no homo bro

Кирие вяло пихался. Сложно было двигаться, даже не больно. Казалось, что всё тело стало каменным, и всё, о чём он сейчас мог думать – это о том, что не хочет, чтобы его кто-то таскал на руках. Его держали крепко, прижимая ближе с каждой попыткой вывернуться, и Кирие сдался. Пытался что-то прошипеть, схватиться рукой за ворот чужой рубашки, но рука падала в пустоту каждый раз, когда он пытался её поднять и до чего-нибудь дотянуться. Голова кружилась, в глазах темнело. Кирие с трудом сосредоточил взгляд, увидев свой окровавленный живот. Точно. Ему Цезарь желудок вспорол. Мразь. Одежду только испортил. Будто осознав, что с ним произошло, организм внезапно начал реагировать на боль. Кирие зашипел – единственный звук, который он мог издать, и схватился рукой за рану. Оказалось всё больнее, чем он думал, и оставалось надеяться, что этот ублюдок получил пулю в череп. Кирие трясли, и дыхание над головой оказалось тёплым, но в этой ситуации – отвратительным. Он мог бы сам дойти до Робина, или Робин лучше бы дошёл до него. Он не собирается быть несчастным грузом, который даже передвигаться не может самостоятельно. Всё это, конечно же, оставалось лишь его в голове. И боль вновь начала утихать. В глазах снова начало темнеть, и Кирие с трудом сдерживал тяжёлые веки. Он не умрёт. Конечно, не умрёт. Он же бессмертный. Но не может же он просто взять, и дать слабину. Кирие сделал пару глубоких вдохов, но это мало помогло. Глаза закрылись, и рука на ране начала медленно разжиматься. Тогда, словно сквозь толщу воды, он услышал голос: — …рие! Кирие! – Благородный принц внезапно остановился, и начал его трясти. – Открой глаза! До клиники Робин Гуда всего ничего, не вздумай тут вырубаться! Не помру же. Это хотел ответить Кирие, но язык не слушался. Пришлось поднять голову, открыть глаза и моргнуть, хотя бы в знак согласия. Видел он плохо, сплошные размытые силуэты, но решил не пытаться что-то разобрать. Пробежка до клиники вновь началась, Кирие вздохнул, и положил голову на чужое плечо, стараясь не закрывать глаза. Сейчас Карамия казался неожиданно тёплым.