— Ты разочаровываешь меня, Марсель.
Всё тело словно пробило током. Воздух напористо пробивается в лёгкие, и я вынужден резко сделать вдох. Словно после резкого пробуждения ото сна, в непонятной себе самому суматохе я осматриваюсь и пытаюсь понять, что происходит. — Что с тобой? Ты сдурел?! — Марсель резко хватает меня за шиворот и поворачивает лицом к себе. Мы смотрим друг на друга полурастерянным взглядом, не говоря больше ни слова. Пока брат не торопит меня с ответом, я перевожу уже незамутненный взгляд на своё окружение. Вокруг нас стоят уже знакомые люди в траурных одеяниях: закрыв глаза, они неспешно шевелят губами, почти беззвучно проговаривая слова молитвы. Похоже, они слишком увлечены, чтобы увидеть меня, но сделай я чуть больше шуму — и кто-то точно заметил бы. Цепляясь взглядом за закрытый гроб, стоящий посреди зала, я быстро осознаю: всё, что я помню, ещё не случилось. Гадкое чувство дежа вю. — Всё в порядке, — бросаю я и делаю шаг в сторону, чтобы отстраниться от брата. И всё идёт дальше по уже знакомому сценарию. Ничто не могло бы сделать этот день более невыносимым, чем уже готовые воспоминания о нём, которые никуда не исчезают. Как же я хочу, чтобы хоть кто-то сказал что угодно не так, как я помню, чтобы разорвать эту навязчивую иллюзию в моей голове. Но они говорят всё слово в слово, точь-в-точь повторяют движения, словно механические куклы, которые ни на что другое и не способны. Я хочу вырваться. Я хочу сбежать. Но я не вижу ни одного выхода. В конечном итоге я снова оказываюсь на том же месте возле машины. Марсель что-то говорит то ли мне, то ли самому себе — в любом случае, я не хочу отвечать. Не хочу повторять то же самое. Где-то здесь мои воспоминания наконец обрываются, и на смену дежа вю приходит новое чувство: становится страшно, что сейчас произойдет то самое, после чего я проснулся. — Конечно нет, с чего ты взял? Марсель внезапно даёт ответ на вопрос, который я не задавал. Точнее, задавал, но не в этот раз. Неужели… Мои руки сами выхватывают пистолет ещё до того, как я смог рассмотреть его. Паника внутри настигает пика, и я навожу дуло на Марса, отчего тот поднимает руки, не решаясь шутить с психом. — Нат, ты чего? — Голос Марселя подрагивает от шока и недоумения, но в то же время звучит шутливо, словно брат пытается перевести всю ситуацию в непринужденную игру. Но мне не до игр. Всё тело оцепенело, лишь руки подрагивают, пытаясь крепко удержать пистолет. — Ты же не намереваешься убить родного брата, верно? — Марс криво улыбается и делает небольшой шажочек вперед, пытаясь подобраться ко мне достаточно близко, чтобы отобрать оружие. — Но ты же убил его. — Я нерешительно делаю шаг назад. — И меня хотел. — Не неси ерунды, я бы никогда… Марсель даже не успевает договорить, как я резко отвожу руку в сторону и делаю предупредительный выстрел куда-то в небо. Надеюсь, в магазине был не один патрон. — Не ври. — …Ебать тебя в рот, Натаниэль, ты и вправду спятил, — выдыхает с облегчением брат. — Говори. — Хорошо-хорошо, ты только пистолет положи. Обещаю, я к нему не прикоснусь, но и ты не трогай, лады? Как же он цепляется за свою жалкую жизнь. Меня ничто не останавливает от того, чтобы ослушаться, но я всё равно киваю и кладу пистолет на капот машины. — Тебе никогда не было дела ни до меня, ни до него, с чего бы вдруг тебе хотеть знать правду? А впрочем, к чёрту, знай на здоровье — да, это я его убил. Но я не хотел — то есть, я не планировал это, он просто разозлил меня настолько… — Брат говорит всё быстрее, замечая, что я не разделяю его мотивы. — Он выгнал мою девушку! Между нами виснет гнетущая тишина. Возможно, Марсель ожидает, что я скажу ему что-то оправдывающее в ответ, но мне совершенно невдомёк его мышление. Я не умею любить. — Я был зол, страшно зол, а он… Он дальше говорил своё! Я не выдержал! — Старший замолкает, закрывая лицо рукой. — Разве я не заслужил счастливой жизни, Нат? Мне нельзя жить без его указки? Нельзя самому вершить свою же судьбу? Все его вопросы рассеиваются в тишине, ведь я не решаюсь сказать что-либо в ответ. — Знаешь что, Натаниэль? Я не сожалею о том, что сделал. Это был лишь вопрос времени, и я лишь это время ускорил. — Марсель поднимает на меня взгляд и делает уже более уверенный шаг навстречу. — И теперь впереди уже другая жизнь, которой буду руководить я. Если ты меня не сдашь, мы оба сможем быть счастливы. Я заберу тебя с лечебницы, продадим особняк и эту консервную банку, поделим деньги, начнём всё с чистого листа! Марсель протягивает мне руку — ласково, словно мы всё ещё дети и он намеревается отвести меня в садик. — Разве ты не хочешь найти своё место в жизни, Нат?Хочу ли я найти место в жизни?..
То, что он говорит, вообще возможно? Неужели действительно передо мной открылся вариант совершенно иной жизни, которую мне разрешено попробовать на вкус? Я могу провести остаток дней где-то ещё, кроме бледных стен больницы? Мне можно быть в окружении кого-то, кто не такой же псих, как я? А может, мне можно и не называться психом? Я могу быть… Кем-то больше? Такое странное чувство. Словно где-то на закоулках сломанного разума вспыхнула искра озарения. Внутри будто потеплело после длительного ледникового периода. Я не знаю, что думать. Я не могу бороться с ощущением того, что какая-то часть меня желает попытать удачу и изменить судьбу. Я хочу верить его словам. И поэтому протягиваю руку в ответ. Кем-то больше…***
— Лжец! Обманщик! Жалкий предатель! Думаешь, можешь распоряжаться судьбой как тебе заблагорассудится? Словно меня и не существует вовсе? Меня, по-твоему, не существует?! Повелся на какую-то жалкую лесть, бред чистой воды! Только я знаю, что с тобой будет. Только я вершу твою судьбу, слышишь?! Если ты посмеешь взбунтоваться против меня ещё хотя бы один раз, я не просто оставлю тебя без эмоций, но умножу всё твоё существование на ноль, понял? Ты всего лишь кукла, пустой сосуд, запомни это раз и навсегда!***
И я снова пробуждаюсь ото сна. Уши болят так, словно кто-то долго и громко на меня орал. Ноги ватные до невозможности — я вот-вот упаду на землю. А протянутая рука всё так же крепко сжимает пистолет. Я смотрю Марсу в глаза, пытаясь понять его нечитаемое выражение лица. Мы снова в недоумении смотрим друг на друга, пытаясь понять, что я сделал. И тут до меня доходит. Марсель пошатывается, прижимая руку к груди — там медленно расползается взявшееся из ниоткуда багровое пятно. Брат грустно улыбается, больше не фокусируя взгляд на мне. — Разве я заслужил… В этот момент всё его тело грузно сваливается вперёд, прямо на меня. От такого веса я чуть сам не падаю, но всё же успеваю устоять на ногах и удержать его от падения. Он больше не движется.— Не стоит грустить, Натаниэль. В конце концов, жизнь — лишь разменная монета.
Я всё ещё держу его, даже аккуратно приобнимаю. От него ещё исходит тепло, особенно там, где вытекает кровь. Но это явно ненадолго. Хочется окликнуть его, назвать по имени, но я уже не вижу смысла. Я уже ничего не смогу сделать. Ничего. Я стою ещё некоторое время, словно чего-то ожидаю. Возможно, того, что кто-то заметит меня, скрутит, посадит в машину и отвезет в полицейский участок. Или сразу в лечебницу, ведь там мне и место. Я бы в любом случае не сопротивлялся, я как никогда чётко осознаю свое состояние. Или хотя бы хочу таким образом оправдать себя, даже если не чувствую вины. Да, внутри всё так же пусто. В конце концов, когда руки уже окончательно устали, я делаю шаг назад и сбрасываю мертвое тело на землю. — Жизнь — разменная монета, Марс.***
— Эй, принцесса, ты меня слышишь? Я открываю глаза, ощущая, как кто-то щелкает пальцами у меня перед носом. Тринадцатый, согнувшись надо мной в три погибели, похоже, уже давно пытается меня растормошить. — Чего тебе? — Да не мне, а тебе! — Больной дает мне щелбан по лбу. — Заладил тут — Марсель, Марсель. Что за Марсель? — Какой ещё Марсель? — Я склоняю голову набок, совершенно не понимая, о чём Тринадцатый толкует.Я не знаю никакого Марселя.