Любовь по Обмену

POV Киоко Эта ночь выдалась бессонной. За окном бушевала злая метель, грозящая запутать, сбить с дороги людей, всё ещё возвращающихся в свои тёплые дома. Насчёт людей я была не уверена, а вот мои мысли действительно были сбиты с толку и я не знала, куда деть себя. Тревога и нервозность давали знать о себе, не давая уснуть. Завёрнутая в тёплый плед, я неподвижно стояла у окна с чашкой горячего какао, который любезно приготовил Кастиэль. Невидящим взглядом я смотрела в одну точку и думала, что же будет дальше. В последние недели я стала замечать, что временами жизнь будто выкидывает меня за палубу своего корабля, оставляя тонуть в своём прошлом. Вдруг я почувствовала, как что-то горячее обожгло меня в районе груди. — Малышка, осторожнее! — Кас бережно взял чашку с горячим напитком из моей руки. — Ты вся ходуном ходишь…замёрзла? Я медленно перевела тусклый взгляд на парня и также медленно опустила его на дрожащую руку. Сжав её в кулак, я прижала руку к груди и вновь устремила взгляд в стёкла. Сейчас я более не могла контролировать своё тело. POV Кастиэль Я не знал, куда себя деть. Признаться честно, не такой ночи я хотел. Киоко провела стоя у окна больше двух часов, почти не двигаясь. Я не мог понять, что же у неё на уме и тем более, не знал, как ей помочь. Делая это чёртово какао, которым только что обожглась Киоко, я перебирал самые ужасные варианты развития событий. Я боялся, что пока я здесь, внизу, девочка сделает что-нибудь с собой. Заговорить с ней я не решился до сих пор, меня так пугало её состояние. Уже два часа я провёл сидя на кровати в полнейшей тишине. Мне стало казаться, что около полуоткрытых штор призрак, который вот-вот улетит. Самое страшное было то, что мы оба понимали — чему быть, того не миновать. POV Киоко Некоторое время спустя, домой, с рейса, вернулись Валери и Жан-Луи. Что-то сказав мне, Кастиэль вышел из комнаты, а его слова застряли где-то в моей голове на грани сознания. Я не знала, как можно было описать моё состояние, но это было что-то между потерей сознания и гипнозом. Подойдя наконец к кровати, я легла и тут же отключилась. …Снова выстрелы. Я открываю глаза и мы на охоте с моим отцом. Папа приказал мне быть около палатки и далеко не отходить. Недалеко от меня, в кустах, вдруг что-то зашевелилось. Я испугалась и отошла на несколько шагов назад, ближе к палатке. Пошуршав ещё немного в зарослях, нечто выбежало и направилось ко мне. — Это кабанчик! — воскликнула я и поймала животное. Я аккуратно погладила его и пошла туда, откуда только что вышел зверёк, наверняка его мама будет искать. Раздвинув заросли, мои глаза расширились. В метре от кустов лежал большой кабан с пулей в голове. Они застрелили маму кабанчика! — О нет, малыш, что же мне делать? — с грустью в голосе шепчу я. Я повернулась в ту сторону, откуда выходил отец. — Папа, я нашла маленького кабанчика, его мама умерла. — сообщаю я. — Дай его мне. — строго говорит он. Я неуверенно протягиваю папе животное и Томоэ грубо кидает его на землю, затем наводит ружьё и… — НЕТ, ПАПА! — из меня вырывается горловой вопль, но уже поздно… — Раз не может выжить сам, значит туда ему дорога. Слабаки умирают, не хочешь сдохнуть, стань сильным, полагайся лишь на собственные силы, а не можешь, прощайся с жизнью. Сидя в палатке, я сжалась в клубочек и тихо заплакала. Зачем он сделал это? Зачем он убил кабанчика? Он же совсем малыш… Проснувшись от сильного чувства обиды и бессилия, я поднялась на кровати и посмотрела на часы. Я проспала всего лишь час. Как ни странно, в комнате я была одна, но была накрыта одеялом, это означало, что Кастиэль был здесь. ~Несколько дней спустя~ Утро началось как обычно и ничто не предвещало беды. Шёл третий урок и вдруг в класс заходит директор, все встают. — Садитесь. — она кивает ученикам. — Я на минутку. Мне нужна Киоко. — Да, мадам. — я встаю и подхожу к ней. — Приехал Ваш отец, он уже у меня в кабинете. — выйдя за дверь, оповещает меня мадам Шермански. Меня будто огрели чем-то тяжёлым. Я почувствовала, как мои внутренности сковывает дикий ужас, а по телу побежали мурашки. Шумно сглотнув, я выдыхаю и мы заходим в кабинет. Увидев нас, отец поднимается со стула и шумно вдыхает, когда видит меня. Моё тело снова сковывает и голова опускается вниз. — Добрый день, папа. — тихо говорю я, остановившись у двери. Отец пронзает меня ледяным взглядом и сплетает на коленях пальцы. Он взбешён. — Садитесь, мисс Хасэгава. — директор показывает на стул рядом с папой, но мои ноги меня не слушаются. — Спасибо, мадам, она постоит. — отвечает за меня отец. — Давайте продолжим. — Так вот, мы как раз говорили о том мальчике Кастиэле, родители которого любезно согласились принять девочку. Мальчик очень способный, но в тоже время своевольный, вспыльчивый, но повторюсь, способный. — Могу я посмотреть его досье? — просит отец. — Да, конечно. — мадам Шермански достаёт из ящика досье и папа досконально его изучает. — Много прогулов, замечаний, невыполнение домашних заданий…почему мою дочь поселили к местному отребью? — с укором спрашивает отец, недовольно глядя на директора. — …Ну что Вы, мы записали девочку в семью Натаниэля, просто произошло так, что с семьёй этого мальчика она познакомилась быстрее и изъявила желание остаться с ними. — Что? — папа удивлённо поднимает на меня глаза и я вновь опускаю голову. — Что ж, ясно…могу я пообщаться с учителями Киоко? — Да, конечно. Сейчас свободен месье Саванна, пойдёмте, я провожу Вас. — Спасибо. Мы выходим и я как собачонка плетусь за отцом. Мои руки дрожат, а в горле образовался ком. Мне хочется кричать и плакать, а ещё хочется, чтобы Кастиэль обнял меня. За час мы обошли всех учителей. К счастью, никто ничего не сказал о моих прогулах и оценках, но наверняка он видел журнал, так что… — Сколько у тебя уроков? — спросил папа, когда мы остались наедине. — Восемь. — Что насчёт контрольных или самостоятельных работ? — Сегодня ничего нет, отец. — Тогда я заберу тебя с уроков, думаю, нам есть, о чём поговорить. — повернувшись ко мне спиной, сообщает папа. — …Д-да, отец… — выдавливаю я из себя, сдерживая слёзы. Выйдя из школы, мы сели в чёрную машину и поехали в неизвестном мне направлении. Я медленно сняла свою сумку и положила её на колени. — Ничего не хочешь мне объяснить? — спрашивает он после долгого молчания. — …Что именно? — неуверенно интересуюсь я, смотря из-под ресниц на сурового Томоэ. — Давай начнём с того, что ты сделала с волосами. Позволь полюбопытствовать, кто разрешал тебе красить их в этот чудовищный цвет? Я промолчала, опустив глаза в пол. — Я не слышу ответа на поставленный вопрос или ты перестала понимать родной язык? — Н-нет, я понимаю тебя… Э-это просто тоник и я подумала, что… — Что? Что ты могла подумать? Что если ты покрасишь волосы, то станешь лучше всех и умнее всех?! Неужели тебе никто никогда не говорил, что красят волосы исключительно девушки лёгкого поведения?! С каких пор моя дочь ведёт разгульный образ жизни?! — …Это не так… — шепчу я. — Что? — Прости отец… — Киоко, ты выставила себя на посмешище, понимаешь? Ты опозорила себя на всю школу. Тебе должно быть стыдно. Почему они распущены? И волосы заплетать тебя на занятия не учили? Когда люди разговаривают с тобой, они должны видеть твоё лицо, а оно у тебя в волосах! Это верх неприличия! — Прости, папа… — я забираю волосы на одну сторону, что открыть половину лица. Мы выходим из машины и разговор продолжаем уже в номере отеля, где Томоэ остановился. — Что за одежда? Что за одежда, Киоко?! Почему юбка с трудом прикрывает твои…в чём дело, Киоко?! В кого ты превратилась за полгода?! Оценки ужасные, в журнале появились прогулы! Что ещё ты научилась делать у этого выродка?! Может он уже и оттрахал тебя где-нибудь за углом?! — кричит отец, ударив кулаком по стене. — Ты преувеличиваешь. — говорю я, заглянув ему в глаза. — Нет, дочь, это я ещё приуменьшаю! Знаешь, я не удивлюсь, если вместо уроков вы уже ходите за алкоголем! Ты хоть понимаешь, до чего доведёт тебя общение с ним?! Максимум, чему он может научить тебя, это шляться по ночам, пить, курить и ах да, конечно же не забудет заделать тебе ребёнка, если ещё не успел! — Неправда. Папа, это неправда. Кастиэль не такой, он очень хороший, ты его совсем не знаешь! Ты не имеешь право так говорить о нём! — Ах, ты маленькая паршивка! — отец замахивается и больно ударяет меня. Я теряю равновесие и больно ударяюсь головой об пол. В глазах плывет и последнее, что я слышу, это вскрик отца. — Киоко! Моё сознание куда-то уплывает и темнота поглощает меня.