Карма

      — Ты знал, что ты абсолютно невыносим? Ты знал?!              — Не веди себя как ребёнок. Так для тебя будет лучше.              Они редко готовят вместе. Может, потому что оба любят кем-то командовать и ненавидят подчиняться сами. А может, просто за столько лет потеряли любую связь. Хоть они всё это время прожили под одной крышей, это отнюдь не пошло на пользу их отношениям. Сложно найти людей, настолько близких по крови и далёких душой.              — А откуда тебе, скажи мне на милость, знать как будет лучше для меня? Ты за всю жизнь — всю жизнь! — ни разу не сделал для меня лучше. Я торчу в этом городе из-за тебя, девушку не могу найти из-за тебя, всё моё будущее идёт к чёрту из-за тебя!              На пике ярости Марсель втыкает нож в деревянную доску, прекратив нарезать луковицу. Издавая тяжёлый выдох, отец лишь качает головой, не отвлекаясь от готовки.              — И всё же ты слишком глупый, чтобы увидеть, как обстоят дела на самом деле. Так я хотя бы уверен, что ты нормально живешь, общаешься с надежными людьми и имеешь хоть какое-то будущее.              — Да ты просто держишь меня возле себя, потому что боишься остаться один! — Марсель закипает ещё сильнее, готовый взорваться от любого лишнего слова. — Будущее, говоришь? Такое же жалкое, как у тебя? Нет уж, спасибо, я лучше построю своё будущее сам.              — Чем тебя не устраивает возможность стать юристом? Это отличная профессия… Перспективная.              — Да тем, что единственная причина, по которой ты вцепился в эту профессию, это потому что ты, о великий умник, в своё время не смог отсудить особняк и остался ни с чем!              — Марсель!              — Я ведь всё правильно говорю, не так ли? Хочешь, чтобы я сделал всё то, что не смог ты?              — А если и так, то что в этом плохого? Дети должны помогать родителям.              Марсель давится таким ответом. Внутри него словно что-то щёлкает, и вся накопившаяся злость отходит на второй план, уступая глубокой обиде, которая крепко сжимает серце в тиски.              — Ты этого не заслужил, слышишь?              Ну же, сделай это. Сделай, что хочешь.              — Даже сейчас ты не видишь ничего, кроме себя самого. Чего хочу я, ты ни разу даже не спросил. Только твои желания, только твои планы, которые должен воплотить я. Я!              Закончи всё здесь и сейчас. Освободи себя от этого бремени.              — И после этого ты хочешь, чтобы я тебе помогал?!              В голове вспыхивает с новой силой злость. Схватив с плиты раскаленную сковороду, Марсель что есть силы замахивается.              Кажется, пахнет жаренным.       

***

      Я вскакиваю с кровати в холодном поту. Нет, я не испугался сна, меня просто словно выбросили из него. Я недостоин смотреть, что было дальше?       

Или я увидел всё, что было нужно?

      Бред, это ведь просто сон. Нереальная картинка, которую создала больная голова.              Уставившись в потолок, я ложусь обратно, размышляя. Всё же что-то меня зацепило. Мне впервые снился дом. Всё казалось таким настоящим и привычным, кажется, я чувствовал запах еды и слышал голоса, словно наяву. Если так посудить, это едва ли не самый нормальный сон. Не кошмар, просто сон. Неужели я заскучал за домом?              В мире нет ничего хуже скуки.       

***

      — Принцесса, ты всё проспишь. — Тринадцатый по-хозяйски садится на мою койку, словно меня на ней и нет вовсе. — Проснись и пой.              — Ты опять забыл моё имя?              Неохотно поднимаясь, я пытаюсь столкнуть парня с моего места. Тот в ответ лишь ухмыляется и не сдвигается ни на миллиметр. Должен признать, у него довольно много силы, которой он, по всей видимости, не умеет распоряжаться.              — А может, мне нравится называть тебя так. Отлично же звучит!              — Значит, забыл. Натаниэль я.              — Заткнись, я не спрашивал, — парирует Тринадцатый, на секунду перестав улыбаться.              Мы встречаемся взглядом и почти сразу же отворачиваемся. Пусть мы заперты вместе уже долго, ощущение недосказанности никуда не девается. Пустые жесты, слова, которые не имеют смысла — всё действительно выглядит так, словно мы незнакомы. Рядом с ним всё кажется неправильным: не то время, не то место, не тот исход…              — Натаниэль! — Тринадцатый внезапно выкрикивает моё имя громче обычного. — Не делай вид, что не слышишь. Тебя зовут.              И вот опять поток моих мыслей прерван. Даже как-то неприятно.              Я покорно поднимаюсь с койки и направляюсь, куда мне повелевают. Остановившись на пороге гостевой комнаты, я не решаюсь войти, обдумывая полузабытый ночной сон.              — Чего стоишь? Не узнаешь уже, что ли? — Марсель поворачивается ко мне лицом, поправляя галстук.              По правде говоря, не узнать сейчас Марселя кажется вполне возможным. Брат никогда не носил такие парадные костюмы, к тому же чёрные. До этого момента я мог бы даже поспорить, что у него такого даже в гардеробе не было.              — Выглядишь как-то слишком празднично. — Я снова измеряю Марса с ног до головы.              — Ну, для меня это своего рода праздник, — Марсель кладёт руку мне на плечо, — но должно всё же выглядеть как траур.              — Какой ещё траур?              Марсель строит трагичное лицо и наигранно кладет руку на сердце.              — Наш дом сгорел. Остались только мы с тобой…              Может, то, как Марс подал это, испортило впечатление, но я как-то и не ощущаю ничего от этих слов. Я понял, что произошло, но… Мне всё равно?              — Всё такой же безразличный, как обычно. — Марсель качает головой и отстраняется. Когда я опомнился, изображать шок и печаль было уже поздно.              — Твоя актёрская игра меня не впечатлила.              — Говори что хочешь! — Марсель отмахивается. — Может, то, что я чувствую, в корне неправильно, но я ничего не могу с этим ничего поделать. Я не чувствую печали. Так же, как не почувствовал и ты.              Марсель расплывается в заигрывающей ухмылке, прекрасно осознавая, что он прав. Я лишь пожимаю плечами, ничего не отвечая. Молчание — знак согласия.              — Это всё, что ты хотел сказать?              — В общем-то, да. Завтра утром заберу тебя, рядышком постоишь. Как-никак, нужно сделать вид, что мы были нормальной семьей.              — У меня нет выбора?              — У тебя нет выбора. — Марсель кивает.              Помолчав еще около минуты, мы отворачиваемся друг от друга и расходимся в разные стороны.              — Завтра в девять, договорились?              Марсель оборачивается, чтобы в последний раз посмотреть на меня. Я лишь киваю, и этого ему вполне достаточно. Шаг, ещё один — брат быстро скрывается среди однообразных коридоров.              Как забавно получилось. Может, я всё ещё сплю?       

***

      Неужели я переживаю это снова?              В тот раз я был слишком мелким, чтобы всё осознавать. Действо вокруг меня было в диковинку, и грустно было скорее от того, что горюют другие. Сейчас же я совсем зачерствел.              Я едва обращаю внимание на процесс. Спрятавшись за спиной Марселя, лишь повторяю то, что делают другие. От каждого из этой немногочисленной кучки людей веет отрешенностью и безразличием. Никто не пришёл сюда по искреннему желанию; просто так надо.              Так надо.              Надо признать, дождаться конца похорон стоило всего потраченного на них времени, ведь тогда началась самая интересная часть. Молчаливая человеческая масса наконец зашевелилась, и с какой целью? Пожалеть бедного-бедного Марса, конечно же, ведь ему сейчас хуже всего. Мне кажется, я попал в цирк.              Марсель стоит ровно, расправив плечи и сложив руки за спиной. Для него быть в центре внимания сродни глотку свежего воздуха, что наполняет его энергией и заставляет ломать эту несчастную комедию и дальше.       

Неужели вы все настолько слепые?

      — О чём задумался? — Марсель хватает меня под руку и тащит на улицу, пытаясь спрятать подальше от знакомых, которые ещё не успели расползтись по домам.              — Не делай вид, словно тебе есть до этого дело.              — Это то, что я обязан сделать, понимаешь?              Марсель снимает пиджак и бросает его на заднее сидение машины, которая так удобно уцелела, когда весь дом сгорел дотла.              — У тебя была самая простая задача: постоять, помолчать и не привлекать внимания. И ты справился на ура, благодарю за содействие. — Марсель хлопает в ладони и опирается на крышу автомобиля, всматриваясь в знакомые дома вокруг. — В награду можешь ещё немножко полюбоваться свободой, прежде чем вернуться обратно. Как хорошо, что с мистером Лэнтисом можно договориться, правда?              — Все говорят, что доктор Лэнтис — замечательный человек, — пожимаю плечами я.              — Подтверждаю. Отлично идёт на контакт и не сильно бьёт по кошельку. Человек знает, что такое взаимовыгода.              — Стоит ли мне спрашивать, откуда у тебя вообще деньги?              Я бросаю вопрос в воздух, зная, что он останется без внятного ответа. Если дом сгорел, значит и деньги вместе с ним, верно? А ведь Марсель ещё ни дня в своей жизни не проработал, ибо на нём держался весь дом.              — Тебе стоит не задавать глупые вопросы, Нат.              — А не глупый тогда можно?              Марсель лишь слегка улыбается, кивая. Кажется, я вызвал у него интерес, хотя мне просто хочется усмирить любопытство внутри себя, которое всё бьёт по мозгам, заставляя обратить на него внимание и сложить два пазла вместе.              — Марсель, ты ведь не приложил к этому руку лично?              — Конечно нет, с чего ты взял?              Выстрел.       

***

      — Дэнни? Ох, это действительно ты, Дэнни! Божечки, где ты пропадал? Я ведь волновалась… Притомился, небось? Ты присядь, отдохни. Подожди ещё немножко, скоро вместе пойдём ужинать. Ещё детишек дождёмся и сядем за стол, как и каждый вечер. Что тебе приготовить, дорогой? Неужели опять так устал, что кусок в горло не лезет? Знаешь, не надо так сильно напрягаться ради других. Никто из них не стоит твоего внимания, кроме меня... Хе-хе, какая я эгоистка, правда?