Мой господин

Экипаж Мастейна остановился перед дворцом короля. Молодой граф окинул восторженным взглядом здание, которое возвышалось перед ним. Высокий дворец из красного камня с мраморной белой лестницей, которая вела к большим высоким дверям.Сейчас уже была ночь, Мастейн несколько припоздал. У крайней колоны стоял лакей, встречающий только что прибывших гостей. Граф, быстро выскочив из своей кареты, направился к входной двери, которая была прикрыта. Но в окнах светился яркий свет горящих свечей люстр на потолке, значит, веселье было в самом разгаре. Граф поправил маску, и тут же передним распахнулась дверь, которую открыл лакей. Мастейна ежесекундно оглушила атмосфера всеобщего веселья, царящая в зале. Первым его окинул взглядом принц, сидящий на престоле короля, которого не было на своем месте. Мастейн сразу смекнул, что это был бал-маскарад принца, а значит здесь не буду присутствовать люди более старшего поколения. Можно было вести себя довольно развязно, но знать меру, и все же это намного облегчало обстановку, которая здесь сложилась. Шампанское текло рекой, и вот уже чуть подвыпившие гости, пустились в танцы и игры. Музыка была громкой, множество пар уже танцевали, но не как гласит канон танцев, а исполняя какие-то непонятные пируэты, которых еще никто не включал в классические танцы. Это было явным баловством, но, когда юношеский максимализм берет верх, тут уже не до почтения. Молодые люди просто веселились, отдаваясь во власть алкоголю и опиуму, чей запах витал в воздухе. Казалось, здесь творилась полная неразбериха, но при этом все было настолько гармоничным, что прямо поражало графа. В одном углу стояли любители покурить, где-то кучковались юные девушки, переглядываясь с юношами и тихо посмеиваясь. В середине зала танцевали пары, а между ними пробегали юноши, отдавшиеся игре в салки. Они пробегали между танцующих, которых нередко сбивали с ног или начинали кружиться вокруг них. Кинув взгляд в сторону, граф заметил пару целующихся юношей, которые не хотели показывать своих лиц, пряча их за масками. Мастейн понимал к чему такая осторожность, ведь содомия была строго запрещена королевским уставом, но к несчастью король не знал, чем увлекается его драгоценный сын. Вскоре, атмосфера всеобщей радости для Мастейна переросла в какую-то похоть и разврат. Принц с гордостью наблюдал за этим сверху. Ульрих полусидел поперек сидения, опираясь спиной о подлокотник. Он был сейчас весьма красив. Его лицо прикрывала яркая фиолетовая маска, из которой торчали цветные перья павлина. Они переливались синим оттенками в свете множества свечей. Молодой наследник поправил свое боа из белых перьев, которое уже сползло с его плеч, касаясь пола. У его ног присел черноволосый юноша, его пышные кудри выбивались из-под маски, которая имела небольшую треуголку сверху. Ларс изредка проводил рукой по его щеке, обращая его взгляд в свою сторону, чтобы тот не засматривался на кого-то кроме него. Мастейн знал, что это давний фаворит наследника, которого он имел при себе, как болонку, хотя если смотреть на пышные кудри, то он был скорее похож на миниатюрного пуделя. На лице юноши красовалась изумрудная маска с маленькими блестящими камешками, скрывающая почти все его милое личико. Но принц был в окружении еще одного человека, который сразу же опустил глаза, завидев Мастейна. По светлым пшеничным волосам, граф сразу понял, что перед ним стоял Джеймс. Молодого графа это поразило. Обычный кузнец присутствует на королевском балу. Но по одежде блондина было очевидно, что он не просто так сюда зашел. На нем была темно-синяя жилетка из бархата, которую могли носить только очень приближенные к королевской семье люди. Лицо Джеймса закрывала бежевая маска на все лицо, ее длинный нос был ниже подбородка,а за ней были видны лишь ярко-голубые глаза парня. Мастейну хотелось подойти к нему и поговорить, но он понимал, что парень вряд ли этого захочет, было очевидно, что он затаил на графа обиду. Граф стал пробираться через толпу людей, которые его тут же окружили, унося в свой круговорот. Мастейн еле-еле смог пробраться сквозь толпу людей к принцу, чтобы поприветствовать его. Как только он подошел к нему, темноволосый юноша встрепенулся, рассматривая гостя, которого было не узнать под красной маской. Ульрих улыбнулся левой стороной губ, протягивая руку, которую тут же поцеловал граф. - Я рад, что ты пришел, Мастейн. Не думал, что ты вообще еще когда-нибудь выберешься из своего угла и покажешься в свет. - Мне нужен был отдых, принц. Сами понимаете, что я не железный. - Перестанешь курить, будешь бодрее. - Все вы знаете.. - Ты здесь один? Где же Дэвид или ты не взял его? - Он будет, но чуть позже. - Как опрометчиво пускать простолюдина на самотек. Не боишься, что он тебя опозорит? - Мне такое никогда не грозило, сами знаете. А за него я не беспокоен, я в нем полностью уверен. - Что же, я, наверное, повторюсь, но я действительно рад тебя сегодня видеть. Желаю тебе приятно провести время, мой друг. - Благодарю, мой принц. Граф кивнул Ульриху, который стал что-то нашептывать своему фавориту, тот сразу начал мягко улыбаться. Мастейн понял, что принцу уже не до него. Граф поднял глаза на блондина, который был совершенно холоден, он стоял, как не живой, не шелохнувшись. Его руки были за спиной, он стоял как солдат с идеальной выправкой. Граф неуверенно помахал ему рукой, за что поймал его безразличный взгляд, который почему-то кольнул графа. Он думал, что парень будет хотя бы злиться, но он был спокоен, казалось, что он вообще не знал графа. Мастейн, несколько опечаленный таким поведением блондина, направился к столику, где было разлито шампанское. По пути он случайно толкнул какого-то парня, который стал громко на него возмущаться, даже не слыша, что граф просит у него прощения. Плюнув на это дело, Мастейн продолжил свой путь. Вдруг его кто-то схватил за рукав, граф думал, что это тот юноша, но перед ним предстала совершенно другая маска. Цельная, на ней не было даже прорезей для глаз, вместо них были синие узоры, расписывающие все белое лицо маски. Она отклонилась, и тут же перед Мастейном предстало улыбающееся лицо Мартина. Мастейн облегченно выдохнул, хоть какое-то знакомое лицо. На удивление, он почти никого здесь не знал, это были все новые лица, которых прежде молодой граф не видел. Наследник заводил множество знакомств, отчего было трудно уследить за теми, кто действительно общался с Ларсом. Мартин явно весело проводил время, но он, как и Мастейн, был рад увидеть знакомое лицо. - Ты все-таки пришел, а говорил, что больше никогда не придешь в этот гадюшник, - улыбнулся герцог, стараясь говорить громче из-за музыки, которая мешала им спокойно говорить. - Я обещал Дэвиду, что сходим хотя бы раз, а тут такая возможность. - Дэвид тоже здесь? - Он будет, но позже. Пойдем выпьем. Герцог одобряюще кивнул, проводя юношу за собой. Он явно здесь все разузнал и прекрасно ориентировался в здешнем окружении, он быстро провел Мастейна, чтобы тот наконец-то смог выпить. Мастейн давно не пил этого искристого алкоголя, который приятно пощипывал язык своим газом. Ему всегда нравился этот желтовато-кремовый цвет, который красиво отражался от стенок бокала. Этот алкоголь был каким-то праздничным, веселым, в обычные дни его пить не хотелось. Мартин все-таки смог достать пару бокалов, один из которых передал своему другу. Мастейн кивнул, принимая шампанское из рук Мартина, который сразу, чуть ли не залпом, осушил весь бокал. Сейчас было видно, что изыски здесь ни к чему, можно было пить, не думая о том, что о тебе подумают. Здесь можно было расслабиться, в этом и заключался бал принца. Можно было вести себя довольно пошло, отпускать непристойные шуточки, но никто не будет тебя за это порицать, а на другой встрече ты можешь встретиться с теми же людьми и показать себя интеллигентом. Все, что творилось здесь, оставалось лишь здесь. Мастейн сделал большой глоток, стараясь снять этим с себя напряжение от встречи с Джеймсом. Мартин положил руку на его плечо, стараясь рассмотреть его маску получше. - Ты знаешь, - чуть запинаясь, начал герцог, - это японская маска, ну которая моя. Просто я так увлечен этой страной, что даже вот маску такую надел. Я, наверное, смотрюсь идиотом, не так ли? - Мартин, это довольно похвально, что ты чем-то действительно увлечен, но перегибать палку тоже не хорошо. - Тоже верно. Когда приедет твой славный спутник? Кстати, как там сакура, она ему нравится? - Он просто восхищен, никогда не видел его таким счастливым. Возможно, он влюблен в нее больше, чем в меня. - Он в тебя влюблен? Как это мило. Он еще так молод, надеюсь, что не собираешься с ним что-то делать? - Нет, я воспринял это спокойно, словно так и должно быть. Мое отношение к нему не поменялось. - Поэтому ты даришь ему подарок? Кстати, это дерево весьма с ним схоже. Такое же чистое, непорочное, словно для него. - Мартин, не сходи с ума. Это просто дерево, которое мне тоже понравилось. Не более. - Ну да, говори больше. А вот, кстати, и твой дружок. Мастейн обернулся, в дверях стоял Дэвид. Казалось, он несколько напуган таким количеством людей, его взгляд быстро перемещался по залу, было очевидно, что он искал своего хозяина. Мастейн чуть приоткрыл рот от удивления, таким красивым он его еще не видел. Юноша был безупречно одет, все было столь гармонично, что, казалось, эти вещи должны были продаваться комплектом. На его лице была белоснежная маска, которая была явно недавно почищена. Она закрывала правую часть лица Дэвида, а левая оставалась открытой, на голову был наброшен капюшон от легкой накидки, которую он явно не собирался снимать. Его блуждающий взгляд первым делом остановился на принце, который ему улыбнулся. В Мастейне взыграло какое-то чувство, ему казалось, что все смотрят только на юношу, хотят его увести за собой. Он был готов порвать любого, кто только осмелится сказать его слуге хоть слово. Было видно, что Дэвид прикусывает губу, смотря в нерешительности, куда же ему пойти. Он первый раз выбрался в свет, да причем в одиночестве, отчего он был весьма растерян. Мастейну не хотелось подходить к нему первым, это было бы довольно унизительно, ведь он наоборот хотел провести время без своего слуги, но понимал, что не хотел его выпускать из поля зрения, чтобы тот не нашел себе более увлекательную компанию. Но вот, он поймал на себе взгляд юноши, который, наконец, его заметил. Граф сделал безразличное лицо, вроде как, он его и не заметил. Молодой человек почувствовал, как на его плечо опустилась рука, обернувшись, он увидел перед собой возвышающегося Джеймса, который чуть приподнял маску. - Граф.. - Я думал, ты не желаешь меня более видеть, - Мастейн сделал глоток шампанского, от которого во рту стало неприятно щипать язык. - Я понимаю, что ты сам меня видеть не желаешь. - Ты стал со мной говорить на «ты».. - А нужно по-другому? Хотя, как скажите, ваше святейшество, граф Мастейн. - Перестань паясничать, здесь не время и не место. - Я-то думал, что ваша верная псинка пришла с вами. - Он здесь, можешь не беспокоиться. И с каких пор, ты стал так разговаривать? - С тех самых, как стал придворным художником, и я под теплым крылом принца, так что теперь в вас не нуждаюсь, ваше святейшество. Мастейн прищурился, он понимал, что бывший кузнец все это говорит от обиды, которую он явно на него затаил, но все же его такое отношение несколько коробило. Он перевел взгляд, ища в толпе Дэвида, который очевидно затерялся. Но ему не хотелось, чтобы Джеймс покидал его, ему хотелось перед ним оправдаться, хоть он и понимал, что это фактически ничего не даст. Хэтфилд демонстративно почтенно поклонился, и, не дав сказать хоть что-то графу, удалился, возвращаясь на свое место у принца, который явно его с нетерпением ждал. Мастейн прикусил губу, так его никто еще не унижал, он чувствовал, как парень его опустил, граф надеялся, что Мартин не видел всего этого спектакля, который здесь устроил блондин. Теперь, избавившись от Джеймса, молодого графа волновало лишь одно, ему было необходимо найти Дэвида. Мастейн окинул взглядом зал, ища юношу. Герцог уже нашел себе другую компанию в виде миловидных девиц, которые скрывали свои личики под цветными масками. Мастейн понял, что может спокойно его оставить, отправляясь на поиски своего слуги, который верно заблудился в таком количестве народа. Граф кинул взгляд в сторону курящих, но сразу же засомневался, что сможет найти там Дэвида. Юноша не переносил, когда граф начинал курить, он начинал кашлять, но виду не подавал, он делал вид, что все в полном порядке, но это было очевидно не так. У него была аллергия на табак, но он не говорил об этом графу, который уже давно об этом догадался. Мастейну даже в голову не могло прийти, куда юноше взбрело в голову отправиться, ведь он ясно видел, что Дэвид остановил на нем взгляд. Возможно, он его не узнал, но это было бы странно, ведь он видел, в чем граф отправился на бал. Он перевел взгляд в сторону стеклянной двери, которая вела на балкон, Мастейн прищурился, там стояла одинокая мужская фигура, которая облокачивалась о перила, подпирая руками свою голову. Граф не был уверен, что это тот человек, которого он искал, но все же решил проверить. Он стал неуверенно пробираться сквозь толпу, которая заметно прибавилась ближе к ночи. Мастейн надеялся, что, когда он найдет все же Дэвида, то начнется самое веселье. Ведь, как только наступит ночь, Ларс отправит всех в сад, на улицу. Мастейну нравились все эти игры в ночное время суток, темнота, такая приятная обстановка. Ульрих всегда придумывал множество игр, в которые играли все. Прятки в лабиринтах, жмурки, салки... Все это было столь прекрасно, что даже заставляло расшевелиться графа, которого редко можно было завести чем-то подобным. Он предпочел бы сесть в кресло, чтобы выпить бутылку другую шампанского. Молодой граф уже стал себя чувствовать затворником и стариком, оттого и согласился сюда прийти, чтобы развеяться. Граф осторожно пробрался к двери, ведущей на балкон, через толпу веселящихся людей. Молодой человек не обернулся, когда дверь чуть скрипнула, от, закрывшего ее, Мастейна. Граф неуверенно подошел к человеку, все же опасаясь, что это не Дэвид. Как только он сделал шаг, юноша развернулся. Перед графом предстал его друг, глаза которого красиво отблескивали светом свечей из окна. В них бился мотыльком живой огонь, они не были даже похожи на звезды, которые светили над головами юношей. Его чуть приоткрытый рот был словно вестник прохлады, которая наступила с заходом солнца. Под его спокойным взглядом кровь стала застывать в венах Мастейна, его дыхание стало понемногу перехватывать. Ему казалось, что он плавится под этим умиротворенным взглядом, который говорил, что он навеки его. Светлые волосы стали чуть развиваться на легком ветру, казалось, что Мастейн сейчас видит душу этого юноши, который был открыт ему. По сердцу графа разлилась какая-то печаль, ведь он не мог сделать с этим созданием всего, что ему захочется. Мастейн сделал еще один шаг в сторону Дэвида, который неподвижно стоял на месте. И вот они были столь близки друг другу, что граф чувствовал теплое дыхание слуги. Юноша осторожно приподнял красную маску своего хозяина, снимая ее с глаз. Молодой граф взял его за подбородок, приближая лицо Дэвида к себе. И вот они сплелись в сладком поцелуе. Граф запустил руку в волосы юноши, приближая его голову еще ближе к себе. Дэвиду казалось, что весь мир остановился в это мгновение, давая им насладиться поцелуем как можно дольше. Граф осторожно прикусывал губу юноши, который отдался полностью под его власть. Мастейн был волен делать с ним все, что ему угодно, а тот был не в силах ему отказать. Поцелуй был страстным, но несколько робким. Как будто, они оба этого стеснялись, стеснялись того, что не могут друг без друга. Мастейну было непривычно, что его стало тянуть к кому-то, да причем столь сильно, что хотелось быть с этим человеком всегда. Оторвавшись от пленяющих губ, граф осторожно заправил непослушную прядь волос юноши за ухо. Дэвид невинно улыбнулся, будто он в чем-то виноват перед графом. Сейчас молодой Мастейн был похож на заботливую кошку-мать, которая была готова зализать своего котенка до смерти от такой огромной всеобъемлющей любви. Он осторожно проводил рукой по голове юноши, приглаживая его чуть всклоченные волосы, которые спутал ветер. Он не мог понять, что его связывает с Дэвидом, что за чувство возникло у графа к нему. Он давно такого не испытывал. Граф им дорожил, он уже не мог представить свою жизни без этого милого лица, которое будет приветствовать его каждое утро и каждую ночь желать спокойной ночи. Дэвид аккуратно прижался к груди Мастейна, вздохнул столь по девичьи, что в груди графа все сжалось. - Я люблю вас, мой господин. - Я знаю, ты мне тоже не безразличен, Дэвид. - Как бы я хотел, чтобы это было правдой, - чуть повел головой юноша. Он поправил свою маску, которая чуть сползла с его лица. Слуга оторвался от груди своего хозяина, смотря ему в лицо. Ему казалось, что роднее человека нет на этом свете. Ему хотелось просто быть рядом с ним, он был ему столь благодарен, что был готов посвятить ему всю свою жизнь. Ведь если бы не он, неизвестно, чем бы закончил свою жизнь Дэвид, скорее всего, подхватил бы какую-нибудь болезнь и умер в нищете от голода. Но ему повезло, его пригрел Мастейн, который дал ему все. Юноша понимал, что никогда не сможет в полной мере выразить, как он ему благодарен. За него Дэвид был готов отдать свою жизнь, ведь он был просто обязан ему. Три года назад он и подумать не мог, что будет присутствовать на королевском балу, устроенном самим принцем, не мог подумать, что будет общаться с такими людьми, как герцог или тот же принц. Все это казалось Дэвиду сладким сном, от которого он не желал просыпаться. Ведь реальность столь жестока - голод, бедность, разруха. Все это ожидало Дэвида, если он проснется. Но на его счастье, он избавился от этого. Его избавил Мастейн, когда взял его себе. Это было лучшим, что могло случиться с юношей, о таком он даже не смел и мечтать, что его жизнь хоть немного улучшится. Теперь он был сыт, хорошо одет, и все это ему досталось, можно сказать, за просто так. Дэвид еще раз взглянул на своего господина, сейчас он был, как всегда, красив. Он был красив юноше в любом состоянии, будь то он под опиумом или же в чистом и здравом уме. Ко лбу юноши прикоснулись сухие горячие губы графа, который не хотел его от себя отпускать. Дэвид взглянул на то, что происходит за стеклянной дверью, которая отрывала их от общего веселья, из-за которой было слышно лишь приглушенную музыку, остановившуюся на время. Все гости были обращены в одну сторону, было очевидно, что они что-то слушают. Граф тоже насторожился, он выпустил юношу из объятий, направляясь к двери. Он чуть ее приоткрыл, чтобы услышать, что происходит. Все были устремлены к принцу, который что-то вещал своим гостям. Мастейн так и не смог понять, что происходит, но все как-то оживились и направились в сторону выхода в сад. Мастейн сразу же понял, что сейчас начнется самое веселье. Зачем он собственно и пришел на этот бал. Настало время игр.