Четвертый дар Смерти

Хогвартс, представший перед всеми во всем своем величии, к семи часам вечера практически полностью опустел. Длинные коридоры словно и не были никогда наполнены веселыми трелями студентов. Оставшиеся преподаватели активно обсуждали что и кто будет делать: Минерва в свойственной ей благодушной и жертвенной манере решила остаться в школе до прибытия министерской комиссии по контролю за темным вмешательством. Все делились своими впечатлениями и соображениями на этот счет, надеясь, не иначе как породить в этом бессмысленном споре истину. Единственный, кто знал правду, поспешил скрыться в своих покоях и собрать те немногие пожитки, которые годы тому назад привез из дома. Настало время возвращаться обратно. Северус думал об этом с какой-то странной грустью и одновременно радостью, словно прощался с добрым другом, которого ждет новая счастливая жизнь, в том числе и по его, Северуса, заслуге. «Да, — печально улыбаясь, думал про себя профессор, — это должно было когда-то случиться. Ему пора жить своей жизнью. Без меня». Говорить себе и думать так — две разные вещи. Северус знал, что не сможет вот так просто избавиться от избранного мальчика, не захочет этого. Всё его нутро как будто выворачивали наизнанку лишь от одной мысли, что ему придется вычеркнуть из жизни это отвратительное зеленоглазое создание, которое тогда, восемнадцать лет назад, в полуразрушенном доме в Годриковой впадине, смотрело на него и плакало. Северус до сих пор помнил тот не по-детски умный взгляд, наполненный такой болью и страданием, словно кроха и в самом деле понимал, что произошло. Картина эта стояла у профессора перед глазами: лежащая на полу Лили стеклянными глазами смотрела в пустое пространство дверного проема, а Гарри, пухлый малыш, сидя в своей кроватке, горько плакал, то и дело жалобно всхлипывая и агукая. Тогда Снейп даже не подошел к нему: побрезговал. Он не хотел притрагиваться к существу, которое должно было свергнуть самого Темного Лорда, но вместо этого уничтожило свою же мать. Пожалуй, думать так было высшей формой идиотизма и эгоизма, ведь никто, кроме Северуса и его уязвленного эго, не был виноват в смерти Лили. Стук в дверь заставил профессора, ушедшего глубоко в свои мысли, вздрогнуть. Рассеянно и без особого интереса оглядев творившийся вокруг беспорядок, Снейп, в несколько ловких движений палочки уложив весь багаж в незамысловатую пирамиду, направился к двери. На пороге стоял не кто иной, как Поттер своей собственной персоной. Вид у него был более чем странный: иссиня-черные волосы стояли торчком сильнее, чем обычно, а на щеке, от скулы до самого уха, виднелся четкий кровавый синяк. Подавив в себе острое желание позлорадствовать над мальчиком, Северус жестом пригласил его войти, краем глаза заметив позади Поттера несколько связанных между собой сумок. — Что Вы здесь делаете, мистер Поттер? — довольно резко и сухо спросил Снейп, взмахнув палочкой и пытаясь отыскать в одном из своих старых, потрепанных чемоданов Летейский эликсир доктора Летто. — Мне некуда пойти, — только и ответил Гарри, присаживаясь за небольшой круглый столик, стоящий рядом с камином, который выглядел удивительно убогим без огня. — Неужели? — Снейп иронически изогнул бровь, словно слова вызывали у него большие сомнения. Впрочем, они действительно вызывали большое сомнение, ведь Гарри был богатым молодым человеком, поправочка — богатым молодым героем, с собственным имением в полном распоряжении. Отыскав нужную баночку и учинив полный разгром, Северус подошел к Гарри и с непроницаемым видом всучил ему мазь. — Спасибо, — тихо отозвался Гарри, принимаясь обрабатывать рану, о которой, признаться, даже не вспомнил до этого момента. Набрав в ладошку хорошую пригоршню мази, парень, прикусив губу, чтобы не зашипеть от боли, нанес её на основной очаг. — Всегда так бывает, когда пытаешься поступить правильно? — Почти всегда, — Северус ловко выхватил из рук парня баночку и нанес лекарство на те участки, которые тот пропустил. — Но это неважно, когда ты сам знаешь, что поступил правильно. Люди часто не видят дальше своего носа. — А как понять, чего хочет человек на самом деле? — Гарри громко, пожалуй, даже слишком громко, сглотнул, открыто глядя на профессора. Северус с удивлением отметил, что Гарри, несмотря на показную дерзость, волнуется. Странный все же малец, жаль будет его терять. — Он делает всё от него зависящее, чтобы это получить, — профессор лукавил и даже не стеснялся этого. В конечном счёте, он говорил правильные вещи, а есть разница являются они правдой или нет. Главное, чтобы в них верил Гарри, а Северус… Северус заставит себя поверить, что хочет отделаться от Поттера, что не хочет его больше видеть. — По этой логике, Вы хотите от меня избавиться, так? — Гарри пристально смотрел на профессора, несмотря на то, что это причиняло ему огромное неудобство. — По этой логике, я не знаю, как у вас это вышло, но Вы вернули Хогвартс. — Забавно, — только и ответил Северус, всегда коротко и сухо выказывающий своё крайнее удивление или страх, — и зачем мне это надо, Поттер? — Чтобы я уехал и не мешал. Меня ведь «здесь больше ничего не держит», верно? — напряжение можно было почувствовать кожей, оно витало в воздухе, подобно духам. Поднявшись со своего места, Гарри уверенно пересек разделявшее их расстояние. — Почему бы не сказать правду, профессор? — Тебе давно пора было уехать, Гарри. — Я расстался с Джинни, — зло процедил Поттер-младший, словно бросал вызов, — Я предал своих друзей. Чего я еще должен лишить себя, чтобы на меня посмотрели как на человека? — Чего ты хочешь от меня? — Северус не ожидал того, что этот разговор примет такой вот оборот, хотя, справедливости ради, стоит заметить, что он вообще не ожидал, что такой разговор может состояться. В его планах было исключение любого вмешательства в жизнь мальчика. И самое странное, что он почти смирился с этой идеей. Почти. — Правды. Северус несколько минут испытующе смотрел на мальчика, после чего, мерзко улыбнувшись, справедливо рассудил, что Гарри сам этого захотел. Сам пришел. Сам начал допытываться и нарываться. Ловко прихватив парня за грудки, Северус не без удовольствия отметил зардевшуюся брешь в дерзкой маске великого героя. — Если ты не уедешь, когда-нибудь, если буду не в состоянии держать себя в руках, я тебя покалечу. И ты ничего не сможешь с этим поделать. Моё терпение отнюдь не безгранично, Поттер, — профессор старался говорить холодно, чтобы придать словам хоть какой-то вес, — Уходи, прошу тебя. Гарри приблизительно чего-то такого и ожидал от профессора. Выпутавшись из рук мужчины, он ловко обхватил его за шею и притянул к себе. — Я сделал всё возможное, — подбородок у парня дрожал от волнения, которое вовсе не помешало силой притянуть к себе профессора, заставив буквально склониться над собой. Прихватив зубами губу, Гарри не позволил мужчине отстраниться от него, разорвав нежную кожу до соленой крови. Внутри у Северуса бушевала буря: он не понимал, что ему делать. Впрочем, этот вопрос занимал его относительно недолго, услужливое сознание подсказало, что он тоже сделал всё возможное, чтобы этого не произошло, но, видит Мерлин, Гарри сам этого хочет. Крепко обхватив парня за талию, Снейп легко водрузил хрупкое тело на себя, подхватив парня под попу и заставив тем самым обвить себя ногами. Поттер, взвинченный до предела, сразу понял, что профессор перестал артачиться и, наконец, осознал неизбежность ситуации. Отпустив губу мужчины, Гарри попытался поцеловать того, но тот довольно грубо, как бы в отместку, прикусил его губу, сразу же зализав ранку. — Ты пожалеешь об этом, — говорил голос разума, который так никто и не хотел слышать.