Your battle

– Ближе к делу, – стальной голос вернул меня на землю, чем сбил меня с толку ещё больше.       Я сидела в кабинете Джеймса, прожигала взглядом свою обувь и уже минуту не знала, как попросить помощи у самого непостоянного человека в мире. Выглядела я, пожалуй, как провинившаяся первоклассница, что видимо забавляло Джима. Он видел, что я пытаюсь о чём-то его попросить и смотрел на меня своим надменным взглядом. Я приняла решение попросить помощи у Мориарти, после того, как собралась с мыслями, и поняла, что рано или поздно я всё равно пришла бы к этому. Моя свобода, моё сегодня, моё завтра, моя жизнь, всё — полностью и безоговорочно было под властью Мориарти. Это было неизбежно. Поэтому я считаю: чем раньше, тем лучше. И именно поэтому я еложусь на этом стуле уже неизвестно сколько времени, под взглядом этого ужасного человека. – В общем, вот, – я положила ту папку со всей информацией, не понимая, почему мне так неудобно говорить с этим человеком о моём отце. Он взял папку, полистав которую, всё таким же безразличным взглядом кинул её на первоначальное место. – И?.. – он вздернул бровь и окинул меня взглядом полного напыщенного недоумения. – Это было в кабинете Доусона. Он... он убил моего отца. – я пыталась говорить спокойно, но голос начинал предательски дрожать. – Я знаю. – Что? – я подняла глаза на Мориарти и уловила нотки веселья в его глазах. – Ты что? – Я знал, что Доусон убил твоего отца. И уже давно, если мне не изменяет память. – Ты всё это время знал, что мой отец мёртв, и не соизволил мне сказать?! Пару слов. Пару слов, что он мёртв; и Доусон уже бы подох, как крыса! Почему ты мне не сказал? – я уже стояла над его столом, на грани очередного срыва. – Не счёл нужным. – То есть, ты считаешь, что сказать мне о смерти отца – не важно? Да что ты за человек? Я же ничего не сделала тебе! Что я делаю не так? Скажи мне! – я ударила кулаком по дубовому столу, совершенно не думая о последствиях. И зря. Через пару секунд Джим плавно поднялся с кресла и поравнялся взглядом со мной. – Если я сказал, что это неважно, это значит, ЧТО ЭТО НЕ ВАЖНО! – Мориарти выкрикнул эти слова прямо мне в лицо и сел обратно в своё кресло. – Я не хотел тебе это говорить, чтобы ты не стала одержимой местью и не была слишком сентиментальной, что было бы совершенно неуместно перед делом с министром. Всё. – Хорошо, – я последовала примеру Джима и села обратно на стул. – Это уже не важно. Я тут, чтобы попросить тебя... – О боже... Ты от первой просьбы ещё не отделалась. Сначала убийца мамы, помнишь? Теперь папа... – Джим лениво перечислял моих убиты родственников, как-будто это обычное дело. Для него может и да, но для меня – эти двое людей были всем. Какие поступки они бы не совершили, семья – это лучшее, что мы имеем. Ну, или имели... – Я знаю, Джеймс; но это мои родные люди и я всё сделаю, чтобы их убийцы были наказаны. Мне это нужно, помоги мне, прошу... – И что я получу взамен? – поддельный интерес буквально сочился из его интонации. – Я буду работать на тебя всю жизнь. Сколько ты захочешь. Если хочешь, можешь убить меня сразу после того, как я убью Доусона; делай что хочешь со мной, только помоги мне, молю. – Джим смотрел на меня недоверчивым взглядом около минуты, видимо, взвешивая все за и против. Потом встал и лениво стал наматывать круги по кабинету, который уже залил лунный свет и холод, доносившийся из приоткрытого окна. В этой беспросветной тьме Джим выглядел более устрашающим. – Какого оно? Иметь близких, заботиться о них, а после смерти оплакивать их тела? – сейчас в его голосе был неподдельный и такой искренний интерес, что мне показалось: сейчас он настоящий. Но нельзя недооценивать Мориарти. Даже если ты думаешь, что он искренен с тобой, это может быть тщательно спланированная актёрская игра. Эту простую истину я поняла уже давно. – Больно. Но на другое я бы и не согласилась. Я счастлива, что в моей жизни были такие прекрасные люди. И я бы всё отдала, чтобы вернуть их. Семья – это лучшее, что у нас есть. – Скучно... заезженная история, знаешь ли... – Джеймс стал к окну и смотрел на панорамный вид ночного Лодона. – У меня, видишь ли, не было родителей. И мне без этого всего хорошо. Всё это делает нас уязвимыми и слабыми. Я не хочу браться за твоё дело; оно скучное, примитивное, полное сантиментов и чувств мести. А это против моих принципов: убивать на эмоциях. Но твой отец был славным малым, он выручил меня однажды, и так уж и быть – я помогу тебе. Но после... – я приготовилась к самому наихудшему, – Ты навсегда покинешь Англию, забудешь моё имя и моё существование, но все детали позже. – Но, Джим... как я буду жить? Что будет со мной? Куда я уеду? – меня очень сбило с толку это условие. – Ты говорила, что сделаешь всё ради близких. Так вот: ты потеряешь всё. Средства на жизнь, безопасность и прочие, что ты получала под моим крылом; ты меня уже достала. Ты и твои проблемы. Так что если ты действительно любишь своих родителей, ты сделаешь всё по моему плану и покинешь эту страну, уточняю, живой. А это очень большая удача. Повторюсь, все детали сделки позже. – Я... – Джим перевёл на меня выжидающий взгляд, – Хорошо. Я согласна. – Чудно. Теперь уходи, я пришлю тебе дальнейший план действий на почту.       Непонимание происходящего уже давно въелись в образ моей жизни. И, увы, сегодня — не исключение.