Дом на окраине города.

      Входная дверь открылась, впуская прохладный ветер в тёмный холл. Лёгкие торопливые шаги по паркету оповестили о том, что госпожа вернулась домой. Всё сознание брюнетки занимала та, которая всячески избегала её весь вечер: — А я всего лишь хотела улыбнуться тебе — искренне, как раньше… Шелестя подолом своего изысканного платья, Реджина прошла в слабо освещённую гостиную. Она вспомнила, как когда-то очень давно, они совершали прогулки верхом на лошадях и, как светловолосая девушка смотрела на неё с теплотой и с нежностью. А сегодня… а сегодня после того, как они встретились и оказались лицом к лицу, Эмма неподвижно стояла и смотрела на неё своим холодным взглядом. А потом и вовсе отстранилась от неё и ушла. Реджина подошла к столу и взяв графин, налила немного красного вина в бокал: — Весь вечер я пыталась поймать хоть мимолётный твой взгляд в мою сторону, но всё тщетно. И сделав большой глоток вина, она крепко сжала бокал в своих руках: — Ты всячески избегала меня весь вечер. Крепкое вино обожгло горло: — Ты не желала меня видеть. Она тяжело вздохнула, вспоминая тот холодный и ненастный день глубокой осенью. Именно в тот день, когда Эмма поцеловала её, они виделись в последний раз. Брюнетка вся внутренне сжалась от отчаяния: — Я сама во всём виновата. Я прогнала тебя тогда, выбрав одиночество и страдания. Я предпочла замкнуться в себе, одеть маску хладнокровия и безразличия. За эти годы, пока тебя не было рядом, я уничтожила себя всю — настоящую. — Реджина! — голос мужа заставил её вздрогнуть и выйти из оцепенения. — Я здесь, Робин. — глухо произнесла она и поставила пустой бокал на стол. — Почему ты покинула особняк Бланшар, не дождавшись меня? — шаги Локсли неумолимо приближались к ней, — Я хотел потанцевать с тобой, обнять, прижать к себе, а ты заставила меня скучать этим вечером. — Мне стало дурно. — попыталась сосредоточиться на услышанном она. — А в моём сознании ты создала ошеломляющее впечатление о себе — самая распутная и порочная женщина Эдинбурга сбежала от казни самого палача. — издевательски растроганным голосом, произнес он. — Ох, вы сейчас нарисовали портрет самой идеальной жены. — привыкшая к его шуткам, она нашла в себе силы ответить колкостью, — Простите меня за такое непозволительное поведение. Он подошёл к ней сзади и обратил внимание на пустой бокал: — Ты сейчас снова пила? Брюнетка развернулась к нему и пристально посмотрела в глаза: — Если только совсем малость. — А на банкете тебе не достаточно было? — по лицу Робина пробежала тень от такого бесстыдства, — Я гляжу, ты осмелела. Послушай меня, Реджина… — и он предупреждающе выставил указательный палец, — Впредь я запрещаю тебе делать то, что заблагорассудиться. Ты ведёшь себя неподобающим образом. Ты вызываешь бурю эмоций у окружающих, я слышу как за моей спиной шепчутся люди, а также вижу их осуждающие взгляды. Брюнетка обошла своего мужа, ей захотелось удалиться, подняться наверх в их просторную спальню и забыться в беспокойном сне. Она посмотрела на камин, в котором тлели поленья, слабо играя своим светом на её огненно-красном платье: — Мне плевать на них. — Нет, Реджина. — Робин быстрыми шагами преодолел расстояние между ними и схватив её за локоть, развернул к себе, — Так дело не пойдёт. Ты станешь послушной и прилежной женой. Ты будешь вести себя прилично. И осмотрев её платье, он побагровел от возмущения: — Ты не будешь больше носить это! — Ещё чего! — воспротивилась она. Улыбка искривилась на его лице, а серые глаза предупреждающе сверкнули: — Слушай меня и запоминай! Ты забудешь о своих вызывающих нарядах. Ты сожжёшь их. Ты навсегда избавишься от этого тряпья. Завтра к тебе приедет портной и ты выберешь ткани для пошива более скромных платьев. — Нет, Робин! — снова возразила она, — Я не буду одеваться, как монашка. Я буду носить то, что мне нравится. — Это не обсуждается. И посмотрев на его руку, которая до боли сжала её локоть, Реджина произнесла: — Отпусти меня! Но Локсли продолжил проникать в неё своим властным взглядом: — Я надеюсь ты поняла меня. Но если ослушаешься, то из дома не выйдешь до тех пор, пока не осознаешь всё до конца. — Отпусти меня! — снова повторила она. — Ты всё поняла? — Поняла. — уже проскрежетала брюнетка и стремительно высвободила руку из хватки мужа. — Вот и отлично. Она подалась назад, гневно смахивая слезинку со щеки, развернулась и устремилась прочь. Ей захотелось исчезнуть, испариться, выбежать из этой гостиной и навсегда запереться в своей спальне, только бы не видеть это ненавистное ей лицо, но в ушах прозвучали последние слова Локсли, которые резко заставили остановиться и замереть у двери: — Реджина, я хочу ребёнка! Судорожный вздох вырвался из её груди, и повернувшись к нему, брюнетка непонимающе посмотрела на него: — Что? — Я хочу ребёнка, — твёрдо повторил он, — Мне нужна заботливая жена и мать. Завтра прибудет лекарь и осмотрит тебя. Реджина закрыла глаза руками и пожелала, чтобы он исчез. Все прожитые переживания вновь нахлынули на неё отчаянной душевной болью: — О чём ты, Робин? Неужели ты не знаешь? — Что ещё я не знаю? — Неужели тебе неизвестно, что я никогда не смогу стать матерью? Он посмотрел на неё непонимающим взглядом: — О чём ты, Реджина? Что это всё значит? Она закрыла глаза и попыталась овладеть собой: — Но ведь ты и Голд были заодно в ту ужасную ночь. Это по твоей просьбе, дядя пригласил повитуху, от которой мне пришлось сбежать? — Да, я не готов был воспитывать чужого ребёнка. Реджина, ты сбежала? Как же сейчас ей хотелось придушить его за эти слова. Она протянула к нему дрожащую руку, но затем сжала пальцы в кулак и поднесла к груди: — Да. Я сбежала тогда, чтобы спасти своё нерождённое дитя. Сбежала к Дэниэлю, чтобы навсегда исчезнуть из этого проклятого Эдинбурга. Наверное, он сейчас спит и видит сон. — Я не знал. — беспокойство заплескалось в его глазах, — Всё это время я не знал. — Очень жаль, что ты не знал, как я кричала от горя в ту ужасную ночь, пока не сорвала голос с единственным желанием умереть. Очень жаль, что Голд не рассказал тебе… — Что он должен был рассказать мне? Она приблизилась к нему и встав на цыпочки с ненавистью заглянула в его глаза: — Что я никогда… слышишь, никогда не смогу родить ребёнка, Робин. Как гром среди ясного неба прозвучали её слова. Робин посмотрел на неё растерянно, пытаясь осознать только что услышанное. — Неет. — он категорично качнул головой. — Да-а.— протянула она, бегая тёмными зрачками по его бледному лицу. Её мучительная боль стала уже чем-то неотделимым от тела. — В тот день Дэниель не покинул город. Голд убил его в конюшне. Жестоко кинжалом нанёс удар в спину. — Я не знал. — А потом он также безжалостно расправился и со мной. Я потеряла своего желанного ребёнка. — Я не знал. — словно заклинание, твердил он. Реджина всё время думала, что он был осведомлён о её нелёгкой судьбе: — А если бы знал… Если бы ты знал, что я бесплодна? — Я до сих пор не могу поверить в это, Реджина. — он поморщился от глубокого разочарования. — Тогда бы ты не женился на мне. — продолжила она. — Все эти годы я не задумывался о детях, но сейчас я ощущаю, как моя жизнь летит в пропасть. — Ты не желал воспитывать чужого выродка. — Да замолчи ты уже! — сорвался он.       Холод прошёлся по его спине от этих тёмных пронизывающих глаз. Он каждой клеточкой чувствовал искрящуюся ненависть, которая исходит от неё. И его лицо приняло мрачное выражение. — Замолчи. — повторил он. — И не подумаю. Голд не сказал тебе. Он обманул тебя, чтоб раз и навсегда избавиться от такого позора, как я. — язвительная полуулыбка появилась на пухлых губах, — Ох, как же я восхищаюсь им, а его сообразительностью в первую очередь. Наивный и простодушный Робин Локли. Лицо его исказилось болью, и он стремительно оборвал её, схватив за волосы: — Заткнись. — Ублюдки!!! С той ненавистной ночи, я ненавижу вас всех за свою боль. — выпалила она, продолжая сверлить мужа своим ледяным взглядом. Его терпение было на исходе. Вторая рука молниеносно поднялась к её горлу, сжимая его, да так, чтоб больше не смогла проронить ни слова: — Значит по-хорошему ты не понимаешь?! Неделю ты не выйдешь из дома. Будешь сидеть взаперти и вот тогда я надеюсь, ты угомонишься. Ты поразмыслишь над своим поведением, а там я решу, что с тобой делать дальше. И не смей мне больше перечить! А затем он с силой толкнул её к стене: — Да будь ты проклят Голд! Ярость, которую он испытывал, не имела никаких границ. И расстегнув верхние пуговицы рубашки, он быстрым шагом покинул гостиную. Из-за нехватки воздуха Реджина схватилась за горло и рухнула на колени, а немного придя в себя, она посмотрела на догорающие свечи в канделябрах, которые расплывались и печально колыхались от жгучих слёз в её глазах: — Я знаю… И попытавшись подняться, она снова опустилась на пол: — Знаю, что вы также сгораете, как и я.

***

      Утро в Эдинбурге выдалось пасмурным. Эмма стояла с чашкой чая у окна, возле которого кружился прохладный ветерок. — Не похоже, что пойдёт дождь. — безразлично прошептала она. Она слушала, как тонкие пальцы Анны перебирают клавиши фортепьяно, и её глаза снова наполнились горечью: — У тебя очень хорошо получается. Но на банкете ты играла более весёлую музыку. А потом задумчиво посмотрела на цветы, окутавшие беседку и воспоминания вчерашнего вечера вновь нахлынули на неё. Брюнетка с короткими волосами, в платье из тончайшей ткани красного цвета не давала ей покоя. Госпожа Реджина Локсли блистала среди гостей, одаривая всех мужчин своей ослепительной улыбкой и не только их… — Вчера на банкете я была счастлива, я не только играла, но и танцевала в отличии от тебя.— как будто из далека услышала она голос Анны. Эмма прикрыла глаза и сжала руки в кулаки. По её лицу пробежала бледная тень. Она навсегда запомнит свой потрясённый вздох и неистовое биение сердца, когда поняла, что в конюшне с Руби была именно Реджина. Именно её — неистово стонущую от наслаждения в объятиях другой застала блондинка. — Кто ты такая? И кем ты стала? Во что ты превратилась, пока я отсутствовала все эти годы. Почему ты так изменилась? Что произошло? — эти вопросы крутились в её голове, безуспешно пытаясь найти ответы на них. — Эмма, ну что с тобой? — тихая спокойная мелодия умолкла, и встав со стула девушка подошла к ней. — Что произошло вчера? — Ничего. Всё хорошо, дорогая. — Это не правда. Я раньше никогда не видела тебя такой подавленной. Ты со вчерашнего вечера сама не своя. Это из-за него? — Из-за кого? — блондинка с непониманием посмотрела на Анну. — Из-за мистера Голда. — С какой кстати? — усмехнулась Эмма. — Дело в том что он не такой как все. Все жители этого города, с которыми я познакомилась вчера, мне очень понравились. Они такие милые, приветливые и жизнерадостные в отличии от него. — Анна судорожно поёжилась, — А от него веет холодом и опасностью. Он смотрит пристально и пронизывает своим взглядом до мурашек. — Он на всех так смотрит. Он смотрит на всех людей, как на тараканов. С брезгливостью. В нем нет ни доброты, ни чистоты. И постарайся больше не тревожится из-за него. — Может всё-таки прогуляемся в саду, несмотря на ненастную погоду, подышим свежим воздухом. — девушка попыталась уйти от неприятного разговора. — Хорошо. — Правда? Ух, как здорово, что ты согласилась. — Только ветер сегодня прохладный, оденься потеплее. И пообещай мне, что будешь сторониться Голда. — Хорошо, Эмма. — лёгкая улыбка озарила её лицо, — даю обещание и скрепляю его своим честным словом. Я скоро вернусь.       Блондинка прислушалась к удаляющимся шагам Анны и оставшись наедине с собой, она устремила свой взгляд на верхушки деревьев, листва которых шелестела от ветра. — Возможно, я поступила необдуманно, покинув Эдинбург восемь лет назад. Но сейчас я попытаюсь разобраться в том, что произошло с тобой, Реджина.       Ветерок пронёсся мимо её окна и прогулявшись по зелёным улицам, он устремился вглубь города, через мост, где воздух был наполнен сыростью и гнилью лесного болота. Он замер, изучая мрачные стены дома и мёртвые деревья во дворе. В одном из окон второго этажа, он заметил старую, измождённую болезнью женщину, увядающие глаза которой были наполнены слезами. Каждую ночь её преследовали кошмары той ужасной ночи в конюшне. Восемь долгих лет сны были наполнены горечью, кровью и смертью. Женщина посмотрела на тусклые серые облака и её вновь всю затрясло, тело окутали озноб и холод, ноги подкосились, и она упала на пол: — Прости меня, Реджина. Всех меньше боли я хотела причинить тебе. Каждый день на протяжении долгих лет Кора ждала свою дочь и она искренно раскаивалась в своих грехах.