Tu vida convertira mi / Твоя жизнь станет моей

Несмотря на то, что зной экватора остался позади, дожди, казалось, следовали по пятам «Дуайта Эйзенхауэра». Махина авианосца, неспешно разрезая потемневшие воды моря, приближалась к материку, который был едва виден за плотной пеленой дождя, не прекращавшегося с прошлого вечера. В какой-то момент Майкрофт даже стал опасаться того, что флоту придётся какое-то время болтаться на приличном расстоянии от берега, потому как непогода могла запросто осложнить и без того затруднённое маневрирование военных судов в заливе, а затем и в бухте Хэмптон-Родс. Однако природа всё же решила проявить немного милосердия к англичанину, и авианосец медленно, но верно приближался к суше. Морщась и ёжась от очередного порыва прохладного влажного ветра, бросившего ему в лицо водяную взвесь, Холмс сильнее прижался к ледяной поверхности капитанской рубки, под навесом которой стоял уже пару часов. Часть кораблей сопровождения ушла чуть вперёд, и Майкрофт пытался увидеть за пеленой дождя очертания Норфолка, однако военно-морская база Атлантического флота ВМС США была лишь невнятной серой полосой на горизонте. Казалось, время тянется в два раза дольше, чем обычно. Сколько бы он ни смотрел вдаль, полоса суши не становилась больше. Вздохнув, Майкрофт смахнул с лица капли воды. Как же хотелось скорее оказаться на твёрдой земле, пройти по асфальту базы к автомобилю, который уже должен его там ждать, чтобы отвезти в аэропорт, откуда самолёт дяди отвезёт его в Лондон. Заберёт из этого кошмарного балагана, в котором оказался Холмс. Майкрофт поймал на себе косой взгляд одного из служащих взлетной полосы — мужчина пробежал мимо по направлению к спуску в ангар. Конечно же, он не мог не привлекать внимания персонала палубы: английская шишка уже черт знает сколько времени почти что мокнет под дождем… Какая пища для обсуждения! Хотя, какое кому, к черту, дело, что он тут делает и почему не греется в тёплой каюте, где нет этой мерзкой водяной взвеси в воздухе? Мало ли у него причин, почему он не хочет сейчас быть в уюте недр корабля? Мало… А точнее, всего одна. После случившегося оставаться в офицерской каюте у Холмса не было ни малейшего желания, а идти в свою… Он долго думал, пытаясь понять, где может быть Коннелли. Куда-то же он ушёл, дав ему время побыть наедине с собой и собраться с мыслями. И вероятность, что Эдвард мог быть в их общей каюте была весьма велика. Ему ведь надо было готовить отчёт, а где это удобнее всего делать? Конечно же в каюте! Не в капитанской же рубке и не в кают-компании, где вечно слишком шумно и накурено. Эдвард ведь там держал свои документы, и вполне может быть, что сейчас работал над ними. Если бы не мерзко сжимающееся сердце и подступавшая соль обиды к горлу, Майкрофт бы остался в офицерской каюте до самого прибытия, но… Но он не мог там находиться: спёртый воздух с запахом секса и банана буквально душил его. Именно поэтому, какое-как наспех приняв душ, Холмс выбрался на верхнюю палубу и предпочёл сосредоточиться на серых очертаниях суши на горизонте. Внутри было на удивление пусто и как-то холодно. Возвращаясь в мыслях к случившемуся несколько часов назад, Холмс был вынужден признать, что совершил ошибку. В какой-то момент от перестал отдавать себе отчёт в том, что теряет контроль над ситуацией, теряет контроль над собой. Сейчас он боялся подумать о том, что было бы, если бы Коннелли не был прислан специально. Что, если бы это была просто интрижка между офицером Штатов и британским шпионом? Если бы не было никакой тайной основы у этой связи? Что они бы стали делать? Понятное дело, что офицер бы вскоре и думать забыл о том, что когда-то у него был неопытный нескладный высокопоставленный любовник, а вот Майкрофт… Холмс сжимал кулаки и в который раз говорил себе, что эти чувства были не более чем всплеском гормонов. Просто это было слишком ново для него, непривычно… вот он и привязался к Эдварду. С кем ему ещё было сравнивать всё это? У него не было опыта в любовных отношениях, в сексе, а тут… Конечно же, Коннелли не мог пройти очередной страницей в книге его жизни. Расстанься они так, как изначально планировалось, неизвестно, что стал бы делать Холмс. Майкрофт усмехнулся и покачал головой. А ведь он вполне допускал мысль не потерять эту связь. Допускал… Анализировал ситуацию... И что это дало бы ему? Вечное слабое звено? Болевую точку, узнай о которой противники власти Холмсов, несказанно бы обрадовались и обязательно бы использовали её, чтобы убрать молодого преемника с политического Олимпа? «Видимо, то, что всё вышло именно так и я оказался игрушкой в этой ситуации, даже лучше для меня же, — в который раз за ночь и начавшееся утро говорил себе Майкрофт. — Лучше не любить, не испытывать ни к кому теплоты и привязанности». Выходило, что жесткое и болезненное признание Эдварда шло ему только на пользу. Никаких иллюзий о том, что у него будет что-то с этим мужчиной и, в качестве побочного эффекта, удар по мягкосердечности и желанию любить и быть любимым и нужным. Удар, от которого уже нельзя будет оправиться. Ему показали, что бывает в мире, в котором ему предстоит играть в политические и шпионские игры. Никому нельзя верить, никого нельзя подпускать к себе и впускать в сердце. Предательство всегда слишком близко и слишком опасно. Это был контролируемый удар, направленный умелыми руками дяди Руди и потому не имевший разрушительных последствий для карьеры и репутации. А для сердца… Нет у него сердца и быть не должно. Холмс поморщился: дядя Руди был отдельной темой. Майкрофт понимал, что после возвращения он не сможет сделать вид, что ничего не произошло. Не сможет он скрыть, что не знает, почему оказался в постели с Эдвардом и кто стоял за всем этим. От кого угодно скроет, но только не от Рудольфа, а значит… значит, надо будет что-то ему говорить. Но что? Сказать, что не просил вмешиваться в личную жизнь? Сказать, что такая забота о его девственности и опытности была ему не нужна? Сказать, чтобы дядя убирался на все четыре стороны со своими попытками обезопасить карьеру племянника? И что тогда? Молодой человек попытался включить голову и здравомыслие. Дядя был ведь прав… Рано или поздно Майкрофт мог совершить ошибку, на которую его бы толкнули гормоны и молодость, и тогда… Тогда он мог оказаться не под проверенным на надёжность агентом Коннелли, а под шпионом другой страны… — Ты промокнешь, ветер усиливается, — прозвучал рядом мягкий глубокий голос. Майкрофт вздрогнул, интуитивно захотелось отстраниться, но он взял себя в руки, оставшись стоять так, как стоял, и даже не удостоив пришедшего взглядом. — Ты вправе злиться на меня и на всех тех, кто устроил это, — продолжил Эдвард, и Майкрофт ощутил доносящийся до него сигаретный дым. Коннелли курил. — Зачем ты пришёл? — Холмс постарался сделать свой голос максимально ледяным. — Вариант с тем, что я заволновался по поводу твоего отсутствия тебя устроит? Или нужно что-то соврать? — кажется, губы Эдварда тронула лёгкая улыбка. Майкрофт сглотнул, посмотрел на Коннелли, стоявшего рядом и сжимавшего в руках непромокаемую форменную куртку. — Забеспокоился о своих погонах, если бы я решил утопиться? — ядовито поинтересовался Холмс. Эдвард лишь изогнул бровь. — Не твой стиль. Ты не слабак. Ты бы никогда ничего подобного не сделал, — Коннелли ощутил болезненный укол и непередаваемое желание коснуться щеки молодого человека, который сейчас упрямо поджал губы и смотрел куда-то перед собой. — Неужели думаешь, что хорошо меня знаешь? — ветер окончательно растрепал прическу Холмса, и кудрявые волосы упали ему на глаза. — В постели ты открылся мне, — спокойно чуть пожал плечами Эдвард. — Буду работать над этим недостатком, — усмехнулся Холмс. Авианосец стал медленно заходить в залив: за разговором Холмс не заметил как стремительнее побежало время. Молчание затянулось. — Я не должен был тебе говорить о том, что у меня за задание, Майк, — прервал его наконец-то Эдвард. — Но я не мог допустить, чтобы случившееся повлияло на тебя. Если бы ты взялся меня потом искать, ты оказался бы под ударом… — Заботишься обо мне? — с вызовом Майкрофт посмотрел в глаза Коннелли и увидел в них плохо скрываемую усталость. — Майк, с тобой я не мог поступить иначе. Если бы ты начал искать меня и узнал бы от тех, кто заботится о тебе, что на самом деле было на этом корабле, то это было бы… слишком неправильно по отношению к тебе. Ты другой. Ты не такой, как все, и потому честнее было рассказать тебе все самому, — Эдвард затянулся сигаретой. — Я делал много паршивых вещей в этой жизни, но это задание кое-что изменило для меня. Как и для тебя, — облако сигаретного дыма стало медленно окутывать мужчин. — Меня оно научило не верить людям и не верить в искренность, — спокойно вздохнул молодой человек. — А чему же оно научило тебя? — Тому, что не всё всегда идёт по плану и есть люди, ради которых нужно рисковать. Ты приведёшь мысли в порядок и поймёшь, что это лучшее, что могло с тобой случиться, — мягко ответил Коннелли, ёжась от порыва ветра. — Лучшее, Эдвард? — прищурился Холмс, плотнее обхватывая себя руками. — Меня две недели подряд имел во всех позах агент ЦРУ, а я и не подозревал о том, что со мной играют… — Справедливости ради нужно заметить, что и ты тоже имел агента ЦРУ, — криво усмехнулся Эдвард. — Но как я сказал тебе в каюте — ты не был просто заданием. Я бы не смог с тобой столько заниматься любовью, если бы всё сводилось к заданию. Моей задачей была пара-тройка ночей, но не две недели… Холмс сглотнул, пытаясь лихорадочно сообразить, что значили эти слова. При чем тут «заниматься любовью?». Коннелли не стеснялся в выражениях, был немного пошловат и в его характере было бы уместнее сказать что-то куда более грубое, но любовник зачем-то употребил это чёртово возвышенное словосочетание. — Я воспринял это задание без энтузиазма, и Ишлегу пришлось немного надавить на меня, чтобы я согласился, — продолжил Коннелли. — Но, как ты мог убедиться, нам было хорошо вместе не только физически, но и морально. Майкрофт опустил голову, уставившись на носки своих дизайнерских туфель. Морально… Чёрт, какого хрена Эдвард говорит об этом? Почему нельзя всё было свети только к сексу? Почему он читал мысли Холмса о том, что дело было не только в удовлетворении физиологических потребностей, но и в моральной совместимости? — Лис, если когда-нибудь сможешь, постарайся понять, что я не использовал тебя… — зачем-то употребил интимное обращение Эдвард. — Я дал тебе всё, что было возможно в этой ситуации, и надеюсь, что ты сохранишь об этом тёплые воспоминания, а не боль… Не сейчас, спустя время ты поймёшь, что они греют тебя. — Твоё задание с успехом выполнено, — тихо проговорил Майкрофт. — Надеюсь, видео- и фотоотчёта не будет, капитан Коннелли, — Холмс интонационно выделил предполагаемое новое звание бывшего любовника. — Не будет… — Эдвард вздохнул. — Авианосцы долго причаливают, это очень сложно, запарковать такую громадину. Ты промокнешь окончательно к тому моменту, когда можно будет спуститься на землю, — с этими словами он протянул Майкрофт принесённую куртку. — Накинь хотя бы… По прогнозу дождь будет только усиливаться. Ты же не хочешь заболеть. Тебе надо будет работать… Спорить с офицером не имело смысла. Коннелли был прав, и Майкрофт накинул на плечи плотную ткань, хранящую тепло рук офицера. — Если ты сказал всё, что хотел, то можешь идти. Мне стоит подумать о предстоящих делах, — сказал Холмс, глядя на впечатляющую картину базы, что открывалась перед ними в пологе дождя. Эдвард кивнул. — Мне правда было хорошо с тобой… Ты очень хорош в постели. Надеюсь, когда-нибудь найдёшь себе подходящего надёжного любовника, который оценит тебя по достоинству, — Эдвард улыбнулся, затянулся ещё раз и скрылся в недрах корабля. Холмс тихо вздохнул, сцепил руки на груди и уставился куда-то прямо перед собой. Коннелли оказался прав — к тому моменту, как с нижней палубы на причал перекинули сходни, дождь перешёл в тропический ливень и Майкрофт ощутил, как его брюки промокли до колен. Осторожно спустившись по скользким сходням, залитым водой, Холмс сразу же увидел на причале блестящий «Ford Taurus» второго поколения, дожидавшийся его, а рядом с ним — заместителя директора ЦРУ Ишлега, скрывавшегося под своим огромным зонтом и о чём-то разговаривавшего с Коннелли. Судя по сдержанной мимике и жестикуляции, офицер сообщал в общих чертах детали операции. Получив разрешающий кивок, Эдвард, поднимая ворот форменной куртки, бегом скрылся среди круговерти причала, заполненного моряками и обслуживающим персоналом. Цави огляделся, выцепил из толпы фигуру племянника любовника и махнул ему. — Вижу, мистер Холмс, вы загорели, — нейтрально сказал Цави, завязывая разговор и стараясь укрыть Майкрофта от дождя. Холмс улыбнулся хорошо заученной на международных полях политических сражений улыбкой. — Отчёт Коннелли по итогам операции вас устроил? — поинтересовался он. Ишлег чуть прикусил губу: говорить на эту тему точно было не самым лучшим решением. — Ваш дядя распорядился, чтобы вы немедленно возвращались в Лондон. Автомобиль уже ждёт, — посмотрел в глаза Майкрофту старый агент. — Я предоставил вам мобильную связь по защищённому каналу. Вы сможете говорить по деталям операции с дядей не опасаясь, что эта информация окажется у ваших противников. Я выступаю гарантом безопасности, — спокойно сообщил Цави. — Хоть что-то радует, — усмехнулся Холмс. — Вы напрасно так реагируете, — он подавил вздох. — Рудольф никогда не ошибается. И не играет с людьми, которых любит и которые дороги ему. Если он обратился ко мне за помощью в проведении этой операции, значит это было лучшим путём, который он смог увидеть. — Не думаю, что ваше мнение о наших семейных делах мне сейчас пригодится, — вежливо выдавил из себя Майкрофт, открывая дверь авто и бросая на пол дорожную сумку и портфель. Тонкая улыбка Ишлега стала ему ответом. На прощание агент лишь покачал зонтом. Кожаный салон неприметного снаружи седана оказался на удивление тёплым и уютным. На сиденье, дожидаясь своего часа, лежала выделявшаяся на общем чёрном фоне белая Motorola. — В аэропорт, — кивнул Холмс водителю — сухощавому темнокожему мужчине средних лет. — Тут можно как-то… — он многозначительно посмотрел на водителя и взял в руки громоздкий аппарат. Мужчина кивнул, щёлкнул одной из кнопок совсем не типовой приборной панели, и перегородка медленно разделила салон. Ничуть не думая о том, сколько сейчас времени в Лондоне, молодой Холмс набрал личный номер дяди. Против ожидания, Рудольф ответил сразу же: похоже, был уже предупреждён и ждал звонка. — Майкрофт? — уточнил он. — Да, это я, — сказал молодой человек, и в разговоре повисло молчание. — Ты не хочешь кое-что объяснить мне? — решился первым начать нелегкий разговор Холмс. — Полагаю, разговор пойдет не о том, какой отчёт тебе предоставить по итогам поездки, — вздохнул Рудольф. Майкрофту показалось, что он видит, как щурится дядя, как потирает затёкшую от долгого сидения за столом с бумагами шею. — С этим я и сам справлюсь, — бросил он. — Мне бы хотелось знать, с каких пор ты решил, что я отношусь к числу твоих марионеток? — плохо скрываемое недовольство промелькнуло в голосе Холмса. — Ты считаешь, что ты моя марионетка, Майкрофт? Ты заблуждаешься, — голос Рудольфа был бесстрастным и невозмутимым. Майкрофт фыркнул в ответ: — Зачем ты это устроил? Думаешь, мне приятно осознавать, что этот человек был со мной лишь потому, что ему приказали сделать это? — Значит, он тебе уже всё сам рассказал… Что ж, мне говорили, что он несколько самоуверен… — в разговоре повисла пауза. — Я не считал, что ты настолько не уверен в своей привлекательности, Майкрофт, — чуть задумчиво проговорил Рудольф. — Эти слова идут вразрез с тем, что я знаю о тебе и тем, кто ты на самом деле, — поразмыслил вслух старик. — Здесь что-то другое. Ты позволил себе проявление чувств? — резко спросил старший Холмс. Майкрофт прикусил губу, радуясь, что сейчас дядя не мог его видеть. — И это что-то могло бы изменить? — спросил он. — Хм… — От этого я не перестану ощущать себя использованной тряпкой, дядя. От этого я не перестану думать, что оказался в твоих руках игрушкой и ты позволил себе вмешаться в мою жизнь и всё решить за меня. Хотя я полагал, что со мной ты не станешь играть в свои игры, — чуть жарче, чем стоило, выпалил Майкрофт. — Будем считать, что это была твоя истерика, которую ты не должен впредь никогда устраивать. Ни по какому вопросу, — бросил в трубку Рудольф. — Перед твоей поездкой мы уже говорили на эту тему. И я считаю, что это нужно было сделать. Я говорил тебе, что лучше всего это сделать в Штатах, там, где для тебя не будет непосредственной угрозы. Решение спать с Коннелли или нет принимал ты сам. Не забывай об этом. Я только создал необходимую атмосферу и дал тебе эту возможность, будучи уверенным в полнейшей безопасности этого мероприятия для тебя и для всех наших планов. Тебя никто насильно не тащил в постель. — Это мерзко… — тяжело сглотнул Холмс, ощущая, как некстати все заныло между ягодицами. — Тебе ли это говорить, Майкрофт? Ты был свидетелем куда более мерзких вещей, которые нам приходилось делать, — усмехнулся Рудольф. — Это политика, а это… — попытался он возразить. — Не важно. Теперь ты не рискуешь совершить неосмотрительный поступок, — голос дяди звучал твёрдо и непоколебимо. Майкрофт хмыкнул. — О чём ещё я должен знать? — напрягся, судя по интонации Рудольф. — Ты не предупредил меня, что Ишлег чуть больше, чем твой друг… — Некоторые вещи я предпочёл бы оставить при себе. Тебе не нужно выбирать мой путь. Это… это очень сложно, — голос всемогущего Холмса стал чуть мягче. — Если твое состояние вызвано необходимостью расставания… — Я не просил приём у психотерапевта, — огрызнулся Майкрофт, понимая, что от слов дяди на душе стало особенно гадко. — Я лучше тебя знаю некоторые моменты. — На будущее, будь добр, делись со мной своими планами обо мне, — решил пресечь разговор Майкрофт. — Я уже почти в аэропорту… — заметил он мелькнувший слева комплекс международного аэропорта. — Хорошо, я учту твоё пожелание, — коротко ответил Рудольф. — Что-то ещё? Я жду от тебя отчёт по операции сразу же по приземлении. Холмс прикрыл на мгновение глаза. Раз уж этот разговор был пропитан цинизмом, как и всё, что окружало его, то стоило задать один волнующий его до сих пор вопрос. — Что Коннелли получил за меня? Во сколько ты и Ишлег оценили меня? — Ничего. Но ты можешь мне не верить, — последовал короткий ответ. — Жду в Лондоне, — голос дяди сменили короткие гудки. Майкрофт усмехнулся, смотря в окно на то, как перед автомобилем распахнулись ворота служебного въезда аэропорта. Кажется, они направлялись в сторону частных взлётных полос, где без досмотра и долгого бумажного оформления, он сможет сразу же оказаться на борту дядиного самолёта. Отложив телефон подальше, Холмс проверил — портфель был при нём, дорожная сумка тоже лежала рядом на полу и… Он поморщился — на нем всё ещё была чёртова куртка, которую ему дал Эдвард. В машину он сел, совсем не думая о том, что на нём форменная военная куртка офицера Штатов. Которую он совершенно точно не собирался забирать с собой на родину. Решив, что раз машина въедет на взлётную полосу и остановится рядом с трапом, то промокнуть он не успеет, Майкрофт выпутался из куртки. Машинально проверил карманы и… его пальцы нащупали кусочек тонкого картона. Холмс нахмурился — в его руках оказалась визитка. Самая простая, с белоголовым орланом, сжимавшим в лапах якорь (1). Она была чуть помята, явно не новая, побывавшая в зажиме для визиток и в портфеле вместе с другими бумагами. Надпись на ней заставила Холмса прикусить губу: «Эдвард Коннелли, Атлантический флот (2), контр-адмирал ВМФ США (3)». И номер телефона, написанный от руки под официальными контактами. Первым порывом Майкрофта было выбросить к черту визитку, забыть случившееся, как страшный сон. Но… Он вздохнул и убрал её в нагрудный карман рубашки. Сентябрь, 2019. Лондон, Англия Джеффри надавил на глаза кулаками: ночь, проведённая за просмотром видео с уличных камер, сломила бы кого угодно, а уж тем более — и без того уставшего главу отдела особо тяжких Скотланд-Ярда. Дав глазам ещё пару секунд темноты, Буллок снова распахнул их, поморгал, пытаясь бороться с сухостью и песком, что, казалось, был щедро засыпан в них. Взгляд на часы заставил старшего инспектора присвистнуть — он никак не ожидал, что просидит за монитором всю ночь. Если бы жалюзи на окне были открыты и утро было бы солнечным, ещё был бы шанс на то, что он обратил бы внимание на рассвет, а так… через час с небольшим на рабочее место должен был прийти глава компьютерного отдела. Сейчас, когда запись с тем, как Леонард сел в чёрный «Ford», уже всплывала в памяти чуть ли не покадрово, Буллок мог точно назвать все отличительные черты этого автомобиля. Собственно, это была одна черта — трещина на лобовом стекле снизу. В остальном машина была словно специально подготовлена к тому, чтобы её невозможно было как-то выделить из сотен других. Ни замены заводских дисков на другие, ни наклеек, ни фигурок на передней панели, ни молдингов — ничего, чем обычно стараются индивидуализировать свой автомобиль владельцы. Безликая холодная машина, как и те парни, что попали в поле зрения камеры вместе с ней. Сейчас Буллок отследил «Ford» до момента, когда тот пропал с камер наблюдения, выехав из Лондона. Дальнейшее перелистывание камер по трассе не дало ровным счётом ничего. Машина пропала на одном из отрезков дороги, свернув куда-то в дебри, где камер не было. Что ж, уже что-то… Люди, похитившие и убившие Леонарда, были в курсе расположения камер. Хотя не удивительно, раз делом интересовались более могущественные ведомства и на чёртовой машине оказались номера из МИ6. Буллок посмотрел на исписанный его заковыристым почерком лист бумаги, позаимствованный из принтера. Что у него ещё было? Сгоревший автомобиль нашли в Актоне, и было точно установлено, что авто с таким vin-номером нигде не числится и никогда не пересекало границу Соединенного Королевства. Детальное изучение карты дало понять, что приехать на то место, где он сгорел, автомобиль мог только по одной дороге. И хотя там поблизости и не было камер, чтобы понять, кто устроил поджог автомобиля и как скрылся с места преступления, вычислить с какими номерами автомобиль приехал на место пожара было вполне реально. Ночью Джеффри убил кучу времени на просмотр видео со всех близлежащих дорог, целенаправленно вылавливая все чёрные «Ford», старательно изучая потом на стоп кадре их лобовые стекла. И вот она победа — чёрный автомобиль с характерной трещиной на лобовом стекле проехал по ведущей к пустырю дороге и не выехал с нее. И плевать, что номера были другими и, если верить базе данных дорожной полиции, ещё не выдавались ни одному автомобилю. Догадка Донован была верна! Автомобиль из дела Миткинса сгорел в Актоне. Преступники явно заметали следы. Конечно, по камерам было не вычислить водителя этой машины, учитывая тот факт, как тщательно он скрывал своё лицо за бейсболкой и солнечными очками даже в пасмурный день. Но главное было сделано — Буллок получил неопровержимое доказательство, что автомобиль, на котором увезли Леонарда, и сгоревший — один и тот же. А раз он смог доказать это, то… Джеффри ощущал, как в груди чуть сжимаются сердце и лёгкие, — это был азарт, самый настоящий охотничий азарт потому, что он начинал видеть проблески света в своей гонке по тёмному лабиринту. Если он сумел отследить автомобиль на двух точках, то сможет сделать ещё больше. Сможет узнать ещё больше о том, кто ездил на нём и куда. Для этого нужно лишь очень и очень много времени — сидеть и отсматривать предполагаемые перемещения автомобиля по городу. На одной из ведущих из города дорог он выпал из поля зрения камер, но что мешает проверить её ещё раз? Глянуть, куда он мог свернуть? Или посмотреть на другие въезды и выезды… Обязательно где-нибудь найдётся какая-нибудь зацепка! Ниточка была в его руках, и она казалась вполне прочной! И заняться этим однозначно стоило! Тот факт, что в день пожара на автомобиле были номера, которые ещё должны были храниться на складе, настораживал. Откуда у преступников был доступ к ним? Они просто угадали, что данный номер существует? Да-да, это было феноменальное везение, в которое Джеффри не верил. Не мешало бы самому проверить наличие этих номеров, но что-то подсказывало, что нужное место на полке будет пустовать. А раз оно пустует, то у преступников был свой человек в полиции. И это сильно осложняло и меняло дело. Раз в рядах лондонских бобби завёлся предатель, то нужно быть очень осторожным и крайне осмотрительным. Особенно сейчас, когда Джеффри ещё толком не знал, куда это дело может его завести. Но одно старший инспектор уже сейчас мог сказать точно — это дело принесёт куда большие плоды, чем изначально показалось. Сначала пропажа улик из хранилища, потом смерть Миткинса, потом эта история с автомобилем и номерами… Это явно не могло быть делом рук одного, пусть даже очень профессионального преступника. Тут явно орудовала банда, хорошо вооруженная, подкованная и имеющая своих людей в полиции. И потому эта банда была крайне опасна. Где гарантия, что они не узнают о том, что старший инспектор Буллок ищет их? Где гарантия, что раз они где-то достали данные о номерах автомобиля МИ6, то их сообщников нет в рядах МИ5 или МИ6? Джеффри ощутил холодок, пробежавший по спине от мысли о том, что только что он не то что заглянул в ларец Пандоры, он попросту сорвал с него крышку! (4) От звука открывающейся двери Буллок едва не подпрыгнул в кресле. Удивленный взгляд Ники Стюарта стал весьма неприятной неожиданностью: следовало убраться из кабинета коллеги раньше, чем он придёт на службу. — Вы уже тут или ещё тут? — нахмурился Ники. — Я всё ещё тут, — оторвался от монитора Буллок и сейчас ко всему прочему понял, что тело начисто затекло. Красноречивое молчание предложило Джеффри всё рассказать. — У меня есть кое-какие мысли, но я бы хотел во всём основательно убедиться перед тем, как идти с докладом к суперинтенданту, — Буллок встал и принялся осторожно размахивать руками, пытаясь вернуть им былую подвижность. — Мне нужен доступ к архиву камер Лондона за прошедшие пару недель. Стюарт удивлённо приподнял бровь: — Теоретически на это нет никаких ограничений, Буллок… — Именно, — подхватил его мысль Джеффри. — Можно организовать мне доступ из моего кабинета к базе видео? — Запросто, только кое-какой софт надо поставить… — Стюарт плюхнул на стул свою сумку, стараясь не сильно хмуриться: все эти тайные расследования в недрах Скотланд-Ярда ему не очень-то нравились. Буллок не Лестрейд, у него нет Шерлока, а вместе с ним способности выворачиваться из самых дерьмовых ситуаций, попутно вытаскивая всех, кто так или иначе имел к ним отношение. Ники полазил по истории операций, и задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола. Он уже много лет работал в полиции и прекрасно видел, когда кому-то из коллег помогали видеозаписи. Он прекрасно знал этот блеск в глазах и охотничий азарт, которому подвергались в той или иной степени все полицейские. Ясно было видно, что Буллок взял след. Что-то во всей этой истории с Леонардом и сгоревшим, по сути, совершенно неинтересным автомобилем было явно не так. Стюарту хотелось посмотреть самому эти видео, но здравый смысл начисто запретил даже думать залезать в эти файлы. Там он точно не увидит ничего, что могло бы хоть как-то помочь старшему инспектору. Раз уж Лестрейд ничего толкового не увидел… Ники нахмурился и вздохнул: почему-то казалось, что если кто и найдет что-то стоящее во всём этом, то это будет только Грег. Но он ведь уже приходил и, если верить ему, ничего путного не нарыл, хотя с его опытом-то нарыть можно было запросто. Но ведь он не знал о втором эпизоде… Компьютерщик вытащил из кармана телефон и набрал один из номеров, которые теперь были только в телефонной книге, а не в списке недавно набранных. Трель телефона поначалу не возымела никакого действия. Мозг в какой-то момент начисто отказался воспринимать её как сигнал к каким-либо действиям. Однако резкое осознание, что теперь не всё так, как было раньше, и телефон может трезвонить с утра или среди ночи из-за чего-то действительно важного, заставило Грега подскочить на кровати и начать лихорадочно искать смартфон в груде одежды на полу. Не с первой попытки, но источник беспокойства найти удалось. — Привет, это Ники, — услышал бывший полицейский чуть напряжённый голос Стюарта. — Можешь говорить? — Конечно же, — нахмурился Грег, сообразив, что стоит посреди комнаты и светит голыми ягодицами в окно. Пришлось лихорадочно искать покрывало и заворачиваться в него. — Не знаю, что конкретно происходит, но тут Буллок интересовался видео по делу Леонарда. И это после этого, как его у нас забрали, и ещё было видео по части одного сгоревшего авто. Мне кажется, он что-то роет в этом направлении самостоятельно, — сообщил Ники. — Хм… — почесал Грег затылок, пытаясь сообразить, что всё это могло значить и что делать. — И что ты думаешь? — Я решил тебе сказать потому, что если ты сам роешь что-то в этом направлении или Шерлок, то имейте в виду, можете натолкнуться на Буллока или будете путаться друг у друга под ногами… Ещё он попросил у меня доступ ко всем камерам наблюдения в Лондоне и архиву. Так что, имей это в виду. — Спасибо, понял тебя… Но сейчас ни я, ни Шерлок в это не залезали… У него ещё какое-то дело свалилось внезапно… — вздохнул Грег, начиная понимать, что на горизонте может нарисоваться то ли проблема, то ли помощь. — Если что вдруг, не пропадай, а я постараюсь что-нибудь дельное разузнать, — кажется Стюарт вздохнул. — Обязательно, — бросил в телефон Грег и задумчиво посмотрел на медленно гаснущий экран гаджета. «Кажется, что-то может окончательно выйти из-под контроля, хотя оно и так не очень-то под твоим контролем, — сказал внутренний голос. — Если во всё это полезет Буллок, то… Как бы этот идиот не разделил судьбу Леонарда…» От мысли о том, что с новым старшим инспектором ничего хорошего случиться не могло, что-то внутри противно напряглось. Хоть Буллок и не произвёл на него сколько-нибудь приятное впечатление, но всё равно он был лондонским бобби. Членом одной большой семьи, к которой много лет подряд принадлежал Грег. И принадлежит, если уж так подумать, до сих пор. На быстром наборе нового телефона оказался только один номер, и догадаться, чей именно, сложности не составило. — Что у тебя? — голос Шерлока был непривычно бодр, хотя Лестрейд прекрасно знал, что раньше обеда детектива не рекомендовалось трогать. — Мне позвонили из Скотланд-Ярда, Буллок зачем-то затребовал видео по части дела Леонарда и ещё по сгоревшему автомобилю… — Что за сгоревший автомобиль? — встрепенулся Холмс. — Чёрт, — Лестрейд поморщился, понимая, что во всей этой круговерти забыл рассказать Шерлоку о своих идеях, которые он уже успел подкинуть Салли. — Да есть у меня одна идея… Хорошо бы её тебе услышать от меня лично, Шерлок… — Если ты забыл, этот телефон невозможно прослушать, — недовольство мелькнуло в голосе детектива, и Лестрейду показалось, что на заднем фоне защёлкала клавиатура. Холмс что-то искал в сети? — Просто сейчас не самое удобное время, Шерлок, — Грег бросил взгляд на сонно моргающую Грейс, выпутывающуюся из одеяла. — Ты у Миллиган, — Грег так и не понял — эти слова прозвучали, как вопрос или как утверждение. — Да, я у Грейс сейчас. Можем мы поговорить чуть позже? — Грег ответил улыбкой на мягкую улыбку женщины, подошедшей к нему. — Хорошо, поговорим, — бросил детектив и отключился. Лестрейд чуть озадаченно посмотрел на телефон и отложил его на подоконник. Что такое с Шерлоком? Какого чёрта словно что-то невидимое выводит его из себя, стоит только разговору косвенно или прямо коснуться Грейс? Поняв, что ответ не хочет приходить на ум, Лестрейд покачал головой, с трудом подавив вздох. — Что, у вас слишком головоломное дело? — спросила Миллиган, чуть щурясь. — Неголоволомных интересных дел не бывает. Шерлок за простые и скучные не берется, — уклончиво ответил Грег. — Ты завертелся вчера и забыл ему сказать что-то важное? — капля беспокойства появилась в глазах женщины и она, замотавшись в халат, подошла к нему. — Мелочи, ничего срочного, — Лестрейд ощутил некоторое напряжение из-за того, что с Грейс пришлось говорить о деле. Пусть она и понятия не имела, куда влез Грег и чем всё это может грозить, но всё равно сообщать даже самые крохи информации бывший полицейский не хотел. Может быть, вчера бы он и рассказал ей многое, поделился бы своими мыслями, но сейчас, когда он увидел бункер и то, как глубоко во всём этом оказался детектив, говорить на тему расследования не хотелось совершенно. Да и не следовало вообще говорить при Грейс, что у него есть какие-то там мысли, упоминать сгоревшую машину и Леонарда… Случись что — она же первая окажется под ударом… «Теряешь хватку, не так ли, старик?» — усмехнулся внутренний голос, намекая на то, что над внимательностью и осторожностью бывшему старшему инспектору предстояло обстоятельно поработать. — Какие планы на сегодня? — привлёк к себе женщину Лестрейд, стараясь как можно скорее сменить тему разговора. Простыня, покрывало, которое и так едва держалось на его бедрах, от этого движения скользнуло вниз и Грег прижался всем телом к махровой мягкости халата. — Не очень выспалась, но в этой ситуации это очень даже хорошо, — Грейс коснулась губ Грега лёгким поцелуем. Лестрейд чуть отстранился: — Я не был в ванной… Я колючий… — И что? — мягкая ладонь легла на его небритую щеку. — На то ты и мужчина, — она снова поцеловала его, на этот раз чуть настойчивее. Где-то на задворках сознания внутренний голос попытался протестовать: нужно было как-то разбираться с Буллоком, ещё раз поговорить с Холмсом… По возможности не допустив очередной вспышки недовольства консультирующего детектива. Но кровь быстро устремилась в низ живота, и Грег чуть вздрогнул, ощущая тёплые руки Грейс на своих плечах. — Ты на меня плохо влияешь, — тихо сказала она, глядя ему в глаза. — Понятия не имею, что на меня находит, когда ты рядом… — Миллиган чуть отвела взгляд в сторону, пытаясь скрыть немного смущённую улыбку. — Ты схоже влияешь на меня, — улыбнулся Грег, подаваясь бёдрами вперёд, чтобы Миллиган могла в полной мере ощутить его возбуждение. Женщина хихикнула, на её щеках появился приятный румянец. Мягко, но настойчиво она толкнула мужчину к окну. Грег вздрогнул, когда ягодицами коснулся прохладной поверхности подоконника. Кончиками пальцев Грейс проскользила по его плечам, потом по груди, бёдрам… Немного резким движением опустилась на колени перед мужчиной, разведя руками его ноги. Одного взгляда снизу вверх Грегу хватило для того, чтобы покрепче сжать руками края оконного проема, чувствуя, какой тягучей становится слюна и как труднее становится дышать. И было плевать, что если бы кто-то из соседей сейчас выглянул в окно, то увидел бы его голую спину и часть зада в окне. «Если додумаются вызвать полицию, что-нибудь придумаю», — мелькнуло в мозгах Лестерйда, когда Грейс скинула с себя халат и мягко накрыла губами его член. От теплоты обхватившего его рта Грег вздрогнул. Контраст ощущений был очень ярким: холодный подоконник и холодное стекло с одной стороны, тёплые губы и руки любовницы с другой… Если бы в этот момент Лестрейд был поглощён не созерцанием напряжённых щек любовницы, то заметил бы, как мигнул и погас индикатор фронтальной камеры телефона. Конечно же, гаджет лежал вверх камерой и лишь частично она могла захватить то, что происходило в комнате. Однако, одного попадавшего в поле зрения камеры напряжённого лица Грега с выступившими на шее венами, в моменты когда Миллиган касалась языком яичек было достаточно, чтобы даже непосвященному зрителю стало ясно, что происходит. Грег зажмурился, чувствуя как холод от затылка, касающегося оконного стекла, проникает вниз, стекает по позвоночнику и оттого ощущения становились всё ярче и ярче. Жара внизу живота и прохлада сверху… Грейс чуть отстранилась, и он почувствовал её теплое дыхание на коже бедра, когда она коснулась его члена пальцами и принялась ласкать. Сейчас, когда вокруг них был день, когда чувства не были притуплены усталостью, Лестрейд ощутил, насколько мягкими и тёплыми были пальцы Грейс. Тогда на балконе, сегодня ночью — всё выходило как-то слишком быстро, торопливо, скованно… Не было времени на то, чтобы растянуть удовольствие, полностью отдаться во власть чувств, а сейчас… Грег понятия не имел, что нашло на него — он хотел наслаждаться каждым прикосновением женщины к себе, каждым её выдохом, от которого волосы на бедре чуть приподнимались. Едва ощутимые мурашки пробежали по позвоночнику, когда плотным кольцом пальцев Грейс скользнула от основания к головке, чуть подула на нее, влажно провела языком. Но… где-то на задворках сознания, против воли Лестрейда, вспыхивали одно за другим воспоминания. Тело норовило сравнивать и ни черта с этим нельзя было поделать! Эти пальцы были слишком тёплыми, слишком нежными… Всё делалось правильно, но… Но не хватало того напора, уверенности с которой в ту единственную ночь его ласкал Майкрофт. Грейс боялась ошибиться, а Холмс прекрасно знал, что делать, был уверен в себе… Грег вздрогнул, когда кончиками пальцев с чуть длинными ногтями она коснулась яичек, погладила их, скользнула к внутренней стороне бедра. И снова… Снова это чувство неправильности происходящего. Не так… Немного не так, как должно было быть. Сейчас он всеми силами сжимал руками подоконник, опирался на стекло, но не подавался вперёд, не хотел вжиматься в тело того, кто делал это с ним, как было тогда… Губы Грейс… несомненно умелые, но нежные и слишком влажные. И сосала она не так напористо. Да, женщины всегда так делали, всегда осторожничали, всегда очень заботливо скрывали зубы, старались чтобы язык был повсюду. Но в ту ночь было иначе. В ту ночь он балансировал на грани. Жёсткие ласки, властность… Сейчас Грег ощущал готовность подчиняться, податливость, исходившие от партнёрши. Она была для него мягким пластилином… Хватая ртом воздух, Лестрейд запустил руки в волосы Грейс. Самую малость они были жёсткими от средства для укладки, не было той шелковистости волос старшего Холмса… Зато был горячий язык, перебравшийся к яичкам и прокатывающийся по ним. Член дёрнулся, когда Лестрейд посмотрел на женщину, стоящую на коленях между его разведённых ног. Хрупкая, на спине чётко очерчены все позвонки, плечи стали казаться особенно угловатыми… Грейс как-то особенно удачно вобрала в себя член, отчего Грег выругался сквозь зубы: да, было не так, как он хотел, но бомба оргазма начала обратный отсчёт. От этих ласк любовницы он получал удовольствие, только другое. Как секс прошлой ночью… К этому можно было привыкнуть… Нужно было привыкнуть. Женщина вобрала в себя его член, лаская, как могла, языком. Грег чуть толкнулся вперёд, ощутив головкой твёрдость неба, а затем упругую мягкость горла… Усилия Грейс стали более настойчивыми, и Лестрейд ощутил, как первые спазмы оргазма начинают искать выход. Ещё немного и ещё… Бывший полицейский вцепился пальцами в волосы Миллиган, не давая ей отстраниться в момент, когда вязкая сперма начала выходить из него. Он бы ещё долго видел разноцветные всполохи перед глазами, если бы не противный булькающий звук и резкое движение Грейс: она рывком поднялась с колен и бегом скрылась за дверью спальни. Лестрейд ощутил, как краска заливает его щеки: да, они уже занимались сексом, но до оральной разрядки у них не доходило. Стоило задуматься о том, приемлет ли Грейс подобное в сексе, тем более что жизнь уже сводила его с партнёрами и партнёршами, которые терпеть не могли, когда им кончали в рот. — Старый дебил, — буркнул Грег, с трудом отлепляясь от подоконника. Замотавшись в покрывало, он пошлёпал к ванной. За дверью слышался шум воды. Чуть помявшись на пороге, Лестрейд постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. — Всё в порядке? — вошёл он в тёплое помещение, выложенное голубой плиткой, складывающейся в картину неба. Миллиган, все это время стоявшая тяжело облокотившись на раковину и опустив голову, обернулась. — Всё нормально, глупо вышло, — на её щеках появился девичий румянец. — Переоценила свои силы… — Меня не надо было впечатлять таким образом, — понимая, что глупо улыбается, Грег подошёл к ней. — Старые дураки, да? — женщина вздохнула, провела влажной ладонью по лицу и улыбнулась, глядя в глаза любовника. — Что-то типа того… — улыбнулся ей в ответ Лестрейд. — Мне сделать нам завтрак или как?.. — Варианты будут? — Мишель чуть отодвинулась от стола и вопросительно посмотрела на Шерлока, расположившегося в кресле чуть позади девушки с планшетом в руках. Звонок Грега не принёс хороших новостей. Кое-какие мысли были у Мишель в голове, но озвучивать их в присутствии босса она не собиралась. — Нужно понять, что именно Буллок найдёт, а уже потом действовать по ситуации, — побарабанил пальцами по подлокотнику Холмс, чуть покусывая губу. — Это может осложнить ситуацию. Мы можем узнать, что именно он найдёт? Мишель кивнула: — Но не сразу. Нужно будет время, чтобы настроить оборудование и подключиться к нужным серверам. Но у нас не будет проблем со скрытым доступом к видео в Скотланд-Ярде. Даже к любому файлу на любом компьютере там, если он подключён к локальной сети или интернету. Холмс довольно кивнул: — Отлично… И мне нужна будет прослушка всех разговоров Буллока. Не думаю, что он добровольно станет делиться со мной этой информацией. Придётся принимать меры, чтобы он не опередил нас… — чуть прищурился детектив и в раздумьях прикусил нижнюю губу. — В пятницу всё без изменений, мистер Шерлок? Вы не передумали? — Мишель вспомнила о Лестрейде, когда бросила взгляд на один из мониторов, на котором мелькало малопонятное изображение. — Без изменений. Я возьму с собой Лестрейда. Твоя задача обеспечить всем остальным безопасность… Один он не справится и не сможет покинуть страну… если что пойдет не так, — Холмс проследил за взглядом Мишель и выругался сквозь зубы, когда спешно нацепил беспроводные наушники и включил звук с одного из каналов. — Выруби трансляцию отслеживания Лестрейда на нашу сеть. Или звук хотя бы, — скрипнул зубами Шерлок, бросив нервный взгляд в сторону входа. Мишель усмехнулась, поморщилась, ткнув пальцем в значки подключённых в этот момент к трансляции устройств. — Понял, — Шерлок вздохнул, отложил планшет и вышел из помещения.