Особенная

Утро выдалось пасмурным, почти таким же паршивым, как и настроение. Долбаный сахар скакал всю ночь. Под утро Даша обнаружила на подушке кровь. Это было откровенно хреново, но не пойти на работу она не могла. Через две недели она примет пост директора, а Кирилл Евгеньевич теперь в их школе частый гость, поэтому она всегда должна быть на высоте. Хотя она до конца не была уверена, что ей суждено принять пост. Она медленно шла к школе, едва выдержав духоту в автобусе. Да, не новенькая тачка Белозёрской, уж конечно. — Даша, Дарина Петровна, я звонил утром… Антон… О, Боже! Да звонил, целых три пропущенных. И ни одного от Алекса. — И что хотел? — Она даже не повернулась, чтобы поздороваться с человеком, с которым прожила восемь лет. — Я волнуюсь за тебя, — он всегда так говорит. И ничего не меняется. В такие минуты Даша ненавидела Антона. Он смел приходить к ней, врываться в её квартиру, прикасаться к её вещам. Он смел звать её по имени, прикасаться к ней. Она не давала ему этих прав, он взял их сам, её бывший муж-тряпка сам что-то взял в этой жизни. Да у них и секс-то был после развода только по её инициативе. Да Антон даже заявление написал, когда она ему сказала. Он так нереально бесил её. — Антон, я в порядке. Не надо подходить ко мне, со мной всё в порядке. — Последние слова она почти выкрикнула. — Оставь меня в покое! Она оттолкнула его руку и ускорила шаг. Только уже на ступеньках она заметила, что Антон остался стоять посреди аллеи на дорожке. Ученики перешёптывались за спиной. — Катерина Анатольевна проведёт два последних урока у 10-Б, а Леся Артёмовна возьмёт на себя факультатив в 7-А и 9-Б. Леся вскочила с кресла и упёрла руки в бока. — Дарина Петровна, я же говорила Вам, что у меня сегодня планы на вечер. Вот сучка. Смеет же иметь планы, когда должна сидеть до 17-00 в школе. — Вы проведёте сегодня эти занятия, и это не обсуждается. — В голосе завуча звучал металл. — Но я не могу! — Что, Леся Артёмовна, — Даша скривилась, — не можете? Так может мне стоит подыскать нового преподавателя биологии? Леся побледнела. — Нет, нет, не нужно, я всё проведу. — Проведёте, милая, куда Вы денетесь. Даша ухмыльнулась и развернулась, чтобы уходить, когда остановилась, потянувшись к журналу. — Инна Фёдоровна, а Вас я, кажется, уже предупреждала на счёт опозданий. У Вас первые уроки в младших классах. Вы забыли, когда начинается рабочий день? Инна сняла очки и потёрла глаза. — Вы же знаете, Дарина Петровна, что мне нужно завести девочек в садик… — Это Ваши проблемы, а не мои. — Самодовольная улыбка мигом растянула губы. — Это потому, что у Вас нет своих детей. Голос Кати подействовал на Дашу как оплеуха. Она открыла и закрыла рот. В учительской воцарилась напряжённая тишина. — Даша, не волнуйся, Даша, — Антон подлетел к ней и вцепился в руку. — Не трогай! — Даша прошипела и оттолкнула учителя. — Никогда не трогай меня. — Даша, пожалуйста, не на людях, давай спокойно поговорим дома. Алекс остановился в дверях, не решаясь зайти. Кажется, напрасно он сегодня задержался на уроке. Атмосфера была накалена до предела. — Коллеги, что-то случилось? — Не лезьте хоть Вы, — Даша высвободилась из рук бывшего мужа и вылетела из учительской. Алекс проводил её недоумённым взглядом. — Всё в порядке, уважаемые? Антон бросил на стол ручку. — В порядке. — Просто у кого-то критические дни! — Зло бросила Леся и плюхнулась в кресло, закрыв лицо руками. — Нет, у неё ранний климакс, — поддакнула Инна. — Помолчите, тошно Вас слушать, — Антон схватил со спинки стула пиджак и вылетел из учительской. — Что? Я учитель биологии, по-моему! — Леся скривилась и виновато улыбнулась. — Я что-то не так сказала? — Катя прошла к столу и поставила сумку на пол. Учителя молчали. — Ладно, может кто-то хочет выпить кофе, — предложил Алекс. — Катерина Анатольевна, не желаете составить мне компанию. — Нет, спасибо, мне ещё тесты проверить надо к четвёртому уроку. Даша быстро шла по коридору, раздвигая учеников, что праздно шатались по школе на перемене. В груди поднималась тяжёлая горячая волна. Лицо покрылось испариной. Она пыталась дышать глубоко, отгоняя воспоминания, как Алекс, Александр Игоревич, прожогом выскакивал из учительской за Белозёрской. Она готова была возненавидеть его за вежливый равнодушный тон, обращённый ко всем. Ну почему ему нет дела до неё? Неужели ему всё равно, что она может даже сейчас не дойти до своего кабинета? Заходить в этот кабинет Катя ненавидела больше всего, но долг всё же вынуждал постучать в кабинет завуча. — Да, входите. Голос Даши был тихим и равнодушным. Когда Катя открыла дверь, то успела увидеть, как Киселёва прятала фотографию в рамке в верхний ящик стола. Увидев Катю, Даша быстро провела тыльной стороной ладони по щеке. — Пришли попросить прощения? Что ж, в следующий раз научитесь держать язык за зубами, не то в раз вылетите из школы. Ещё что-то? Катя выпятила нижнюю губу и понимающе кивнула. — Вообще-то я принесла Вам телефон, он со вчерашнего дня был у меня. Даша хлопнула в ладоши. — Да Вы что, а я как раз утром перед работой заявила о краже. Какое будет несчастье, если Вас заберут в участок прямо с урока. Не знаю даже, как бедная Вероника переживёт такой позор… Катя враз подлетела к столу Даши. Зелёные глаза впились в карие. Катя невольно засмотрелась на шрам, что начинался возле века. — Никогда не говорите о моей дочери ничего! Вы ничего не знаете о детях, Вы всем вокруг отравляете жизнь! Вы — чудовище. — Да как ты смеешь? — Даша поднялась на ноги и покачнулась. — Ты угрожаешь мне в моём собственном кабинете. Я вызываю полицию! — Удачи! — Катя хлопнула Айфон на ежедневник Даши и круто развернулась на каблуках. — Успела полазить по нему? — вопрос догнал её у двери. — Очень надо. У меня в жизни есть дела поважнее. Даша немного взяла себя в руки. Голова сильно кружилась. Вчера на телефоне, когда он был у неё в руках в последний раз в учительской, было 14%. Зная этот Айфон, сел он максимум через два часа. Всё это время Катерина была с ней, так что за то, что она могла что-то там увидеть или прочитать, беспокоиться не стоит, и всё же… — Да, на что же Вы, Катерина Анатольевна, намекаете? — Сдался мне Ваш телефон триста лет! У меня есть другие заботы. — Вот и займитесь другими заботами, пока я не занялась Вашим увольнением. Катя развернулась чтобы уйти, потом обернулась, собираясь что-то добавить, когда на блузку Дарины закапала кровь. — Что с Вами, Дарина Петровна? — Катя выпустила ручку двери и шагнула к столу завуча. — Вас это меньше всего касается. — Но у Вас кровь! Катя расстегнула сумку и достала влажные салфетки. — Позвольте Вам помочь. — Спасибо, — в голосе Даши звучит металл, — не нужно. Мне ничего от Вас не нужно. Катя вздохнула и убрала салфетки в сумку. Даша пошатнулась и упала в кресло, ударившись локтем об стол. — Чёрт! Она провела рукой над верхней губой, и пальцы её задрожали. Похоже, завуч боится вида собственной крови. Катя снова достала салфетки и бросила сумку на пол, подбегая к столу Дарины. — Поднимите голову, вот так сидите, — Катя придержала ей подбородок. Даша была очень бледная. Пальцы её дрожали. Катя вытащила салфетку и прикоснулась через ткань к щеке завуча, когда Дарина вцепилась в её руку. — Я сама. Катя прижала два пальца к вытянутой руке женщины и стала считать пульс. Даша медленно и шумно вздохнула. — Всё, оставьте меня в покое, мне уже лучше. — Наверное, надо сделать Вам укол. Пульс слабый. Даша закатила глаза. Кровь не останавливалась. Катя насчитала слишком мало ударов для взрослого человека. Вытащив из заднего кармана телефон, она набрала Олю. — Куда Вы звоните, никто не должен знать! Оля отвечала всегда с первого гудка. — Оль, можешь зайти срочно в кабинет завуча? Дарине Петровне плохо. Даша вырвала руку и достала салфетку из пачки, что Катя бросила на стол. — Сейчас придёт медсестра, сделает укол, даст таблетку, и Вам… Даша хлопнула рукой по столу. — Вы совсем меня не слышите, уважаемая? Со мной всё хорошо, мне не нужна помощь. — У Вас опять кровь. — Теперь понятно, почему твоя дочь пыталась убить себя. Лучше умереть своей смертью, а не потому, что её замордовали гиперопекой… — Даша самодовольно натянуто улыбнулась уголками губ, но не успела закончить фразу, когда рука Кати метнулась к её лицу. Хлёсткий удар откинул голову завуча назад, Катя прижала пальцы к губам. — Простите, я не должна была… Дарина, Дарина, очнитесь! Тело Даши обмякло, и она упала лицом на стол. — Чёрт, Оля, где ты? Кажется, это Катя выкрикнула вслух. — Здесь, дорогая, здесь я, — Оля закрыла за собой дверь. И охнула, увидев кровь. — Что случилось? — У неё кровь из носа пошла, а я её ударила. — Что? Пипец, Катя, это же Цербер, она тебе жизни теперь не даст… — Ей надо помочь… — Сейчас, сейчас. Оля уже закатывала блузку Даше до локтя и надевала рукав для измерения давления. Катя дотянулась до сумочки завуча и вытащила шприц с инсулином. Оля присвистнула. — Ты не знала, что Даша колет сахар? — Нет, откуда мне? Карточки персонала хранятся во взрослой поликлинике, я работаю только с детьми. Оля выглядела растерянной и удивлённой. — Мы вчера три дозы давали, — Катя стянула колпачок. Оля открыла рот и выпустила руку завуча из пальцев. — Что это всё значит? Что значит вчера? Катя виновато улыбнулась. — Пожар вчера, мы не поговорили, извини пожалуйста, совсем не было сил вечером набрать тебя, — она вздохнула. — Вчера Дарине уже было плохо. Она почти потеряла сознание у меня на руках. Эта хреновина уже была у неё в сумке. — А тебе какое дело, а? Уйди из моего кабинета! Дарина Петровна с трудом разлепила губы, но слушать эту болтовню не было сил совсем. Оля громко хмыкнула. — Да как скажете, Дарина Петровна. — Она сложила тонометр в чехол и поднялась со стула. Катя придержала её за руку. — Ты куда? — На своё рабочее место. В моей помощи здесь не нуждаются. — Оль, не уходи. Катя металась между желанием бросить Киселёву и уйти с Олей лечить нервы чаем, и тем, что это всё же живой человек, которому явно нужна помощь. Она не смогла помочь Нике вовремя, так, быть может, поможет хоть этой стерве. — Кать, извини. Медсестра забрала сумку и спешно покинула кабинет. Катя могла бы поклясться, что слышала всхлип перед тем, как дверь захлопнулась. — Я всё же сделаю Вам укол, Дарина Петровна, хотите Вы того, или нет. Даша слабо кивнула. Она проиграла. Проиграла этой молодой, здоровой сучке. Позволила помочь себе. Сознание медленно уплывало из тела. Катя три раза нажала на пластиковый дозатор корпуса, прижав иглу к бледной коже. — Вам нужно кофе выпить. — Вы отравить меня собираетесь? Катя позволила себе чуть улыбнуться. — Алекс, то есть, Александр Игоревич предлагал всем кофе из кафе на против. Я сейчас наберу его. — Нет, только не сейчас, только не в таком виде. — Даша закрыла глаза. Дура. Вот сейчас даже Белозёрская поймёт, что она втюрилась в Алекса. И в любом случае в таком виде нельзя, чтобы он её видел сейчас. — Алекс, можешь взять кофе для Дарины Петровны. Да, в её кабинет. И ещё Алекс, сладкий кофе. И что-то с высоким содержанием сахара. Да, спасибо, ждём. Даша скривилась. — Спасибо Вам большое, Катерина Анатольевна! Катя подняла вверх одну бровь. Даша взяла со стола ручку и запустила в дверь кабинета. — Спасибо, что сказали ему, что у меня проблемы со здоровьем. — Я не сказала ему так. — Что-то с высоким содержанием сахара, — передразнила она её. — Вы хоть иногда бываете нормальной? Даша проигнорировала вопрос и медленно поднялась из кресла. Хорошо, что у неё всегда есть во что переодеться на работе. Она сделала несколько шагов к шкафу и распахнула дверцу. Шумно вздохнув, она отвернулась, отгородившись от внимательного взгляда Белозёрской дверцей шкафа, и расстегнула блузку. Кровь просочилась и на бежевый лифчик. Даша быстро натянула тёмный гольф и накинула на плечи пиджак. — Вы, я так понимаю, настолько обеспокоены моим здоровьем, что никуда не уйдёте? — Совершенно правильно понимаете, Дарина Петровна. Я должна убедиться, что с Вами всё в порядке. — За дочкой бы своей лучше следили. Катя скорчила гримасу, но руку до сих пор жгло от пощёчины. В глубине души она понимала, что не имела права бить женщину, но Дарина иногда так нереально выводила из себя. 1-1, подумала Катя. Пока Дарина поливает её в лицо грязью, она второй раз за два дня спасает той жизнь. Алекс постучал и вошёл, держа на подносе три пластиковых стаканчика с кофе и пончики в разноцветной глазури. — Я принёс кофе, как раз сам собирался пить, когда Катерина Анатольевна позвонила. Стикеры сахара образовали на подносе гору. Даша скривилась, но промолчала. Звонок разорвал напряжённую тишину. Четвёртый урок начался. В голове Даши созрел план. — Катерина Анатольевна, если Вы хотите помочь будущему директору, то проведите за меня урок. — Она пожевала нижнюю губу и подняла на Катю карие глаза, — прямо сейчас. Алекс поставил стаканчик обратно на поднос. Кажется, он даже не сделал глоток. — Я проведу урок вместо Вас, Дарина Петровна. Чёрт, это было не по плану, нужно было срочно исправлять ситуацию. — Нет, Алекс, Катерина Анатольевна ведёт экономику, а я математику, наши дисциплины стоят в одном ряду, а у 10-А сегодня как раз контрольная. Вот пусть Катерина Анатольевна и проведёт. Катя взяла сумку и поднялась. — Хорошо, я проведу Ваш урок. Алекс тоже встал, расправив брюки на коленях. — Тогда я тоже пойду, у меня там… дела. Даша закатила глаза. — Алекс, останься пожалуйста. Она протянула руку и поймала его ладонь. Алекс плюхнулся на стул, и рука Даши быстро перемахнула к нему на колено. Он мягко отстранил её руку и схватил кофе. — Давайте выпьем кофе. Он первый сделал глоток. Даша сняла крышку и разломала три стикера над стаканом. Глаза Алекса полезли на лоб. — Не моё дело, конечно, но сахар — белая смерть. Конечно, но и без сахара совсем — тоже не жизнь. И в какой-то миг в глазах закипели слёзы. Даша чувствовала, что ей всё тяжелее сдерживать изо дня в день порыв рассказать всё кому-нибудь. Пусть бы даже ему, он поймёт, он должен понять, ведь он такой добрый, такой внимательный. Рассказать, что каждую ночь она видит Костика и свой живот на пятом месяце. Что она не ест последние два дня намеренно, снижая уровень сахара инсулином и нарушением диеты. Что у неё тоже есть шрамы. И не только в душе и на лице. И что с каждым днём всё труднее дышать. — Вы в порядке, Дарина Петровна? И она вдруг понимает, что Алекс спрашивает просто из вежливости. Она для него совсем никто. Он припёр ей этот кофе потому, что попросила это его Белозёрская, от которой он истекает слюной. А с ней сейчас остался из-за воспитания, потому что эта мегера важный сотрудник его отца. Вот и всё. Просто тётя с папиной работы, лет на десять-пятнадцать старше. Даша прикрыла глаза. Сладкий приторный кофе не лез в горло. Но у неё совсем нет сил. Она не доедет до дома, она даже до медпункта не спустится без помощи. Чёрт, придётся снова звонить Антону. Лучше умереть, лучше умереть прямо сейчас, чем пойти на новый круг. Три дня, пусть она умрёт до понедельника, пусть хоть бы сейчас, в этот грёбаный четверг, пока этот красивый Алекс так пристально рассматривает её шрам на лице. — Скажите, что он уродливый. — Она провела пальцем от края века до кончика носа. Алекс растерялся. — Нет, что Вы, совсем нет… — Да, ещё скажите, что мне очень идёт и что мне так и надо… — последние слова поглотил всхлип. — Даша, Дарина Петровна, кровь пошла… Алекс резко вскочил, опрокинув кофе себе на брюки. Он выругался и откинул стакан на стол. — Ты не обжёгся? — Даша поймала его руку. — Нет, нет, всё ок со мной, чего Вы плачете? Одной рукой Алекс набрал последний входящий номер. — Катя, иди сюда пожалуйста, я не знаю, что делать. Даша рыдала, уронив голову на руки. Алекс ерошил волосы себе на затылке и не знал, что именно следует делать в этой ситуации. Если он прикоснётся к Даше, она может решить, что между ними что-то возможно, но он и так совсем запутался с Мэри и Катей, да и Даша конченая стерва, но перед ним плакала женщина, и отец хотел бы, чтобы его сын был джентльменом. Алекс присел возле неё на корточки. — Дарина Петровна, что мне сделать для Вас? — Забери меня отсюда, Алекс. Я хочу домой. — Хорошо, ок, сделаю, как Вы просите, только не плачьте, ради Бога! Даша вытерла лицо салфеткой. Что же за день такой уродский выдался? Алекс подхватил её сумку и помог надеть на плечи пиджак. Они вышли из кабинета как раз в тот момент, когда Катя взялась за ручку двери. — Что случилось? Я могу чем-то помочь? Глаза Кати метались по лицам Даши и Алекса. — Нет, спасибо, со мной уже всё в порядке. На лице Даши вновь красовалась ухмылочка, которая, правда, выглядела уже не так эффектно из-за красных глаз и болезненной бледности кожи. — Кать, я отвезу Дарину Петровну домой и вернусь в школу. Катя рассеянно кивнула. Похоже, у него всё под контролем. Зачем он тогда вообще ей позвонил? И Дарина такая бледная… Ну вот что с ней делать? И вообще, Катино ли это дело? Она медленно пошла за ними, не отдавая себе отчёт, что в груди что-то защемило, когда пальцы Дарины и Алекса соединились. Алекс, конечно же, видел, когда отец спекулировал собственным здоровьем ради достижения каких-то своих целей в отношении Алекса, но отец — это отец, а тут Киселёва… Он только вздохнул, когда Дашины пальцы сомкнулись вокруг его локтя, а бедро прижалось к его ноге. Пока они так шли через школу, ученики подмигивали и чуть ли не пальцем показывали. Пару раз взглянув на лицо Даши Алекс не заметил, что завуч держит голову прямо и чувствует себя победителем. Боже, да он бы с ней и пяти минут наедине не выдержал, если бы не Катя. Хорошая Дарина или плохая, но он, в любом случае, ничего к ней не испытывает кроме лёгкого раздражения. Алекс открыл дверь, когда пальцы Дарины на миг выпустили его руку. — Прошу, — он повернулся и едва успел подхватить её. Через внутренний двор к ним уже бежала Катя. Он держал завуча за плечи, пока Катя рылась в сумке в поисках бутылки воды. Голова Даши обессиленно лежала на плече Алекса, её губы оставили на коже мочки уха бледный помадный след. — Я вызываю 9-1-1, это не может продолжаться. Катя неуверенно кивнула. Наверное, лучше пусть Дариной займутся профессионалы, Катя и Алекс не могут всегда ловить её в обморочном состоянии. — Нет, пожалуйста, нет, — голос Даши слабый. Опять в карих глазах зарождаются слёзы. Катя поняла бы её, если бы она была возраста Ники. Подросток, у которого свои страхи и проблемы, но взрослая женщина, директор школы, бросается каждый раз в слёзы при упоминании больницы… А ведь три дня назад Даша была грымзой и стервой. А вот теперь слёзы. На мгновенье захотелось провести пальцем по бледной коже. Интересно, есть ли у Даши любимый человек? Где её родители? О ней вообще есть кому заботиться? Алекс запихнул смартфон в карман брюк. — Вы теряете сознание, Вас нельзя оставлять в таком виде. — Пожалуйста, Алекс. Катя и Алекс одновременно посмотрели друг на друга. Дарина просит? — Ок, я отвезу Вас домой. У Вас есть кто-то дома? О Вас есть, кому заботиться? Даша прикрыла веки, чтобы сдержать смех. О ней за последние три года вообще никто не заботился, если не считать жалкие попытки Антона. — Это Вас не касается, поехали уже. Да, без своих колкостей Даша была бы не Дашей. Катя как раз проверила тетради с самостоятельной, когда дисплей телефона высветил имя Алекса. — Да, Алекс, что-то случилось? — Нет, просто звоню сообщить, что Дарину я домой доставил. — Без происшествий? Они оба улыбались. — Ну я провёл её до квартиры и убедился, что она закрыла дверь. Надеюсь, дальше она сама как-нибудь. — Ладно, будем считать, что мы сделали всё, что смогли. — Катя вздохнула, хотя, наверное, нужно было остаться с ней. — На ночь? Вот глупый. Но она, конечно, ничего не сказала в ответ. Оставлять их вдвоём было рискованно, и Катя не хотела это делать, но ей нужно провести ещё три урока. — Ладно, Алекс, мне пора на урок. — Хорошо, Катерина Анатольевна, но… — Катя готова была закончить разговор. — Мы можем зайти куда-то после школы, снять стресс, посидеть? — Хорошо, я наберу, когда закончу дела. — Спасибо, буду ждать. Завершив вызов, Катя улыбнулась в экран телефона. Какой же Алекс обаятельный и внимательный. Ну разве можно сравнить его и Кирилла Скоропадского? — Мам, а где Дарина? Ника поймала её в коридоре. Удивительно, что дочь сама первой подошла в школе. — Она отпросилась у директора, у неё какие-то дела. — Надеюсь, что у неё всё плохо, — Ника всегда отвечала зло и категорично. — Ник, ну что ты такое говоришь? — Эта курва поставила мне 7 за контрольную. — Ника, — Катя ухватила её за локоть. — Дарина Петровна через две недели будет директором школы. Научись уважать старших. — Да не за что её уважать, она стерва конченая. — Ника, быстро прекратила! — Ты теперь у нас её защищаешь? Да она же меня при всех гнобила! Как ты можешь, мама? Ненавижу тебя. Миг — и Никины худые ноги скрылись за дверью на лестницу. Катя убрала волосы от лица и прижалась лбом к голубой стене здания. Ну как у неё могла вырасти такая жестокая и равнодушная дочь? Это было несправедливым и обидным. Два бокала мартини со льдом немного исправили настроение Кати, хотя по-прежнему было непонятно, что делать с дочерью. — Алекс, что ты думаешь про Нику? Он чуть пригубил обжигающий напиток и вытер губы тыльной стороной ладони. — Она хорошая девочка, просто немного закрытая. Катя щёлкнула пальцами. — Вот, вот и меня это беспокоит. Сегодня она написала, что пойдёт гулять с Самойленко, а мне что делать? Алекс пожал плечами. — Паша нормальный парень, думаю, они сами разберутся. Вот сразу видно, что у него нет своих детей. Свет в прихожей не включался. Чёртовы лампочки перегорели по всему дому. Звонить Антону унизительно, но разбить себе лицо об вешалку ещё и больно. Даша лежала в прихожей на полу, запутавшись в шарфах, и не имела сил встать. Боже, по-хорошему нужно было бы поесть, но вся еда выталкивалась организмом обратно. Кусок в горло не лез. Давление низкое, сахар высокий, ещё и тошнит с утра. Даша пошарила рукой по полу, пальцы нащупали Айфон. Разряжен. Хорошо, что у неё есть ещё и старый телефон. Пальцы удержали клавишу для разблокирования. Семь вечера, совсем рано ещё, но неужели она уже лежит на полу четыре часа? Она попыталась сесть, когда живот скрутило сильной болью. Последний раз ей было так больно, когда она ждала второго ребёнка на раннем сроке, но беременность точно можно исключить. Врачи сказали, что это маловероятно, мягко говоря. Для Даши это значило невозможно. Тем более, что последний раз она трахалась с Антоном месяца три назад. Голова кружилась сильно. Даша обхватила себя руками вокруг талии. Слёзы потекли по щекам. Нужно вызывать «скорую», пусть ей помогут, пусть перестанет так болеть. Но у неё осталось меньше трёх дней, ей нельзя в больницу. Ей нельзя в больницу снова. Лучше умереть здесь на полу в собственной блевотине. И всё же уплывающий разум дал пальцам команду. Алекс снял трубку со второго гудка. Было похоже, что телефон лежал перед ним на столе. — Да, я Вас слушаю. — Алекс, — это Дарина, завуч. — Голос тихий и прерывающийся. Дыхание тяжёлое. — Дарина Петровна, я Вас слушаю. Кажется, он бы не сильно удивился, если бы она сказала ему сейчас, что он должен завтра провести три урока и кружок по пению. Это было бы похоже на ту Дарину, с которой знакомил его отец. Но в трубке он услышал совсем другое. — Мне плохо, не могли бы Вы приехать прямо сейчас? — Может нужно вызвать «неотложку»? Глаза Кати с тревогой смотрели на него. Она судорожно сжимала пальцами коктейль. — Нет, приедьте Вы. — Ну я не знаю… — Моя жизнь в опасности. — Что? Я вызываю 9-1-1! — Нет, нет, Алекс, пожалуйста, мне нельзя в больницу. Алекс прикрыл глаза и потёр переносицу. — Почему? Мы в Америке всегда… — Но мы не в Америке. — Даже сейчас Даша диктовала свои условия. — Извините, боюсь, что я сейчас занят. Катя дотронулась до его руки и скорчила злую рожу. — Поехали, Алекс. — Хорошо, Дарина Петровна, я, мы с Катей сейчас приедем, но Вы расскажете нам всё. В трубке зазвучали гудки. Катя уже расплачивалась с барменом. Визгнув тормозами, чёрный БМВ Алекса вылетел с парковки. Они молчали всю дорогу. Алекс был расстроенным. Катя впервые видела его таким. Но она тоже не хотела нарушать молчание. Даша словно присутствовала незримо с ними в салоне. Они обязательно поговорят с ним обо всём, но только не сейчас. Катя написала Нике сообщение, что будет дома немного позже. И почему-то она не посчитала нужным добавить, что едет к Киселёвой. Поднимаясь по лестнице на шестой этаж, Катя чувствовала, как сердце ускоряется с каждым ударом, с каждой новой ступенькой. Она нажала на кнопку звонка, но к двери никто не подходил. Взявшись за ручку двери, Катя обнаружила, что дверь не заперта. — Стой, может всё же в «скорую» позвоним? Алекс держал в руке телефон и озирался по сторонам. — Посмотрим, — Катя решительно распахнула дверь и первой вошла в квартиру. Она пошарила рукой по стене, пальцы нашли выключатель, но пара щелчков туда-сюда ничего не дали. — Им что, свет отрезали? — Алекс придержал Катю за плечо, подсвечивая дисплеем. — Ау, Дарина Петровна, Вы дома? Вспышка телефона вырисовала силуэт на полу возле двери в кухню. — Дарина! — Катя бросила сумку и склонилась над женщиной. Алекс чертыхнулся и набрал вызов. Отец сразу ответил. — Пап, привет, слушай, а что у Дарины Петровны со здоровьем? Отец эхом повторил вопрос, но не спешил раскрывать карты. — Пап, она сознание сегодня потеряла, и кровь из носа… Отец вздохнул и уменьшил звук на телевизоре. — Понимаешь, Алекс, какое дело. — Отец говорил спокойно, но в голосе слышались нотки тревоги. — Дарина хорошая женщина, просто замечательная, но, я думаю, ты мог бы выбрать себе кого-то более лёгкого на подъём. Ты понимаешь меня? Алекс вздохнул и потёр глаза. — Да, отец, но я интересуюсь не потому, что ты себе думаешь, а просто хочу помочь ей. — Помочь ей? Эх, Алекс, у Дарины Петровны тяжёлая судьба, лучше тебе туда не влезать. Ты понимаешь, обнадёжишь женщину, а она не здорова. Да и ты скоро уедешь. И, между нами, она тебе не подходит, хотя бы уж по возрасту. Ты бы лучше на Катю внимание обратил. — Да, отец, я понял, что ты мне не хочешь отвечать на вопрос. — Алекс, не обижайся, какой ответ ты хотел бы услышать? Алекс шумно выдохнул. — Что у Дарины Петровны со здоровьем? — У неё диабет, но больше я тебе не могу сказать, Алекс, извини, это её жизнь. — Ладно, спасибо. Давай тогда, я завтра зайду к тебе в семь. Отец дал отбой. Пока Алекс говорил, он переводил взгляд с Кати, которая считала Дарине пульс, а потом делала укол, на саму Дарину. Киселёва явно поняла, о чём он говорил с отцом. И когда он намекнул отцу, что Дарина совсем не в его вкусе, и он не собирается даже давать ей надежду, она как-то совсем сникла. — Вы слышите меня, Дарина Петровна? — Катя трепала завуча по щекам, пока Алекс пытался включить свет на кухне. — Да как Вы живёте вообще в темноте? — Лампочки есть в пенале на балконе, но я не могу поменять сама — ростом не вышла. Даша говорила медленно и трудноразличимо. — Алекс, помоги мне отнести Дарину Петровну в комнату. Ей нужно лечь в постель. Он коротко кивнул и как-то даже обречённо запихнул телефон в карман. Присел возле завуча и просунул руку той под колени. Когда он вставал, поднимая Дашу, голова той упала ему на грудь. Катя придерживала руки Дарины, пока они пробирались наощупь в комнату. В комнате, к счастью, свет был. Катя сдёрнула покрывало, и Алекс сел на постель с Дариной на руках. Завуч была без сознания, из носа вновь струилась кровь. — Воды, дай воды, Катя! Он набрал воду в рот и резко выпустил через зубы в лицо Киселёвой. Даша открыла глаза. — Мы знаем, что у Вас диабет. Или мы сейчас же вызываем «скорую», или Вы говорите, какое лекарство Вам дать. Даша махнула рукой в сторону соседней комнаты. — Глюкометр, надо уровень содержания сахара измерить. Катя вскочила с пола, где сидела до этого, подвернув под себя ноги, и помчалась в направлении, указанном Дариной. Голова завуча лежала на коленях Алекса, волосы щекотали оголившийся пупок. Если бы это была Катя, он бы уже сто раз поменял позу, но это была просто завуч Киселёва. Просто тётка с папиной работы. Никакого желания. Он провёл рукой по груди и с отвращением посмотрел на пальцы. Кровь Дарины смешалась с её тушью и помадой, оставив на его рубашке отпечатки губ завуча. — Слишком низкий, Вам не надо колоть в себя эту штуку, Вам наоборот надо повышать сахар, — Катя выглядела встревоженной и напуганной. Даша скрутилась калачиком, соскользнув с колен Алекса, прижалась спиной к его бедру. Руки завуча были плотно прижаты к животу. — Что с Вами? — Больно, сейчас пройдёт, — Даша и хотела бы скрыть слёзы, но теперь кажется, что хуже быть уже не может, поэтому как-то всё равно, что подумают эти двое, у которых служебный роман в школе, где она директор. Хотя она искренне надеется, что на этот пост не успеет заступить. Всё скоро закончится. — Что закончится? Что? Последние слова Даша произнесла вслух, и Белозёрская услышала. Катя тронула Алекса за плечо. — Алекс, иди на кухню и приготовь крепкий сладкий чай, Дарине Петровне нужно зарядиться энергией. — А ты? Тупо спросил он, видно не желая оставлять Катю хотя бы на пять минут. — Мне нужно поговорить с Дариной Петровной. — Сейчас? Она просто кивнула, и ему не осталось ничего другого, кроме как идти готовить чай для Киселёвой. Тоже мне домохозяйку нашли! Но всё же отправился на кухню, вспоминая, где, она говорила, в этом доме есть лампочки. — Сильно болит? Катя тронула её за плечо. Да, так сильно, что ты представить себе не можешь. Но не там, куда ты показываешь, а глубже внутри и чуть выше и левее. Ладонь Кати накрыла пальцы завуча, сцепленные на животе. — Вы дрожите. Сейчас Алекс чай сделает. Вам нужно лекарство, я должна… мне нужно… Блин, Боже, можно я наберу Олю, я не знаю, что мне делать! Дарина, видно, уже не имела сил сопротивляться. Катя набрала номер подруги, но Оля не взяла трубку с шести гудков. Видно, подруга где-то приятно проводит время, хотя, если бы Ника не брала трубку, Катя бы решила, что ту уже четвертовал маньяк. Она заблокировала дисплей и бросила телефон на кровать. В комнате было прохладно и сыро. Катя почти запаниковала, — так было, когда она трясла Нику, что не подавала признаков жизни. Но то была родная маленькая дочь, а это — злая мегера с работы. Но Катя просто не могла поступить по-другому. Именно поэтому ладонь её отодвинула волосы со лба Даши, а пальцы стали поглаживать лоб. Медленно, осторожно, словно пробуя. Температуры не было. — У меня где-то был «Нурофен», но я не знаю, можно ли Вам… Даша согласно кивнула и прикрыла веки, мол, иди, отпускаю. Катя поднялась и развернула плед, накрыв Дашу до подбородка. Она секунду постояла возле кровати, думая, безопасно ли на секунду отойти в коридор, или лучше не рисковать, словно жизни Даши серьёзно угрожает опасность. Словно от того, прервёт ли Катя визуальный контакт, зависит хоть что-то в этой жизни. Алекс постучал в дверной косяк. — Проходи пожалуйста, Алекс. — Катя замолчала, уставившись на голую шею Алекса. Он снял рубашку, оставшись в одном пиджаке. — Из продуктов я нашёл только плавленый сыр. Вот пару бутербродов сделал. Вы же не поели пончики в школе. Даша подумала, что пончики ей совсем нельзя, или на ней не застегнётся и эта последняя юбка. А новую она не сможет купить в ближайшее время, ведь ей ещё выплачивать кредит за лечение. Но забота Алекса была милой. Он поставил поднос возле кровати на стол с компьютером. Пыль на мониторе свидетельствовала о том, что им редко пользовались. В кухне — идеальная чистота и совсем мало еды. Но ему пока не казалось, что завуч живёт одна. Катя вернулась с сумкой. Выдавив на ладонь две таблетки из блистера, она придерживала Дашу за плечи, пока та запивала таблетки водой. — Вам нужно переодеться. Где у Вас пижама? Алекс пожал плечами и сказал что-то о том, что надо поменять перегоревшие лампочки. Его спина скрылась в коридоре. Катя подошла к шкафу и решительно распахнула дверцу. Конечно, не стоит забывать, что она на вражеской территории, но жизнь человека всё же дороже пары недовольных фраз. Пижама нашлась почти сразу. Она помогла Даше расстегнуть пиджак и осторожно высвободила руки. Когда её пальцы дотронулись до пуговицы на манжете, Даша решительно отпихнула руку Кати. — Не надо, — глаза завуча вцепились в зрачки учителя экономики. — Пожалуйста. — Дарина Петровна, что Вы, как маленькая? Вам нужно расслабиться и заснуть, позвольте я всё же Вам помогу! Да, Даша просто совсем не знает Катерину Белозёрскую. Если та на что-то решилась, то её бульдозером не остановить. Пальцы Кати выиграли борьбу за манжет, но Даша так на неё смотрела, что ей стало не по себе. — Ты сбежишь, не хочу тебя разочаровывать так быстро. — Что за глупости? Тёмные глаза Даши смотрели с вызовом. — Белозёрская, не делай того, с чем потом не справишься. Посмотри хотя бы на свою дочь. Катя разозлилась, но бить Дашу теперь казалось нечестным. Поэтому она решительно отпихнула руки завуча и быстро, одну за одной, расстегнула все пуговицы на рубашке — от горла до замка на юбке. Она затаила дыхание, спуская ткань с плеч, обнажая светлый впалый живот. Катя смогла только выдохнуть, когда в полутьме стали видны шрамы. На животе — несколько длинных беспорядочных шрамов от операций, на гладкой шее — тонкая алая полоска. И руки. Чуть выше запястья — паутинка тонких порезов. Некоторые — совсем свежие. Катю замутило. Воспоминания накрыли мягкой лапой. Руки Ники были также обезображены. Вот только Дарина калечила себя гораздо дольше. Ника сказала, что она наказывала себя. За что же не может простить себя эта сильная стерва, у которой всё под контролем? Пальцы Кати до сих пор сжимали тёмную Дашину рубашку. Завуч чуть усмехнулась уголками губ. — Сможете теперь жить с этим, Катерина Анатольевна? Она сглотнула и кивнула. Сейчас не время было задавать вопросы. Да это и не имело значения. Катя решила, что что бы Дарина с собой не делала, так больше не может продолжаться. — Вам нужно отдыхать. Сейчас Вы поедите, и выпьем таблетки. Дарина непонимающе смотрела на неё, оставаясь в одном лифчике. Сидя в собственной кровати. Катя провела языком по губам, думая, что вызвало такую странную реакцию. Ну да, обычно она так говорила с Никой, употребляя слово «мы». Но Даша молчала и не мигая смотрела на Катю. — Давайте всё же переоденемся. Она просунула руки между руками Дарины и расстегнула той лифчик сзади. Стараясь не пялиться на голые груди завуча, Катя помогла Дарине натянуть пижаму. Просовывая руку в рукав она успела заметить маленький шрам чуть выше левой груди, прямо напротив сердца. На коричневом соске тоже осталась отметина. Они смотрели друг на друга. Алекс чертыхался в прихожей, переставляя табуретки, а две такие разные и неоднозначные женщины непрерывно смотрели друг другу в глаза. Что-то произошло, когда Катя дотронулась до плеча Дарины, поправляя одеяло. Даша не знала, какое этому может быть объяснение, но слёзы вдруг сами собой накатили на глаза. Она свернулась клубочком, зажав одеяло между ног. Зажмурилась изо всех сил, слёзы брызнули на подушку. Кожу под носом разъедало от запекшейся крови. Пальцы Кати сильно сжали плечо. Предплечье с силой вжалось в плечо и бок Дарины, когда Катя перегнулась к ней. Их лица были в нескольких миллиметрах друг от друга. — Вам плохо? Очень больно? Даша отрицательно покачала головой и дала волю слезам. Катя стала методично поглаживать талию завуча, вспоминая всякие утешительные слова, которые говорила дочери, когда та болела. Постепенно Даша успокоилась. Дыхание выровнялось. Катя натянула на неё ещё одно одеяло и приглушила свет. И потом она не раз ещё будет разочарована Дариной. Между ними будет много всякого такого, что даже Алекс пожалеет, что был здесь в этот вечер. Но Катя просто не могла бы поступить иначе. Она сидела в темноте комнаты, телефон пропускал СМС-ки Алекса, что давным-давно уехал домой. Пальцы поглаживали руку Дарины, разгоняя кровь, а Катя с тревогой вслушивалась в рваное дыхание женщины. И почему-то это стало самым важным — просто чтобы Киселёва дышала ровно, и чтобы пальцы перестали быть такими холодными. Но тогда, вглядываясь в бледное лицо спящего завуча, Катя ещё не знала, что отсчёт уже запущен, что она вляпалась в такое, с чем Даша не может справиться сама. И что всё только начинается, заканчиваясь.