Границы моей нормальности

Я не успеваю поднять сковородку, как отец врывается на кухню с вопросами о том, что случилось, и всё ли у меня в порядке. Уверяю его, что совершенно не пострадала от последствий собственной криворукости, и, более того, сковородка тоже цела и невредима. После этого я беру другую сковороду, накладываю ему курицу с макаронами, ставлю всё это на плиту и иду в папину комнату, чтобы найти невесть куда запропастившийся блокнот среди коробок с вещами. Я точно помню, как упаковывала его каждый раз перед переездом, втайне надеясь, что отец вновь вернётся к писательству. Не знаю, что послужило причиной его внезапного приступа вдохновения, но я готова отдать всё на свете, чтобы отец вернулся к написанию книг. Серьёзно. Если вдруг прямо сейчас передо мной возникнет дьявол и предложит расписаться кровью в контракте на продажу души, я отрежу себе руку и спрошу, будет ли этой крови достаточно, или мне выжать из себя ещё пару литров. Мой папа должен снова начать писать, ведь это лучшее из всего, что он умеет. Ещё когда я была ребёнком, мама читала мне на ночь детские книжки, которые папа писал специально для меня, и я засыпала, полностью погружаясь в сказочные миры, созданные его безграничной фантазией. Когда я стала старше, я тайком читала романы, которые он написал ещё до смерти мамы, и полностью растворялась в каждой книге, в каждой странице, в каждой строчке… Каждая из его историй казалась мне такой живой и настоящей, словно бы я пережила вместе с персонажами каждое мгновение их жизней. Именно благодаря его примеру я решила попробовать стать писателем. Но мне, увы, не хватает таланта, чтобы овладеть этим приблизительно так же мастерски, как мой отец. - Нашла! – объявляю я, выбираясь из-под кучи коробок. Наверное, надо было разобрать их ещё неделю назад, но моя лень не позволила мне это сделать. Я смахиваю с блокнота пыль и протягиваю его отцу. – Надеюсь, вдохновение тебя не покинет. - Думаю, оно со мной надолго, - улыбается папа, с трепетом принимая потрёпанный блокнот из моих рук. Кажется, я даже не заметила, когда дьявол забрал мою душу. – Спасибо, что сохранила это. Я думал, он уже давно отправился на мусорку. - Я верила, что ты рано или поздно вернёшься к этому, - говорю, неловко переминаясь с ноги на ногу. Этот момент кажется мне едва ли не более значимым, чем день моего появления на свет. Впрочем, тогда я, наверное, не осознавала всей важности момента, а думала лишь о том, что меня выдернули из тёплого места с бесплатным неограниченным питанием. – Помнишь, что ты говорил, когда я была ребёнком? Писательство – это часть души. От этого не уходят, ведь невозможно сбежать от самого себя. - Удивительно, что ты это запомнила. Тебе ведь, кажется, было восемь, - бормочет мужчина, потрепав меня по волосам. Я пожимаю плечами. Я запоминала каждое слово, которое он мне говорил, ведь с самого детства мечтала быть такой же, как папа. – Мм… София… у нас ничего не горит? Я срываюсь с места, вспомнив об оставленной на плите курице. Когда я прибегаю, она уже успевает безнадёжно прилипнуть к сковородке, и мне приходится бросить всё это в раковину и залить водой, надеясь, что хотя бы к завтрашнему утру мне удастся отодрать курицу от поверхности сковороды. - Я возьму другую сковородку, - вздыхаю, открывая шкафчик для посуды. Но мужчина с улыбкой качает головой. - Не надо. Я съем и холодное, - с этими словами он берёт чистую тарелку и накладывает себе остывший ужин. Я сажусь напротив него. – Это не самая большая проблема в моей жизни. Некоторое время мы сидим в тишине. Я ставлю чайник и возвращаюсь за стол, борясь с желанием завести разговор на тему, которая может показаться несколько неловкой. Но я должна спросить об этом. - Так… ты расскажешь мне о женщине, которая тебя вдохновила? – начинаю осторожно, заламывая пальцы на правой руке. Мужчина давится макаронами, и я спешно протягиваю ему предусмотрительно подготовленный стакан воды. - Как ты… как ты догадалась? – спрашивает папа, сделав несколько больших глотков. Я улыбаюсь. Это было несложно. Ничто не вдохновляло его больше, чем любовь к моей маме. – София, если ты думаешь, что я забыл твою маму, это не так… Она всегда будет в моём сердце, и ни одна женщина не сможет заменить её. - Я знаю, но… может быть, мама подвинется и освободит в твоём сердце место для кого-то ещё? – выдыхаю, осторожно касаясь его руки. Я не знаю, насколько правильно то, что я говорю, но я хотела бы, чтобы папа, наконец, отпустил чувства к призраку давно покинувшей нас женщины. Я верю, если бы она знала, что папа по-настоящему счастлив, это освободило бы её. – Просто… прошло столько лет… Я не говорю, что ты должен забыть её, но эти воспоминания не должны делать тебя несчастным. Ни одна женщина не сможет заменить мне маму, но ведь не обязательно воспринимать это так, да? Я имею в виду, у меня может появиться кто-то вроде ещё одного взрослого наставника. - Я уже говорил тебе, что ты лучшая дочь? – усмехается папа, возвращаясь к своему ужину. Кажется, он говорил об этом около… миллиона раз. – Но я думаю, что говорить о чём-то серьёзном пока рано. Мне нравится одна женщина, а я нравлюсь ей… Давай пока оставим этот разговор? Я беззаботно киваю, вставая, чтобы убрать со стола грязную посуду. По правилам её должен вымыть папа, ведь я приготовила ужин, но я вижу, как он устал, поэтому сделаю это сама. Всего лишь пара тарелок. - Кстати, как продвигается написание твоего романа? – интересуется вдруг мужчина, и я едва не роняю чашку. Теперь уже мне становится очень неловко. – Я знаю, ты просила не спрашивать об этом, но, может быть, тебе нужен совет? Я с радостью помогу. - Пожалуй, ещё рано говорить о романе. Мне просто нравится писать всякую ерунду, а ерунде не особо нравлюсь я… - лепечу, доставая из раковины упавшую чашку. Единственное, чего я на самом деле боюсь в этой жизни – разочаровать своего гениального отца. – Давай поговорим о чём-то другом? Мне нравится один парень, и я… собираюсь с ним переспать. - Вот как… - задумчиво отзывается папа после короткой паузы. Я киваю, отворачиваясь к раковине. – Ты уверена, что это того стоит? - Нет, но… разве я не в том возрасте, чтобы совершать ошибки? – отвечаю легкомысленно, закручивая кран. Мужчина согласно кивает. – Тогда решено. Я пересплю с ним. На самом деле я ещё не решила для себя, как далеко зайдут наши отношения с Кириллом. Мне просто так сильно хотелось отвлечь папу от неудобной для меня темы, что я сболтнула первое, что пришло в голову. Впрочем, возможно, в последнее время подобные мысли и не покидали мою голову. - Наверное, я уже пойду. Завтра в школу, - вздыхаю, целуя папу в колючую щёку. На самом деле я думала ещё пару часов посидеть над набросками романа. – Спокойной ночи. - София, - зовёт меня вдруг мужчина, уже когда я собираюсь выйти из кухни. Я оборачиваюсь. – А ты уверена, что хочешь, чтобы это стало ошибкой? Если нет, то, может, не стоит спешить? Если я не буду спешить, то позволю себе признать, что это важно для меня, что я к этому привязана. А для меня привязанность – непозволительная роскошь, ведь слишком мала вероятность, что мы надолго задержимся в этом городе…