***
Уроки длились мучительно долго. Один за другим, они тянулись вязкой жижей, похожей на мёд, но гораздо более горькой на вкус. По их окончании я выхожу из класса словно из ног до головы обмазанный этой дрянью. Все ученики толпой выходят из школы, а я поднимаюсь на верхний этаж, к кабинету, в котором учится класс Каэля. И опять вижу пустое место за партой, где он и сидит. А его одноклассники, отходя подальше, в очередной раз повторяют: —Не было его сегодня. Не дослушав до конца, я разворачиваюсь и ухожу. Пошла уже третья неделя, как он не приходит в школу. В один день просто исчез без следа, не оповестив никого. Но, похоже, никто особо и не волнуется, где он, как он, что с ним. Надо мной словно снова начали сгущаться тяжёлые грозовые тучи. Холодная пустота поглощает всё вокруг. Хотя нет, не так. Она уже давным-давно всё поглотила, но спокойно сосуществовала со щебетаньем птички, постоянно летающей возле меня. Стоило маленькому пернатому выпорхнуть из моих рук — и пустота воцарилась в молчаливом мирке. Мне не хватает этой птички. Я бы запер её в клетке или крепко держал бы в руках, прижимая к сердцу,Лети и не возвращайся.
***
Сегодняшний день ничем не отличался от вчерашнего. А вчерашний от позавчерашнего. А позавчерашний… Ай, плевать. Ноги отказываются нести меня домой, да и вообще куда-либо ещё. Я еле-еле переставляю их, шаркая по полу. Шея вяло держит голову на плечах, опустив её вниз. Прохожу мимо класса, в котором учится Каэль. Может, зайти? И увидеть пустующую парту? Спасибо, я сыт этим по горло, уже ничего другого есть из-за этого не могу. Становится больно. Мучительно, адски, дьявольски, чертовски, да как только может быть, так больно. Сердце бьётся быстрее, дыхание учащается, а тело содрогается от бьющей высоковольтным разрядом тока боли. Я взрываюсь. Топаю к ближайшей подсобке. Вот она, уже за углом. Туда никто не заходит, никогда не проверяет. А самое главное — кто-то выбил замок, и она всегда открыта. Скрываюсь в тени подсобки. От кого я пытаюсь скрыться? Или от чего? От себя самого. Глубоко дышу. Вдыхаю почти весь воздух в подсобке и выдыхаю его вместе с легкими. Они, правда, к такому готовы не были, так что я сразу же закашлялся. Пытаюсь собрать все мысли в кучу. Не получается. Не получается, чёрт возьми! Руки трясутся, но тянутся к сумке. Я роюсь среди учебников и тетрадей, и где-то на дне рука нащупывает-таки коробочку с таблетками. В полумраке буквы безбожно расплываются, не давая даже прочитать название. К чёрту название, самое главное — они должны помочь. …Закончились. В тихом отчаянии я кончиками пальцев ощупываю пластинку без таблеток. Я прикусываю язык, пытаясь не выругаться всем знакомым мне матом. Почему? Вот почему именно сейчас оказывается, что я носил в сумке пустую пачку из-под таблеток вместо, собственно, самих таблеток?! — Может, если бы ты не разводил бардак в своей сумке, ты бы заметил это раньше. Кассандра смеётся. Смеётся с моей беспомощности.***
Какой противный резкий запах. Я разлепляю глаза чисто ради того, чтобы увидеть, что за дрянь у меня под носом. Надо мной корячится с ваткой в руке недовольная медичка, а на периферии моего зрения мелькает голубое пятно. — Всё, очнулся, — с нотками презрения констатирует факт женщина, убирая вонючий кусок ваты. Я поднимаюсь, приняв сидячее положение на кушетке. Каэль сидит на стуле слева, подперев голову рукой. Он мягко улыбается, с облегчением посмотрев на меня. — Знаешь, Натаэль, у меня внезапно столько вопросов к тебе возникло. — Он, закинув ногу на ногу, подпёр свою голову и второй рукой. — У меня тоже, знаешь ли. — Голова кружится, но я пытаюсь говорить связно и внятно, хотя получается как-то вяло. Каэль уже открывает рот, чтобы ответить что-то, но его перебивает медичка: — Идите уже отсюда, поговорите в другом месте. Парень удивлённо смотрит на неё и встречает недовольный взгляд. М-да, женщина явно не в духе. Пожав плечами, он берет меня за руку и вскакивает со стула. От таких резких движений я покачиваюсь и кое-как поднимаюсь с кушетки. — Всё в порядке? — заботливо спрашивает Каэль, на что я киваю головой, слабо пытаясь удержаться на ногах. — Позорище, — бубнит себе под нос медичка так, чтобы я точно это услышал. Друг крепче сжимает мою руку, которую я еле-еле чувствовую. Я замечаю, что её успели туго забинтовать, пока я валялся в отключке. Каэль так аккуратно сжимает её, будто боится сделать ещё хуже. Хотя, казалось бы, куда ещё хуже? Позабыв обо всех наших нынешних проблемах, мы выходим из медпункта и направиляемся по пустому коридору прямиком к выходу. — Давай я проведу тебя домой, Натаэль. — Угу.***
Лёгкий весенний ветерок развеивает немного отросшие волосы цвета неба. Каэль всю дорогу идёт молча, на все мои вопросы отвечая, что обо всём мы поговорим завтра, а сейчас мне надо отдохнуть. Как же он уверен в завтрашнем дне. У ворот моего дома стоит, как стражник, Марсель, скрестив руки на груди и как-то зловеще улыбаясь. Похоже, пока мы торчали в медпункте, он успел вернуться с универа, хотя сам с утра ворчал, что у него пар сегодня выше крыши. — Вот и всё, я пошёл. — Друг пихает меня в руки Марселю, а сам спешит ретироваться, чтобы не нарваться на разговор. Не получается. — Стоять, — приказным тоном говорит старший, и Каэль останавливается, повернувшись к нему с обеспокоенным лицом. — Буквально парочкой слов перекинемся. О чём они могут болтать, мне узнать, видимо, не суждено: Марсель отправляет меня в дом, и я, опустив голову, повинуюсь приказу. — Стой, ты куда пошёл?! — возмущённо спрашивает Кассандра, плетясь где-то позади. — В дом. — И тебе не интересно, о чём они говорят? — Она, змеюка-обольстительница, пытается искусить меня. — Меня это не волнует. —Да тебя это должно волновать в первую очередь, идиот! — кричит на меня Кассандра, возникая прямо перед дверью, сразу же осознаёт, что сказала, и исправляется: — Ой, я имела в виду солнышко. Жестом сребровласка приказывает мне вернуться подслушивать. Настроена она явно очень решительно, ну или же в ней проснулась бабская любовь к интригам. Я разворачиваюсь и бесшумно подхожу к поросшему плющом каменному забору. С той стороны слышится недружелюбный разговор. Пытаясь разобрать, о чём они говорят, я вплотную прислоняюсь к холодным камням, перевязанной рукой прикрывая рот, чтобы не издавать лишних звуков. — Что, на безрыбье и рак — рыба, да? — говорит Марсель с непонятной иронией. — Нормальные люди с тобой уже не водятся, то ты на таких себе перешёл? — Не неси ерунду. — Я еле узнаю голос Каэля. — Нет, серьёзно, — продолжает толковать старший, — это же о тебе в прошлом году вся школа сплетничала, да? И тебя не выгнали? — Перестань. Кто старое помянет… — Всё так же зарабатываешь себе на жизнь всякими грязными путями? — Марсель перебивает Каэля, не сбавляя иронию в своём голосе. — Мне нужны эти деньги. Насобираю нужную сумму — и завяжу с этим, лады? — Не-не-не, я всё понимаю. Ты себе и дальше торгуй телом и, может, однажды накопишь на немного уважения к себе, — он опять его перебивает, — но давай так: пока не завяжешь, к Нату не подходи, а? — А ты не вмешивайся, а? — Каэль перекривляет Марселя, и на миг наступает тишина. — Я не вмешиваюсь, ни в коем случае. Просто, знаешь, он мой брат. Я за него ответственность несу и всё такое. — Ну да, ну да, вижу я, как ты несёшь ответственность. — Что-то с этим не так? — подозрительно спрашивает Марсель. — Не-не, всё в порядке. Давай уже закончим этот тупой разговор. — Не, подожди, я серьёзно. Вот просто возьми и отвянь от него, не хочу видеть тебя с твоими сучьими повадками рядом с Натом. — Сучьими повадками, говоришь? — как-то понуро отвечает Каэль. — Ага. Так что снимай свои розовые… Нет, голубые очки вашей крепкой дружбы и держись от него подальше, а то хуже будет. Не тебе ли понимать, что если не отвалишься подобру-поздорову, то проблем только прибавится? Поверь мне, приду в школу и въебу прямо при всех. Всё равно я оттуда уже выпустился. Не дождавшись ответа, Марсель закрывает ворота, хватает меня за ухо и тащит в дом. — И тебе тоже наука будет, — говорит старший, отпуская меня. — Что ты имел в виду? — спрашиваю я, потирая ухо. — Под всем вот этим? — Он знает. — А я — нет. Марсель смеётся, подходя ко мне сзади. Я чувствую, как его руки опускаются на мои плечи, а его голова ложится на правое плечо. — Таких, как он, — нежным голоском тянет Марсель, — называют хастлерами. —Чего? — Не чего, а кого. — Брат снимает с меня плащ и вешает его в шкаф. — Хастлеры. Ни рыба ни мясо. И мужиками не назовёшь, и на баб не похожи. Цепляют всяких старых извращенцев и косят хорошие деньги за ночь. Тебе ведь не нужно сейчас устраивать сеанс полового воспитания и на примере пестиков и тычинок рассказывать о существовании проституток и им пободных? Откуда он это только знает? — В прошлом году, когда я выпускался со школы, девчонки-сплетницы об этом всем старшеклассникам растрындели, — продолжает он, — а тут он волосы в голубой цвет покрасил! Где-то месяца три все шутили, мол, какой Каэль, такие и волосы. Марсель смеётся, сев на стоящую в коридоре табуретку. — И ведь правду говорили, — внезапно серьёзней говорит брат. — Я тогда ещё в спорткружке с ним состоял — хорошо, что мы его выгнали. Позора бы было... — Выгнали? Он же говорил, что недавно ушёл по состоянию здоровья. — Веришь словам шлюхи? — Ладно, я понял. — На самом деле я ни черта не понял, какое это именно ко мне имеет отношение, но слушать дальше мемуары Марселя я не собираюсь. Как только я ретируюсь к себе в комнату, то сразу же падаю на кровать лицом вверх. Смотря на потолок, я пытаюсь собраться с мыслями, понять, что произошло несколько минут назад и как это повлияет на моё ближайшее будущее. Каэль только объявился после двух с лишним недель отсутствия, и тут мне внезапно говорят держаться от него подальше. Тогда к кому мне держаться поближе? Мне так сложно решить. Все, за кого я цепляюсь, чтобы выжить, пытаются избавиться от меня. Значит ли это, что мне пора отпустить их всех и пытаться идти вперёд самостоятельно? — Ты не находишь это весёлым, Натаэль? — Кассандра лежит возле меня и тянет свою бледную ручку к потолку. — Даже у твоего мальчика с волосами цвета неба есть недостатки. — А не ты ли это всё устроила? — с подозрением спрашиваю я. Это ведь она заставила меня подслушивать. —Не вини демонов в грехах, что их люди сами совершили. — Что ты имеешь в виду? — То и имею. Раз уж душка его подалась в блуд, так пусть сама и катится к чертям. Кассандра победно заливается звонким смехом.— Натаниэль, теперь ты будешь только со мной, ведь так?