не нужно, — постарался улыбнуться полицейский, продолжая вспоминать свои навыки борьбы с психологическим шоком. — Если у вас тут есть сковородка, то я сам сделаю себе яичницу на ужин. Ваша же кухарка готовит на чем-то… В комнате повисло молчание, Майкрофт чуть заметно поболтал напиток в своем стакане, хотя в этом не было никакого смысла. «У него опять дрожат руки», — понял Лестрейд, отметив, что вторую руку мужчина держит в кармане. — У меня нет кухарки, старший инспектор, — ответил мужчина. — Но в шкафу справа есть сковородки и кастрюли. — Отлично, — постарался как можно приветливее улыбнуться Грег, понимая, что у него есть все шансы расшевелить Холмса. Открыв шкаф, старший инспектор вздохнул: посуда для готовки с виду была совершенно новой. — Вы что, никогда ей не пользуетесь? — он вытащил большую сковороду с керамическим покрытием. — Как я и сказал — я не ем дома. Кухню укомплектовывала Антея. Яйца тут задержались по рекомендации моего врача, — хозяин дома замер у барной стойки, прислонившись к ней, и пригубил виски из своего стакана, с интересом следя за манипуляциями мужчины. Стянув плащ и пиджак, помыв руки и выудив из недр холодильника яйца, Лестрейд не сразу сообразил, как включается чудо кухонной техники под названием сенсорная индукционная варочная панель, однако, вскоре сковорода начала накаляться. Дожидаясь, пока на нее можно будет отправить яйца, старший инспектор допил остатки своего виски: напиток ему очень понравился. Чувствуя, что то ли от жара поверхности, то ли, что было, скорее всего, от выпитого на голодный желудок алкоголя, у него заалели щеки, Грег усмехнулся — никогда еще не пытался выводить жертв из состояния шока готовкой. Своей простецкой холостяцкой готовкой самой банальной яичницы. — У вас специи есть? — он разбил над сковородкой сразу четыре яйца и, чуть подумав, добавил к ним оставшиеся, бросив скорлупу на столешницу рядом. — Где-то должны быть, — ровным тоном отозвался Холмс. — Не поможете найти? — краем глаза старший инспектор наблюдал за своим пациентом и за тем, как он сейчас настороженно следил за происходящим. Холмс неопределенно передернул плечами, но от барной стойки отлип и вытащил из шкафчика подставку с мельницами. — Полагаю, тут то, что вам нужно, — он поставил рядом с Лестрейдом специи, после чего выудил из одного из шкафов мусорное ведро и смахнул туда скорлупки. Вернув ведро на место, Майкрофт замер в паре шагов от Грега, не без интереса следя за его манипуляциями. «Так, да тебе, кажется, интересно, что я тут шаманю?» — заметил его любопытство полицейский, вытаскивая из подставки мельницу с пряными травами и щедро посыпая ими полуготовое блюдо, отчего по кухне поплыл соблазнительный аромат. Вибрация телефона в кармане брюк в который раз заставила нервно вздохнуть. С работы ему точно звонить не могли, после того, как он сообщил Салли, что поехал решать проблемы Шерлока. Поняв, что звонки будут длиться всю ночь, Лестрейд вытащил телефон. — Что тебе? — почти рявкнул он в телефон, отходя от сковородки. — Грег, я приехал к тебе забрать свои вещи… Где ты? — послышался спокойный голос Адриана. — А тебе не похуй, где я? — рыкнул полицейский. — В отделе сказали, что у тебя появилось какое-то срочное дело. Но уже поздно… — Я не понял, Адриан, что это сейчас было? Ты что, пытаешься мне предъявить претензии, что меня нет на месте? — Я за тебя волнуюсь, вообще-то, — послышался уже чуть обиженный голос. — А не думал за меня раньше волноваться?! — Грег с трудом сдерживался, чтобы не заорать. — Когда пихал свой член в жопу того блондина? — Так, кажется, ты не настроен на цивилизованный разговор двух взрослых людей, — вздохнул профайлер. — Поговорим, когда ты сбавишь обороты. Не наделай глупостей, дело было не в тебе, — Лестрейд услышал вереницу коротких гудков. — Вот ведь мозгоеб! — с душой сказал он, отключая телефон к чертовой матери. — Нужна мне его забота! Принц херов! Джентльмен! — полицейский пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, упорно говоря себе, что сейчас точно не время для выпускания пара. Когда Лестрейд обернулся, то немного удивился — Холмс собственной персоной стоял у варочной поверхности и явно был занят готовкой. — Эм… мистер Холмс, давайте я… — Грег немного испугался за свой ужин, но Майкрофт ответил ему легкой улыбкой. — Не бойтесь, то, что я не ем дома, не означает, что я не умею готовить, — он ловко перевернул яичницу. — Полагаю, у вас тоже выдался напряженный день? — Холмс сосредоточился на сковороде и ее содержимом. — Да как сказать… — замялся Грег. «Мне что, рассказать ему, как меня кинул любовник? Ага, офигенная тема для разговора со старшим Холмсом!» — чуть смущенно подумал полицейский. — Нальете мне еще? — решил избавиться от неловкой ситуации Лестрейд, перехватывая из рук Майкрофта лопаточку и отмечая, что его прикосновение опять было ледяным. Холмс молча кивнул и вернулся через пару минут из гостиной с бутылкой и стаканом, на 2/3 наполненным виски. — Полагаю, вам сейчас как раз, — сказал он. — Ага, — Грег, не сильно заморачиваясь, сделал большой глоток. Конечно, с этим напитком так поступать не следовало, но… Да черт возьми! Злость буквально душила полицейского и он попытался ее утопить в виски. — Тарелки… — Лестрейд не успел договорить, как Холмс поставил рядом с ним одну. — Нет, давайте две. Вам правда надо перекусить, хоть немного… — он внимательно посмотрел на мужчину. Майкрофт покачал головой, но сопротивляться не стал и поставил вторую рядом. Грег широко и довольно улыбнулся, не подозревая о том, каким теплом отозвалась его улыбка в сердце стоявшего рядом мужчины. Он видел в своей жизни много улыбок, но искренних и согревающих среди них почти никогда не было. И сейчас этот совершенно чужой ему человек так улыбался! Улыбался кому? Тому, от кого получал исключительно приказы, с кем виделся только по делу и кого за глаза, как следовало из данных прослушки, звал Мистер Зонт? Устроившись за кухонным столом, Майкрофт пришел к выводу, что стряпня Лестрейда оказалась на удивление вкусной и, отправив в рот второй кусочек, он с удивлением обнаружил, что его совсем не тошнит от еды. Организм спокойно принимал ее и даже был рад тому, что в пустом желудке есть не только виски. То, что Холмс неожиданно и даже с энтузиазмом принялся ковыряться в тарелке, Грега немного порадовало: еще один маленький шажок в направлении «позаботиться о Майкрофте». — Вкусно? — поинтересовался мужчина, когда опустошил свою тарелку и убедился в том, что последний кусок яичницы отправился прямиком в рот Холмса. — Благодарю, — ответит тот. — И спасибо, это было очень необычно, — Майкрофт пригубил виски и чуть поморщился: вкусовые рецепторы протестовали против такого смешения вкусов. Грег хмыкнул, сделал еще пару больших глотков из стакана, после чего встал и отправил в раковину грязную посуду. — Не хотите помочь помыть? — поинтересовался он и посмотрел на то, как в удивлении поднялись брови мужчины. — Шучу, — тут же улыбнулся он, открывая воду, — хотел поддержать разговор… Хоть какая-то общая тема… И веселая… — вздохнул полицейский. Майкрофт просканировал его взглядом: старший инспектор был напряжен. Он пытался скрыть свое состояние, но взгляд, движения, небольшие паузы в разговоре — все выдавало его подавленное состояние. И, похоже, чтобы не думать о своих проблемах, он всерьез решил озаботиться проблемами старшего Холмса. Очень и очень некстати. Исходя из той информации, что была сейчас у него, следовал один вывод — полицейскому изменил его любовник. Собственно, о факте измен Майкрофт знал уже около четырех месяцев, когда его людям пришлось устанавливать, чем живет и дышит любовник Адриана. И эта измена больно ударила по полицейскому. Интересно, почему? На этот счет у Холмса была пара предположений. И надо было выяснить, какое же из них будет верным. И пока он это будет выяснять, у Грега точно не возникнет мысли и дальше докапываться до него с заботой. То, что в доме был кто-то посторонний, кому можно было доверять — было достаточным для того, чтобы подавить внутренние страхи перед случившимся. — Расскажите, что произошло? — Холмс долил Грегу еще виски в стакан, надеясь тем самым усыпить его бдительность и заставить забыть о причине появления в доме. Мужчина поморщился, вытер посуду, поставил ее в сушилку и, вытерев руки об брюки, вздохнул. — Да не о чем особо говорить, мистер Холмс, — полицейский машинально взял стакан со стола и отпил треть. Майкрофт скрыл довольный взгляд. — Вот вы, импозантный мужчина, серьезный… Что вам нужно от отношений? — прищурился Лестрейд, внимательно глядя на мужчину напротив. Холмс внутренне чертыхнулся, но все же лучше было говорить об этом, чем анализировать ситуацию с Эвр. Или, что еще хуже, выслушивать от Лестрейда то, что он тоже человек и ему тоже нужна забота и поддержка. — Мне не нужны отношения, старший инспектор, — спокойно ответил он. — Отношения в моем случае будут забирать у меня время и силы, которые нужны, чтобы служить этой стране. Лестрейд усмехнулся и залпом допил стакан, не замечая, как Холмс подлил еще, а сам лишь едва пригубил свой. — И вы туда же… Я думал, вы иной… — В каком смысле? — нахмурился Майкрофт. — Что вы серьезный. Я вот хочу найти человека, которому нужна серьезность, а не встречи ради того, чтобы убить скуку и секс. Но мне патологически не везет с этим. Вот и Адриан… — Грег вздохнул. — Гипотетически, я бы мог позволить себе постоянную связь, старший инспектор, но это непозволительная роскошь для такого человека, как я, — кажется, слова мужчины чуть задели его. — Почему же? — Грег вдохнул аромат виски и на этот раз сделал маленький глоток, явно наслаждаясь вкусом и раскрывающимся букетом. — Потому что есть ряд вводных. Во-первых: я должен быть уверен, что человек со мной просто потому, что он со мной, а не ради моей власти или денег. Во-вторых: я должен быть уверен, что этот человек однажды не согласится работать на моих противников или не будет изначально подослан ими. В-третьих: он должен будет терпеть мой ненормированный рабочий день, внезапные поездки и неизвестность относительно моего местонахождения временами. В четвертых: этот человек будет каждый день рисковать собой из-за меня, представляя собой мишень для похищения или убийства… — откровенно признался Холмс, умалчивая о том, что было еще в-пятых, в-шестых… И было то, что Майкрофт слишком привык жить в одиночестве, чтобы вдруг взять и сломать свой привычный жизненный уклад. — Да уж… — поморщился полицейский. — Ваш образ жизни чем-то похож на мой, с ненормированным днем… Значит, короткие интрижки? Холмс покачал головой, внутренне кривясь от того, в какое русло упал разговор. — Нет. Если вы о сексе, то в этом вопросе есть профессионалы, которые даже не знают моего имени. — Во как… — Грег почти осушил свой стакан и осознал, что злость на Адриана начинает медленно сходить с него и не он один такой несчастный: есть вот сидящий напротив Майкрофт Холмс, который даже банальной интрижки позволить себе не может, полностью выключая зов сердца. — Но ведь это как-то… — он поежился, — мерзко что ли… — Что вы хотите этим сказать? — Секс для меня — это продолжение любви… Надо, чтобы человек был хотя бы симпатичен… — Я выбираю симпатичных мне партнеров, с которыми есть о чем поговорить в перерывах, — ответил Холмс и чуть лукаво улыбнулся. — Но странно слышать такое от мужчины. Обычно, это женский подход. — Уж какой я есть и в этом моя проблема, — развел руками Лестрейд и нахмурился. — Партнеров, мистер Холмс? Не партнерш? Майкрофт лишь молча кивнул, решив оставить это без комментариев. — Но вы ведь человек все же… И сегодня я это очень хорошо видел. У вас есть чувства, страхи… Вы испытываете потребность в том, чтобы о вас позаботились… Неужели никогда не хотелось, чтобы рядом оказался кто-то постоянный? — Как я и сказал, старший инспектор — моя жизнь подчинена озвученным мной выше причинам, почему я не могу позволить себе постоянную связь. Я не могу рисковать ни собой, ни своей… привязанностью, — чуть замялся Майкрофт, отметив, что хотя он и выпил гораздо меньше, но все равно алкоголь оказал несколько непредсказуемое влияние на его подвергшийся стрессу организм. — Чушь какая-то…- покачал головой Грег, заметив, что от этого движения у него немного поплыла перед глазами кухня. — Каждый делает свой выбор сам. Иногда нужно идти на жертвы ради всеобщего блага, — тихо проговорил Холмс, глядя на то, как погрустнел еще больше взгляд полицейского: видимо, сам не желая того, он загнал мужчину в еще большую эмоциональную яму. — Хм… а если надо с кем-то поговорить? Если надо снять напряжение? Люди ведь приходят к близким… — не унимался полицейский. — И что? — Что делаете вы в таких случаях? Что сделали бы вы сейчас? Вы ведь совсем один. Не к Шерлоку же поехали бы… Майкрофт поморщился при упоминании имени брата: — Конечно же нет. Сегодня, вероятно, я провел бы ночь с виски, потому что я не люблю прибегать к помощи успокоительных и снотворного. — И это ваш способ снять напряжение? Какой-то он неэффективный, — Грег встал из-за стола и ощутимо покачнулся. — Вот черт, кажется, я напился… — Неудивительно, — спокойно ответил ему Холмс, поднимаясь следом. — Полагаю, у вас сейчас в крови больше 1,5 промилле алкоголя, — мужчина подал руку полицейскому, поддерживая его: цель явно была достигнута — весь остаток ночи Грег его не побеспокоит, вернее, побеспокоит, но только не так, чтобы пришлось собирать последние силы и закрываться от него очередной рабочей маской, уходя от разговора о семье и внутреннем мире. — Но с вашей работой все время не попьешь… Если представить, сколько у вас нервотрепки с этими дебилами в парламенте, то вы бы спились уже давно, — Лестрейд крепко взялся за руку Холмса, вздрагивая от ее холодности. — Я же не сказал, что все время прибегаю к этим мерам, — мягко ответил Майкрофт, стараясь довести мужчину до лестницы, а там и до гостевой. — А другие какие меры? Может, они однажды мне помогут? — пьяная и озорная улыбка появилась на губах инспектора, когда они начали медленно подниматься по лестнице. — Знаете, старший инспектор, — Майкрофт чуть остановился на середине лестницы и бросил на мужчину внимательный взгляд, — секс отлично снимает напряжение, — светским тоном ответил он. — Я принадлежу к числу тех мужчин, которым в моменты напряжения секс как раз-таки необходим. — Никогда бы не подумал… — Грег уцепился за перила, чтобы удержать равновесие, словно одной только поддержки Холмса ему было мало. — Что не подумали бы? — приподнял бровь Холмс. — Что вы и секс… Шерлока он не волнует… И по вам не скажешь, что вас он интересует, — понесло Лестрейда. — Еще скажите, что спорили с доктором Ватсоном, не девственник ли я, — буркнул Холмс. — А вы похожи на него, — развеселился Грег. — Вы же недотрога… — Для этого у меня есть причины…- в который раз повторил старший Холмс, с облегчением отмечая, что путь наверх был преодолен, и отводя старшего инспектора подальше от края лестницы. — И что мы тут делаем? — нахмурился Лестрейд, отчаянно пытаясь собрать рассыпающиеся паззлом мысли. Вроде бы только что они сидели на кухне, потом, по идее, должны были переместиться в гостиную, но почему-то оказались на втором этаже. — Полагаю, что я отведу вас в гостевую спальню, — ответил Холмс и ощутил протестующее движение руки полицейского в своей ладони. — Ну уж нет, мистер Холмс, я не собираюсь оставлять вас одного, — он все же собрался с мыслями и вспомнил, ради чего оказался в этом доме. — Вы и не оставляете меня одного. Я уложу вас спать, вы ведь пьяны, а сам… займусь чем-нибудь, — Майкрофту пришлось призвать себе на помощь свое поистине ангельское терпение, выработанное на заседаниях правительства. — Я не пьян! — возмутился Грег. — Меня никто в отделе не может перепить… — Лестрейд высвободил руку и решил продемонстрировать, что он в состоянии стоять без поддержки. «Однако, я вас напоил с легкостью», — мелькнуло в мыслях старшего Холмса и тут же тело старшего инспектора навалилось на него, прижав лопатками к стене. — Вы пьяны и не можете удержаться на ногах, — твердо ответил Майкрофт, глядя в бездонный карий омут взгляда полицейского. Грег усмехнулся и понял, что почему-то не в состоянии оторвать взгляд от глаз Холмса. Сейчас они не были такими уж ледяными: в них были самые обычные человеческие эмоции — страх, усталость, немного радости, теплоты и… нежности что ли? От аромата, которым была пропитана рубашка мужчины и который отчетливо донесся до него нотами амбры, сандалового дерева, мха, жасмина и лаванды захотелось закрыть глаза (2). Чего делать категорически не стоило — старший инспектор попросту потерял способность хоть как-то удерживать равновесие и окончательно и бесповоротно навалился на Майкрофта, обжигая шею горячим дыханием. Холмс замер, чувствуя, как через тонкую рубашку его согревает тепло тела полицейского и как от его дыхания, пропитанного ароматом виски, на шее проступают мурашки. Тепло, надежность, защита… Так хотелось сейчас завернуться в какой-нибудь кокон и отключить сознание, выкинуть прочь мысли о случившемся, забыть, как веером брызнули в стороны мозги начальника тюрьмы… Весь вечер он сознательно блокировал эти воспоминания и тяжелые мысли, сосредотачивая свое внимание на Лестрейде, но сейчас… Сейчас он отправит его спать в гостевую спальню и останется один на один с собой. Майкрофт вздохнул и осторожно, едва ощутимо, коснулся поцелуем жестких губ мужчины. Лестрейд вздрогнул всем телом и широко распахнул глаза. То удивление и даже испуг, что были в них — раззадорили Холмса. — Мистер Холмс… — Грег облизнул пересохшие губы и по-детски удивленно посмотрел на него. — Что вы делаете?.. — Снимаю напряжение… — Майкрофт прекрасно знал, какой эффект производит его тонкая искренняя улыбка, когда в уголках глаз появляются морщинки. — Черт… — тихо выговорил полицейский, но не отстранился, даже наоборот — чуть подался бедрами вперед, прижимая мужчину к стене еще больше. — Вполне может быть, — выдохнул ему в рот Холмс, накрывая своими губами и на этот раз уже даря более уверенный и многообещающий поцелуй. Лестрейд вцепился в предплечья мужчины, ощущая, как на них напряглись мускулы — никогда бы не подумал, что у старшего Холмса такие твердые и сильные руки — и ответил на поцелуй, пропитанный властностью. Майкрофт целовал его с нажимом, медленно, чувственно захватывая губами верхнюю губу, посасывая ее, запуская в рот Грега кончик языка, исследуя незнакомую территорию и отмечая то, как потирается о его пах мужчина. То, что Лестрейд сейчас ответил ему молчаливым согласием, было совершенно очевидно. Обняв старшего инспектора, пробежав ладонями по его спине, он, не разрывая поцелуя, с усилием оторвался от стены. Грег был в его руках — настоящий, живой, горячий мужчина, который так хотел помочь ему в этот момент. Что ж, его присутствие рядом оказалось очень кстати, хотя вряд ли полицейский думал о том, как именно он поможет старшему Холмсу еще час назад. Пару мгновений Майкрофт колебался — куда сделать шаг — в сторону своей спальни или гостевой? От ответных поцелуев Грега перехватывало дыхание и думать совершенно не хотелось. Хотелось только, чтобы это не заканчивалось, чтобы в голове все мысли были только о горячем теле, которое сейчас прижималось к нему, и о руке полицейского, бесстыдно мявшей его ягодицы. Отпустив остатки контроля, Холмс сделал шаг назад — к двери в свою спальню, на ощупь повернув ручку. Он уже достаточно близко подпустил к себе старшего инспектора, и еще одна крохотная деталь не могла изменить картину. Дверь легко распахнулась, впуская мужчин. Не рискуя оторваться ни на мгновение от Майкрофта и закрыв дверь, Грег бросил быстрый взгляд на спальню, залитую лунным светом — как и стоило ожидать — огромная кровать, полог… Но это сейчас было не главное — главным был мужчина в его руках, чье сильное и гибкое тело он прижимал к себе. Чертова накрахмаленная рубашка стала мешать и раздражать своим воротником губы, и Лестрейд принялся справляться с ее мелкими пуговичками, не прекращая поцелуев. Чуть отстранившись и сомкнув руки на ягодицах Холмса, с наслаждением сжимая упругие мышцы под дорогой тонкой тканью, Грег коснулся поцелуями его груди, освобожденной от рубашки. По тому, как мужчина вздрогнул в момент, когда язык прошелся по соску, стало понятно — у него они были очень чувствительны и надо будет уделить им чуть больше внимания. Лестрейд вздрогнул от того, как холодные руки проникли к нему под рубашку и коснулись кожи бедер, забравшись под ремень брюк. Пальцы снова были ледяными. Но на этот раз они не дрожали. Теперь они были уверенными и настойчивыми, знающими, что им нужно делать. Он так и не понял, как Холмс умудрился играючи стянуть с него рубашку, справиться с его ремнем, выдернуть из брюк и теперь бесстыдно ласкать ладонью его член через грубоватую синтетическую ткань. Майкрофт знал, как это нужно делать, где нужно надавить, где, наоборот, провести совсем легко… — К кровати, — шепнул полицейский в губы Майкрофта перед тем, как накрыть их и втянуть в себя, понимая, что и дальше ласкать друг друга стоя становится все более и более затруднительным. Холмс послушно шагнул к кровати, позволил опустить себя на нее и легко сдавая инициативу. Интуитивно поняв, как включается небольшой светильник на столике, Лестрейд хлопнул по нему рукой и в комнате стало светлее от теплого света: он никогда не любил секс в полной темноте. Полицейский тяжело сглотнул — воздух обжигал легкие, горло… губы пересохли от возбуждения. Подумать только — это стройное, тренированное тело сейчас принадлежит ему. То, что всегда казалось невозможным и недоступным, вдруг стало реальностью и он может касаться бледной нежной кожи, может ласкать ее, может… От прилива крови брюки стали неимоверно тесными, захотелось как можно больше узнать о теле этого близкого теперь незнакомца и Грег, сбросив с себя рубашку куда-то на пол, лег на кровать, придавливая Майкрофта сверху. Снова поцелуй в шею, на этот раз еще более смелый, откровенный, который наверняка оставит метку на утро… Потом еще один — на ключице, потом ниже, стягивая с него рубашку, выпутывая узкие запястья из тугих манжет… Слава небесам, что Холмс надел домашнюю рубашку с обычными пуговицами, а не этими извращениями ювелирного искусства! Затем Грег прижался губами к пульсирующей под тонкой кожей вене на запястье, скользнул поцелуем выше, к локтю, потом снова перешел к груди и прикусил сосок, вырывая сдавленный стон. Стон… Этот голос, такой бесстрастный обычно, сейчас приобрел новые бархатные обволакивающие краски. Чувствуя, как по его спине скользят проворные пальцы, вызывая волны мурашек наслаждения, Грег опустился ниже — к животу, попутно расстегивая ремень на брюках и запуская под него руку. От того, как там уже было горячо, в позвоночнике проскочил электрический разряд. А еще от того, каким уже налитым был член Майкрофта. Заставив себя отстраниться, Лестрейд принялся выпутывать своего неожиданного любовника из брюк. Ноги! Он еще не видел, чтобы у мужчины были настолько стройные и красивые ноги и… на них почти не было растительности в отличие от груди и живота. Грег не удержался и прижался жесткими, властными поцелуями к бедрам. Кожа была слишком нежной, слишком горячей и он чуть прикусил ее, потом еще и еще раз, не встретив сопротивления и даже получив небольшое одобрение — тихий, едва различимый стон. Ощущая пряный запах секса, исходивший от партнера, мужчина потянулся к трусам — самым обычным, облегающим и черным, стянул их, тут же открыв для себя торчащий колом налитой член. Небольшой, не толстый, но очень красивый, который тут же захотелось взять в руку и ощутить пальцами все его венки. Что Лестрейд тут же и сделал, услышав еще один, на этот раз низкий, протяжный стон. Значит, Майкрофту нравилось, когда его член сжимали чуть сильнее, чем стоило бы. Когда по нему проводили сжатым кулаком от основания до головки, при этом горячо дыша на нее влажным дыханием и в такт движениям касаясь кончиком языка, слизывая выступающую смазку. — Ты все еще почти одет… — хрипло прозвучал в темноте голос Майкрофта и Грег сцепил челюсти — болезненной судорогой свело собственный член. Он так сосредоточился на исследовании тела любовника, что забыл о себе! Лестрейд быстро сдернул с ног брюки вместе с трусами, скинул ботинки и носки, чтобы остаться стоящим на коленях на кровати совершенно голым. Цепкий взгляд Холмса зацепился за член инспектора и Грег не мог не заметить мелькнувшего в нем удовлетворение — никто еще не жаловался на его длину и толщину и Холмс явно не был разочарован. А если добавить сюда то, что никто из его партнеров никогда не жаловался на то, что Грег был холоден и неизобретателен в постели... Он вздрогнул в тот момент, когда холодные руки вставшего на колени на кровати Майкрофта коснулись его плеч, и тут же на его шее оказались властные губы Холмса. Майкрофт был Майкрофтом и он даже сейчас целовался властно… Это чувствовалось в движении губ, в том, как он вел кончиком языка по коже, как дышал, как прикасался… Чувствуя, как то ли от поцелуев, то ли от алкоголя еще сильнее начинает чуть кружиться голова, Грег перехватил инициативу и с остервенением впился в рот мужчины, завладевая его языком и параллельно опуская руку к его члену. Он проник языком в рот Холмса, ощущая, как кончик носа того упирается ему в щеку, провел языком по небу, по зубам, дразняще мягко лаская член мужчины, отстранился, прихватил зубами нижнюю губу, чуть потянул к себе, потом снова буквально проглотил его губы, терзая их зубами и настойчиво играя с чужим языком своим. Лестрейд едва слышно застонал и зажмурился, когда на его член легла твердая рука Холмса. Только с виду пальцы Майкрофта были хрупкими, на самом деле они были сильными и ловкими и то, как сейчас он виртуозно стимулировал его и без того ломящий от возбуждения член, было доказательством этому. Одной рукой скользя по члену, другой Майкрофт ласкал его яички, ничуть не прижимая полицейского к себе — он сам буквально вжимался в сухощавое тело, желая усилить контакт. В какой-то момент Грег понял, что губы Холмса стали непривычно твердыми и захватили его язык и сейчас делают ничто иное, как трахают его, скользя по его длине. Лестрейд застонал, понимая, что теряет связь с реальностью в тот момент, когда властные губы бросили трахать его язык и язык мужчины проник в рот, едва ли не касаясь гланд. У Майкрофта длинным было почти все! Полицейский подался вперед, вжимаясь в тело любовника, прижимая его обеими руками к себе, пока Холмс запустил одну руку ему за спину и принялся ласкать ягодичную ложбинку. «Черт, мы не обсудили, кто из нас сверху…» — мелькнуло в голове старшего инспектора перед тем, как он окончательно потерялся во времени и в пространстве: Майкрофт толкнул его на спину, развел его ноги и снова член оказался в умелых руках. Скользя одной по нему, а другой сдавливая яички и касаясь тонкими пальцами нежной кожи за ними, Холмс заставил полицейского застонать, хватая воздух ртом. Для Лестрейда не осталось ничего — только сильное тело рядом, только вездесущие умелые руки и губы… Майкрофт отстранился: в теплом свете он выглядел очень мягким: растрепанный, с неестественно блестящими глазами, влажными и припухшими губами. Уже сейчас на его плечах, бедрах и шее стали проявляться следы засосов, которые, не стесняясь, оставил на нем Грег. Передышка оказалась недолгой: мокро и развратно поцеловав истерзанные и искусанные губы старшего инспектора, он плавным движением снова переместился к его бедрам, удобно устроился между ними и тут же накрыл его член губами, вобрав в себя до основания. От того, как острый кончик носа утонул в его лобковых волосах, у Грега свело все тело: подумать только — Майкрофт Холмс отсасывает ему! Это не могло быть реальностью, как не могли быть реальностью и те ощущение, что он сейчас испытывал от размеренной работы губ и языка Холмса. Очередной стон полицейского подтвердил правильность всех действий и мужчина удвоил свои усилия: теперь он чуть-чуть добавил к губам зубы и прохладное дыхание, от которого даже волосы на спине старшего инспектора встали. Пару мгновений поколебавшись, будет ли уместным положить руки на голову делавшего ему минет мужчины, Грег все же осторожно прикоснулся пальцами к на удивление шелковистым волосам и нежно принялся их перебирать, время от времени касаясь макушки. Он не мог не заметить, что от всего этого на коже мужчины выступили мурашки. Вот так наблюдение… — Майк… — сорвалось с губ Грега в тот момент, когда первые вспышки оргазма стали появляться перед глазами. Мужчина легко выпустил член изо рта, вытер слюну с подбородка и сжал член Лестрейда у основания. — Я не фанат активной позиции, — шепнул он Грегу на ухо так, что у того снова прострелило в позвоночнике. — Как скажешь… — ответил ему Лестрейд, чуть толкнув мужчину вперед и вынуждая опуститься на спину. — Ты охрененный… — прохрипел он, отметив, какая самодовольная улыбка промелькнула в этот момент на губах любовника. Определенно, Холмс прекрасно знал чего он стоит в постели и был умелым любовником. Снова опустившись на теперь уже горячее и покрасневшее тело, Лестрейд попытался чуть придушить Майкрофта поцелуем, но тот живо ответил на него, потираясь бедрами о пах старшего инспектора, вынуждая освободить его губы. От ощущения мазнувшего по его коже влажного члена у Грега зажглись перед глазами звезды и он сам дернул бедрами навстречу, сцепляя зубы от того, каким сладким вышло это движение — тереться своим телом о тело Майкрофта, ощущать животом его напряженный член, впившись в этот момент губами в плечо, удерживая его руки над головой… Ни жена, ни Адриан не оказывали на него такое наркотическое воздействие! — Здесь только крем для рук…- шепнул ему Холмс, и это уже было настойчивой просьбой перейти к более активным действиям, и движением головы указал на прикроватный столик. Не задумываясь о том, почему в спальне опытного любовника не оказалось смазки и тем более презервативов, Лестрейд дрожащими руками взял небольшой тюбик, положил его себе под руку на кровать и сполз к бедрам мужчины. Он собирался перевернуть любовника на бок, но Холмс немного неожиданно проявил чудеса акробатической подготовки, устроив ноги на плечах старшего инспектора и приподняв бедра, выгнулся мостиком, опираясь на плечи. Грегу осталось лишь одной рукой поддержать мужчину под ягодицы, удобнее устраивая его ноги на своих плечах. — Ты невероятный… — прошептал полицейский, проводя языком по яичкам, после чего взял одно из них в рот и принялся ласкать языком, отмечая, как Холмс закусил нижнюю губу. Грег не удержался от возможности провести рукой по четко обозначившимся кубикам пресса мужчины, потом еще раз изобразить какой-то непонятный узор вокруг пупка, мимолетом погладить член и вернуться к бедрам, чтобы изловчившись, нырнуть языком к анусу… Лизнуть сначала легко, потом сильнее, потом еще сильнее, с нажимом, задержать язык на кольце мышц, пытаясь его помассировать, при этом обильно смачивая слюной, прижаться губами к анусу, втянуть в себя, расслабляя мышцы и готовя их к основному действу, как и самого партнера. — Со мной можно без подготовки, — хрипло, сбивающимся голосом произнес старший Холмс, облизывая пересохшие губы. Грег сцепил челюсти, чтобы не застонать от этой фразы: слишком быстро, неожиданно и как-то откровенно… Как много он еще не знает о своем случайном любовнике? Отпустив бедра мужчины, он еще раз провел руками по его груди, бокам, животу, бедрам, ощущая пальцами все косточки и напряженные мышцы. Чертик, сидевший где-то глубоко внутри, хотел бы немного помучить Холмса, потянуть с моментом слияния, но… Майкрофт сам взялся за тюбик крема, обильно выдавил его на ладонь и, чуть погрев на ней, привстал и осторожно, бережно, провел языком по головке, слизывая смазку, после чего рукой в креме обхватил член, распределяя по его длине жирное вещество, пахнущее фиалкой. От того, как он это проделал, мужчине захотелось взвыть в голос и задаться только одним вопросом: так нежно разве можно? Он помнил, как это делала жена, как делал Адриан, как делал он сам… Но ни разу настолько нежно и возбуждающе не выходило. Холмс, кажется, знал какие-то секретные точки на теле любовника и запрещенные приемы! Словно прочитав его мысли, Майкрофт тонко улыбнулся, прижался губами к выступающей косточке бедра, оставляя на ней царственный засос, и откинулся на кровать, обнимая ногами бедра старшего инспектора. — Так будет удобно? — Грег придвинулся к нему, подтаскивая подушку, чтобы подложить ее под ягодицы. — Меня все устраивает, — последовал ответ, пока Лестрейд размазывал крем вокруг анального отверстия. Придвинувшись вплотную, он направил себя во вход. Давление, определенно, было больше, чем обычно, но не таким, чтобы не суметь преодолеть его. Будь его член не таким каменным, возможно, неразработанный вход и остановил бы его, но… Медленно, придерживая себя рукой, он вдвинулся в тело любовника, отмечая, как тяжело тот стал дышать. Опасаясь, что причинил боль, полицейский настороженно всмотрелся в лицо любовника, но тот лишь улыбнулся: — Все в порядке, — и подался бедрами вперед, предлагая перейти к действиям и скрещивая лодыжки за спиной мужчины. От того, насколько туго на него давило кольцо, Грег застонал — это было не сравнить ни с вагинальным, ни с привычным анальным сексом, когда Адриан давал ему повести. Если бы у него давно не было секса, он давно бы уже кончил, но, спасибо хоть за это Адриану — кончить на первой минуте явно не светило. Сначала он просто двигался, давая себе и Майкрофту привыкнуть, потом начал гладить разведенные бедра мужчины, потом добавил к поглаживаниям ногти, не сомневаясь в том, что легонько царапает незагорелую кожу и… стал искать нужный угол, отмечая, что все это время член Холмса даже не думал опадать — вместо этого он содрогался от движений, лишь чуть накренившись к животу. Поняв его движения, Майкрофт сам чуть переместился на подушке, подсогнул ее край, приподнимая бедра и Грег увидел, как от следующего его движения мужчина под ним сладко зажмурился и вытянулся, хватая ртом воздух. Да, это было в точку. В самую чувствительную точку в мужском организме. Полицейский повторил движение и на этот раз Холмс раскрыл глаза, сделавшиеся черными из-за расширившихся донельзя зрачков, и стон слетел с его губ. Теперь еще более низкий, еще более обволакивающий, от которого у Грега по спине пробежали мурашки, а яйца стали сами собой поджиматься. Новое движение и снова стон, снова этот бархат голоса мужчины, его руки, комкающие простыни, его взлохмаченные волосы, рваное дыхание и снова стон, плавно переходящий в крик, когда Грег сделал чуть более резкое движение. Кто бы мог подумать, что Мистер Британское правительство может быть таким! Поняв, что Майкрофт явно любит настойчивых и сильных, Лестрейд в поисках опоры ухватился за столбик кровати. Мир перед его глазами шатался, и теперь виноват был не только алкоголь, но и он сам. Дыхания перестало хватать уже после минуты энергичных толчков, сопровождающихся все более и более громкими стонами. Грег почувствовал, как по спине скатилась капля пота, потом еще одна, потом пот побежал по лбу, несколько капель упало на живот любовника, который, не оставаясь безучастным к процессу, легко подавался бедрами навстречу его движениям, время от времени блаженно закрывая глаза. Грег почти что вышел из тела любовника, оставшись в нем лишь самой головкой, когда понял, что вход достаточно расслабился и резким движением вошел назад, вырвав у Майкрофта особенно громкий полу-стон полу-вскрик, после чего отлепил руки от столбика, дернул любовника за бедра на себя, чуть перемещая его от края кровати, наклонился вперед, придавил руки к простыням, неловко поцеловал и снова толкнулся, ловя ртом стон, а потом еще и еще один… Кровать все же начала скрипеть, воздух, пропитанный пряным запахом секса, пота, пронизанный стонами мужчин, стал слишком жарким, и Лестрейд увидел, как капли пота выступили и на теле Холмса, который выгибался под ним, двигал бедрами, кусал губы и не сдерживал стоны. Да, да и еще раз да — Грег знал, что он весьма достойный любовник, что он может быть чутким, может быть нежным, а может быть страстным, неудержимым… Именно таким, каким он сейчас был, и может срывать бесконечно сладкие стоны, всякий раз двигая бедрами, добавляя к горизонтальным движениям еще и вращательные, вынуждая любовника ерзать на кровати, на языке тела просить еще и еще раз повторить движение. И от всего этого Адриан отказался? И все это Адриан променял на молодого блондина? Как он мог не видеть, как к нему относится старший инспектор? — Грег… — хриплый стон и касание ладоней к щекам заставили мужчину забыть о любовнике — думая об Адриане, он увлекся и, судя по всему, слишком агрессивно начал вколачивать Майкрофта в матрас, раз тому пришлось гладить его по щекам, прося умерить пыл. — Прости, — Грег нежнее двинул бедрами, ощущая, как внизу живота уже все буквально горит и как хочется уже наконец-то выплеснуться, и в следующий момент теплая сперма брызнула ему на живот и грудь, а Холмс под ним изогнулся в мостик, хватая руками простыню и хрипло что-то выкрикнув. Он еще не видел столь откровенного оргазма. Это могло бы сойти за порно-постановку, но ей ничуть не было — это были настоящие чувства, обостренные до предела, которые полностью подчинили себе этого удивительного человека, переставшего быть собой. Вцепившись в худые бедра любовника, Лестрейд сделал еще несколько отрывистых движений, слыша, как его яйца шлепают о кожу мужчины и, вдвинувшись максимально глубоко, кончил с низким рыком — этот оргазм был одновременно и облегчением и мучением — слишком острым он получился. Пару раз двинув бедрами, чтобы поймать его отголоски, полицейский осторожно вышел из тела любовника и рухнул лицом в подушки. Мыслей в голове не было. Ни одной. Было только наслаждение и усталость. Майкрофт не сразу сумел пошевелить хотя бы рукой. То, что с его телом творил старший инспектор, было совершенно удивительным и необъяснимым. Словно кто-то нарисовал для него все чувствительные точки на его теле, словно рассказал о том, что он так любит в постели… Грег все это сделал, взял его достаточно жестко, но при этом внимательно. Был настойчив, но нежен, был чувственен и в меру груб… Когда он входил в него без подготовки, Холмс едва не застонал от наслаждения — именно так он любил и никак иначе — чтобы в момент слияния ощутить растяжение своего тела, легкую боль и приятное чувство заполненности от того, как медленно в него продвигался член любовника. Определенно — размеры Лестрейда были самыми оптимальными для него, а его выносливость и чуткость… Холмс с трудом вспоминал, когда кто-то из эскорта, чьими услугами он пользовался, доводил его до такого состояния. Да и … Нужно было признать, что ни с кем из тех мужчин он не позволял себе такого — корчиться в предоргазменных конвульсиях, терять контроль, стонать и кричать, хватаясь за любовника и простыни. Сегодня был тот самый раз, когда Майкрофт был самим собой: мужчиной, который лишь в деловой жизни был холодным и бесчувственным. Сначала он настраивался на секс с пьяным Лестрейдом как на что-то, что поможет скоротать полчаса или час и, возможно, отвлечься от мыслей о случившемся, не очень-то рассчитывая на то, что это станет спасением, но этот секс стал таковым — уже через десять минут от поцелуев Грега он забыл думать о сестре, а через двадцать весь его мир сузился до размеров этой спальни, до ощущения сильного члена в его теле и до потного лица старшего инспектора, который, приоткрыв рот и тяжело дыша, двигал бедрами, всякий раз вынуждая его стонать. Положив руку на грудь, Майкрофт отметил, что сердце непривычно долго не желает входить в привычный ритм, и это было явно не от того, что он выпил чуть больше, чем следовало. Это было явно от того, что сейчас между ними произошло… Он на мгновение закрыл глаза и сглотнул: то, что присутствие Лестрейда сначала казалось неправильным, теперь было совершенно верным и органичным. Ощутив, что еще немного и он провалится в сон, Холмс заставил себя разлепить глаза и сесть на кровати. То, в каком состоянии была кровать — говорило о самом настоящем разврате. Как и ощущения организма: между бедер было мокро и липко, приятно тянуло и вообще, он явно слегка потянул мышцы, но это сейчас приносило лишь удовольствие. — Ты куда? — Грег уловил движение на кровати и чуть приподнял голову, смотря на Холмса. — В ванную… — он выбрался из постели и скрылся за дверью. Оставшись в одиночестве, полицейский перевернулся на спину, морщась и отдирая от груди и живота приставшую к ним простынь. Лестрейд провел рукой по телу, потом посмотрел на влажные пальцы, испачканные в сперме, не удержался и лизнул — горькая, даже немного острая. Холмс был неповторим и его вкус, похоже, тоже. Грег глубоко вдохнул и выдохнул — алкоголь все еще плескался в венах и сознание все еще не было ясным, но он знал одно — эта ночь точно навсегда врезалась в его память, после чего, ощущая затылком прохладу подушки, провалился в темноту. Холмс принял быстрый душ, смывая с кожи пот со следами спермы. От того, как он провел рукой между ягодицами, внизу живота все снова сладко скрутило. Запретив себе думать о самом потрясающем сексе, какой только у него был, Майкрофт смочил полотенце в теплой воде и вышел из ванной, завернувшись в халат. Картина раскинувшегося на его кровати спящего и совершенно голого полицейского его чуть озадачила, хотя то, что Грег провалился в сон, было не удивительно — после такого напряжения и количества выпитого. Покачав головой, Майкрофт пару секунд оценивал состояние кровати. Убедившись, что полицейского сейчас разбудит разве что выстрел из табельного Glock 17 прямо над ухом, он сначала выдернул из-под него испачканную простыню, порадовавшись тому, что это была верхняя, а нижняя ничуть не пострадала, после чего осторожно обтер испачканную кожу любовника и вытащил из шкафа одеяло. Теперь, когда Лестрейд и кровать были приведены в относительный порядок, можно было ложиться спать, но… Майкрофт замер в нерешительности на пару минут и покусал распухшую от поцелуев губу: ему еще не доводилось спать в одной кровати с любовниками. Всякий раз после секса его любовники уходили, вернее, их увозили из спальни в «Диогене» и сам он ни разу не оставался спать в кровати, где только что занимался сексом. Однако сейчас сил на то, чтобы дойти до гостевой спальни, у него не было, и мужчина, опустившись на свободную половину кровати и выключив свет, еще некоторое время смотрел в темный потолок, понимая, что в голове появляется противная мысль: «Какого черта, Майкрофт, ты это сделал?».