Засушенные цветы

— Это был самый быстрый маршрут, — говорил себе Карамацу, искренне веря, что именно это было причиной того, почему он выбрал этот путь для доставки. — Если я пойду этой дорогой, то определенно доберусь туда в мгновение ока… — произнес он, будто общаясь с цветами, которые нес в своих руках и, не отрицая, что настоящей причиной, почему он шел этим путем, было желание пройти мимо определенного книжного магазина, в котором работал определенный парень. — Ага-а, — согласился Карамацу с самим собой, наконец достигнув книжного магазина. — На самом деле, у меня даже еще есть дополнительное время, возможно, я могу остановиться и поговорить с… — он посмотрел с улицы и заметил, что за кассой находился совсем другой человек. Он оглядел весь магазин, ловя взглядом каждый красный фартук, и расстроился, что не нашел человека, которого хотел увидеть. Карамацу посмотрел вниз. «Ох, ладно. Видимо, у судьбы другие планы на меня сегодня», — сказал он цветам. Рядом с магазинами, недалеко от торгового квартала и жилого района, находился небольшой парк. Карамацу узнал о нем от Осомацу, потому что тот особенно любил брать перерывы, чтобы почитать какие-нибудь книги из магазина в этом парке. До этого Осомацу еще говорил ему, что лучше пойдет и почитает снаружи, чем будет пойман читающим в магазине, где его босс может заметить его и снова попросить сделать что-нибудь. Карамацу был вне себя от радости, когда увидел Осомацу на том же месте, о котором тот говорил ему. Осомацу тихо читал, его глаза двигались из стороны в сторону, в то время как слова отражались в очках, которые он носил. Небольшая улыбка играла на его губах, пока он читал, неслышно произнося слова и смеясь над некоторыми частями, определенно наслаждаясь историей в безмятежном покое парка. Флорист находил такую картину слишком милой, чтобы смотреть на нее, и он мог бы просто пойти и продолжить свою доставку, если бы не твердое решение стать частью этой картины. Карамацу подошел ближе к Осомацу, надеясь, что он не напугает его, слишком сильно удивит или помешает ему читать. Но Осомацу уже почувствовал Карамацу. — Я вижу тебя, Карамацу. Даже не смей внезапно напасть на меня, — предупредил парень, повернул свою голову к Карамацу и улыбнулся ему, позволяя тому знать, что он не возражает быть прерванным. — Что ты читаешь, милый? — спросил Карамацу и положил голову на плечо Осомацу, глубоко вдыхая его запах. Осомацу имел такой же аромат, что и цветы в книжном магазине. Он пах книгами, например, потрепанными страницами между переплетами, хранящимися на полках, или же совсем новыми книгами, еще не нашедшими свой дом. Осомацу уже привык к Карамацу и к прозвищу, которое тот дал ему. Раньше Осомацу краснел из-за этого прозвища и даже надеялся, что оно что-то значит, но со временем понял, что это не более чем просто прозвище, и Карамацу уже даже сам не замечает, когда зовет его так. — Совершенствую свой английский, дорогой. Хотя Осомацу и надеется, что однажды это будет значить что-то, ему нравилось вот так дразнить Карамацу время от времени. Карамацу вновь осознал это. Он позволил прозвищу соскользнуть с его языка, и Осомацу снова дразнил его из-за этого. Флорист моментально спрятался за букетом роз, который ему нужно было доставить, надеясь, что Осомацу увидит, насколько ему в очередной раз неловко от того, что он сказал. Скорее всего, только он такой болезненный из-за всех этих намеков и поступков, но когда Осомацу делает подобное, то сердце Карамацу начинает биться так быстро, что грудь просто переполняет боль. — Не прячь свое лицо за цветами, — Осомацу просто посмеялся, закрыл свою книгу и попытался выхватить букет из рук Карамацу. — Тебе больше идет, когда ты окружен цветами, а не скрыт за ними. Осомацу успешно смог забрать букет, одновременно смеясь над тем, насколько взволнованным выглядел Карамацу. — Вот так… Мой дорогой тоже сегодня такой красивый. — Т-твой… дорогой? — Ох, черт, — неожиданно воскликнул Осомацу и сам поспешно спрятался за букетом, который только что забрал у Карамацу. «Плохо. Очень плохо, Осомацу. Зачем ты сказал это?!» — корил он сам себя. Он не это имел в виду, потому что, несмотря на то, что Осомацу дразнил Карамацу таким образом, он всегда называл его ‘мой дорогой’ только у себя в голове. Прозвища были милыми и все такое, но никто из них не утверждал другого ‘своим’, и Осомацу совсем не хотел, чтобы это как-то помешало их дружбе. — О-осомацу! Перестань тоже прятаться за цветами! — прокричал Карамацу. Это было действительно несправедливо! Осомацу всегда подшучивал над ним так. Если он ломал ребра Осомацу множество раз, то Осомацу сам так же пытался убить его, заставляя его сердце так невыносимо болеть, что даже становится невозможно нормально дышать! — Я не прячусь! Я цветочный Осо. Осомацу здесь нет… Поговори с цветочным Осо, — проговорил Осомацу из-за букета. Карамацу успокоился. Он не мог поверить, что любит этого идиота. «Сколько ему вообще, десять?» И поэтому, как истинный взрослый, каким Карамацу хочет быть, он успокоился и решил подыграть. Карамацу прочистил свое горло. — Хех, цветочный Осо, и что же ты за цветок тогда? Осомацу замолчал на мгновение и посмотрел на то, что держал в руках. К счастью, это были вполне обычные цветы, и поэтому очень маловероятно, что Осомацу не узнает их, пока Карамацу не скажет ему, или что эти цветы имеют какое-то сложное название, из-за чего Осомацу не сможет вспомнить его. — Я в полном цвету роза, сэр! — счастливо воскликнул Осомацу, гордый тем, что он сделал. — Конечно, роза, один из самых красивейших символов любви в мире. Она идеально тебе подходит, — улыбнулся Карамацу. — Да! — Осомацу смеялся, прячась за букетом, в то же время тихо выглядывая из-за цветов. Он ухмылялся, его щеки были почти такими же красными, как и розы, которые он держал. После этого он достал одну розу из букета и передал ее Карамацу, радуясь, что заставил того тоже покраснеть. — Осомацу говорит, что он очень сильно любит тебя, — он еще больше залился румянцем, что даже уши покраснели, а очки запотели. — И он… то есть… я буду действительно счастлив, если Карамацу тоже любит меня. — Осомацу… Ты… — Карамацу сглотнул, у него неожиданно пересохло в горле, в то время как сердце отбивало все более бешеный ритм в груди. — Лучше сказать сейчас, чем упустить и потом сожалеть об этом… Я хочу, чтобы ты был моим дорогим, а я твоим милым… — Осомацу засмеялся. — О боже, это так болезненно. Но да. Я хочу сказать, что люблю тебя. Карамацу взял розу и улыбнулся Осомацу, чувствуя, будто у него самого внутри распустился цветок. — Так, что? Ладно, это так смущает… Просто… Скажи мне уже свой ответ, — проскулил Осомацу, его лицо уже было алее роз и его фартука, вместе взятых. Карамацу взял букет, поменяв на розу, которую Осомацу дал ему. — М-мне все еще нужно доставить его… Осомацу выглядел разочарованным, его рука, держащая розу, упала вниз. Это точно был отказ. Его отвергли. — Хорошо. Я понимаю. Карамацу забеспокоился. — Нон-нон-нон, — Карамацу взял Осомацу за руку, в которой все еще была роза. — Я вернусь к тебе, цветочный Осо, а когда я вернусь… — он поместил розу между их губ, одаряя нежные лепестки еще более нежным поцелуем. — Я буду рад звать тебя и Осомацу моими. Карамацу резко отошел, развернулся и побежал в направлении места, куда ему было нужно доставить цветы, оставив шокированного от произошедшего Осомацу одного. После колени парня ослабли, отчего он подкосился и присел на землю. — Что это было?.. — прошептал он, укрываясь цветком в одной руки и книгой в другой. — Это было так болезненно, — пробубнил Осомацу себе под нос, краснея до самых кончиков ушей. — Не могу поверить, что влюбился в это.