Да убережет тебя от тьмы

С того разговора в доме усыновившего Поттера Страйфа минула неделя. И чем ближе подбирался день, когда приедут ученики в Хогвартс, тем четче Северус осознавал, что посмотреть в глаза сына Лили он просто не сможет. И дело было не только в том, что он нарушил клятву, данную своей дорогой подруге. Да, нарушил, что бы для оправданий он не придумывал! Нарушил не только в желании избежать ответственности за ребенка, но и в отношении к этому самому ребенку за предыдущие годы учебы. Не то чтобы мальчик не заслуживал иногда нагоняя за свои художества… Вот только «иногда» — это не «всегда»! И уж точно Поттер не заслуживал всего того презрения, что изливал на него Северус, приговаривая про себя, что тот похож на своего отца как две капли воды. И не только про себя, да… Но это было лишь часть проблемы. Причем не самая большая. Основной же стало то, что с первой мысли о нарушенной клятве печать Нерушимого обета проступала на запястье левой руки всё отчетливее с каждым днем, и сопровождался этот процесс жгучей болью. Настолько сильной, что даже обезболивающие зелья не справлялись. Итогом этого стал момент, когда Северус осознал, что уже час просто сидит, глядя прямо перед собой, и баюкает руку, стараясь унять боль. И что помогает это из рук вон плохо. И дальше будет только хуже. Вот тогда-то он и понял, что с Поттером надо поговорить, рассказать о клятве, прощения попросить хотя бы перед смертью — а то, что клятва его убьет, Северус не сомневался — чтобы и этот грех не тащить с собой. Не то чтобы он надеялся на это самое прощение, хотя оно, пожалуй, помогло бы… И не то чтобы он боялся увидеть в ответ ненависть или презрение, хотя это уже наверняка добило бы его окончательно и быстро. Он просто не знал слов, чтобы выразить всё своё отношение к ребенку, его родителям и своей клятве так, чтобы его не выставили за дверь тут же. Да и вообще не выставили за дверь, просто завидев его одного, без Уизли и Люпина. В таких вот сомнениях и поисках фраз-заготовок прошел еще один день. А на следующее утро Северус проснулся с твердой решимостью подвести под всем этим черту. Он встал, тщательно привел себя и свой дом в порядок, припомнил, составлял ли он завещание… на всякий случай замер на минуту посреди своей гостиной, стараясь привести мысли и чувства в порядок, и аппарировал к дому Страйфа. В конце концов пароль от камина говорили не ему, и не ему им пользоваться. Кстати, странный пароль. Интересно, что он значит? Задумавшись над этим вопросом и стуча в дверь, Северус не сразу сообразил, что одиннадцать утра не самое лучшее время для визитов, но отступать было уже поздно — дверь открылась. Клауд Страйф выглядел всё так же раздраженным, как и в первую встречу. Но стоило ему увидеть Северуса — и нахмуренные брови удивленно взлетели под растрепанную челку: — Профессор Снейп? — Да, добрый д… доброе утро, мистер Страйф, — поправился Северус. — Я могу увидеть мистера Поттера? — Доброе. Это связано с учебой? — справился с удивлением и снова нахмурился мужчина. — Нет, это… по личному вопросу, — Северус старался говорить спокойно и более благожелательно, чем привык. Но, похоже, у него получалось не очень, так как Страйф сложил руки на груди и хмуро на него уставился. — По какому? — мрачно спросил он. — Это касается лишь меня, мистера Поттера и его матери, — холодно отрезал Снейп, начиная злиться. Страйф склонил голову набок и почти минуту разглядывал Северуса, раздражая того всё больше. — Хорошо. Заходите, — неожиданно бросил он, когда Северус уже хотел просто отодвинуть Страйфа и войти, развернулся и ушел вглубь прихожей. Северус последовал за ним. — Подождите здесь, — Страйф кивнул на диван в гостиной, а сам направился к лестнице на второй этаж. Снейп проследил за ним взглядом, аккуратно дошел и примостился на самом краешке, готовый в любой момент сорваться… Поняв, что слишком напряжен и ничем хорошим диалог с мальчиком в таком состоянии не закончиться, Северус принялся за дыхательную гимнастику, всегда помогавшую ему успокоиться и собраться. Попутно он осматривался, чего почти не делал, когда его впустили сюда в первый раз. Двухэтажный дом был небольшим, но просторным и уютным: большая гостиная с несколькими диванами и креслами вокруг стеклянного журнального столика у большого камина, выполненная в светлых, бежевых и персиковых тонах. Тонкие шторы были отдернуты с большого окна с одной стороны и выхода на большую крытую веранду с другой, впуская солнечный свет. На стенах висели картины с пейзажами и несколько фотографий, со своего места Северус не видел толком, что на них изображено, но мог поклясться, что больше половины запечатлели Поттера и его нового отца. Северус тихонько вздохнул и скользнул взглядом по коротенькой прихожей с парой вешалок, прищурившись, определил за чуть прикрытой дверью напротив гостиной кухню и уставился в камин, несмотря на лето, исправно горевший. Языки пламени завораживали, и Северус глубоко ушел в свои мысли, прокручивая возможные варианты развития диалога, когда его плеча коснулись. Вздрогнув, он резко развернулся и уставился на отпрянувшего Поттера, тут же смущенно уставившегося себе под ноги. — Простите, я звал вас, профессор, но вы не отвечали… — тихо пробормотал мальчик, еще чуть отступая и бросая быстрый взгляд себе за спину, где в проеме стоял, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за ними, Страйф. — Ничего… Я… задумался, — поспешил уверить Поттера Северус. — Здравствуйте, мистер Поттер. — Здравствуйте, профессор Снейп, — мальчик осторожно поднял взгляд и чуть улыбнулся. Северус почувствовал, как где-то в груди расслабляется тугая пружина — выставлять за дверь его никто сейчас не будет. Правда, всё может измениться, когда он всё расскажет этому ребенку… Но он, по крайней мере, расскажет. — Я пойду сделаю кофе, — неожиданно проговорил Страйф и после паузы добавил: — И завтрак. Если будет что нужно — зовите, — и исчез за дверью кухни, плотно прикрывая дверь за собой. Поттер проследил за ним взглядом и решительно направился к креслу напротив Северуса. — Папа сказал, что вы хотели поговорить о… чем-то, профессор? — спросил он, усевшись и уставившись на Снейпа. Северус почти физически почувствовал, что мальчик хотел сказать «маме», но в последнюю секунду сдержался. — Да, мистер Поттер, я хотел вам кое-что рассказать… в связи с некими обстоятельствами, которые поясню позже, — медленно, подбирая слова, начал Северус. Мальчик кивнул и произнес: — Я слушаю вас, профессор, но… — Но? — тут же насторожился Снейп. — Но сначала я хотел бы сказать вам спасибо, сэр, — твердо произнес Поттер, глядя ему прямо в глаза. — Только благодаря вам я оставался в живых эти два года моего обучения, и я бы хотел принести извинения за свое несносное поведение… иногда, — он говорил решительно, но Северус видел, что мальчик заметно нервничает. Еще бы! Будь произнесены эти фразы еще пару недель назад, Снейп облил бы презрением мальчишку и заявил, что его жалкие извинения ему не нужны в принципе… Но за это время он слишком многое узнал. И потому он не смог выдержать просящий взгляд мальчика, отворачиваясь к камину. — Боюсь, что после нашего разговора, вы не пожелаете просить у меня прощения за что бы то ни было… — хрипло пробормотал Северус. Он ожидал возгласа «Почему?» или подозрительного вопроса в духе «Что вы имеете в виду?», но вместо этого Поттер тихо попросил: — Может, вы тогда расскажете, что вас сюда привело, сэр? И Северус с тяжелым вздохом начал рассказывать. Поначалу немного сухо и неуверенно, постоянно сбиваясь, но постепенно входя во вкус. Тем более, что мальчик не перебивал и вообще никак не комментировал, а камину рассказать историю своих ошибок было заметно проще. Он рассказал всё. И про своё безрадостное детство, и про солнечную Лили, что стала его первым другом, и про то, как они радовались, что едут в Хогвартс вместе… Про конфликт с Мародерами и постоянные стычки. Про то, как увлекся темной магией и попал в «не очень хорошую компанию», как выражалась Лили. Про безобразную сцену у озера и то, что Лили отвернулась от него, когда он не пожелал отступить от своих увлечений. Про принятие метки Пожирателей смерти и про служение Темному лорду… Да, всё это он рассказывал без особых подробностей, но всё же старался не упускать самые важные моменты. Лишь когда он дошел до своей главной ошибки, то замолчал ненадолго, собираясь с силами рассказать всё, как было, не упуская ничего. Поттер не перебивал его и не торопил. Он вообще молчал, и лишь чуть учащенное дыхание мальчика доказывало Северусу, что он еще здесь и слушает. Почему-то Северусу это придало сил рассказать, как он по приказу Темного лорда отправился устраиваться в Хогвартс, как подслушал пророчество, произнесенное Трелони и как рассказал о нём своему повелителю, стараясь не сорваться на оправдания, что он не знал, о ком говориться в пророчестве. И чтобы последовавшие слова о том, что он тут же, узнав, что цель — Лили и её сын, бросился к Дамблдору, умоляя его защитить его старую подругу, не звучали мольбой о прощении за то, что парой фраз он, фактически, сломал жизнь одному ребенку… И да, он не стал скрывать, что в тот момент жизнь Джеймса и его отпрыска волновали его чуть меньше, чем никак. Пояснив, что после того разговора он стал шпионом Света в ставке Темного лорда, Северус рассказал о последней встрече с Лили на старом кладбище, где его подруга взяла с него клятву — если с ней и Джеймсом что-то случиться, позаботиться о их сыне, Гарри. Защитить его… Лишь о том, как он прощался с мертвой подругой, Северус умолчал. Это было лишь его воспоминание… Наконец он замолчал, и в гостиной воцарилась тишина. Было лишь слышно, как тикают часы на каминной полке и шумно дышит Поттер, явно стараясь успокоиться. А Северус замер на своем краешке дивана, не в силах посмотреть на ребенка и увидеть ненависть в его глазах. Именно такую, какую он и заслуживал. — Зачем? — неожиданно проговорил Поттер, и голос его заметно дрожал. — Зачем вы мне всё это рассказали? Для чего? — Северус на мгновенье прикрыл глаза в последний раз, смиряясь со своей судьбой, и медленно перевел взгляд на мальчика. Тот сидел, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в подлокотники, и смотрел на него со смесью обиды и горечи. А по его щекам катились слезы. Левую руку словно полоснуло ножом, когда до Северуса дошло, что мальчик плачет, и плачет из-за него. И в этот раз боль явно не собиралась отступать, расползаясь всё выше и становясь всё сильнее. — Ты должен был это знать, Гарри, — стараясь говорить ровно, пояснил Северус. Все его силы сейчас уходили на то, чтобы не заорать от боли и не начать кататься по полу в агонии. Ребенок не должен этого видеть… — Знать что?! — Поттер взвился с кресла на ноги. — Знать, что вы… Что из-за вас… — у мальчика просто не находилось слов, и Северус был этому рад. Боль и так уже была невыносимой. Единственное, на что сейчас его хватило, это опустить голову и скорчиться под осуждающим взглядом мальчика, жгущим сейчас не хуже невыполненной клятвы. — Прости… — он и сам не знал, зачем попросил об этом. Ему просто нет прощения за то, что он сотворил. И Поттер это подтвердил, воскликнув: — Простить?! Да как вы… — дальше Северус уже не слышал — боль достигла своего апогея, кровь, стучавшая в ушах, заглушила все звуки, а перед глазами расползалась темнота. «Вот и всё.» — еще успел подумать Северус перед тем, как его полностью поглотила тьма.