***
Я рад, что в субботу нахожусь подальше от своей комнаты, полностью заполненной кровавыми обоями; от мамы; от призрачной, пугающей сестры. От себя самого, в конце концов. Этой ночью я сплю крепче обычного, а когда ранним вечером стрелки часов переваливают за отметку «четыре», что-то внутри сжимается тугим комком. Поэтому мы едим до отвратительности острую пиццу и комментируем игру Билла Мюррея, играющего застрявшего во временной петле Фила — чтобы не думать о том, что через несколько часов я умру. — Не нужно было переться вчера в колледж, — говорю я, пытаясь отвлечься от едкой, но уже привычной паники. — Я потерял кучу времени. — Да ладно тебе, зато хоть как-то отвлекся. — Друг берет очередной кусок пиццы, но, чуть помедлив, бросает его обратно. — Слишком много табаско. Знаешь, мы можем не идти на Ориндж-авеню. Я же не… — … не заставляешь меня, — обрываю его я, тоже бросая почти целый кусок пиццы обратно в коробку. — Я надеюсь, что со следующим изменением эта отвратная доставка еды обанкротится. Бен фыркает, но смотрит внимательно, не отрывая от меня пристальный взгляд: мол, не переводи тему, чувак. — Слушай, если бы я мог как-нибудь избежать этого, то всей этой хрени попросту бы не было. Я не знаю, как, но каждую субботу я оказываюсь на этом треклятом авеню по стечению обстоятельств, либо в беспамятстве, либо… — на мгновение замолкаю, переводя дух. — В общем, я все равно окажусь там сегодня, и, возможно, один. Лучше, если мы пойдем туда сами. Взгляд Бена судорожно скользит по часам. — Может, у меня получится как-нибудь уберечь тебя. Выдернуть из-под колес или что-то вроде этого. Я стараюсь не думать об этом, чтобы не кормить себя ложными надеждами. Я готов умереть, прежде внимательно посмотрев на водителя. Должна же быть какая-нибудь зацепка, Господи! — Было бы отлично, — кидаю. — Может, закажем нормальную пиццу? Фил Коннорс на экране в который раз просыпается второго февраля.***
Дом Бена находится в трех милях от авеню, так что через час мы уже бредем навстречу Форду. Моросит мелкий дождь, неприятно затекая за шиворот ветровки: ровно как и четыре недели назад. Обычно в конце марта все жители Флориды начинают страдать от жары, но в этот раз все происходит иначе. Все иначе. Мы идем молча. Друг пару раз пытается завести разговор, но я отделываюсь лишь скупыми кивками; и через время Бен сдается. Кажется, что с каждым шагом погода становится лишь хуже. Как я разгляжу водителя за стеной серой измороси? Мысленно молюсь, то и дело поглядывая на часы. — Окей, что ты хочешь обнаружить? — прерывает тишину Бен, когда мы подходим к Кинг Стор. Его голос слегка дрожит. — Я хочу найти какие-нибудь зацепки. Пожалуйста, смотри в оба. На водителя, на машину, на… Дома Бен завел будильник на шесть часов вечера, и меня перебивает пронзительный звуковой сигнал. — Не волнуйся, — плавно выводит друг. — Я смотрю в оба, слышишь? Быстро киваю. Почему-то в голове заседает едкое осознание, что он меня не спасет, что машина уже рядом, и ее спидометр яростно набирает обороты. И когда через несколько минут Форд вылетает из-за угла, я сохраняю спокойствие. В упор смотрю на переднее стекло, но вижу лишь едва размытый силуэт. — Я постараюсь тебя уберечь, обещаю, — продолжает друг, и я перевожу на него обезумевший взгляд. — Смотри на водителя! — кричу во все горло. У меня в запасе не больше пяти секунд. — Куда?.. — Бен не понимает, он обеспокоенно обжигает меня взглядом, и в какой-то момент я понимаю, что он не видит летящего на меня Форда. Плюю на друга, со всей силы напрягая зрение. Все мои инстинкты напрягаются, словно струна, заставляют меня бежать, спасаться, но я упрямо стою на месте, всматриваясь в летящий на меня автомобиль. И когда мое тело со всей дури летит на асфальт, Бен продолжает стоять на месте, смотря туда, где я находился всего несколько секунд назад. Затыкаю уши, пытаясь не слышать ненавистный звук тормозов. Обреченно принимаю знакомую, выворачивающую кости боль, хруст ребер, окончательно припечатавший меня к земле, хруст разбитых очков; и когда в рот втекает ручеек соленой крови, я кашляю, делая последние судорожные вдохи. Я выдыхаю, и из темноты меня вырывают тихие голоса. Некоторое время лежу с закрытыми глазами, чувствуя биение собственного сердца и вкус крови во рту. Шепот, кажется, усиливается: набираю полную грудь воздуха, которую до сих пор пронизывает боль — и резко открываю веки. Все вокруг начинают радостно кричать и смеяться. Кейти взрывает хлопушку. О Боже. Это то, о чем я подумал? — С днем рождения, милый! Я чувствую теплый поцелуй мамы. Принимаю сидячее положение, захлебываясь от наполняющего меня уныния и натягиваю очки. Молча отвечаю на объятия, собираясь с мыслями. Кейти, кажется, щипает меня за нос. Я вздрагиваю. — Спасибо. — (Мой день рождения — в августе). — Я… мне приятно. — (Сесть на ближайший автобус и срочно уехать отсюда, как можно быстрее смыться). Семья, кажется, расстраивается. Отец молча подает перевязанный ленточкой модуль памяти для ноутбука. Дико смотрю на подарок (на первый автобус, Дэнни, как можно быстрее). Я всегда о таком мечтал… когда-то. — Ты не в духе? — аккуратно спрашивает Кейти. В руках она все еще держит дурацкую хлопушку. — Голова болит, — отмахиваюсь я. — Все хорошо, спасибо. — И, незаметно сжав руки в кулаки, целую ее в на удивление теплую щеку. — К тому же, чему тут радоваться, когда исполняется целых двадцать один? Мама смеется, что не нужно шутить о возрасте в ее присутствии, и, наконец, они меня оставляют наедине. Вечером будет праздничный торт. Мысли мечутся, никак не желая формироваться во что-то единое и цельное. Сильно бьется сердце. Впрочем, могло бы быть и хуже — намного хуже, чем измененная дата именин. И все же, сердце продолжает колотиться в груди в бешеном темпе. Некоторое время лежу, смотря в потолок, затем молча включаю ноут. Нужно найти билеты. Я не знаю, куда поеду и надолго ли; но мне определенно нужно освежиться и найти в себе силы. К тому же, может, злополучный автомобиль там меня не достанет? Мои поиски прерывает телефонный звонок, и я беспокойно смотрю на мигающий экран — Алан. В голову бьет все то, что мне удалось вчера увидеть, и я дрожащими руками принимаю вызов. — Бен, я… Ты вчера не видел Форд! Ты ведь не видел, как ты попал домой? — мысли хлещут, заставляют меня запинаться, и я крепче прижимаю телефон к уху. — С днем рождения! — начинает друг одновременно со мной, смущенно останавливаясь. — Дэнни? Это я, Алан. Внутри меня все обрывается. — Ах, Алан, привет, — выдавливаю из себя нелепый смешок. — Что ж, поздравляй меня, дружище. Посмотрим, на что способна твоя скудная фантазия. Бен начинает что-то говорить, но моя рука обессиленно опускается вниз. Мой друг ничего не помнит. Я снова наедине с этой чертовщиной. Предполагал ли я, что такое произойдет? Да. Хотел ли я в это верить? Нет. — Спасибо, дружище, — выпаливаю я, возвращая телефон к уху. — Приходи сегодня к нам. Кейти будет рада. — Всенепременно, — смеется Бен. — Жди к семи. Обрываю разговор, даже не попрощавшись, и набираю номер такси. Сейчас я быстро соберу необходимые вещи и уеду, как-нибудь объяснившись с родителями позже по телефону. Быстро соберу свои вещи и… Мои мысли прерывает бодрый голос оператора. — Машину на Полк Драйв, пожалуйста. Четырнадцатый дом. Секундное молчание оператора заставляет вернуться меня к нежелательным мыслям. Сжимаю губы. — Извините, вы не могли бы повторить название улицы? — Полк Драйв, — говорю более отчетливо, чувствуя смертельную усталость. — Сэр, но… такой улицы не существует. Вы находитесь в городе Таллахасси? О Боже. Едва ли не роняю телефон, с последних сил удерживая его в дрожащих руках. Я знал, что жизнь медленно идет под откос — конечно, знал; но не ожидал, что этот калейдоскоп сметает все настолько быстро. Чувствую, как моментально потеют ладони. Мысли беспорядочно мечутся и вызывают головную боль. (Когда вообще в последний раз у меня не болела голова?) — Сэр? — О, извините. Я не так давно переехал из Гринсборо и по привычке назвал свой старый адрес. — Тяжело глотаю горькую слюну. — Бывает же. Я поеду на общественном транспорте, мэм. Извините за беспокойство. Хватаю рюкзак и медленно, пытаясь сохранить спокойствие, запихиваю первые попавшиеся вещи. Затем выхожу на улицу, набрав полную грудь воздуха.